Витька Акимов был моим лучшим другом. Отцы наши погибли на войне, а матери целые дни попадали на заводе. И мы были предоставлены сами себе, особенно в летние каникулы. Тогда мы носились по городу с утра до вечера и дел у нас было немало. Ведь совсем недавно закончилась война, и пусть жили мы впроголодь, зато с каким упоением слушали рассказы фронтовиков, смотрели в кинотеатре "Авангард" военные фильмы и с увлечением играли в разведчиков, партизан и казаков-разбойников.
Мы были похожи друг на друга. Правда Витька любил прихвастнуть и в свои девять лет слыл настоящим фантазёром, хотя себя таковым не считал и всех убеждал, что на Луне живут лунатики и наблюдают за нами в подзорные трубы, что с Демьяновской колокольни видно не только село Селенское, где жила его тётка, но и соседний городок Высоковск. И, наконец, он утверждал, что в пруду, у домика полковника, можно поймать огромную щуку размером с акулу.
Но более всего Витька поразил меня последней новостью, что у нас в Клину есть тайник, где спрятана библиотека самого Ивана Грозного. Мой друг рассказал мне, что слышал от учителя истории, Константина Макаровича, что когда-то этот злющий царь проезжал со своими слугами через наш город и за что-то наказал клинчан. Многих погубил, сжёг их дома, разрушил храмы. И не случайно на древнем холме после его смерти была построена церковь Успения.
- Из её подвала, - утверждал мой товарищ, - начинается тайный ход, который ведёт прямо в пещеру с царскими книгами.
Учёные их ищут давно, но нигде не могут найти.
- Кто же тебе поверит, Витька, - возражал я, - ты уже не раз обманывал меня. Помнишь, как мы с тобой искали клад в разрушенном соборе и ничего не нашли. А в другой раз ты клялся, что в подбитом немецком танке, который стоял на свалке металлолома у железной дороги, ты видел пулемёт. Но его там не было.
- Ну и что, - насупившись ответил он, - зато мы с тобой откопали из-под обломков водонапорной башни, на Первомайском сквере, настоящую солдатскую каску. И разве не я первым показал тебе пленных немцев, которые строили дом на Большевитской улице?
Может среди них находился и тот лётчик, который в сорок первом году бомбил стекольный завод, торговые ряды и Троицкий собор. А вот Успенская церковь сохранилась.
- Так ты идёшь со мной или нет?
- Ладно, я согласен. Только давай пораньше, чтобы нас никто не увидел.
На следующий день, рано утром, захватив ломик, мы подошли к храму. Он был закрыт на замок, а его узкие окна забиты досками, но в одном из них виднелась щель. Витька влез мне на плечи и рукой надавил на доску. Она сразу отвалилась; из открытого проёма пахнуло сыростью. Мой друг ловко пролез в отверстие и спрыгнул внутрь церкви. Через минуту он свесился из окна и протянул мне руку. Вскоре я стоял рядом с ним.
Вероятно, в храме находился склад. На полу стояли ящики, наполненные стеклянными банками и бутылками. Дневной свет скудно пробивался через верхние проёмы. В боковой стене, рядом с алтарём, виднелась массивная дверь с железным кольцом. В неё одним концом упиралось бревно.
Мы подошли к двери и потянули за кольцо. Она не поддавалась, мешало бревно. Попытались сдвинуть его. Не получилось. Тогда мой приятель нашёл пустой ящик, встал на него, и ломиком, наконец, сдвинул бревно в сторону. Всё складывалось удачно. Витька спрыгнул с ящика, я распахнул дверь и мы устало ввалились в небольшую комнату.
- Закрой дверь, - попросил он. Я захлопнул. Что-то тяжёлое с шумом упало за ней. Мы огляделись. Это был предел храма. Пустой, с тёмными кирпичными стенами и крохотными оконцами под потолком, он походил на тюремную камеру.
- Здесь ничего нет, - зябко поёживаясь, пробурчал приятель, - пойдём отсюда.
Толкнулись в дверь. Она ни с места. Видно, опять заклинило злосчастным бревном. Навалились плечами, стучали, колотили ногами. Увы, ничего не помогало.
- Надо же, забыли за дверью лом. Он бы сейчас пригодился, - сокрушался Витька.
- Можно покричать, - предложил я, - кто-нибудь да услышит.
- Не поможет, - возразил он, - видишь, какие толстые стены.
- Слушай, - продолжал я, - ведь мы с тобой никого не предупредили, что ушли сюда. Как же нас найдут?
- Не волнуйся, - уверенно ответил Витька, весь город обыщут, но найдут. Ну а если нет, то будем голодать, а потом высохнем и превратимся в мумии. Я слышал, что в Египте они лежат тысячи лет.
- Что ты выдумываешь, Витька. Во-первых, здесь не Египет. Во-вторых, я не хочу быть мумией, а в-третьих, хоть бы корочку хлеба, так хочется есть. Это ты виноват. Дорогие книги, библиотека Ивана Грозного. Разве может она быть в нашем городе? Теперь-то ты понял, что здесь нет никакого тайника.
Мы пререкались долго, пока не устали. День уже клонился к вечеру. Голод и жажда совсем утомили нас. Ночь мы провели на холодном полу. И только к обеду следующего дня заскрипели петли входной церковной двери и послышались голоса людей. Это приехали за посудой грузчики. Каково же было их удивление, когда они услышали стук и были ошеломлены, увидев нас, запертых пленников. Выслушав сбивчивый рассказ, рабочие заулыбались и один из них протянул мне краюху чёрного хлеба, а другой бутылку молока.
С той поры минуло почти полвека, но и сегодня я помню счастливые глаза наших родителей, наконец-то нашедших нас после долгих поисков. И уже, наверное, не забуду никогда того куска хлеба, который в те минуты был нам дороже самых ценных книг, пусть даже из библиотеки самого царя.