У Наташи, супруги Вовы Кобелькова достоинств было побольше, чем у жены Васисуалия Лоханкина. Кроме Варвариных и обычных, как то красота, несварливость и умение вкусно готовить, она обладала и другими, не самыми распространёнными.
По утрам подавала Вове кофе в постель (это через двадцать-то совместных годков) и не попрекала малостью зарплаты. Попустительствовала его тихому пьянству, в виде ста грамм после работы и не досматривала мобильник. И даже не устраивала разнос, если муж не ночевал дома. Более того, его приходу домой в пятницу она даже удивлялась и интересовалась: «Что случилось? Выгнали?»
Кто, почему и откуда выгнал не уточнялось. Вопрос задавался, потому что обычно по пятницам у Кобелькова были посиделки с друзьями, ночные рыбалки или просто неотложные дела («Ну, там надо…» - говорил Вова, не вдаваясь в подробности).
В супругу-мечту одни особи мужского пола просто не верили, а другие по-чёрному завидовали и говорили о «высоких отношениях». Женщины тоже разделялись во мнениях: одни сочувствовали Наташе, другие же считали, что она просто не любит Вову.
В общем, жилось ему совсем неплохо.
И вдруг…. Нет, Наташа не стала, как Вова ездить на ночные рыбалки или куда-то там ещё. Хотя было бы интересно узнать, как бы Вова прореагировал на такое. На словах-то он не возражал, а вот на деле…. Мы ведь не всегда знаем, как на что-то откликнемся. Например, думаешь о себе, что ни капельки не ревнив. А когда узнаешь от «доброго» человека что-нибудь не то, пусть и самое пустячное, пусть из далёкого прошлого, рассмеёшься и... вдруг на тебе: чувствуешь, что и ручки затряслись, и сердчишко затрепыхалось: вот-вот выскочит…
А произошло вот что: ко всем достоинствам Наташи прибавилось ещё одно. Фирма, в которой она работала, разрослась и её (она ещё и умной была) назначили директором филиала с зарплатой в…. С такой, что Вовины мысли сразу устремились не только к новой машине и парижским бульварам, но и воспарили к юношеской мечте: не ходить на работу, а полностью отдаться любимому делу. А именно писанию детективных романов.
Супруга не была в восторге от Вовиных произведений, но не возражала против исполнения мечты, и Вова, решив, что всё равно скоро подаст заявление об уходе, начал позволять себе некоторые вольности: не соглашаться с начальством, выбирать работу по вкусу, даже несколько раз немного опоздал. И всё было хорошо, - с тем, что ужинать приходилось всё чаще покупными пельменями и сосисками, он быстро смирился. Но однажды в четверг поздним вечером, когда Вова начал возиться со своими рыбацкими принадлежностями, жена вдруг спросила:
- Ты куда собираешься?
- С Сашкой на наше место, - заговорил он, – они с Андреем на той неделе по десятку судаков взяли, а Андрей ещё и трёхкилограммовую щуку вытащил.
- Какая рыбалка?! – вдруг услышал он, - в доме «срач», а он – на рыбалку.
«Срач», конечно, был. И в комнатах, и на кухне. И Вова был не прав: Наташа приходила поздно, а он за эту неделю дома и пальцем о палец не ударил. Но дело было не в этом. И не в судаках со щуками. А в её тоне и во взгляде. Не должны люди, прожившие вместе столько лет, так смотреть друг на друга. А она ещё и продолжила: « И нечего меня сверлить взглядом! Хватит шляться»!
- Если ты получаешь в три раза больше – это не значит, что ты можешь орать на меня, - еле сдерживаясь, проговорил он.
- Не в три, а в пять раз, - ухмыльнулась она.
«Ого, - подумал он, - она уже и посчитала».
Можно было бы поспорить, ведь «в пять раз» никак не выходило: с чем, с чем, а с арифметикой у неё всегда было не очень; но Вова промолчал и вышел из комнаты.
Это нужно было запить. В кухонном шкафчике рядом со своей резервной «Перцовкой» он увидел полупустую бутылку «Хеннеси». Значит, ему не показалось, что от неё иногда попахивает спиртным. И надо же - «Хеннеси», а ведь сама как-то в кафе обронила: «Это ж до чего надо дойти, чтобы такие деньги на коньяк тратить!»
Хлопнув полбокала настойки, Вова закурил и, уставившись в тёмное окно, думал, что есть такие банальные истины, от которых не отмахнёшься. Что деньги – всегда испытание, и, увы, не делают людей лучше. И чем денег больше, тем дороже они обходятся…. И ему, видно, дорого придётся заплатить, раз уже начинаются попрёки….
Много чего пронеслось в его голове: что сейчас пойдёт и скажет Наташе всё, что о ней думает, и выбросит в окно подаренную ею ещё до женитьбы шикарную, обожаемую им зажигалку. И про то, что хлопнет дверью, и уйдёт ночевать к чёртовой матери, вернее к Андрею, и даже про развод…. Много чего проносится в наших головах, когда обижаемся (особенно на близких), порой такое, чего и сам от себя не ожидаешь. Этих мыслей потом долго стыдишься…. И у Вовы подобные уже были на подходе, но в кухню влетела их собачка Тася, и стала носом тыкаться ему в колени. Она не выносила ссор, и даже разговоров на повышенных тонах и, когда они случались, забивалась под стол, а после - моталась между ним и Наташей, пристально заглядывала в глаза, и лизала руки. При этом виляла не только хвостом, но и всей задней частью туловища….
«Ну, ну, малышка, хвост сломаешь, - сразу заговорил Вова, поглаживая Тасю по голове – не переживай, всё – в порядке. Как ты всё чувствуешь, сученька моя золотая! Ну, ну, успокойся: никуда я не уйду. Куда я без вас?!…. А знаешь, пойдём-ка мы с тобой погуляем». Услышав любимое слово, Тася сразу заголосила и побежала за поводком, а с ним - в комнату к Наташе: доложить о прогулке.
- Тише ты, весь дом разбудишь, - услышал Вова, - куда это вы, на ночь глядя, собрались?
Он не ответил, хотя и расслышал в Наташином голосе извинительные нотки. На прогулке обида постепенно прошла, и Вова стал думать о том, что Наташа - «не от хорошей жизни», что ей наверняка нелегко, да и не для себя она согласилась на эту должность. Про её генерального, который имел привычку отчитывать подчинённых, полулёжа в кресле и положив ноги на стол…. Кобельков решил, что, конечно же, никуда он не уйдёт и не денется, а потерпит. И убирать будет, и готовить, и даже откажется от своих весёлых пятниц (при этой мысли он тяжко вздохнул). Ради сына и Таси, и неплохо прожитых супружеских лет, ради машины, наконец. Вот только от мечты своей Вова решил пока отказаться: «Я ж ей дома сидящий, да над своими творениями, за которые никто не платит, как красное для быка буду, - он увидел, как Тася рванула в сторону мусорных баков, - вот- вот, как кот для Таси…. помоечный