Каждый вечер, около 21 часа, плюс-минус пять минут, звонил капитан Войшвилло Эдуард Сигизмундович и спрашивал меня «за топливо».
Очень часто он звонил предупредить, что, мол, сейчас зайдет, типа, готовься к разговорам, которые все - равно начнутся с «за топливо» и окончатся с большой долей вероятности тем же.
Вообще Эдуард Сигизмундович несколько деликатно со мной обходился… Я знаю несколько капитанов, которые никогда не пойдут в каюту к третьему механику, и даже не позвонят с целью узнать запасы топлива, а просто дернут вахтенного помощника, который все что надо скажет – и за топливо, и за воду, и за многое другое. Сводка по запасам каждые четыре часа передавалась на мостик.
Ну или в крайнем случае вызовут на ковер к себе в каюту… Но Войшвилло Эдуард Сигизмундович – нет. Приходил лично.
Скорее ему хотелось пообщаться, потому как спросить «за топливо» - секундное дело. Такое же секундное дело записать на клочке бумаги цифры. А вот потом – можно «за жизнь» просто, можно «за жизнь» по топливу, можно просто про топливо.
Что –то часто у меня мелькает – топливо, топливо, топливо…
Для мало посвященных и совсем непосвященных – третий механик на судне что-то типа нефтяного короля. Потому что за запасы топлива на борту отвечает лично, а также за их хранение, перекачку и подготовку к … хм… сжиганию.
А вот четвертый механик, на судовом сленге «король гавна и пара», отвечает за… понятно за что. Пар – то ладно, а вот канализ, иногда требующий вмешательства извне, чтобы продвинуть «продукт» дальше по трубам, заставляющий четвертого вечно материться, или быть обматеренным. Однако, у нас на «Анадыре» четвертому повезло – был штатный системный механик, вот он и отвечал за все, что было «не паром». Да и судно было новое, четыре года как с постройки, забиваться чему-либо было еще рановато…
Второй механик – это «сэконд», от английского second, т.е. «второй». Он отвечал за движение.
А кто же был тогда «первый»? Нет, не «фест». Первым был «дед».
Это я кратко… Чтобы чуть – чуть в курс ввести. Вообще, обязанности каждого механика гораздо объемнее и хлопотнее, чем я тут мимоходом отметил…
В общем, каждый вечер, около 21 часа…
В 20 часов я менялся с вахты, поднимался к себе в каюту, мыл руки, менял рабочую одежду на чистую и спускался двумя палубами ниже ужинать в кают-компанию. В робе в кают-компанию не принято ходить.
После ужина душ. У нас очень хорошие условия для проживания, каюта одноместная, просторная, метров,… ну, около двадцати, если в квадратах – санузел с душевой за ширмой тут же в каюте, в выгородке, можно было не выходить сутками, если только б не вахты. Да и вахты можно было стоять прямо тут же – была выведена панель сигнализации прямо в каюту. Надо было только перевести аларм по месту нахождения вахтенного механика… Правда, только на стоянке…
После душа – расслабуха с сигаретой под музычку… Вот время подходит к девяти… девять… минута прошла. Звонок! Кто? Капитан…
Он деликатно… хотелось бы верить, что именно деликатно (какая честь для меня, без всякого преувеличения) ждал, когда я совершу все послевахтенные нужности, прежде чем «терзать» меня… своим топливом. Впрочем, почему «его» топливом? Совсем нет…
- За топливо данные подготовил?... Я сейчас зайду…. Ставь чайник…
Если чайник ставь – значит надолго…
И еще такой нюанс… Сигизмундыч СТУЧАЛ, перед тем как зайти в каюту. Ни один капитан ни на одном пароходе не стучит в двери каюты, в которую собирается войти… разве, что в женскую…
- Саныч, к тебе можно?...
Ну вообще!!!… Стучать, а потом еще и спрашивать разрешения. Если честно, такими оборотами он вгонял меня в глубокое смущение, ощущение неловкости, потому как по моему разумению это был перебор, и казалось по началу, что надо мной глумятся и сейчас пойдет разнос… неведомо за что.
На судне я был человеком новым. Пришел в период подготовки к рейсу, недели за три. На рейс срочно искали второго и третьего механиков. Диплом механика второго разряда позволял мне пойти вторым, но меня очень сильно рекомендовали перед судовой администрацией именно на третьего механика. Я особо не возражал, глядя на исполинские размеры, прикидывая в уме, что второму там совсем «труба», т.е. две «трубы», потому как труб на пароходе было две. А оклад один. В этом все и дело… В общем третьим так третьим… Хотя, если честно, по самолюбию слегка царапнуло.
Вторым взяли командированного из пароходства, не из нашего ведомства, Иваныча. Неплохой мужик, хороший спец… и старше меня всего года на три.
А меня… взяли не сразу. Пришел к деду, представился. Тот уже знал обо мне, был готов видеть, но беседовать со мной с налету не стал, почему –то пригласил к себе в каюту старшего электромеханика и попросил его показать мне пароход.
Сейчас станет понятно почему. Сэм (старший электромеханик) не высказав и грамма удивления, более того, казалось, даже ожидая этой просьбы, повел меня по пароходу. По всему. От верхней жилой палубы до самых низов. Особо подробно по машинным отделениям…
Обход длился больше часа. Изредка он спрашивал меня как будто бы между прочим: «Ну как?».
«Как-как?». Что ответить ему? Ну нормально… Ну прикольно… Здорово, конечно, автоматизация впечатляет… Ну, что говорить, ведь я еще ничего руками не пощупал…
Потом мне объяснили, что это было тестом… Сэм был типа психолога… колол людей… глаз-алмаз, вижу всю человеческую суть. И по совместительству нештатным «серым кардиналом»… Такие вот заковыки…
Дед не сразу пояснил, только спустя несколько дней – многие приходили из бригады, рейс обещал быть хорошим, только не все выдержали сэмовского теста…
Размеры парохода. Да-да, именно размеры. Исполин давил, поражал, угнетал своими огромными размерами. Многие уходили, просто улетали с хорошим драйвом, даже не заглянув в каюту к деду попрощаться. Сэм колол…
И еще - заведование. Естественно, оно было огромным. Только мое, третьего – 1 900 кубометров топлива в четырех танках, к нему две цистерны по 60 кубов каждая – отстойная и расходная плюс пять топливных сепараторов, не считая прочих топливных насосов, четыре динамки по 900 киловатт да стояночный ДГ на 500 киловатт плюс четыре шлюпочных дизеля…. Хорошо хоть рулевая машина (вообще их две было по одной на каждое перо, два румпельных отделения) не у меня, а у второго.
Немаленькое хозяйство – пугались претенденты. Нужен был механик с большого парохода, вот и порекомендовали кадры меня… Я как раз был… с большого парохода. Обожаю большие пароходы.
Да и деда надо было понять – он очень хотел знать, будет ли новый механик работать или откоряки лепить. Но Сэм как бы подтвердил мою компетентность, во-первых, и то, что я не лодырь, на его глаз-алмаз, во-вторых. Что ж, радует, что создаю хорошее впечатление.
Отвлеклись…
Капитан заходил в каюту, садился на диван, расклинивался коленом об ножку стола. Я – в вертлявом кресле на правах хозяина. Ставил на стол свою кружку. На пароходе, когда ходят в гости чайку попить, всегда приходят со своей кружкой. Это нюанс. Без комментариев.
Иногда несут с собой чай, кофе, сахар. Это тоже нюанс и тоже без комментов. Кто ходил в моря – тот понимает. Кто впервые слышит о подобных нюансах – принимайте без объяснений. Такой порядок…
Разливался чай или кофе… Но кофе – это когда капитан его с собой приносил. Не позволял он мне расчехляться по части кофе. Чай – пожалте. Тоже нюанс того рейса, до сих пор не понятый мною.
Начинался разговор «за топливо». Сколько в наличии. Сколько пожгли за истекшие сутки. Потом сколько пожгли за предыдущие сутки. Потом, естественно, разница. Потом…
Вот «потом» зависело от многих факторов.
Самый первый – количество сожженного топлива за сутки. Сводка за сутки формировалась по состоянию на двадцать часов, в аккурат к завершению моей вечерней вахты.
Если разница составляла плюс-минус десять-двадцать тонн, капитан был спокоен, просто сопел немного громче. Но если вчера за сутки сожгли, к примеру, 58 тонн, а сегодня я подаю сводку в 110 тонн, капитан издавал рык дизеля при запуске и начинал со своей коронной фразы возмущенным басом:
- Ё-ё-ё-ё-ё-о-о-о-п… Ты меня хоть ***м по лбу бей, я не понимаю, почему вчера было 58, а сегодня 110!!!... Ты куда его ДЕЁШЬ? За борт ЧОЛИ сливаешь!?...
При этом он складывал указательный и средний пальцы вместе вертикально и стучал ими по своему лбу. С таким же оттягом стучат по горлу, имея ввиду выпивку. Только сейчас мастер стучал не по горлу, а по лбу…
- Почему 110? Почему вчера 58? Почему сегодня больше, чем вчера… Что я скажу Майклу? У меня радио с ним в ноль часов… Что я ему за топливо скажу?! Ведь он меня не поймет!!! Спросит, куда… ЧТО мне отвечать?... Ты меня хоть…
И опять пальцами по лбу…
Ответить, что, мол, не знаю почему так получилось, а уж тем более, что это не мои проблемы - что Майклу докладывать – не прокатывает. Не профессионально, ты же механик, ты это топливо туда-сюда-в-топку… Вернее мотористы, но по твоему распоряжению. Ты же принимаешь решение «куда-сколько», «чем-откуда», и уж тем более обязан знать «что-где-когда», а самое главное «где»… Где оно, топливо, в результате всех этих манипуляций, не дай бог, кем принятых за шибко хитрозакрученные, а потому подозрительные.
Более того, можно нарваться на ТАКУЮ грубость, что мало нисколько не покажется. Войшвилло крут был до сверх всяких пределов, и его хорошее ко мне отношение могло резко поменяться на противоположное. Чем черт не шутит – еще и ссадит где-нибудь. Добирайся потом из-за границы своим ходом…
Майкл был нашим фрахтователем. Гражданин США. Фамилию не знаю, да и не важно. Жутко его уважали – заграница, бизнесмен… Слова такие новые – «бизнесмен»… «Майкл сказал», «что скажет Майкл», «Майкл, Майкл…». Человек, платящий нам деньги… Второй после бога. Имя его произносилось с придыханием – могущественный, всесильный и… никем никогда в глаза не виданный.
После рейса один мой товарищ, судовладелец, услышав, как благоговейно говорю о Майкле, сказал:
- Это тот, что ли?... Ха!!!... Американец… он в восьмидесятые в Магадане пивом торговал, Мишкой был, а теперь вишь ли… крупный бизнесмен…
Чем он в Магадане торговал мне тогда не ведомо было, да и дело не мое. Важно, что топливо мы его жжем сейчас, а значить жечь надо «чительнее», потому как хозяйское оно, не государственное. И если жечь будет умеренно – глядишь и премия будет…
Капитанское негодование я предвидел. В дни такой огромной разницы по расходу к разговору с мастером готовился особенно тщательно. И не Майкл меня беспокоил – мне Войшвилло нужно доложиться, а что он будет потом Майклу говорить – его дело.
На вечерней вахте внимательно делал промеры по цистернам. Знающие люди усмехнуться – такая уж доля третьего с мерительной линейкой по танкам бегать… Ничего подобного, все замерялось не выходя из ЦПУ. Вернее было бы сказать, не замерялось, а снимались показания.
На мониторе высвечивалась вся топливная система с топливными танками в разрезе и указанием уровня топлива. Все в цвете. Хочешь снимай показания в кубометрах, хочешь в тоннах, только заранее введи в компьютер показатель плотности именного того топлива, которое находится в танках.
Проблема состояла в том, что сильно качало (просто удивительно, как такой гигант можно так раскачать) и показания «бегали». Вот ложимся на правый борт – одно значение, перевалились на левый борт – минус пятьдесят тонн. Берем среднее значение – между пятьдесят с плюсом, и пятьдесят с минусом. Получается что-то правдоподобное. Записываем – в 21.00 капитан спросит. Один танк, второй, третий, четвертый, «отстойная», «расходная»… Подбиваем результаты и медленно охереваем. Когда от радости, когда от горести.
Надо найти причину… Да вот она, машинный журнал перед тобой, читай, дорогой, и сооружай сковородку для своей драгоценной задницы.
- Значит, так, - начинал я свой «доклад» Войшвилло. Тот внимательной слушал, делая над собой усилия по сдерживанию своих эмоций, главным образом выражаемых своей знаменитой фразой по поводу битья детородным органом по его собственному лбу (ха-ха-ха, интересно бы было проверить на практике).
- Сегодня с восьми-тридцати до восемнадцати шли на четырех дизелях… Считайте, на каждый по тонне - двести в час… сколько будет?
Мастер пытался заморочиться расчетом, но у меня все подсчитано:
- Девять с половиной часов на четырех главных – 45 - 46 тонн, вместо 22 - 23. Плюс ветер – на вахте четвертого дул прямо в бубен, на вахте второго в левую скулу на «десять- одиннадцать часов», потом на моей опять в харю, к девятнадцати часам сменился на «час-два». То бишь, считай с восьми утра до восьми вечера ветер встречным был. Добавьте процентов двадцать на ветер – под пятьдесят – пятьдесят пять тонн с гаком выйдет. Это только за девять часов… Плюс давление…
- А что давление?
- Атмосферное…
- И что атмосферное…
- Падало давление… погода нас не балует… Да и шаг винта постоянно на десятке был, загребали усиленно, а это также на расходе сказывается…
- Да уж…- капитан поубавил пыл. Я невольно напомнил ему о его страсти к быстрой езде – какой русский (хи-хи-хи) не любит быстрой езды? Просто утром Войшвилло распорядился запустить в схему движения все четыре главных двигателя да пролететь против ветра с ветерком… (каламбурчик наметился). На четырех «Анадырь» шел узлов девятнадцать. Красотища!!! Словно летишь… Валяет только здорово. Ну и дальше - за быструю езду платить надо бы… соляркой.
И еще, такие гарцовки Войшвилло позволял себе днем, когда присутствовал на мостике. Ночью – то что увидишь? Да и КТО увидит? А днем, догоняешь попутный пароход, если подвернется, который ковыряет десять – двенадцать узлов, обходишь его как стоячего и растворяешься за горизонтом. При этом сидя в капитанском кресле, попивая кофеек и снисходительно и с высоты посматривая на отстающую «лошкомойку». Надо признать, доля тщеславия у мастера была немалая.
Штурмана рассказывали, что специально выискивал по локации попутные суда, даже курс приказывал подправить, чтобы недалече пролететь на всех парах…
Я продолжал:
- Это за девять часов. Плюс еще три в тех полусутках – это еще в плюс где-то семь-двести. Всего за двенадцать часов истекших суток получается около 63 тонн топлива… Согласны?
- Согласен… Но где остальные… э-э-э-э… сорок семь? Ты меня хоть ***м по лбу бей – ничего не понимаю…
- Это норма для двух дизелей, может чуть меньше… хотя всю ночь вчера ветер также встречный был…
- Да, но как мы сожгли за позавчерашние сутки 58? То что за истекшие 110 – мне понятно… Ветер, там… ну, четыре в схему давали… а…, давление еще пониженное… А вот почему тогда, вчера, было 58? Что я Майклу скажу… Да он мне не поверит… Скажет, продали топливо… Поясни мне…
Честно говоря, я сам – то толком понять не мог такие скачки. То что аппетит у «Анадыря» был зверским – это понятно. Расплата за скорость. Редко какой пароход мог угнаться за нами, только пассажир какой круизный…
- А как продали? Мы на ходу постоянно. Или я крысячу по-тихой, потом по приходу сдам налево… Так девать-то некуда… Все танки под контролем, никуда не сольешь навар. Да и не занимаюсь я этим, уж поверьте. Если не верите – зовите деда, ревизию делайте…
Я немного обижался. Имел право встать в позу. Мастер это понимал, разыгрывал снисхождение, махал рукой, мол, да ладно тебе…
- Хорошо!... Что надо делать?
Странно, конечно, «что надо делать»… Не первый год кэпом ходит… Приходится рассказывать… как на экзамене, честное слово. Мол, «так и так», зачем по четыре сразу гонять, куда торопиться, пароход порожнем идет…
Можно на двух, но шаг установить оптимальный, понаблюдать требуется или в документацию заглянуть. Только документацию шурудить – это не моя вахта, дед пусть режим устанавливает оптимальный и экономичный, на то он и дед… Эксплуатация механизмов в целом, а также рекомендации судоводителям по использованию режимов и контроль за их соблюдением – это по его части. Пусть все согласовывается с дедом, а не со мной, третьим. Мне до деда еще разряд получить надо… А то подумает, подсиживаю его…
Но тут капитана изредка осеняло и он проявлял чудеса технической грамотности.
- А ты динамки случаем не гоняешь?... Только честно!...
И смотрел на меня подозрительно и нетерпеливо ждал ответа.
Если гонять динамки, а если гонять, то требовалось гонять парой, потому что одной для электроснабжения просто-напросто не хватало мощности, это плюс двадцать тонн за сутки. Вернее – минус.
- Да вы что, Эдуард Сигизмундович! Да как можно… Какой третий будет динамки гонять, лишний головняк себе организовывать, когда валогенератор есть…
Была на «Анадыре» очень замечательная вещь – валогенераторы, два, по одному на каждую пару главных двигателей, суммарной мощностью три тысячи киловатт, по полторахе каждый. Когда судно на ходу, т.е. главные трудятся – гребные валы крутят, можно, даже нужно, дабы экономить топливо и моторесурс, переходить на один из валогенераторов, а динамки останавливать. Просто оставлять их в немедленной готовности в случае крайней надобности…
Вообще, валогенератор был для меня приятной неожиданностью. На мне только топливо зависало, т.е. заботы только с ним. А вертелись бы еще две динамки!?
Иваныч, «второй», все посмеивался да подначивал – мол, мои гребут (в смысле – главные), работают, электричество помимо хода вырабатывают, третьему лафа, почти курорт! Так третий вообще мышей ловить не будет. Это он про меня. Как правило «третьи» с динамками через край хлебали – электроэнергия нужна постоянно, динамки работают круглосуточно, ну и, естественно, кровь «третьего» попивают в больших дозах.
«Ловить мышей»!... Сказал тоже!... Тут с топливом так накувыркаешься! Дед еще «успокаивал» - мол тебе повезло на этот раз, а вот в следующий – на тяжелом топливе пойдем, то бишь на мазуте, посмотрим какой малиной тебе жизнь покажется…
Жизнь малиной мне никак не казалась и сейчас, даже при работе с соляром, даже без динамок. Если судно идет на всех четырех главных двигателях, то четырех сепараторов едва хватало пополнять расходную цистерну с положительной динамикой. Это за четыре часа вахты! Пятый сепаратор, самый мощный – семь тонн в час, почему – то по проекту не мог работать в параллели с другими четырьмя… Стоял как бы в резерве. И заточен был на пурификацию, для чего – не знаю. Наверное для тяжелого топлива. Я в такие тонкости пока не лез.
Вот порой и крутились мотористы вахты третьего как белки в колесе. Как правило тогда, когда мастеру прокатиться с ветерком хотелось… Скажу, что гарцовки капитанские вскоре стали значительно реже и короче… Понятно, что жечь так бездарно топливо на судне, которое идет порожнем, совсем не по «безнесменски», тем более, что рейс был коммерческий. Просто пережитки нашего совдеповского «благополучия», а особенно «военного» изобилия топлива, сказывались.
… Мастер задумчиво тер подбородок.
- М-да-а-а… Куда же топливо уходит?...
- Да как «куда»? Эдуард Сигизмундович, жжем мы его…
Чуть не брякнул «бездарно», но вовремя прикусил язык. Кто знает, на чей счет мастер эту «бездарность» примет.
- А что четвертый, утили не гоняет?
- Да кто его знает… Вы у него или у деда спросите… У меня свои заботы.
- Спрошу…
- Только котлы у нас съедают мизер по топливу, пар только на подогрев воды, расход минимальный, за час раза два, ну от силы – три, форсунка включается… Поднимет до пятерки и стоит, по – тихой травит в водонагреватель. С полтонны удовольствие обходится… мизер, одним словом.
Вот где-то в таком ключе каждый день… Повторюсь, поначалу меня несколько удивляли визиты мастера ко мне. Не то чтобы усиленно ломал голову, просто не понимал его цель – во-первых, по статусу не совсем приемлемо – капитан ходит к третьему и выясняет про топливо на борту и его расход. Не лучше бы этот вопрос решать с дедом… Вроде как через голову, только в обратном направлении.
Во-вторых, Войшвилло по слухам был лицемером немаленьким. Я же не знаю, с кем он еще общался. Может с дедом также говорил «за топливо», и в каком виде преподносил результаты нашей беседы – не понятно. Мне Иваныч пару-тройку раз намекнул, что типа ты с мастером общаешься, осторожней, базар фильтруй одним словом.
Фильтры я ставил тогда, когда мастер постепенно старался на личности перейти, поспрошать мимоходом о ком-нибудь. На флоте можно говорить о ком-то, хорошо ли, плохо ли, но только с равным тебе и тем, кому ты доверяешь, с корешем, но не с начальством. Если с начальством такие разговоры пошли – «стуком» это называется. А стукачи – они хоть в море, хоть на берегу, один статус имели – очень нехорошее имя. Это не сексуальная ориентация, это оценка окружающими его человеческой сути.
Предупреждения Иваныча не были беспочвенными - со временем, я начал замечать натянутость отношений с дедом, а под конец рейса – вообще, открытый конфликт…
Наверное, было от чего… Капитан частенько спрашивал, как топливо поэкономнее жечь, про механизмы там, расспрашивал. Я рассказывал, чего стесняться, не на личности же переходили. Ну, капитан в разговорах с дедом, по умолчанию общепризнанным авторитетом на всех пароходах по части механизмов, быть может и ссылался на меня – «А третий по другому говорит….». Вот тебе и трещина в борту. Кто такой третий, а кто дед! И почему капитан больше к третьему прислушивается, а не к нему, деду… Задел для конфликта уже обозначен…
… Да ладно, склоки вспоминать…
После «топлива» капитан мог задержаться еще на некоторое время, а если с чаем – вообще на час-полтора. Иногда к нам присоединялся Иваныч, второй механик.
В таких случаях шли разговоры обо всем, ну, обычный треп морской…
Сигизмундыч умел рассказывать, было интересно. Про то, как в Камбодже на КИЛах работал, про то как на одном из КИЛов вал гребной погнули, налетев на мель… про боевые службы в Индийском, про походы на «эллипс»… много-много всего, большой роман бы получился, если бы я не счел за труд и записывал то, что он говорил. Жалею сейчас…
Иногда его «заносило» в чужой «огород». Как это? Ну, привирал слегка. Например, начинает историю:
- Шли мы из… на… с грузом пиломатериалов…
Если он всю жизнь в ОВСИГе проработал, то какие пиломатериалы? Ну, ладно, допустим…
Сигизмундыч продолжает:
- Заштормило… крутовато, доложу я вам… Груз… доска в пакетах… «поехал»… [сместился, то бишь] Крен в десять градусов на левый борт…
Чем-то повеяло знакомым. Ну-ка, ну-ка, дальше…
- Ну, а ЧО… мы спокойно в кают-компании чай пьем, ЧО нам волноваться… Потом крен пятнадцать градусов…. А мы чай пьем…
Понятно. Слышал я уже эту историю. Даже чуть не брякнул с радости, но вовремя тормознулся… Пусть Сигизмундыч за свою выдаст.
А слышал я ее два года назад, когда в Камрани наш МБ-26 боевую службу нес. Я вторым механиком там был… Капитан наш Белавенцев Михаил Иванович как-то в кают-компании рассказывал. Мы слушали и дивились – «Вот досталось мужику!»… Только второй помощник Володька Чижевский, а проще - Чиж, уткнул глаза в тарелку с борщом (во время обеда дело было), и как-то странно ел… Вроде как заржать хотел, но держался, а потом не вытерпел, но сунул вовремя ложку в готовую разразиться гомерическим хохотом пасть, типа, сделал вид, что поперхнулся и выскочил из кают-компании поваляться под столом от смеха уже у себя в каюте.
Потом рассказал мне, что есть на пароходе книга для служебного пользования, точного названия не помню, но что-то типа анализа морских происшествий, аварий, наставлений с целью избежать, чтобы больше такого не повторилось… что-то по их, судоводительской теме. Так вот, такой случай там описан… Капитан шпарил из книги и точно, строчка в строчку, из нее…
Чиж мне тогда еще смеясь говорил:
- Он думает, штурмана у него идиоты, служебной литературы не читают… бу-га-га-га…
Вот так и Сигизмундыча «несло»… тоже слово в слово. Я сам читал, Чиж давал полистать…
Не смеюсь. Сигизмундычу простительно, мастер все-таки. И интересно в любом случае.
А иногда задвинет такое – ржем как кони с Иванычем…
На наш ржачь из соседней каюты иногда заходил мой ближайший сосед – док-мастер (или старший механик дока, что-то типа того) Люмин, уже с кружкой. Открывал дверь и стоя в проеме спрашивал:
- Это что тут собрались?!... Ржачь устроили… Спать не даете…
Но придерживаясь флотской традиции, не входил, ждал приглашения… похлопывая кружкой об колено. В другой руке как правило свисал целлофановый пакетик с кой-чем к чаю… Ему тоже хотелось поучаствовать… Не сидеть же сычом у себя в каюте, когда за переборкой так хорошо смеются.
Конечно, его приглашали… Тоже еще тот был байки потравить!!!... Такие гости всегда кстати.
Дед только ни разу не появился… Но это не кстати.
Вот такие были разговоры «за топливо» и вот чем они практически всегда заканчивались…
Не всегда было, правда, весело и не все так было прекрасно. Индийский океан встретил нас вообще неласково. «Анадырь», несмотря на внушительные размеры, валяло с борта на борт словно скорлупку. Постоянная качка (в течение двух недель, пока пересекали Индийский) выматывала, не давала отдохнуть, рождала раздражение…
Какие тут разговоры «за топливо» под чаек. Постоянная муть в голове от качки, недосыпа, ком в желудке… Капитан только звонил… до Персидского залива. В Персидском нас встретило «болото» и двое суток до Кувейта, а потом и стоянку, включая загрузку, суток в пять мы провели на ровном киле, следовательно в полнейшем комфорте…
Но предстоял путь обратно… Но это, как принято говорить, совсем другая история…
А через год… Через год Войшвилло сняли. Меня уже не было давно, конфликт с дедом произошел, говорил уже выше…. И деда – тоже «ушли». Одновременно с капитаном.
Шли на Австралию, точно порт не скажу, не помню… Топливо закончилось…
Моряки, читающие сей опус, сделают известное движение у виска: «Афтар жжет! Как может на переходе у судна закончится топливо? От чьей это непроходимой тупости и глупости? Они там отмороженные все были на пароходе, что-ли?!!!...»
Да, суток не дошли… Легли в дрейф. Топлива оставалось только на динамки. Вызвали танкер буржуйский из ближайшего порта – а это расходы, практически на спасение, аренда танкера, топливо и - вообще… В копеечку вышло… в долларовом эквиваленте. Ну, и капитана с дедом… того… вообще из конторы. Третий механик, вроде, уцелел…
Я вот иногда думаю, если бы я остался, не обращал внимания на раздутые щеки главного механика и не вставал в позу гордого и знающего себе цену – быть может и хватило бы топлива до этой самой Автралии… И Сигизмундыч был уцелел…
… А еще позднее «Анадырь» продали… Замечательный, умный, надежный пароход вдруг оказался не нужным нашим вооруженным силам… Но и это – уже совсем другая история.
Фото из интернета. На фото "Анадырь"