13 мая.
С утра сборы, приготовления к свадебной церемонии (по местному - вединг). Особенно у семейства Работяговых - женится сын Сергей. День обещает быть неординарным.
Жених с родителями, братом Володей и с нашим Семеном как свидетелем, уезжают раньше.
Наступают моменты драгоценной тишины – правда очень временной. Мы с Керрами еле-еле успели к полудню собраться. Ди – нарядная, в голубом костюме, довольная насыщенностью жизни. Инвалид - а лучезарная улыбка не сходит с лица. Сфотографировались с ней у камина. Инцидент с домработницей Мелиссой – у нее какая-то обида на невесту, кажется, плохо пригласили. В итоге она на свадьбу так и не поехала, чем огорчила хозяйку Ди. У них удивительно приятельские отношения. Лет двадцать Мелисса в этом доме. Ее некоторую придурь все терпят как погоду.
В первом часу выезжаем. Погода – ослепительная, и какая-то неземная красота и чистота на территории колледжа (кампуса), у небольшой церкви. Майская свежая зелень, всё прозрачно и даже благостно. Мы приехали почти последними. Гостей довольно много, они толпятся на лужайке перед церковью. Мы мало кого знаем – естественно. И вот уже чинно входим в церковь через парадный вход, записываемся в книгу гостей, как положено, нас встречают и провожают внутрь братья Стэйси: один здоровенный рыжий Билли (двадцатилетний недоросль), второй – маленький и верткий шестнадцатилетний Рик. Выражение лица у обоих – вежливо-непроницаемой. Ни невесты, ни жениха пока не видно.
Помещение церкви великолепно украшено (всё делалось накануне подружками и самой невестой): белые цветы с бантами кругом, включая крайние в рядах кресла, свечи на высоких канделябрах. Царит особый запах, полумрак и торжественность, усиливаемая звучанием органа. Кажется, что присутствую на съемках мелодрамы из западной жизни. Санта-Барбары...
Все рассаживаются - согласно продуманному плану. Мы с Керрами на первом ряду, но не посередине, а слева. Ощущение чего-то, испытываемого впервые. Кейла всё время фотографирует, а мы – изредка.
Всё происходит медленно, без всякой спешки. По процедуре первыми «заводят» бабушек. Они очень нарядные, особенно генеральша: вся в нежно-розовом – с головы до пят и в брильянтах. Весь ее вид с гордо поднятой головой подчеркивает принадлежность к высшему обществу. Затем остальные родственники - менее богатые и блистательные. К нам подсаживается сестра Боба – кругленькая, смешливая женщина (приехала из Айовы). Затем - молодежь – в основном студенты: девушки одеты просто, с идеальным, то бишь незаметным макияжем. Видно, что тщательно – до скрипа - промыты (вспомнился почему-то Том Сойер и его насильственное умывание перед воскресной школой). Мужчины – в смокингах с бабочками. Но мы, вроде бы, тоже соответствуем – не то, что на том полускандальном приеме у президента колледжа.
Ну вот, кажется, все в сборе, кроме самых главных участников. Опять улиточными шагами входят Билли с Риком и зажигают свечи перед аналоем – кажется так называется это центральное место в церкви? И тут откуда-то из-за занавеса в алькове такими же улиточными шагами (пятка ставится к носку) выплывают трое торжественных джентльменов, и это не кто иной, как Сергей младший-жених и два свидетеля – Сергей- старший (или папа) и наш сын. Идут едва дыша, преисполнены торжественности момента. За ними – две девушки-свидетельницы в одинаковых голубых платьях и голубыми же цветами в волосах - прелестны в своей первозданности.
Зал замирает. Затем – вводят маму жениха, то есть нашу Эльвиру Генадьевну (Э.Г.) в бирюзовом платье Она взволнована до предела, старший брат Стэйси усаживает ее на первый ряд посередине. Дальше очередь Лу – мамы невесты. Она – в сиреневом. Тоже еле жива – от хлопот.
И – в конце концов, когда нервное состояние собравшихся и особенно жениха достигло апогея, после драматической паузы в проеме входа в зал появляется папаша Дент под руку с выдаваемой замуж дочерью. Все оборачиваются и ахают, а также издают другие звуки восхищения. Дент со слезами на глазах, Стэйси чуть не падает в обморок, бледненькая и хорошенькая. Отец подводит ее (опять же ужасно медленно) к жениху и передает с рук на руки. Слышатся всхлипы многих. Жених тоже заметно бледен. Да, умеют они тут нагнетать страху и значимости. Но определенно в этом что-то есть.
Появляется пастор в черном – довольно молодой и ироничный – и начинает обряд. Читает только по-английски – нам не понять, хотя накануне Сергей ознакомил нас с основными местами сего священного текста. В некоторых местах присутствующие низко склоняют головы (видимо, вместо того, чтобы креститься). Мы следуем их примеру. Стэйси со слезами на глазах (нервы у девушки ни к черту!) и Сергей повторяют слова клятвы за пастором: «В горе и в радости…». Обе мамы плачут. Обмен кольцами. Вся процедура длится минут пятнадцать –двадцать.
Несколько разряжает обстановку лишь заминка пастора при произнесении фамилии «Работягов» – настоящее испытание для англо-американских органов речи.
В конце обряда девушка-негритянка у органа поет необыкновенно красивую песню – нет, песнь. Голос высокий и чистый – весьма трогательно и все опять плачут, включая нас. От противоречивых и непонятных, навеянных всеми событиями сразу, но несомненно возвышенных чувств.
Вот и всё. Выходим из часовни и согласно процедуре, подходим по одному поздравлять молодых и их родню со свидетелями – всего человек 12. Они уже выстроились для этого в ровный ряд на аллейке. Солнце бьет в глаза. Поцелуи, объятья и пожелания. Так еще минут пятнадцать.
Дальше – недлинный по времени фуршет в студенческой столовой. Красиво украшенный, длиннющий стол – примерно такой же распорядок как в доме президента. Чинно проходим мимо стола, на ходу чего-нибудь накладывая. В основном – малюсенькие канапе на палочках, мелкие овощи и фрукты.
Публика приличная, много восклицаний, улыбок. Всё протокольно, церемонно и без всякой (!) выпивки. Обмен дежурными любезностями: «Как вы хорошо выглядите!», «Прекрасная свадьба, не правда ли?» И тому подобное. Общего застолья нет и в помине. Семья невесты – отдельно в кучке, невеста с подружками – на диванчике.
В углу, при входе в зал стол для подарков. На нем уже гора всего, сопровождаемая открытками. Ставим свою коробку с посудой. Керры вручают молодым белый меховой плед, выслушивают похвалы.
К нам точнее, к Семену подлетели две девчушки – наши соотечественницы. Они здесь год по обмену. Шустрые и разговорчивые. Одна – особенно активная (позднее прямо-таки вырвала клок букета, брошенного невестой). Учатся плохенько, но страстно мечтают выйти здесь, в Америке замуж. Семена утащили от нас – ну да ничего.
Произвела на многих впечатление наша пятнадцатилетняя дочь Ляля – она действительно, сегодня, как никогда постаралась, заслужив (даже!) одобрение старой леди-«бабушьки». Черное маленькое платье, светло-русые длинные волосы, свежее большеглазое личико. Назвали ее «настоящей русской красавицей».
Побеседовали с преподавателем колледжа Хольманом – он тоже приглашен. Чего-то про политику. Все немного устали. Мы с дочерью прошли в комнату невесты – зеркала, цветы, роскошные кресла, в которых мы утонули, с наслаждением отдваясь минутному релаксу.
Через час-полтора после начала фуршета – церемония разрезания торта. Он – почти метровое произведение искусства (как нам сообщили, делал его специальный дизайнер и стоит он более 300 долларов). Молодые разрезают его и кормят им друг друга. Все подходят с тарелочками тоже. Несколько поздравительных спичей с бокалами крюшона в руках. Семен опять работает переводчиком. Фотографирование.
Далее – непременное бросание букета в холле столовой. Девушки столпились позади невесты, со смехом и сутолокой. В итоге букет «поделили» наша русская - вышеупомянутая Люда и подружка невесты Эми. Кстати, она, действительно вскоре выходит замуж, чего не скажешь о Люде. Потом всем раздают пакетики с мелкими белыми зернышками и мы выстраиваемся на дорожке перед зданием столовой. Молодые появляются на пороге под радостные возгласы и быстро пробегают мимо, взявшись за руки и смеясь. Их обсыпают с двух сторон и провожают взглядами до тех пор, пока они не усаживаются у подножия холма в свою красную машину.
Прощальное «Би-би-и-и-и-и!» Больше мы их не увидим – до Колорадо. куда запланирована поездка через четыре дня. И оттуда, из Денвера мы улетим домой, в "нашу Рашу".
Молодые радостно уехали. Вот и всё. Немного грустно и пустовато. День еще в разгаре (время – около пяти), солнце продолжает сиять.
Наша семья, проводив Керров домой и Работяговых-старших к сватам, решает поехать на прогулку в Канзас-Сити. Заодно отвезти Гришу из Минска – он там живет у своих «хостов» - совсем еще молодой семейной пары. Заводим джип – и вперед.
Въехать в город оказалось не просто – столько разных дорог, пару раз уехали не туда – на объездные.
Оставив машину на одном из этажей огромной подземной стоянки, гуляем по центру – очень красиво, много фонтанов, скульптур, украшенные деревья, шикарные магазины и запах развитого империализма. Главное, много гуляющих пешеходов, от чего мы уже отвыкли. Прогуливаются самодовольные, не бедные американцы - суббота. Здесь толстых мало, наоборот: мужчины - стройные, очень подтянутые (никаких животов!), даже если пожилые. И много-много чистеньких голубых джинсов.
Правда встретили двух натуральных нищих, один – старый высокий и крупный негр, обратился и к нам. Мы дали ему мелочи – с ума сойти.
По центральным улицам ездят, сплошь украшенные цветами кареты, запряженные лошадьми в косичках. Это или брачующиеся или (в основном) выпускники школ и колледжей. Главная улица (Бродвей КС) – улица Джефферсона. Это «сердце КС», как сказал Семен. Они с ребятами здесь иногда бывают – по выходным, пьют пиво или отовариваются (показал любимый магазин со средними ценами и спортстилем). А вот - супердорогие магазины – знаменитой сети «Энн Тейлор». Зашли, по желанию мужчин, в магазин электроники – блеск, толчея, насыщенная энергетика молодых, довольно спортивных и состоятельных людей. Мне это всё мало интересно. Вышла на предвечернюю улицу – любопытнее смотреть на отдыхающих жителей города.
Ресторанчики, скверы, скамейки. Стойкий запах хорошего кофе. Есть улицы с подъемом, но без эскалатора – не балуют жителей. Своеобразный город, хотя и есть некоторое сходство с центром Парижа. Или даже с летним Харьковом – в его лучшие времена, перед каким-нибудь революционным праздником типа 1 мая. Пожалуй, здесь я бы пожила. Делаю вывод, что мы всё же - неисправимые урбанисты.
Прошла группа отрешенных от суеты кришнаитов – молодых людей с бритыми головами и в розовых хламидах, что-то тихонько хором напевают. От них веет непривычным и незнакомым спокойствием. Они – что-то инородное в этой городской толпе сугубых материалистов, вечно жующих, с баночками пива или колы (хотя и аккуратных – мусора на улицах мало).
В розовых хламидах кришнаиты -
Как пришельцев неземных явленье,
Улицы ночного Канзас-Сити
Слушают нестройное их пенье.
Под цветными кронами платанов
Странною своей дорогой шествуют
Мимо ресторанов и фонтанов
С их субботней шумною фиестою.
И толпы надушенной движение,
Никель джипов, выглядящих глупо,
Не заменят древнего учения,
Что хранит та маленькая группа.
(сочинила я тогда этот опус)
Постепенно кругом зажигаются неоновые огоньки, гирлянды, рекламы. Опускается вечер. У нас устали ноги, от ходьбы-то мы тоже успели отвыкнуть, а сегодня почти всё пешком.
Едем отвозить Гришу - уже в темноте. Высаживаем его в спальном районе КС, у добротного дома, похожего на дом работяговских «сватов». В доме светится весь первый этаж – видимо, у молодых «хостов» субботняя вечеринка. Прощаемся не без грусти – скорее всего навсегда. Он возвращается через месяц, после практики в юридической фирме, домой – в Белоруссию и еще сам не знает, как будет складываться его дальнейшая судьба. Станет ли он, как обещал, президентом республики? Поживем - увидим.
Теперь бы как-то выбраться из ночного города на нужный нам «хайвей». Семен еще плохо знает окрестности. Кружили-кружили, потом решили всё же найти улицу Джефферсона, как наиболее изведанный путь. Море огней – на электричестве явно не экономят. Наконец – ура! - выбрались в половине десятого на дорогу «домой». Спокойно доехали, в романтичной обстановке ночной дороги, слушая откуда-то взявшуюся нашенскую Земфиру. Но атмосферу штата Канзас она, по-моему, не испортила.
Приехав, мы обнаружили всех наших, сидящих за столом в кухне, включая Работяговых. Они дружно поглощали чипсы с кетчупом и сыром и шоколадный пирог. Обсудили прошедший знаменательный день и Ди объявила программу на оставшиеся дни. Было тепло и по-домашнему уютно. Все были рады, что закончились главные хлопоты, а здесь остались только «свои люди».
14.мая.
Сегодня у нас краткая передышка перед отъездом в Колорадо и нашим окончательным отъездом из гостеприимного дома Керров. Значит, сборы. А еще, как выяснилось, 14 мая - День Матери, Это что-то вроде 8 Марта, но поздравляют исключительно матерей. Семен подарил всем матерям (Ди, Э.Г. и мне) смешные открытки. А Кейла вдруг собралась (порыв!) и умчалась в магазин. И по окончании нашего длинного, с беседами и словесными упражнениями, завтрака привезла всем мамам подарочки. Ди получила аудиокассету, Э.Г. – розы, а я – пакет конфет. В каждой конфетной бумажке – пожелания или изречения, то есть можно погадать. Каждый нашел «знаки» судьбы для себя. В общем, было что обсудить и над чем похихикать. Пили чай.
Собрали немного клубники, созревшей на грядке перед домом – рано, если подходить с нашими мерками. Мужчины во главе с Бобом занимались в гараже с какими-то железяками – ведь предстоит далекий путь и машины и всё необходимое снаряжение должно быть в порядке. Чего-то продували, чистили и т.п.
Потом поехали в Волмарт – проявлять свадебные пленки. Помогли друг другу купить кое-что из вещей и подарков домой (в Колорадо всё дороже). Особенно помогала маленькая, добрая Кейла. Я, конечно же, как всегда оставила где-то свою сумку – понервничала. Потом нашла ее в кабине для примерки.
Синдром постсоветских людей: случайно обнаружили майки по 3 доллара и были счастливы.
Приготовили опять русский обед: борщ, плов и большой пряник – рецепт Э.Г. За борщ отвечала я и очень волновалась – объем нестандартно большой. Всыпала туда все специи, какие были в доме. Пробовала тысячу раз. Нормальный обед получился. Керры сказали, что мы – очень выгодные гости: готовим сами, посуду моем, не требуем многого (интересно, чего, например?). Но то, что мы не прихотливы – это точно.
Долго рассматривали и сортировали на большом столе фотографии – целое событие. Кто-то нашел, что на одной пленке излишне много зеленого цвета. Поехали в магазин – вчинять иск. Надо же и покапризничать, раз тут это позволено.
На обед пришли уже знакомые нам соседи – Лола с Додом. Нахваливали наши блюда, взяв рецепт борща (вообще, первые блюда здесь не приняты). А Лола принесла шикарный пирог со свежей клубникой, просто восторг. Изощрялись, заливая его сливками или сметаной и просто объелись. Однако при этом надо было поддерживать застольную беседу.
Дод – немного не от мира сего, но любопытный в своем роде. Духовная личность, добродетельная. Чем-то напомнил мою маму. Я пыталась с ним говорить о религии, жизни и смерти и других столь же тяжелых вещах. Понимание вроде бы возникло, но долго философствовать было тяжко. Энергичная и веселая Лола вручила нам подарки и записала рецепт своего чудного клубничного пирога. Потом она не без труда переключила Дода с беседы «о вечном» на сборы домой, иронично реагируя на его заумствования. Прощаясь, они пообещали приехать погостить к нам в Россию. Кстати, Дод как миссионер, не шутя собирается на Урал. Кто-то из его коллег уже там был.
Еще поговорили с Бобом и Ди. К позднему вечеру опять появилось ощущение того, что медленно схожу с ума. Голова как содержимое миксера, работающего без остановки, перемалывающего всё подряд.
И это кошмарное состояние – когда не можешь выразить себя, я к этому, значит, не привыкла (вот и еще новенькое про себя). А между тем люди хотят, чтобы ты это сделал, внимают тебе полностью, ждут, настроив локаторы свои, я чувствую, что это им это очень важно: для этого и встретились с нами. (Утверждаю, что всё-таки изредка встречаются американцы, которым важно не только то, что касается непосредственно их!). Ты же способна лишь на бессвязные фразы или того хуже – просто отдельные слова. Плюс невербалика - отчаянные жесты, эмоции. Говорю себе, что не надо уж чересчур стараться всё впитывать и во всё вникать. Да и синтеза пока не получается - рано.
Слишком много пытаюсь «стянуть» на себя, впрочем, как большинство женщин, не исключая и американок. Они – даже еще в большей степени. Любят командовать, решать, главенствовать, часто категоричны. Мужчины же – что-то вспомогательно-исполнительное. Так во всяком случае мне показалось, глядя на здешние семейные тандемы. Слово женщины – закон. Может быть, поэтому жениться здесь никто не спешит. И много одиноких, самостоятельных женщин, не имеющих потребности в совместном быте и традиционно женских обязанностях. Девушки хотят сначала сделать карьеру: пример - подруга Алексея из Калифорнии – в 27 она пошла еще раз учиться, чтоб стать адвокатом. Встречаются они уже лет пять, но до свадьбы еще далеко. Складывается впечатление, что быть женой в классическом смысле – покорной, заботливой, зависимой – может только русская женщина. Но не американка.
В конце дня, кроме всего прочего, собрали свой стафф, что было ой как не просто – еле-еле запихнули всё это в сумки и чемоданы. Откуда только собралось? Вместе со сборами пришли мысли о доме, России. А с ними – о куче предстоящих проблем (уже!)… Постаралась побыстрее их отогнать, аки мух, да не тут-то было. Складывая подарки сестры, вспомнила, что в суете почти ее не увидела – грустно… Терпение и еще раз терпение.
Ну что ж, пора и бай-бай! В невесомость американской кровати. Завтра в долгий путь и подъем в 6 утра. Армия...