05.12.1999
Ханука в последнем месяце двухтысячного стоит сухая без единого дождичка, без молний и громов таких привычных в Израиле в это время года. Из скважин и водоёмов выкачивают последнюю воду. Море напоминает голубое прирученное озеро с одним берегом. В Галилеи бушуют пожары, сжигая с трудом накопленное природой богатство. По радио говорят, что подожгли люди. Арабы? Евреи? Русские? Конкретно не называют, но по привычке подразумевают арабов. В городе Бэйт Шемеш (Город Солнца) демонстрируют затянутые в черное верующие. Им не нравятся магазины, в которых олим хадашим (недавно репатриированные) продают свинину. Кто продаёт? Что не арабы, так это совершенно точно. Значит, русские. Вернее, обрусевшие советской властью евреи – дети, внуки, правнуки тех самых евреев, которые предпочитали умереть, нежели вкусить свинину. В Ашкелоне в ресторане, в самом старинном парке на Средиземноморском побережье, еврей выходец из Морока убивает еврея выходца из России, солдата израильской армии, за то, что он говорил по-русски.
Сегодня утром, как всегда в шесть часов, я ушёл бродить. Обычно мой маршрут начинается из гущи одноэтажных домиков времён 50-х годов становления Израиля. Раньше весь этот район с массой улочек библейских названий назывался Саломе Гимел – место слыло неблагополучным. Но время делает своё дело, красит. Поднимаюсь по улице Гивати (в честь элитного войскового подразделения) в респектабельный район вил и спускаюсь по зелёному проспекту-аллее Героев войны Иём-Кипура, пересекаю улицу Давида, прохожу улицу Яира, подпольщика, соратника Бегина, Ицхака Шамира и останавливаюсь перед насыщенной легковым транспортом улицей Беренштейна, в честь знаменитого сиониста времён Герцля. Жду, пока меня пропустят машины, и через посёлок Парашютистов попадаю в Национальный парк имени первого мэра Рамат Гана Криницы. На парк эпитетов не хватит, уж очень он хорош. Обхожу озеро с двумя островами – пристанище перелётных и местных птиц. В спортивном уголке с брусьями, турниками, скамейками-лежанками для накачивания брюшного пресса останавливаюсь на 15-20 минут. Моё внимание привлёк мальчишка лет восьми, пацан из детства. Он упорно пробовал осилить спортивные снаряды и, если не удавалось с первого раза, повторял, пока не достигал цели. После того, как он перекинул своё тело через высокую деревянную стенку, я зааплодировал и наградил его «браво». Он подошёл и спросил на иврите: «Говоришь ли ты по-русски?». Я ответил ему на иврите, обманывая, что не знаю русского. Тогда он попросил написать на иврите его имя «Алекс». Я написал прутиком на земле, и он поверил, что действительно не говорю по-русски. Я сказал ему, что имя его больше соответствует английскому, он удивился, так как в классе израильтяне зовут его Алексом, значит имя израильское. Потом мы вместе делали упражнения. Он задавал мне необычные вопросы и из моих объяснений делал выводы. Я выжал тяжёлый камень, он попытался, но я предупредил, что камень может упасть на голову. «Конечно, - комментировал он, - без головы человек не человек, даже если она у него существует». Потом, когда я собрался уходить, он подытожил: «Ты мне нравишься. У нас каникулы, и я каждый день прихожу сюда утром делать зарядку. Не хочешь ли присоединиться ко мне?». В Израиль репатриировалось много матерей одиночек. Я всю жизнь мечтал о сыне, мне очень хотелось пообещать ему, но не имел право его обнадёживать и потому с улыбкой ответил, что люди мы самостоятельные и не должны связывать себя, но если уж встретимся, то хорошими друзьями. Я чувствовал, что он недоволен моим ответом. Мой утренний час подходил к концу. Я возвращался домой, думая о необычной встрече с «маленьким принцем». На выходе из парка валялась газета «Тель-Авив». Ветер пошевеливал титульный лист с большой карикатурой на главу правительства Эуда Барака. Под портретом написано» «Эуд Барак – неудача для всех», а рядом распластанное человеческое тело с торчащим пенисом. Вечером я спросил своего восьмилетнего внука: «Что означает рисунок?» Он ответил: «Очищенный банан». Внучка, старше внука на шесть лет, пожурила меня: «Дед, не стыдно ли спрашивать?» Не стыдно ли солидной газете помещать для всеобщего обозрения подобные карикатуры?
13.12.1999
Сегодня утром, напоминая, что существует в природе такое явление, прогремел гром, потом, наконец-то, пролился дождик, покропил пересохшую и запыленную землю. Пришлось сократить утренний моцион хождения. Сейчас 9 часов, солнце, хотя и неуверенно, но светит, мостовые не забыли утреннего подарка и кое-где сохраняют лужицы.
Все последние дни я занят редактированием и печатаньем Идиных мемуаров. С Идой я познакомился полтора года назад, когда писал книгу о Новой Ушице. Я искал новоушичан а разных городах Израиля – Беер Шеве, Иерусалиме, Ашкелоне, Петах Тикве, от семьи к семье. Восьмидесятилетняя Ида Гольдшмидт с дочерью Флорой жили в Ашдоде. Пожалуй, не преувеличу, если сравню её с крупицей золота в громадной массе породы. Оказалось, что Ида не только сохранила хорошую память, но и написала историю своей жизни, уделяя много воспоминаниям о еврейском быте в Новой Ушице. Тогда я имел неосторожность пообещать привести в порядок её записи в толстых коленкоровых тетрадях. Сначала отнёсся к этому несерьёзно, думал, что забудет, откладывал, но она настаивала, и пришлось выполнять обещанное. «Подумаешь, перепечатать готовую рукопись» - так думала она, так думал я. Постепенно увлёкся. Мне не хотелось делать халтуру и, казалось бы, простая работа превратилась в тяжёлый труд. Если сравнить, то написанное напоминает виноград, но чтобы из него сделать вино, да не простое, нужно хорошо поработать. Сравнение не случайно – хорошая книга тоже кружит голову, а идины записи были хороши. Бедняжка Ида, когда узнала, сколько сил я вкладываю в её мемуары, не спала всю ночь, а утром позвонила и намекнула, что у неё нет денег заплатить мне, ей нужно что-то очень простое, оставить хоть какую либо память детям, внукам. Она, правда, дала мне 1500 шкалим, но денег этих хватило на бумагу (180), на чернила – головка с чернилами для печатной машинки, целый электронный механизм (350), на обложку и переплётчику, на поездки к ней в Ашдод…. Сегодня самая низкая оплата труда – 25 шкалим в час, а я уже потратил не менее 150 часов. Денег больше у неё брать не буду, не хочу вводить в волнения столь пожилую женщину.
Такое впечатление, что Голаны уже проданы Сирии. С высоты американских интересов выгоднее заплатить Израилю за Голаны, оторвать Сирию от нефтеносных государств и получить влияние на всё Средиземноморское побережье от Турции до Египта. Наш президент Эзер Вайцман в телепередаче очень прозрачно намекнул, что Голаны мы будем вынуждены отдать, а Ехуд Барак выразился, что поселенцы выполнили свою историческую миссию перед еврейским народом. Господи, как так можно, страшные слова? Печать в руках левых, они захлёбываются в розовых волнах обещаний – Новый Ближний Восток, на машине можно будет по суше в Европу…. Партия Ликуд что-то лепечет о национальных интересах, но лепет этот тонет в газетном море, как тонет небольшой кораблик, столкнувшись с чем-то большим. Такое впечатление, что наш народ потерял память о совсем недавних событиях Второй Мировой войны, устал от беспрерывных войн с соседями, боится совершить ошибку (ошибка ли?) двухтысячной давности, когда евреи восстали против Римлян. Барак на неделе выезжает в Вашингтон торговаться с американцами. Да поможет нам Бог!
Пока писал, тучи снова заслонили Солнце, но оно такое сильное, что и сквозь их толщу пробивается мощными прожекторными лучами.