Мой отец - Лаврентий Берия (Леонид Словин) / Проза.ру

         Было это в лондонском отеле «Континенталь». Поздоровавшись, сосед по столику положил рядом с собой книгу. Это был выпущенный издательством «Современник» и успевший быстро стать бестселлером томик воспоминаний «Мой отец - Лаврентий Берия». В нем сын оправдывал преступного отца, объясняя, что репрессии и террор были неотъемлемой частью существования Советского государства с момента его создания.


         Я успел прочитать это произведение, и «пепел Клааса», моего отца, расстрелянного в Москве на Бутовском полигоне в страшном 38-ом, тихо, но не прерываясь ни на минуту, постоянно стучал в мое сердце.
         Не помню, как сосед догадался о моем негативном отношении к книге. Может я сам как-то выдал себя - уж очень откровенно вздохнул и отодвинулся, может что-то еще. Но он отреагировал незамедлительно.
      - Прочитали и не понравилось?
- Именно. А вам?
      Он ответил просто:
- Я – ее автор.
         Это был Серго Берия!
         Я слышал о нем. После ареста отца Серго Берия был тоже арестован, больше года содержался в одиночном заключении в московских тюрьмах – в Лефортово, а затем в Бутырках. После освобождения на десять лет отправлен был в ссылку на Урал, потом переведен в Киев. Доктор наук. Главный конструктор киевского НИИ «Комета», инженер-конструктор в области радиолокации и ракетных систем…
         - Чем же вам не понравилась моя книга?
         Его можно было понять.
         Он имел такое же право желать реабилитации своего отца, как я, как любой сын репрессированного.
         Дела наших отцов, как и сотен тысяч других, рассматривали внесудебные, неконституционные и потому не правовой органы - в моем случае Особое совещание, в его - Специальное судебное присутствие под председательством маршала Конева. Уже по одной только этой причине любой цивилизованный суд должен был бы отменить оба приговора как вынесенные незаконными учреждениями…
         Кроме того в деле Л.П. Берия, как и в деле моего отца, также присутствовала заведомая ложь. Он будто бы тоже был изобличен в сотрудничестве с иностранной разведкой. Даже с несколькими.
         Тем не менее в отличии от миллионов других репрессированных Лаврентий Берия не был реабилитирован. И, я думаю, правильно.
      Известна судьба бывшего ответственного сотрудника Наркомата иностранных дел СССР Е. А. Гнедина, свидетельствовавшего в своих воспоминаниях против всесильного Лаврентия Берия, уже первые их страницы должны были непременно смутить автора книги.
         Е.А. Гнедин вспоминал.
         Когда его после ареста ввели в кабинет, Лаврентий Берия беседовал со своим подручным, костоломом Кобуловым. Тот доложил " Гнедин на допросе вел себя дерзко, но признал свои связи с врагами народа". Гнедин попытался объяснить, что лишь перечислил фамилии арестованных друзей. Тут же последовал сильный удар в скулу. Берия сидел напротив и спокойно наблюдал. Потом начался сам допрос. Берия приказал Гнедину лечь на ковер. Тот лег. -- Не так!-- Гнедин лег ногами к письменному столу. -- Не так!    Гнедин лег к столу головой. И вновь не угадал. В кабинете появилось еще несколько сотрудников. Берия приказал заняться делом. Гнедина раздели, перевернули и принялись бить резиновыми дубинками. -- Следов не оставлять!-- приказал Берия. Больнее всего отдавались удары по пяткам. Избитого раздетого донага дипломата бросили в холодный карцер. Через некоторое время экзекуция в кабинете Берия повторилась. Передышки Гнедину не давали, конвейер работал круглосуточно. Его таскали из кабинета в кабинет и били, били, били. Несколько раз Гнедин терял сознание. Скорее всего его готовили к показательному процессу и лишь потому не прикончили… А сколько было таких историй!
      Если так безбоязненно и жестоко истязали ответственного работника наркомата иностранных дел, думал я, глядя на сына Лаврентия Берия, как же они пытали моего тридцатитрехлетнего отца, выгнанного и исключенного отовсюду политического эмигранта из Латвии?! Сегодня в его поколение -трагически заблуждавшихся юношей и девушек, увидевших в новой власти силу, способную помочь им реализовать себя, когда у их родителей, дедов и бабок было только право на прозябание, летит много стрел. Но можно ли забыть, что советская власть сама очень скоро и очень жестоко разобралась почти с каждым из них руками профессиональных палачей, таких, как родитель моего собеседника.
   Какими жестокостями они заставили отца признать себя латвийским шпионом, чтобы потом расстрелять?! Что они делали с его старшим братом Давидом, пытавшимся покончить с собой, бросившись в пролет лестницы здания биробиджанского НКГБ как раз в то время, когда на допрос вызвали его жену…
         Сегодня я не могу вспомнить внешность Серго Берия. Лицо, рост… Другие детали. Сидели мы или стояли? Завтрак мы, определенно, не заказывали. Это был шведский стол…
         Мы оба приехали на семинар, называвшийся «Защити себя и свой бизнес».
      В России этот новый вид предпринимательства только еще народился и многочисленные представители его с особым интересом собрались в Конференц - Центре Елизаветы II в Лондоне, чтобы познакомиться с секретами британского частного сыска и охраны. ( А пропо. Куда они делись потом все эти московские частные сыскные агентства " Парабеллумы", "Аяксы", " Докторы Ватсоны", не брезговавшие никакой чернухой…)
         На семинаре были представлены и предлагавшие свои новинки разработчики технических усовершенствований для всякого рода охранной и «промышленно-шпионской» деятельности, среди которых я видел своего собеседника...
      Удивительное совпадение!
      Некоторое время до этого в Москве я совершенно случайно оказался невольным свидетелем его телефонного разговора с хозяйкой дома - пожилой дамой из «бывших». Сын Лаврентия Берия задал ей вопрос о своем отце. Не помню, слышал ли я ее ответ сам, как говорится, своими ушами или, положив трубку, она пересказала мне содержание разговора...

         …Сегодня имя Лаврентия Берия мало о чем говорит поколению родившихся в шестидесятых, не говоря уже о семидесятых - восьмидесятых. Могущественный соратник Сталина был арестован 26 июня 1953 года прямо на заседании Президиума ЦК. Маленков, который должен был по предварительной договоренности объявить об аресте, от страха молчал, так что пришлось самому Хрущеву, срываясь на фальцет, закричать: "Предателя, шпиона и негодяя Берию - арестовать!" Из двух дверей выскочили шестеро (по другим воспоминаниям двое) генералов и офицеров и вывели Берию из помещения.
            Увы! Эти факты Серго Берия в воспоминаниях проигнорировал.
            В своей книге он утверждал, что всесильный нарком был схвачен и застрелен прямо в своем доме-особняке на углу улицы Качалова и Садового кольца в Москве, и что это ему говорил очевидец из охраны, который сам видел тело Берии на носилках, выносимое из дома. А на заседания Специального судебного присутствия находился будто бы не сам Лаврентий Берия, а его двойник. При этом автор ссылался на слова членов "суда" над Лаврентием Берией к тому времени уже покойных Н.Шверника и Н.А. Михайлова.
            - Итак… - Серго Берия ждал моего ответа.
            - Вы выдаете разговоры и пересуды за проверенные факты… Я имею в виду версию об убийстве вашего отца до ареста суде над его двойником…
            - Вы можете это доказать?
            Телефонный звонок Серго Берия, свидетелем которого я случайно оказался, был вдове Н.А. Михайлова, одного из членов того самого Специального судебного присутствия под председательством маршала Конева, который рассматривал дело Лаврентия Берия. Раиса Тимофеевна Михайлова - женщина, по свидетельству многих, прямодушная, волевая, долгие годы входила в партийно-правительственную номенклатуру в качестве члена семьи бывшего секретаря Московского обкома КПСС и имела немалое влияние на супруга. Она, несомненно, была посвящена во многие тонкости, связанные с делом Берия...
            - Я присутствовал при вашем телефонном разговоре с Раисой Тимофеевной… - сказал я.
         Мой собеседник замолчал.
         – Вы спросили: слышала ли она от мужа, о том, что на скамье подсудимых во время суда сидел не ваш отец, а другой человек...
            Серго Берия взглянул на часы. Он уже знал, что я сейчас скажу.
            Продолжение разговора его не интересовало. Он опаздывал на семинар, да и мне была пора. Слова вдовы Н.А. Михайлова нам обоим были известны.
         - Если бы оно было так, - сказала Раиса Тимофеевна Михайлова. - Николай Александрович за прошедшие почти тридцать лет мне бы обязательно об этом рассказал... Нет, Серго. На скамье подсудимых сидел не двойник, а именно ваш отец Лаврентий Павлович…