"Он пламенел, душа поэта
Обьята пламенем была,
Она горела как комета,
Грозя спалить его дотла."(с)
(здесь и далее- Йовин "поэт и муза")
молодой Арчибальд сидел полуразвалившись в своем кресле и тщательно пытался не смотреть на солнце. Однако же солнечный свет проникал сквозь опущенные веки, взрываясь там, подобно Сверхновой и доставляя невыразимые мучения. Ощущения в его горле напоминали колодец,обитый наждачной бумагой и стоящий посреди Сахары, а при наклоне головы вправо или влево, в черепной коробке будто катался железный шар, страшно грохоча. В общем, он страдал благородным похмельем. Кое-как нащупав стакан,в котором смутно угадывалась жидкость. Арчибальд подтянул к себе скатерть, на которой помещался стакан и еще какие-то загадочные штуки. Загадочные штуки при этом всём с грохотом попадали на пол,а животворящая влага каким-то мистическим образом достигла края стола . . Он приоткрыл один глаз и обнаружил, что вода какого-то неопределенно-бурого цвета,и, вдобавок ко всему, из стакана торчат кисточки. Благородно выругавшись (а,как известно, графы, даже сильнопьющие, всё делают с присущим им благородством. Ноблесс оближ),и запустил стаканом в стену.
Пылая как Джордано Бруно,
Он лиру в бешенстве топтал,
И рвал трепещущие струны,
И на клочки бумагу рвал.
Вдумчиво поглядев на серо-бурое пятно, расплывающееся на обоях, усеянных подобными пятнами, как поле брани- падшими героями, он хмыкнул и подошел к мольберту. Импровизируя на тему пятен, которые,кстати,выходили похожими на хризантемы, он наносил широкие мазки, смешивал какие-то краски,снова штрих за штрихом покрывая холст чем-то очень абстрактным. Потом выругался не по-графски грязно, бросил палитру и кисти на пол. Повинуясь всемирному закону бутерброда, палитра шмякнулась краской вниз и сразу же прилипла к каким-то листам. При более детальном рассмотрении листы оказались стихами, которые Арчибальд пытался писать в прошлый похмельно-романтический период. На этот раз более пристойно выразив свое неудовольствие ситуацией, он погрузил себя в подушки кресла и тут же почуствовал теплое дыхание на своей шее. Оказалось,что это был лис, подобранный Арчибальдом еще на охоте и прирученный. Он погладил зверя по голове и погрузился в тяжелые размышления...
"Он резал ножницами шторы,
Он бил сервизы на куски,
Крушил сараи и заборы
От беспросветнейшей тоски"
Однажды,солнечным майским днём,когда ничто не предвещает никаких подлостей со стороны Фатума, эта самая подлость и произошла. Благородного графа Арчибальда покинула Муза. Просто рррраз,и испарилась! Как, например, деньги со счета на мобильном телефоне и пьянки с подружками. И так же,как в этом случае, вместе со списком исходящих на утро, пришла великая печаль.Однако, в те времена, о которых идет речь, мобильных телефонов и прочих коммуникаций еще не существовало,поэтому наш Арчи не мог позвонить кому-нибудь,вроде друга,или проституток,или, на худой конец, по телефону доверия и поделиться с ними наболевшим и как-то успокоиться. Поэтому приходилось бороться с отсутсвием вдохновения иными способами
Женщина, чьи следы присутствия еще угадывались в доме,ушла раньше. Об этом говорила батарея из пустых бутылок, выстроившаяся на столе. Пузатая стеклотара отражала своими покатыми боками солнечные лучи, проникавшие во все углы комнаты, даже самые темные и покрытые паутиной.Всюду в хаотическом порядке были разбросаны вещи,книги, кисти и тюбики с красками, стаканы,чашки, с потушенными в них окурками и прочие полезные в хозяйстве вещи. Если ступать аккуратно и внимательно смотреть под ноги, то можно было обнаружить кучу прелюбопытнейших вещей. Не было в этом доме только одного- вдохновения.
а с концовкой я забуксовала. Стоит ли продолжать?!