Ф.И.О. автора: Белый Дмитрий Сергеевич.
Название произведения: «Счастье неговорливо».
Жанр: любовный роман/современная проза.
Объем: 8-мь авторских листов.
Посвящается K.S.
Аннотация:
Главному герою книги через полтора года исполнится тридцать лет. Он живет в Москве. Его работа скучна и однообразна. Жизнь вяло, в полудреме проходит мимо. Внутри него - пустота. Он мечтает написать роман, но все попытки оказываются бесплодными. До того дня, когда он посмотрит тот самый фильм…
Представленная вниманию читателя книга пропитана юмором, красивыми образами и самыми настоящими, неигрушечными чувствами. Прочитав роман до конца, вы узнаете, как важно порой сделать правильный выбор. Тем более, когда вариантов всего лишь два: найти или потерять.
Глава 21
Чемодан храпел в коридоре. Я разбудил его, вцепившись в ручку и оторвав набитое вещами тело от жесткой «кровати». Я обвел финальным взглядом полюбившуюся и ставшую уже почти родной комнату. В последний раз подмигнул мне маленькой красной лампочкой телевизор, а две картины на стене c графическими изображениями банана (на одной) и апельсина (на другой) уже не обращали на меня никакого внимания и спорили друг с другом о том, кто должен был стать следующим постояльцем. Что ж, они мне тоже не очень-то нравились.
Консьерж, забравший у меня ключи от номера и последние доллары из кошелька, высказал пожелание, чтобы в следующий раз я снова выбрал именно их отель, и пожелал приятного полета. Я обнадежил его, хотя только отчасти, ведь второго раза могло и не быть (сказал я ему).
Как мы и договаривались с Кристен, перед тем, как ехать в аэропорт, я подъехал к ее дому. Попрощаться. Таксист вольготно развалился в кресле и, позевывая, сомкнул глаза, хотя ждать нужно было совсем недолго (я ему так пообещал).
Я вылез из машины и взглянул на излучающий спокойствие дом. Таким я его и запомнил навсегда: распирающимся от собственной самодостаточности. Не решаясь подойти к двери и нажать на звонок, я долго стоял, не шевелясь. За дверью меня ждала она, и ждало своего часа мое признание (очередное?). Я решил сказать ей правду, поведать о своих чувствах, пора было выпустить этих пленников на свободу, пускай они набедокурят всласть. Напоследок.
Я больше не ощущал пустоту внутри: Кристен заполнила ее собой. Она была для меня вдохновением, моей музой. У музы множество разных лиц, имен и воплощений. Кому-то она является во сне, а кого-то ведет за руку в реальной жизни. Нас часто вдохновляет жизнь или ее тень – смерть, кому-то муза является под видом шишки на лбу (результата случайного падения), а моя муза – это двадцатилетняя актриса с переменчивой весенней улыбкой. В моем чемодане в багажнике такси сейчас лежала рукопись, которая была написана только благодаря ей. Строки, которые раньше резали себе вены, истекали кровью на листке бумаги и бросались в сознании читателя с крыши вниз, теперь вели себя, как паиньки, следовали друг за другом стройным шагом, неся под мышками гармонию и смысл.
Она могла бы ответить мне взаимностью, и мы прожили бы вместе много счастливых дней, но я знаю, и их когда-нибудь вытесняли бы дни тусклые, ведь наши чувства не могут оставаться наколенными до предела всегда. Рано или поздно на замену им приходит кастрированная чувственность, и мы ищем новые пути, чтобы раздуть в себе пламя: предаемся новым увлечениям, путешествуем, зачинаем детей (а кому-то это и не нужно - такие люди предпочитают спячку длиною в жизнь). Но пускай наше совместное счастье могло бы продлиться и недолго, в настоящий момент это не имело никакого значения для меня. Ведь никто из нас никогда не откажется от счастья, пускай и счастья с ограниченным сроком годности.
В который раз я поднялся на крыльцо ее дома и нажал на звонок. Через несколько секунд она открыла, и я вошел в прихожую, прислонился спиною к двери, закрыв ее за собой. Кристен выглядела усталой: мешки под глазами (как будто не до конца высохшие кляксы), осунувшееся лицо, не улыбчивые губы.
- Привет, – я заговорил первым.
- Привет. Много времени осталось до вылета?
- Нет. У меня есть минут десять. Не больше…
Десять минут означали, что наше прощание должно было состояться прямо в прихожей, без распития чая или принятого у нас в России долгого сидения на дорожку.
- Что ж, - она посмотрела на меня и улыбнулась своей очаровательной губной ямкой, - я очень рада, что познакомилась с тобой, тем более когда это произошло так случайно… Мы здорово провели время вместе, и я надеюсь, что ты будешь писать мне, звонить… Напиши мне сразу, как только приедешь … Ладно?
- Конечно. Обязательно напишу. Знаешь… Перед отъездом я хотел сказать тебе кое-что… важное… И не знаю, насколько это будет тебе интересно … или стоит ли мне говорить об этом, но…
Новый звонок в дверь оборвал мою почти запутавшуюся, раздробленную речь на самом интересном месте. Кристен, до этого внимательно слушавшая меня, удивленно посмотрела на дверь. Она пришла в еще большее изумление, когда отворила ее и увидела гостя. Она поприветствовала его и пригласила войти.
Гостем оказался молодой человек ее возраста, с густыми, черными волосами, зачесанными назад, в голубой рубашке и такого же цвета джинсах. Мускулистый, но не крупный - он был выше ее на голову. Его уверенный острый подбородок не сочетался с трусливыми, небольшими ушами, которые плотно прилегали к голове, как будто пытаясь скрыться от кого-то (что же они натворили?).
Он не заметил меня и первым делом обнял Кристен, прижал ее к себе, и я увидел его короткие, но упитанные пальцы, которые сомкнулись замком на ее спине. Вторым делом он поцеловал ее: наклонился к ней и завладел губами.
Мне моментально захотелось оттолкнуть его, запихать это обнаглевшее тело внутрь полуоткрытой двери, но я лишь стоял, не шевелясь, и казалось, что это уже мое тело бросили на наковальню, и пытались придать ему форму меча, с размаху опуская молот на скопление костей.
Не помню: сколько длилась эта приветственная сцена, но первой из его объятий выскользнула Кристен и виновато посмотрела на меня.
- Эрик, это мой друг из Москвы, - дальше следовало мое имя и краткое описание. - Он сегодня улетает домой… приехал попрощаться.
Эрик, поначалу смутившись, протянул мне руку, и я с трудом пожал ее, хотя кости в моей ладони еще были целы (молоток не успел попробовать их на вкус).
- Здравствуйте. Извините, я вас не заметил сразу, - Эрик был искренен. Второй рукой он по-прежнему обнимал Кристен за талию, сама Кристен выглядела при этом растерянной.
- Ничего, - проговорил я сквозь зубы.
В моей голове проснулся вулкан и без предупреждения начал плеваться лавой. Я посмотрел на них двоих и ощутил свою полную беспомощность. Слова, так и не сказанные ей, бросились в голове врассыпную, как когда-то поверженное войско Наполеона. Пулеметной очередью застучало сердце. Ноги сами повернулись к выходу.
- Не буду вам мешать тогда… Мне пора в аэропорт… Кристен… Спасибо за все. Я буду ждать твою лучшую роль… Да… Прощайте.
Кивнув головой обоим и никому, я направился к двери, распахнул ее до конца и в последний раз посмотрел на Кристен. Она глядела в пол, пальцы одной из рук вцепились в волосы, а из-за ее спины выглядывали обрубки толстых пальцев.
Сидя на заднем сидении такси, я задыхался от приступов безграничной злобы. Она рвала меня изнутри, словно листок бумаги. Мысли носились в голове как будто по минному полю, подрывались, взвывали и цеплялись друг другу в глотки. Сейчас мне уже трудно вспомнить, о чем я думал тогда. Тот запутанный клубок из криков души мне уже не распутать и не забыть. Я злился на то, что приехал в эту страну, на то, что смотрел тот самый фильм, столь много изменивший, на то, что провел с ней так мало времени, и на то, что так ничего и не сказал. Промолчал, убежал, распался.
По-моему, я думал о том, что все мы, люди, похоже действительно произошли от Адама, всем известного подопытного кролика. И когда этот недалекий жрал то сочное яблоко, он наверняка прикусил себе язык! Так прикусил, что говорить стало больно. А мы теперь порой испытываем последствия той трапезы на себе: молчим, когда нужно говорить, а когда говорим, произносим совсем не то, что стоило бы. Но потом мои мысли, вроде бы, свернули в другое русло. В конце концов, это было так просто: свалить всю вину на одного несмышленого малого, как оказалось, подвластного простым искушениям. Но мы все живем своей жизнью, может кто-то и подталкивает нас в спину иногда, чтобы мы выбрали тот или иной путь, но вот идя по нему, принимать решения уже приходится нам самим. И если что-то в твоей жизни получилось не так, как ты того хотел, глупо было сваливать всю вину на одного, пускай и первого человека.
Я не знал, что ждало меня в Москве, как должна была измениться моя жизнь. Я сдал не весь багаж в самолет. Главное я упрятал под сердцем и увез с собой, наплевав на все таможенные процедуры: за решеткой грудной клетки моя любовь свернулась калачиком и прикрыла грустные глаза.
По крайней мере, я попытался.