Каждый день этот удивительный старик приходил на мусорную свалку отовариваться. Он выбирал остатки еды, одежду, куски картона, выброшенную изломанную мебель. Куски картона и мебели старик уносил в свою лачугу, которую превратил в примитивный домик. Но по-настоящему счастливым старик бывал в те дни, когда находил выброшенные книги. Заранее заготовленной тряпицей он бережно счищал грязь со старых обложек, расправлял смятые страницы и целовал книгу, нежно касаясь иссохшими губами места на обложке, где значилась фамилия автора. Если другие бомжи находили книги, он выменивал их, отдавая лучшее из того что находил в мусорных отходах. Прижимая книгу к груди, утаскивал найденное на свалке сокровище в свою лачугу и тогда несколько дней нигде не появлялся на улице. Он читал "Слово". Слово было его миром, его жизнью.
Однажды поздней осенью он подобрал на свалке книгу без обложки. Наскоро перекусив, даже не натопив, как следует, свою лачугу, старик прикрылся остатками, выброшенного кем-то на свалку одеяла и открыл книгу. Первых страниц не было. Прочитал окончание: «И весь народ дивился чуду с лепешкой и еще больше дивился великой мудрости и справедливости Соломона».
Мелькнула, улетая в вечность, последняя мысль: – В чем же была великая мудрость Соломона? – Из ослабевших рук выпала книга на земляной пол и осталась там лежать. Все тише и реже, болезненно вздрагивая, стучало сердце любителя Слова. Холодеющее тело соскользнуло с лежанки, испуганная мышь юркнула в свою норку.
Тихо стало в холодной лачуге. Закончилась жизнь Человека, а Притча живет. Притча о лепешке и великой мудрости и справедливости царя Соломона.
В давние времена это было, не сегодня.
Бурным и опасным было море в тот зимний день. Тяжелые безжалостные волны обрушивались на берег, бились о прибрежные камни и уставшие откатывались назад в море. На смену им приходили другие и еще злее цеплялись своими гребнями за берег, оставляя на нем космы морских трав, разбивая и истирая в порошок створки пустых ракушек. Мелкие округло-гладкие морские камешки глухо шуршали и шипели, откатываясь вместе со взмученной песком водой в море. Последние лучи солнца утонули в громадных волнах. Все вокруг почернело и померкло.
Ни души не было на улице, по которой шла, прижимая к груди небольшой узелок, пожилая женщина. Драгоценный узелок с мучной пылью, которую она наскребла с разрешения богатого мельника по углам да по щелочкам его мельницы, сулил ей теплый сытный ужин. Злой ветер гнал вдоль улицы куски морской пены, отрывая их от тяжелых волн. Казалось, волны пытались настичь женщину и унести в море, как и много лет назад унесли ее мужа.
Сопротивляясь ветру, женщина достигла паперти. Высокая церковь защитила ее от буйного ветра и морской пены, позволила передохнуть, прежде чем отправиться дальше.
Краем глаза она заметила темный силуэт на ступенях паперти. Со вздохом отметила: – Сидит тот же нищий, что и в предыдущие дни. – Боже, пожалей его. Он еще несчастнее, чем я. – Сердце ее сжалось от жалости.
Домик встретил женщину промозглой сыростью. Она разожгла огонь под очагом. Замесила тесто и испекла три лепешки. Давно в домике не пахло хлебом, только талая вода из снега, превратившаяся в лед, уже несколько дней служила ей пищей.
Сняв лепешки с противня, произнесла молитву над хлебом, приготовилась разломить лепешку, и тут раздался стук в дверь.
– Кто бы это мог быть? Дети мои вспомнили о матери!? Или муж милый вернулся?
Отложила лепешку и быстро открыла дверь лачуги. На пороге стоял старик, замерзший и несчастный. Сквозь драную одежду видно было тело его, синее от холода, щеки, изборожденные морщинами запали в беззубый рот, глаза потускнели от голода и мелко мелко дрожали руки, пытаясь стянуть на груди края наброшенной на плечи дерюжки.
– Проходи, проходи к очагу, согрейся. Я налью тебе кипятка. Вот лепешка, поешь! – захлопотала женщина, устраивая незнакомца у очага.
Робкий стук в низенькое оконце прервал ее речь. Удивилась женщина. То годами никто и близко не подходил к ее лачуге, а тут два гостя за вечер.
Открыла дверь и видит на пороге странника, еще более несчастного, чем первый. И его к очагу пригласила. Кипятка в чашку налила согреться, вторую лепешку отдала. Обогревшись и насытившись, ушли гости. Порадовалась женщина, что смогла помочь им в трудный час, и вспомнила нищего с паперти.
– Как же он там? Уже столько дней сидит на паперти! Переживет ли он эту бурю? – Накинула рваную шаль на плечи, последнюю лепешку завернула в чистую тряпицу и вышла из теплого, пропахшего свежим хлебом домика, в холодную темную ночь.
С ревом набросился на нее ураган. Студеный ветер пытался сбить с ног, вырывал из рук старенькую шаль, швырялся комьями снега в лицо. Еле дошла до паперти женщина. Наклонилась, развернула тряпицу, и тут порыв ветра сбил женщину с ног, вырвал из рук последнюю лепешку и унес неизвестно куда.
Вернулась женщина к домику своему, но на ее глазах, не устояв под напором ветра, он рухнул, застонав от старости и жалости к хозяйке. Горько заплакала женщина и пошла в Иерусалим, ко дворцу царя Соломона.
Был день суда Соломонова и многие обиженные и обманутые стояли у врат царских, ожидая приглашения на суд Великого и Справедливого. Внимателен был царь, занимаясь разборами дел людских. Одинаково справедливо судил и богатого скотовода, и нищенку, прелюбодейку и убийцу. Все виновные несли наказание, а оправданные получали с избытком за праведность свою.
Вот в тронный зал судебных процессов вошел богатый купец, а следом слуги внесли мешок серебра. Низким поклоном приветствовал проситель царя и сказал ему:
– Выслушай мою историю, великий Соломон, и поступи по справедливости.
В страшную морскую бурю потерпел мой корабль крушение. Много дней носило нас по морским волнам, но сжалилось небо, увидели мы родные берега и ступили на твердую землю. Оставшиеся в живых разбрелись кто куда, пытаясь добыть кусок хлеба, дабы не умереть с голоду, спасшись от гибели в морской пучине. К дому шел и я. Но голод и жестокий мороз победить не смог. В неизвестной деревеньке на церковной паперти просидел без пищи и воды несколько дней. Только снег служил мне пропитанием. И в один из дней, чувствуя приближение конца своего, воскликнул я:
– Десятую часть товара отдам за кусок хлеба. И, о чудо, не успел я окончить мысль свою, как упала с неба мне на руки еще теплая лепешка. Съел я с благодарностью лепешку. Прибавилось сил. И вот я у тебя. Возьми обещанное серебро и раздай голодным и нищим или принеси в жертву Храму. Совесть моя теперь будет спокойна.
И ушел купец, а в зал вошла, пала ниц перед царем бедная женщина и возопила:
– О Великий и Справедливый, знаю, что один Бог властен возносить и сокрушать, насылать скорби и исцелять их. Всегда видны дела Господа нашего, но не всегда понятны. Одинокой, в стареньком домике жила я. И, чтобы прокормиться, за любую работу бралась: и сети чинила, и рыбу солила, лодки смолить помогала, одежду шила рыбакам. Голодным и убогим, чем могла, помогала. А теперь осталась без приюта. Холодное небо – мой дом, холодная земля – моя постель, снег – мое покрывало и еда. На прошедшей неделе злой ветер вырвал лепешку из рук моих, которую я несла нищему на паперти, и обрек на голодную смерть старика. За что так жестоко карает меня Господь?!
Выслушал царь нищенку.
– Так вот чья лепешка спасла жизнь купцу, и справедливо будет ей отдать серебро, что принес купец как воздаяние за свое чудесное спасение.
И воскликнул:
– Встань женщина! Бог увидел твою великую доброту, узнал, что не отказывала ты умирающим в помощи. За твое страдание и милосердие Он посылает тебе вознаграждение. Этот мешок серебра твой.
И, обращаясь к залу, так закончил речь свою Соломон:
– Преклоните колени перед Женщиной. Ибо не оставит она в голоде и холоде детей малых. Последним поделится с ближним и нуждающимся. Исцелит больного и пригреет убогого.
И весь народ дивился чуду с лепешкой, и еще больше дивился мудрости и справедливости Соломона.
В давние времена это было, не сегодня.