Военные действия на фронтах развивались успешно. И хотя враг яростно сопротивлялся, было ясно, что поражение его неминуемо. Всё чаще пленные немцы произносили два слова — Гитлер капут. Победа была не за горами. Но где же моя дочка? Что с ней, жива ли? Эта мысль никогда не выходила из головы и тяжёлым грузом лежала на моём сердце. Надо во что бы то ни стало разыскать её. Для этого нужен как минимум месячный отпуск. Пойдёт ли командование навстречу?
Да, есть добрые люди на земле! Отпуск мне дали и я пустился на поиски Галинки. После долгих мытарств по железной дороге мне удалось на станции Зилово отыскать детский дом, в котором была Галя.
Казалось, что первая долгожданная встреча принесёт огромную, взаимную радость. Но этого не получилось. Вот я уже в той группе, где дочь. Но что это? 0на стоит возле воспитательницы и ни шагу ко мне навстречу! Смотрит большими глазами худенькая, бледная девочка и никак не реагирует на мой зов. Видимо, не узнает. Как-никак прошло почти четыре года со дня разлуки. К тому же она никогда раньше не видела меня в военной форме.
Я схватил её на руки, прижал к своей груди и слёзы градом посыпались по моему лицу. Удержать их не было сил. На нас смотрели такие же бледнолицые дети-дистрофики. А ведь до войны в руках у дочки бывали шоколадки. Нужно немедленно спасать увядший цветок. В этот же день мы с Галей выехали из Зилово в г. Шилку. Тут нас радостно и приветливо встретили мои родители, и Галя осталась у них жить. Это была их первая, любимая внучка-сиротка. Родная мать в могиле, а отцу нужно срочно возвращаться в часть, к месту службы. Но сначала съездил в Усть-Карск. Свалился, как снег на голову.
Дело в том, что туда из Шилки дошли слухи о том, что «Мичурин убит». Да вот не знали о двух моих братьях. В моей смерти там не сомневались.
Особенно эта новость пришлась на руку неким Карповым, тем людям, кому было доверено хранение наших семейных ценностей, домашних вещей и пожитков. А их, нажитых нелёгким трудом, было немало.
Имея мародёрскую душу, Карповы рассудили так. «Погибла жена, погиб муж, а маленькая дочка скитается где-то. Кто теперь с нас спросит?» И принялись транжирить наши вещи. А в это время дочка Галя, нажив дистрофию, ела суп из лебеды и крапивы. Я едва не расстрелял их из своего табельного пистолета.
(Был я в звании ст. лейтенанта и имел право на ношение личного оружия.) Сделал два или три выстрела в потолок, перепугав этих наглых мародёров и всех соседей поблизости. Сама Карпова упала передо мной на колени в слезах, умоляя о прощении. Из наших вещей, практически, ничего не осталось.
Оформив и оставив денежный аттестат, я попрощался со всеми родными, дочкой и двинулся на Запад.