Огород перед домиком был большим, ухоженным и богатым. Загляденье, а не огород. Пугало тоже было загляденье – в длинном рваном пиджаке и дырявых штанах, оно отвратительно скрипело от порывов ветра и злобно скалилось разрисованной физиономией.
Над полем заложила круг стая ворон. Вожак, если судить по поседевшим перьям, скосил круглый черный глаз, выглядывая зеленеющие грядки и с карканьем приземлился на правую «руку» пугала.
Вороны последовали за вожаком. Но уселись, против ожидания, не на пугало, а поспрыгивали прямо на землю. Стоило вороньим лапам коснуться земли, как с легким хлопком, с каким пробка вылетает из бутылки, перья разлетались в разные стороны, а вороны превращались в придурковатого вида парней, взлохмаченных, обвешенных цепями и фенечками.
Вожак каркнул то ли одобрительно, то ли насмешливо, спрыгнул на землю и превратился в поджарого седого старичка в потертой косухе.
- Ну что, орлы? – весело подмигнул он топчущимся в нерешительности парням, - повеселимся?
- Повеселимся! – радостно откликнулся кто-то.
- Никак не привыкну, - нерешительно проговорил другой, рассматривая свои руки.
- Жрать охота, - парень с разноцветным ирокезом сплюнул под ноги, достал из заднего кармана потертых брюк пачку сигарет и аппетитно затянулся.
- Ты тут воздух-то не порти, - наставительно сообщил вожак. Сигарету, впрочем, отбирать не стал, а обратился к остальным: - Вы это, пошукайте тут по огородику. Авось что-то и найдете.
Парни радостно разбежались по грядкам.
- Может хватит, Витя? – старик обратился к курильщику, - что у нас за моветон – от ворона куревом пахнет?
Названный Витей пожал плечами, сделал последнюю вкусную затяжку и выбросил сигарету в дальний конец поля. Ухмыльнулся.
- Когда я еще покурить смогу?
- Все никак не привыкнешь? – поинтересовался собеседник, впрочем, без жалости.
- Все никак не отвыкну курить, - нашелся парень.
Скользкую тему нарушил крик ребят, раздавшийся с другого конца поля.
- Эй, все сюда! Тут такая репа!
- Да не орите вы, - замахал руками вожак. – Сейчас как хозяин проснется. Ну и молодежь, чуть что - сразу орать.
- А хозяин спит, - утешили с другого конца поля, пытаясь сбавить громкость, - Сашка в окно заглянул.
- Все равно не орите, - подитожил вожак, и пошел на крик.
Репка была и вправду загляденьем. Как в сказке. Парни выстроились вокруг нее, облизываясь и время от времени дергая за ботву. Овощ на дергания не реагировал и в земле сидел крепко.
- Ты, - распорядился старик, указывая на крайнего из парней, - хватайся за ботву. Ты, - палец уткнулся в грудь следующего, - за него, а ты – за него. Взялись? Потянули!
Ребята, ухватившись друг за друга, потянули. Репа не поддалась, упрямо сидя в земле по самую макушку.
- Ты, ты и ты, - вожак указал на других ребят, - хватайтесь друг за друга и тяните тоже. А ты, курильщик, чего ржешь? Помогай давай. Не оставлять же еду врагам.
Репка, наконец, слегка поддалась, прибавив энтузиазма как тянущим, так и простым наблюдателям.
- Тянем-потянем, вытянуть не можем, - развеселился кто-то, за что вожаковским произволом был поставлен в конец толпы тянущих.
- Ну, поднапряглись, ребята, - командным тоном приказал вожак, поднимая руку. – Раз. Два. Тянем!
Десяток парней синхронно дернулись, вцепившись друг в друга. Зашевелилась земля, предупреждающе хрустнула зеленая ботва, и упрямый овощ, поблескивая сочными желтыми боками, вывалился на поверхность.
- Вытащили! – подпрыгнул курильщик. Парни отдувались.
- Пойдите, кто-нибудь, снимите с пугала пиджак. Надо же нам ее как-то тащить, - махнул рукой вожак.
Вскоре все было сделано: добыча тщательно завернута в пиджак, для удобства связанный наподобие кулька. Парни подпрыгивали и превращались в черных ворон. Старик отдал последние приказы, оглянулся на дом и тоже превратился в ворона. Птицы подхватили кулек и уже взмыли в воздух, когда из домика выскочил хозяин поля.
- Сволочи! – безошибочно определив масштабы разрушений и их виновников, заорал он, потрясая кулаками. – Лучшую репу сперли! Пугало раздели!
Вожак скосил на орущего мужика черный глаз, каркнул насмешливо, что на вороньем языке означало «сам дурак» и повел свою стаю прочь от разоренного поля.