(от Алексея, короткий рассказ, стремящейся к бесконечному восклицанию)
Мы познаем мир не через то, что видим, а через что переживаем.
Был у меня дружок, вместе учились в институте. Умный был парень, но почти слепой: очки имел при себе, и с немалой оптикой – аж минус восемь (очкарики прекрасно понимают - что это такое). В повседневной жизни не носил, но при себе имел постоянно, вдевая их одним ушком в карман штанины, так что окуляры в нужный момент быстро находились и водворялись на нужное место. Не знаю - по какой причине он не носил окуляры постоянно, как положено, или они сковывали его свободу, чувство независимости, а может - догадывался, что его близорукий вид, как с высокой башни (ведь он был роста такого, что большинство сокурсников приходились ему по плечу) придавал загадочность, озадачивая преподавателей многозначимым выражением и привлекая девчонок, которые при виде его белокурой головы с взглядом в вечность, превращались в томных, послушных овечек. И хорошо, что он не видел их лиц, а то бы горе девчонкам.
За его доброту, за безотказность решать любые сложные математические задачи все его звали просто Шура, и – Шурища, когда ему удавалось решить задачу, совсем казалось, неразрешимую.
Шура был большой любитель футбола. Если ему удавалось найти мяч, то он грёб его до самых ворот противника, но когда уже собирался сделать удар по мячу, то никто не рисковал находится рядом – а вдруг промахнётся, да своей сорок шестой …
Его многолетняя близорукая жизнь выработала способность улавливать малозаметные события, и благодаря этому он мгновенно реагировал, еще не осознав сути, но всегда верно и безошибочно находил решение. Но вот однажды это свойство дало сбой, и “пущенная торпеда” нашла объект и поразила его. Кто-то случайно, в коридоре, где мы стояли, пробегая, задел его очки так, что они подлетели высоко в воздух. Шура уловил пролетающий у его лица объект, напоминающий исхудалую птицу, вычислил траекторию полёта, носком сорок шестого размера, как азартный футболист, с воскликом - Йех! Пнул их так …, что никто даже не стал их искать, а лишь объяснили Шурику – что он это сделал со своими очками. Шурка густо покраснел и сочно вытрубил – Хм!
Но через три дня, скинувшись курсом, принесли ему новые очки: впереди был коллоквиум по математике.
Но за эти три дня с Шурой произошло новое приключение, которое сделало его, совсем популярным, особенно среди девчонок, героем среди ребят, но сильно поменяло его поведение в дальнейшей жизни.
Казалось бы – очки, которыми он пользовался только для того, что бы прочитать что-нибудь, вроде бы, как и не нужны были, но - оказывается, они придавали ему уверенность, как ковбою, имеющему при себе наган. Нагана нет и ковбоя нет. Вот и Шура стал какой-то рассеянный, он постоянно протягивал руку в место, где должны были быть очки, не найдя их, конфузился, что-то бормотал себе под нос.
Однажды вечером в общаговскую комнату вернулся из душа, находящегося на первом этаже, Шура весь красный, сияющий, словно ходил не в душ, а в русскую баню с женщинами, и конфузясь объяснил:
- Знаете, пока поднимался несколько этажей, то встречные девчонки визжали и шарахались меня. Не пойму в чём дело.
- Шура, что вы наделали?!
- Что я наделал? – с испугом повторил Шура.
- И ты что – вот так вот и шёл все этажи?!
- Как вот - так?
- Теперь Шура бабы вас сотрут натурально. Да ты посмотри вниз, то есть потрогай руками, Там ваш конец!
Из дырки в трико свешивался великолепный, мясистый и даже бодрый, такой же красный, как и хозяин - огромный конец.