Становление личности /Становление нигилизма/.
«Нигилизм стоит у ворот: откуда пришел к нам этот самый жуткий из всех гостей?» (1)
Ницше
«Нигилизм представляет собой основное движение в истории Запада. Это движение обнаруживает такую глубину, что его развертывание может иметь своим результатом лишь мировую катастрофу» (2)
Хайдеггер
I.
Постановка вопроса
Рано или поздно всякий, принимающий все происходящее не как отстраненную данность, но как нечто касающееся лично себя, включенного в удивительный и маловедомый процесс, — жизнь, задается вопросами, которые принято именовать «проклятыми». И всегда, а не только в наше сомнительное время, эти вопросы порождали бесчисленное количество ответов. Давать ответы на вопросы подобной исключительности всегда было прерогативой философов. И есть от чего прийти в уныние и отчаяние, коли ответы на один и тот же вопрос, даваемые «любителями мудрости», оказываются не только малоубедительными (с этим, скрепя сердце, еще можно смириться), но и часто прямо противоположными (а вот с этим мириться никак не хочется). Но не будем пенять за это философов, а уж тем более подозревать их в профессиональной некомпетентности. Может так статься, что сама постановка подобных вопросов изначально предполагает безответность. Однако замечено, что ответы на «проклятые» вопросы в разные времена давались пусть разные, но всегда соответствующие духу той или иной эпохи. Это уже наводит на определенные размышления: обозначается направление, вектор, или, если угодно, траектория изменения человеческого мировоззрения, что вселяет надежду на возможность приоткрытая хотя бы краешка истины.
Нам кое-что известно об эволюции окружающего мира. Физика, например, объясняет процессы происходящие во вселенной, на макро- и микроуровнях. Химия (в общем-то, часть физики) рассказывает о событиях соединений, разложений и взаимодействий примерно ста элементов, из которых и состоит весь видимый мир. Биология — наука о жизни как одной из форм существования материи — объясняет организацию, механизмы и процессы, происходящие в живых организмах, сводящиеся, по большому счету, к определенной упорядоченности физико-химических связей и взаимодействий все тех же элементов материи.
Из наблюдений, опытов и выводов рождаются гипотезы и теории. Некоторые из них, пройдя проверку опытами и временем, становятся законами. Эти законы обычно согласуются с другими, ранее установленными, законами. Некоторые из них остаются незыблемыми со дня их открытия. Другие - изменяются, дополняются или отвергаются как сомнительные или ошибочные.
Что касается биологии, то на сегодняшний день теория эволюции путем естественного отбора, предложенная Дарвином и Уоллесом, считается незыблемым законом. То же можно сказать и о теории наследственности Менделя, а также и о структуре ДНК, открытой Уотсоном и Криком.
По вполне понятным причинам человек и человечество в целом являются главным объектами нашего интереса. Именно человеком и человечеством, кроме биологии, занимаются так называемые гуманитарные науки. И в их числе - философия. Но философия - знание людей и для людей, и от того даже фундаментальные ее отделы (например, онтология - наука о бытии) неизбежно замыкаются на человеке и его сознании. Очевидно, что знанию и восприятию окружающего мира положены определенные пределы, а сами знание и восприятие постоянно апеллируют к накопленному опыту. На вопрос, случайна или закономерна жизнь как форма существования материи и жизнь человека в том числе, однозначного ответа нет. Часть естествоиспытателей и большинство спиритуалистов отвечают: закономерна, ибо уж слишком много здесь счастливых совпадений для случайного события (от уникальных свойств воды до величины гравитационной постоянной). То есть, речь идет о телеологии, или целеполагании. Причем, спиритуалисты таким целеполаганием считают замысел бога, а приверженцы, скажем, «антропного принципа» придерживаются мнения, будто замысел Природы состоит в том, чтобы кто-то (в данном случае: человек) мог осознать ее действительность. Пусть комментарием здесь будут слова Рассела: «Есть одна новейшая идея - что космическая эволюция в результате дает нам то, что называется благом, то есть то что служит для нашего удовольствия. Весьма лестно, что Вселенная управляется существом, которое разделяет наши вкусы и наши предрассудки ».(3)
Приходится мириться с тем, что человек - всего лишь один из десяти миллионов видов живых существ, обитающих на Земле. И с тем, что более ста миллионов видов уже вымерли и навсегда исчезли с лица планеты. И, как это ни горько сознавать, приходится признать, что и вид Homo Sapiens неизбежно постигнет та же участь. Но понять - не принять! Та же эволюция снабдила нас механизмом психической защиты, который понуждает даже глубоко мыслящего останавливаться в своих размышлениях на эту тему, порождающую усталость мысли, или, в критических случаях, приводит к неадекватному состоянию, то есть помешательству. Другими механизмами психической защиты от пессимистического синдрома являются успокоительные построения вроде бога, космического разума, духовного бессмертия, реинкарнации и прочее, и прочее, — то есть также вненаучные паллиативы, по кото¬рым каждому из нас уготовано если не бессмертие, то, во всяком слу¬чае, и не полное уничтожение. Очевидно, что означенные механизмы есть ничто иное как особые формы проявления инстинктов самосохранения и сохранения рода - главных движущих сил всего живого. Хотя и без того понятно, что все мы принявшие от предков эстафету жизни, передаем ее своим потомкам, являясь передаточным звеном ее непрерывной цепи, но тем не менее роль передаточного звена удовлетворяет не всех. А уж перспектива исчезновения человеческого рода (помните о ста миллионах видов, уже вымерших?) не удовлетворяет никого.
Великий подвижник и гуманист Альберт Швейцер - создатель «Этики благоговения перед жизнью», — возгласивший: «Я - жизнь, которая хочет жить, я - жизнь среди жизни, которая хочет жить»(4), по иронии судьбы полстолетия пользовал своим врачебным искусством жителей-африканцев в Ламбарене (Габон). И не удивительно, что этот необыкновенный человек пришел к горькому выводу, что «чистая совесть есть изобретение дьявола».(5) Действительно: возбудители заурядного кариеса, тифа, СПИДа, холеры и др. - все они - «жизнь которая хочет жить».
Рассматривая в ретроспективе процесс становления человечества в целом, обычно обращаются к тем или иным историям. Этих историй бесчисленное множество. История государств, войн, ремесел, искусств, религий, экономики, философии, танца, земледелия, охоты, овцеводства, мистики, шпионажа и др. Задача всякой истории как науки - дать наиболее полный фактический материал, а также ясную и доступную интерпретацию этого материала. Обычно и подбор фактического материала, и тем более его интерпретация носят субъективный характер. Но, тем не менее, изучая все эти истории в их многочисленных интерпретациях, можно составить более или менее адекватное представление о той или иной сфере человеческой деятельности в ее временном аспекте. Причем одна история может охватывать весьма большой исторический срок (скажем, история охоты), другая же - очень короткий (история фашизма). Само собой разумеется, что когда говорят об истории «чего-то», то имеют в виду не только хронологию событий и прочие атрибуты исторического ряда, но и Summa summarum этого «чего-то». Скажем, в истории математики кроме исторического антуража должен быть представлен весь корпус математики со всеми ее аксиомами, формулами и уравнениями.
Все вкупе истории дают возможность к некоторым обобщениям и выявлению определенных закономерностей. Здесь важно только найти подходящий ключ, которым было бы возможно открыть запоры скрывающие истину, что таится во всех этих историях. Желательно, чтобы ключ этот был универсальным. «Мне кажется, что метод, который привел к одной истине, может привести к другой и что самый лучший метод должен быть одинаковым для всех наук».(6) Эти упования Кондильяка согласно разделяют приверженцы всевозможных методов отыскания истины (к примеру, индуктивного, дедуктивного, диалектического, системного, феноменологического и многих, многих других).
Но, похоже, нахождение такого универсального ключа - такая же несбыточная мечта, как поиски средневековыми алхимиками панацеи и философского камня. И оттого каждый исследователь пытается вскрыть кладовую истины своей отмычкой, а иногда и обыкновенной «фомкой».
В общей истории человека и человечества нас больше всего интересует частная история становления личности и общества в контексте их взаимоотношений. Ибо здесь, как нам кажется, таится возможность ответа на один из «проклятых вопросов»: «Quo vadis?» История отношений личности и общества (как частный случай отношения единичного и всеобщего) действительно является одной из центральных. «Вся история философии вертится, в сущности говоря, вокруг этого вопроса»,(7) — утверждал завершитель классической немецкой философии Фейербах. Ну, а Лосев, определяя вообще предмет философии, называет его учением об отношении «Я» и «не - Я».
Мы здесь как бы рассказываем историю становления мировоззрения человечества в контексте отношения личности и общества, или, если угодно, историю становления отношения личности и общества в контексте становления мировоззрения человечества. И побудила нас к этому проблема, обозначенная в эпиграфах к данному исследованию. Ибо полагаем, что именно знание отношения личности и общества в их историческом аспекте дают возможность понять генезис и генеалогию нигилизма. Собственно о нигилизме здесь только заключительная глава, да и то - в самом поверхностном и фрагментарном виде. Мы только нащупываем подступы к проблеме, которая, на наш взгляд, будет одной из центральных в обозримом будущем. Понятно, что «мы» здесь - не более чем риторическая фигура, принятая в публицистической практике, надлежащая завуалировать нескромные притязания автора, и придающая сочинению обаяние отстраненной объективности. Впрочем, за автором всегда стоят множество тех, кто так или иначе споспешествовал его прозрениям или заблуждениям. Одни из них нашли свое место в библиографии, другие - в тексте, а многие - известные и безымянные, живые и давно ушедшие — так или иначе за автором, с автором, перед автором...
Мы вынуждены признать, что ни на один из «проклятых вопросов» так и не сумели найти вразумительного ответа. Тем более, не делаем никаких обобщающих выводов. Мы рассказываем историю, а не басню, и оттого всякая заключительная «мораль» здесь просто неуместна.
II
Человек. Индивид. Личность.
Начнем ab ovo. Около трех с половиной миллиардов лет назад в Мировом Океане в результате неведомых нам химических превращений возникли первые одноклеточные существа - прокариоты, или ина¬че — бактерии. Спустя еще два миллиарда лет появились эукариоты - организмы с клетками, содержащими ядра. Пять миллионов лет назад из отряда приматов выделились прародители человека - Австралопитеки. Спустя три миллиона лет появился Homo Erektus - наш отдаленный предок. Синантропы - одна из ветвей Homo Erektus - осчастливили Землю своим появлением полмиллиона лет назад. А спустя двести пятьдесят тысяч лет сформировался наконец и Homo Sapiens, к виду которого мы все имеем честь принадлежать. В окончательном же виде человек сформировался где-то тысяч сорок лет назад. Вот так, или примерно так, Эволюция усовершенствовала Жизнь за три с половиной миллиарда лет от бактерий до Платона, Шекспира, Гаусса и Моцарта.
Если не принимать в расчет внеземное происхождение жизни (гипотеза панспермии), а также библейское повествование о сотворении богом всего живого с третьего по шестой день, то загадка возникновения жизни долго, а может быть и всегда будет оставаться загадкой без разгадки.
Великое многообразие Жизни - свидетельство неутомимой работы Эволюции. Отбор открывает дорогу тем видам, в которых изменения в генотипе счастливо совпадают с благоприятными изменениями в окружающей среде. А если не совпадают... Если окружающая среда практически неизменна (в Мировом Океане), то торжествуют те, чьи изменения незначительны. Морские лилии, к примеру, вот уже полмиллиарда лет существуют в своем первоначальном виде. Акулы мало в чем изменились за последние двести пятьдесят миллионов лет. Крокодилы за сто миллионов лет разве что уменьшились в размерах. Но нас больше интересуют люди, а не крокодилы.
Вид Homo - один из самых молодых на Земле. Уоллес, а вслед за ним и Дарвин попытались провести водораздел между людьми и остальными животными. И нашли, что он проходит по линии изменчи¬вости. Если другие теплокровные при отборе изменялись физически, то человек — прежде всего на путях увеличения головного мозга. То есть, вместо изменения массы, величины зубов, физической силы, защитного покрытия, человек практически изменял только одну часть своего тела - головной мозг. Строго говоря, и это изменение физическое, но функции этой части тела вполне и с лихвой способствовали выживанию вида. Человек, в отличие от других теплокровных животных быстрее и гибче реагирует на изменения в окружающей среде и менее других следует стереотипам поведения. Когда говорят о человеке, что он способный, то имеют в виду его возможности приспособится, найти способы выхода из необычных ситуаций. Какое-то время этот уникальный по размерам мозг не оказывал сколько-нибудь существенного влияния на включающий человека биоценоз, но как только возникли условия экстремальные, для других видов даже катастрофические (резкое изменение климата, повлекшее за собой изменение количества и состава кормовой базы), то именно человек сумел быстрее других животных приспособится к изменениям окружающей среды. И (нет худа без добра) - даже с большой пользой для себя. Приручение огня, изобретение одежды, орудий охоты и труда - все это позволило человеку значительно расширить ареал своего обитания и, соответственно, — численность человеческого рода. Совершеннейший из всех ныне живущих, хищник уссурийский тигр на сегодняшний день насчитывает едва ли пятьсот особей, тогда как практически безволосый, слабосильный и прямоходящий (прямохождение - самый с точки зрения механики несовершенный способ передвижения) человек насчитывает около шести миллиардов особей! Правда, к началу христианского летоисчисления человеческий род насчитывал около трехсот миллионов человек; во времена Гомера нас было едва ли десять миллионов (численность жителей современной Москвы). Но очевидно, что увеличение головного мозга на один килограмм дало человеку баснословное преимущество перед другими гоминадами. Массивный и развитый головной мозг - это прежде всего возможность абстрактного мышления, развитие речи и передача опыта, безграничная возможность коммуникаций. Развитие техники и технологий: от рычага и колеса до компьютеров и атомной бомбы - все тот же лишний килограмм мозга. Справедливости ради заметим, что объем мозга нашего двоюродного брата по разуму - неандертальца даже превышал человеческий (около 1700 см3), но, правда, не за счет лобных долей. Сопоставим интересные факты: Homo Sapiens окончательно сформировался около сорока тысяч лет назад; примерно в это же время вымер и неандерталец. Похоже, что человеческий Каин благополучно угробил неандертальского Авеля. Впрочем, Эволюция Homo Sapiens не завершилась в указанное здесь время: антропологами установлено, что грациализация (утончение) костей черепа человека завершилась где-то шесть тысяч лет назад (в субтропической зоне обитания), то есть, по большому счету, позавчера, а в зоне лесного умеренного климата - три тысячи лет назад, то есть, по этому же счету, вчера. И тогда же, заметим, начался и утвердился институт человеческих войн. Войны - следствие усилившейся, в связи с ростом численности, внутривидовой конкуренции. Теперь уже не на уровне индивидов (она была всегда), но и на уровне групп индивидов. А это уже что-то новое: демонстрация угроз при притязании на «кормовую базу», которая наблюдается у некоторых стайных хищников и приматов, сменяется устойчивой тенденцией уничтожения конкурентов. Орудия труда - охотничьи снаряжения - стали орудиями убийства себе подобных. Лоренц пишет, что «ни один нормальный человек не пошел бы ни то что на войну, а даже на охоту, если бы ему пришлось убивать зубами или ногтями».(9) Оружие некоторым образом опосредует убийство и, по-видимому, растормаживает инстинктивный запрет на подобное действие в отношении к себе подобным. А если говорить о современных войнах и о средствах их ведения, то здесь опосредованность носит абсолютный характер: в создании и производстве атомной бомбы так или иначе участвуют многие десятки тысяч человек (от остроумного физика до исполнительного солдата, а между ними: инженеры, рабочие, механики, секретарши, уборщицы, политики и многие другие).
Очевидно, что наука о «человеке вообще» требует по меньшей мере трехуровневого рассмотрения. Первый уровень - это изучение особей неколониальных организмов типа хордовых, класса млекопитающих, подкласса плацентарных, отряда приматов, вида Homo Sapiens. То есть, людей — как человечества в целом, так и отдельных его представителей. Второй уровень - это изучение индивидов и социумов. И, наконец, третий уровень - это изучение личностей и общества. Всякий человек, будучи микрокосмом человеческого рода, проявляет две своих сущности: субъектную и объектную. В качестве индивида он предстает своей объектной стороной, а в качестве личности - субъектной. Изучение трех диад: «человек - человечество», «индивид - социум» и «личность - общество» должно дать полную картину сущности «человека вообще».
Человеком и человечеством занимаются множество различных наук: антропология, этология, этнография, экология, а также физиология, анатомия, генетика, нейрофизиология, гистология и др. Кроме того и ряд других наук, прямо или косвенно сопричастных к человеку (паразитология, вирусология и др.). Чем же знаменателен человек и почему за исторически короткое время он сумел тысячекратно увеличить свою численность и сделать средой обитания практически все пространства земной суши? Кроме уже отмеченного уникального по размерам и развитию головного мозга и прямохождения ( которое позволило освободить руки для активной трудовой деятельности), у человека, в отличие от большинства млекопитающих, механизм продолжения рода связан с менструальным циклом женских особей (подобный же цикл есть только у некоторых приматов). Еще одно уникальное свойство, отличающее человека от других млекопитающих - его моногамность (свойство, присущее едва ли десятку других млекопитающих). По-видимому, моногамиость и менструальный цикл взаимообусловлены. При астральном цикле, когда зачатие возможно один - два раза в год, нет большой необходимости в устойчивых «семейных» отношениях, тем более, что период взросления потомства у всех видов гораздо короче, чем у человека. А при менструальном цикле зачатие возможно каждый месяц, и оттого стремление мужчин заполучить потомство заставляет их постоянно держаться возле своей избранницы. Видимо, отбор шел таким образом, что и женщина, державшаяся рядом с оплодотворившим ее мужчиной, имела больше шансов свое потомство выкормить. И длительный срок вынашивания плода, и долгое выкармливание беспомощного ребенка, - все это требовало устойчивого союза отца и матери. Биологи, сравнивая развитие плода у человека и приматов, пришли к выводу, что человек должен бы рождаться в двадцать один месяц со дня зачатия. Но в этом случае ребенок не смог бы пройти через родовые пути женщины из-за гигантских размеров своей головы. И, таким образом, ребенок целый год после своего рождения фактически остается как бы внематочным плодом. Вот она цена за эволюционный прорыв - увеличение массы головного мозга! Так что библейское установление «оставит человек отца своего и мать свою и прилепится к жене своей» вполне отражает биологическую целесообразность. Можно предположить, что брачный союз в архаичные времена продолжался пять-семь лет, а затем пролонгировался или распадался. Здесь все зависело от множества обстоятельств: новая беременность, гибель одного из супругов, выбор другого спутника жизни и т.д. Но можно со всей определенностью поставить под сомнение институт промискуитета, якобы имевший место в первобытных обществах: инстинктивные механизмы действуют пусть слепо, но безошибочно. Как это тривиально ни звучит, но люди, как и все другие животные, движимы одним генеральным инстинктом — инстинктом продолжения своего рода. Эта стратегическая задача, поставленная Эволюцией перед каждым живущим, включает и задачу тактическую: продлить и свою жизнь до пределов, назначенных Эволюцией же. Таким образом, инстинкт продолжения (сохранения) рода и инстинкт самосохранения - вот две главные побудительные силы, которыми и держится все живое. Эволюция оказалась предприимчива в выборе форм продолжения рода. Одни виды продолжаются простым делением, другие удовлетворяются самооплодотворением (гермафродитизм), третьи пошли по пути девственного размножения (партеногенез), а четвертые, в том числе и люди, - размножаются половым путем.
Половой диморфизм во многом предопределяет и социальную и духовную жизнь человечества. Ролевое участие в делах рода мужчин и женщин протекает по разным сценариям: мужчина - олицетворение поиска и производственной деятельности, а женщина - рационального выбора и закрепления полезного. Женщина стимулирует мужчину на активную деятельность, а мужчина пользуется безошибочным индикатором женских чувств в ходе своей деятельности. Половые, или так называемые тендерные, отличия в целом определяют и отличия психические. Женщины более чувствительны, эмоциональны, депрессивны. В социальной жизни у них явственнее взаимосвязь, взаимопонимание, взаимоподдержка, интимность. Мужчины же более агрессивны, асоциальны, независимы, доминантны, информативны. По большому счету: мужчина - носитель индивидуального начала, а женщина - родового. Мужчина может стать мизантропом или анахоретом, женщина же - никогда (сказочный пример с Бабой-Ягой в расчет брать не будем).
Если гендерные различия муравьев, пчел, термитов и др. и вытекающая из них социальная дифференциация стабильны многие миллионы лет, то человечество - вид сравнительно молодой, да еще с уникальными возможностями приспособления к среде, и оттого социальная организация постоянно находится в становлении. Но сбрасывать со счетов тендерные различия в формировании социальных институтов и в социальном взаимодействии нельзя, при всем уважении к феминистскому движению.
Дарвин, говоря об эволюции различия рас, утверждал, что половой отбор играет более значительную роль, чем отбор естественный. У всех представителей животного мира половой (внутривидовой) отбор происходит по внешним, различительным признакам. Самка как бы «знает»: чем очевиднее вторичные половые признаки самца, тем большая вероятность того, что и потомство по мужской линии будет обладать такими же признаками и, следовательно, вероятность их успеха в ухаживании будет выше, чем у конкурентов, а, значит, и больше будет и вероятность дальнейшего продолжения рода. Неординарность самца как бы предлагает и большую его ценность в деле репродукции. Такой же инстинктивной логикой, видимо, руководствуются и соперники в брачных боях, носящих чисто демонстративный характер: коли у тебя ярче расцветка чешуи (у рыб), более роскошные перья (у птиц), массивнее рога (у копытных), то эти твои достоинства как бы дают изначальное преимущество надо мной, и твоя ритуальная победа позволяет нашему общему роду успешнее продолжить себя во времени; не подрывать же, на самом деле, самые основы законов естественного отбора!
У людей теперь все несколько иначе. Физически сильное тело мужчины, широкий таз и объемистые груди женщин, а также так называемая «красота» - в общем-то, показатель здоровья и идентификатор усредненной видовой принадлежности, - все это в архаичные времена во многом предопределяли успех в половом отборе. Но Эволюции было так угодно, что со временем одним из решающих факторов в «конкуренции спермиев» у человека стал головной мозг, а вернее — продукты его деятельности. Хотя и поныне не утратили своего значения древние формы полового отбора: физическая привлекательность и красота, а также мимика, жесты, позы и даже драки. И, кажется, неумирающая максима кайзера Вильгельма, что «более сильный мужчина имеет лучшую женщину», не умрет никогда. Правда, в наше время в понятия «сильный» и «лучшая» вкладывается несколько иной смысл, чем они полнились в давние времена. Синонимами «сильный» стали такие качества как «богатый», «влиятельный», «родовитый», «мудрый», «предприимчивый», «хитрый», «красноречивый» и т. д. Да и «лучшая женщина» теперь не синоним физически совершенной и красивой женщины (здесь многие стриптизерши и «ночные бабочки» дадут сто очков любой принцессе), а определенное положение, занимаемое женщиной, которая может конкурировать с другими, средствами, порожденными современным социумом и культурой. Добавим, что арсенал физической женской привлекательности пополнился модной одеждой, украшениями из драгоценных металлов и камней, прическами, косметикой, пахучими средствами и т.д.
Второй уровень изучения человека и человечества - это уровень социальной жизни. И человек здесь предстает в качестве «индивида», включенного в состав «социума», и связанный в этом качестве всевозможными отношениями и взаимодействиями, или, иначе, интеракциями. Покуда рассматривают человека как представителя вида Homo Sapiens в ряду прочих животных, то констатируется его видовая принадлежность, его физические особенности, ареал обитания, пищевой рацион, недуги, которыми он страдает и т.п. Он как бы в ряду других существ: человек, волк, рыба, сосна, вирус гриппа... Внутривидовое различие может быть, например, возрастным: новорожденный, отрок, взрослый, старик. Тендерным: мужчина, женщина, гермафродит. Различают по весу, росту, разрезу глаз, цвету кожи, группе крови, остроте зрения и слуха, физической силе, содержанию холестерина в крови, иммунной устойчивости и т.д. Все эти различия носят или чисто внешний, или физиологический характер, чего было бы достаточно для знания любого другого представителя царства живого. Но, кроме поверхностных различий, для знания о человеке необходимы и другие, неявные, скрытые, неочевидные особенности. Чем, собственно, и занимается наука «психология». И этим «психологиям» несть числа: медицинская, индивидуальная, возрастная, персоналистическая, ассоциативная, генетическая, дифференциальная, конкретная, психоаналитическая, гормическая, объективная, педагогическая, понимающая, историческая, гештальпсихология, патопсихология , аналитическая психология и пр. «Наука о душе» на самом деле является наукой об индивидуальных различиях и сходствах. Именно: об индивидуальных, а не о личностных. Мы это особо подчеркиваем.
Многочисленные классификации индивидуальных различий и сходств дают широкую и пеструю палитру свойств, характеризующих того или иного индивида. Некоторые из этих свойств малоразличимы, другие, напротив, явственны. Третьи, проявляющиеся чрезмерно или гипертрофированно, считаются патологией. Обычно свойства индивидов представляют собой парные оппозиции, взятые в крайних пределах: сангвиники и меланхолики, холерики и флегматики, шизоиды и циклоиды, садисты и мазохисты, оптимисты и пессимисты, экстраверты и интроверты, агарофобы и клаустрофобы, гетеросексуалы и гомо- сексуалы, гении и идиоты и т.д. Одни из этих свойств врожденны, другие - получают свое развитие в результате необычных или катастрофических ситуаций. Будучи включенным в социум, индивид в одних случаях проявляет свои свойства во благо себе и окружающих или, напротив, те же самые свойства могут создавать и индивиду и социуму определенный дискомфорт. Факторов, определяющих полезность, вредность или безобидность тех или иных свойств, бесчисленное множество. Скажем, воин-садист, лирик-меланхолик, банкир-флегматик — вполне счастливые сочетания. А вот педагог-садист, подводник- клаустрофоб, сапер-оптимист или министр-клептоман — не слишком удачные. Все индивидуальные особенности и свойства людей ничего или почти ничего не значат для остальных видов царства живого. Для пролетающей птицы, бегущего зверя, плывущей рыбы или растущего дерева все равно: оптимист или пессимист тот или иной индивид. А вот для социума, в который этот индивид включен, — совсем не все равно.
Кроме индивидуальных особенностей и свойств, так сказать, первого порядка всякий индивид характеризуется также отличиями, которые мы назовем особенностями и свойствами второго порядка. Их бесчисленное множество. Честность, лживость, снисходительность, сердечность, упрямство, упорство, склочность, безжалостность, непосредственность, наивность и т.д. Их часто объединяют названием «характер». Впрочем, характер нередко путают с темпераментом. Темперамент индивида неизменен, тогда как характер - свойство приобретаемое. Характер - это свойство темперамента, проявленное вовне. Изменение ситуаций влечет за собой и изменение характера - этого тусклого зеркала темперамента. Вспомним слова шекспировского Полония: «Излишняя забота - такое же проклятье стариков, как беззаботность - горе молодежи».(10) Есть еще и особенности, обусловленные исключительно средовыми факторами. Уровень образования, семейное положение, финансовое благополучие, социальный статус, место жительства и т.д. И очень часто свойства и особенности первого и второго порядка во многом предопределяют особенности и свойства порядка третьего. Дистрофику никогда не стать олимпийским чемпионом, слепому - великим художником, идиоту - нобелевским лауреатом. Такова правда жизни. Тот же Шекспир явно превосходил всех своих современников, так как был отмечен печатью гениальности. И дело даже не в том, что его словарный запас насчитывает около двадцати тысяч слов (запас слов у его великого современника Бекона - восемь тысяч, а у современного англичанина - четыре тысячи); средней руки филолог, а тем более полиглот, знает слов больше. А в том дело, что восприятие мира и происходящих в нем событий потребовало для адекватного выражения определенного количества словесного материала. Но мы уверены, что Шекспир мог бы обойтись и четырьмя тысячами слов и все равно был бы недосягаем в своем творчестве. Просто нужно правильно подбирать слова и расставлять их в определенном порядке. Это умеют делать только великие мастера. Композиторы те вообще обходятся семью нотными знаками! Шутки шутками, но зерно истины здесь есть. Гений есть гений. И оттого неинтересными и скучными видятся старания некоторых исследователей доказать, будто не мог полуобразованный сын стратфордского ремесленника быть тем самым Шекспиром, что на все времена останется Величайшим. Правды ради скажем, что родись Шекспир не в елизаветинской Англии, а где-нибудь на Соломоновых островах, то его гений вряд ли проявился бы в чем-нибудь другом, чем в искусстве заклинания духов или в охоте за черепами...
Возрастные особенности и свойства индивидов более или менее изучены. Со дня рождения до двух лет индивид знакомится с окружающим миром, начинает осваивать речь. С двух до семи идет дальнейшее развитие речи, адекватное осознание действий своих и окружающих. Пиаже определил этот возраст как «дологический», или «дооперационный».(11) С семи до пятнадцати-шестнадцати лет, в период, который обычно называют «пубертатным», индивид практически становится зрелым, и в этот период он уже в своей деятельности полностью овладевает конкретными» и «пропозициональными» (формальными) операциями. С шестнадцати до двадцати-двадцати пяти индивид окончательно мужает, останавливается в физическом развитии, находит свою социальную нишу, вступает в брак, производит потомство. С этого возраста до сорока-пятидесяти лет - период относительной стабильности. И потом уже до глубокой старости и смерти происходят необратимые физические изменения, а также изменения психические. Э.Эриксон предложил свою восьмистадийную схему психосоциального развития индивида. Понятно, что любые подобные схемы могут быть дополнены и расширены с учетом среды, в которой пребывает индивид. Действительно, ведь есть же разница между индивидом, сформировавшемся где-то в глубинах забытой богом сельвы и индивидом, прошедшим воспитание в закрытой аристократической школе Англии с последующими оксфордами - кембриджами?
До сих пор мы говорили только об индивиде и ничего о личности. Очень часто эти два понятия отождествляют, что абсолютно недопустимо. В какой-то мере это происходит в силу семантической расплывчатости этих двух терминов, производных от латинского слова persona (маска, личина). По-английски слова «личность» и «индивидуальность» звучат как одно: personalis. По-немецки слово die Person означает «личность». Латинское слово individuum означает «неделимое», «особь». Но по большей части это отождествление происходит вполне сознательно: современная психология с ее бесчисленными направлениями и школами (от психоанализа до бихивиоризма), охватывает слишком широкий спектр особенностей, деятельности, взаимодействия людей и ей приходится пользоваться универсальной терминологией, дабы оставаться в рамках целостной науки. Но целостной науки как раз и не получается. Как не получилось бы целостной науки в том случае, если бы вздумали создать науку о любви - «филофилию». Любовь к цветам, родительская любовь, любовь к деньгам, любовь к животным, любовь к женщине, «любовь к родному пепелищу, любовь к отеческим гробам...» И если бы даже договорились, что слово «любовь» означает только одно: взаимовлечение мужчины и женщины, то все равно ничего бы не получилось. Один, формулируя концепцию новой науки, начал бы примерно так: «Две, охваченные Эросом, бессмертных души в высоком стремлении соединения разнополярных идеальных сущностей...» ... «Да бросьте Вы про идеальные сущности...», — прервет его другой и все сведет к эрогенным зонам, оргазму, коэффициенту трения скольжения... Так, или примерно так обстоит дело и с наукой «психология». На самом деле психология не занимается ни душой, ни личностью, но исключительно — индивидом.
В чем же отличие индивида и личности? Отличие первое. Индивид временен и конечен. Личность же вневременна, и предел ее конечности положен памятью человечества, знакомых, близких.
Когда мы говорим о гражданине Афин, родившемся в 470 году до н.э. от акушерки Фенереты и окончившем свой земной путь в афинской же тюрьме в результате отравления цикутой (что, видимо и засвидетельствовал тюремный врач), то мы констатируем факт: индивид по имени Сократ скончался в возрасте 70 лет. Как это в учебнике логики: Сократ - человек; человек - смертен; следовательно: Сократ - смертен. Все верно: индивид Сократ смертен, но личность Сократа - бессмертна.
Второе отличие индивида и личности состоит в том, что индивид постоянно изменяется, тогда как личность воспринимается во всей своей полноте и никогда - в тот или иной период времени. То, что происходит с индивидом, можно сравнить с постепенной реставрацией старого автомобиля: изношенные детали заменяются новыми до тех пор, пока не заменяются почти все. Пример, конечно, не слишком корректен, но, взятый в своем предельном обобщении, вполне обозначает то, что происходит с индивидом в его содержательной части.
Вернемся к великим. Индивид по имени Платон, делающий свои первые шаги, - это одно; времен учения у Дионисия - второе; учения у Сократа - третье; времен создания своих знаменитых «Диалогов» - четвертое; и, наконец, времен написания «Государства» и «Законов» - пятое. Первый - несмышленый младенец; второй - жизнерадостный, жадный до знаний юноша; третий - молодой человек, чье восьмилетнее ученичество у Сократа сопровождается вызреванием своего, платоновского, видения мира; четвертый - зрелый и творчески одержимый мудрец; пятый - дряхлеющий и неудержимо клонящийся к своему закату старец, не находящий в своем «Государстве» места поэтам - верный симптом синильного синдрома. Но личность Платона воспринимается как нечто единое и неделимое.
В современной социологии принято считать, что общество выражает сумму тех связей и отношений, в которых индивиды находятся друг к другу. По поводу термина «общество» у нас речь впереди. Но, что касается «связей и отношений индивидов», то здесь следует сделать одно замечание. Индивид читающий «Илиаду», никоим образом не состоит ни в связи, ни в отношениях с индивидом Гомером. Индивида по имени Гомер нет на свете по меньшей мере 2700 лет. Но личность Гомера безусловно вступает в связь и отношения с личностью индивида, читающего «Илиаду». Фидий, Лao-цзы, Рафаэль, Моцарт, Ньютон и др., - все они как личности постоянно находятся в отношениях и связях через свои творения с личностями наших современников. Вообще, всякий индивид, проявившийся как яркая личность, находится в связи и отношениями с личностями своих далеких потомков. Хамураппи, Александр Македонский, Герострат, дева Мария, Джек-потрошитель... Существуют и фантомные личности: Зевс, Медея, Чичиков, Шерлок Холмс, Джеймс Бонд... Индивидов с этими именами никогда не было, но тем не менее личности с этими именами есть.
Так что же такое «нечто», именуемое «личностью»? Предложим еще одно сравнение. Как известно, при онтогенезе генотип остается неизменным. Так вот, становление индивида - это своего рода онтогенез. И, если продолжать сравнение в терминах биологии, то личность условно можно назвать духовным генотипом, а индивида - носителя личности - фенотипом. Личность как бы формирует и обуславливает проявление индивида. Личность, как духовный генотип, неизменна и самодостаточна, и только среда раскрывает и выявляет содержание личности. «Царство божие внутри нас» - это, безусловно, сказано о личности.
Две расхожие до банальности истины: «Личность возможна только в обществе» и «всякая личность уникальна» не перестанут быть истинами, несмотря на всю их банальность. В этот ряд внесем еще одно добавление: всякая личность соответствует только одному, «своему» обществу. Личность — субъект общества; общество — объект личности. Это субъектно-объектное отношение диалектически гармонично и противоречиво: личность, будучи неотъемлемой частью общества, одновременно является его антагонистом. Всякая личность влияет на общество, как всякое общество влияет на личность (о степени влияния той или другой личности - разговор особый). Личность так же характеризует общество, как и общество характеризует личность. Когда мы говорим «личность неизменна», то имеем в виду только одно: личность всегда берется во всей ее полноте и никогда - фрагментарно.
III
Человечество. Социум. Общество.
Первоначальные формы социальной организации людей мало чем отличались от форм социальной организации приматов. Разве что численность племени людей несколько превышала численность стада приматов. Это было обусловлено более длительным созреванием человеческих детенышей, чем детенышей приматов, а также более длительным выключением беременных и кормящих женщин из процесса активного добывания пищи: при большом численном составе племени легче осуществляется возможность поддержания недееспособного члена. Но, с другой стороны, численность племени не могла превышать определенной величины, за пределами которой переставали оптимально действовать механизмы внутриплеменного взаимодействия. Важнейшими факторами, определяющими численность племени являлись: фактор достаточной кормовой базы, фактор ограниченной территории и фактор светового дня. Территория обитания одного племени вряд ли превышала площадь 50 квадратных километров: чтобы вернуться на базовое поселение с добычей от крайних рубежей территории, добытчикам приходилось бы преодолевать расстояние около 15 километров (с учетом прямого и возвратного пути). Учитывая эти и многие другие превходящие факторы, можно предположить, что численность племени варьировалась от одного до пяти десятков человек. Если условия были очень благоприятны, то племя увеличивалось до такой величины, когда всякое неблагоприятные изменения среды (засуха, ливни, пожары и пр.) влекли за собой дестабилизацию племенной организации и, как следствие, — неизбежное отторжение какой-то ее части. Отторгнутая (добровольно или принудительно) часть племени находила себе комфортную экологическую нишу за пределами зоны первоначального своего обитания, и этот процесс продолжался до тех пор, пока человечество безгранично не расширило свою ойкумену. Между соседними племенами устанавливались определенные отношения. Эти отношения строились по компромиссному оптимуму, позволяющему соседствующим племенам находиться в состоянии относительной стабильности. Эти отношения могли быть достаточно простыми и, напротив, чрезвычайно сложными, но все они так или иначе регулировали пограничные, союзные или брачные отношения. Примером тому могут служить реликты дуальных организаций у американских индейцев и некоторых обособленных племен Азии и Океании, где два соседствующих племени, находясь в перманентной вражде, тем не менее тесно сотрудничают в реализации экзогамных отношений. К настоящему времени большинство племенных и межплеменных организаций утратили свои функциональные и регулирующие роли, но их названия и самоназвания все еще на слуху: род, племя, племенной союз, община, клан, кость, джус, фратрия, тейп, сеок, варна, каста и др. Об этих и других первичных соци¬альных организациях смотри обширнейшую литературу (от Дюркгейма до Леви-Строса).
Палитра современных социальных организаций необычайно пестра и разнообразна. Одни из них вполне определенны, стабильны и значимы. Другие - аморфны, неустойчивы и незначительны. Всякий социум (примем этот термин для обозначения социальных организаций) состоит из индивидов - истина азбучная, но точная. Группу индивидов, связанных между собой определенными отношениями, объединяющими их пристрастиями, мнениями, ориентациями, идеями, национальностью и прочим, обычно называют референтной. Социум держится референтностью. Государства, военные и экономические блоки, города, деревни, толпы, колонны, съезды, собрания, слеты, партии, рестораны, пляжи и т.д. и т.п., - все это социумы. Россияне, христиане, масоны, алкоголики, пассажиры, книголюбы, демократы, автомобилисты, любители устриц, меломаны и пр. и пр., - все эти индивиды могут входить в тот или иной социум, и даже во все перечисленные одновременно. Всякое скрепляющее единение индивидов может быть четким, ясным и определенным, долговечным и устойчивым или, напротив — смутным, расплывчатым, неопределенным, кратковременным, неустойчивым. В одних случаях индивид сознательно подтверждает свою социальную идентификацию, в других же - категорически ее отрицает (склочники, подлецы, негодяи...). Африканцы, акушерки, демагоги - подобные социумы - вневременны. Тогда как участники конкретной драки или свидетели падения метеорита - социумы спонтанные и кратковременные. Современная социология достаточно и широко освещает всевозможные социумы, их отношения и взаимодействия, а также степень, качество и активность проявлений задействованных в этих социумах индивидов. Единственное замечание или, если хотите, упрек в адрес многих, в том числе и блестящих социологов, можно отнести к частой терминологической невнятице, касающейся употребления терминов «социум», «общество», «индивид» и «личность». Подобным, как мы уже отмечали, грешит и наука «психология». И здесь, признаемся, нет вины большинства исследователей. Скорее издержки роста и становления этих достаточно молодых наук, диапазоны интересов которых невообразимо широк, а точных и однозначных дефиниций терминов еще не выработано. Остановимся на том, что «психология» и «социология» предметом своих исследований считают «индивида» и «социум». Причем, «психология» - в большей степени «индивида», а «социология» - «социум».
В результате конвергенции двух наук по смежности их интересов появился своего рода кентавр (или, если угодно, минотавр) под названием «социальная психология», которая, по мнению ее создателей, пытается если не перекинуть мостик между двумя дисциплинами, то, во всяком случае, заделать брешь, разделяющую науку об индивиде — психологию и науку о социуме - социологию; или иначе: переложить на себя заботу и тех, и других в части рассмотрения их отношений, взаимосвязей и взаимодействий. Заметим, что и в этой «младенческой» науке сразу же обозначились разногласия по основополагающим пунктам: социальные психологи «психологического толка» настаивают на том, что именно индивид является альфой и омегой отношений и взаимодействий в группе (социуме), тогда же как социальные психологи толка «социологического», напротив, полагают что именно группа (социум) и определяет эти самые отношения и взаимодействия.
Предметом же нашего внимания является «общество». А вот такой науки, которая занималась бы «обществом» (как, впрочем, и «личностью») нет. Как нет и общепринятой дефиниции «общества». Вообще, обиходное понятие «общество» настолько широко, много¬значно, расплывчато и неопределенно , что строгие исследователи стараются избегать этого слова, а те кто употребляют, применяют его для обозначения самых разных вещей: общество слепых, великосветское общество, общество открытого типа, общество защиты животных, коммунистическое общество, средневековое общество, религиозное общество и т.д. и т.п.
В предыдущей главе мы определили, что «личность есть субъект общества». Верно и обратное: «общество есть объект личности». Таким образом, общество следует рассматривать как коррелят личности. Мы установили, что индивид и личность - понятия не только не тождественные, но и разноуровневые. Личность вневременна, а индивид конечен. Личность внетелестна, тогда как индивид вполне материален. Индивид изменен, а личность, как духовный генотип индивида постоянен, и только ее развертывание во времени создает иллюзию изменчивости. А коли так, то и оппозиция «личность - общество» имеет совершенно иное содержание, чем любые, наперед взятые социум и индивид.
Для того, чтобы подступиться к задаче определения понятия «общество», нам придется рассмотреть некоторые попытки делавшиеся в этом направлении. Методологически это выглядело так: пытались выявить некоторые характерные особенности того или иного социума в определенных рамках. Причем, и временные рамки, и характерные особенности варьировались в широчайшем спектре. Временные: от тилетий до многих столетий, а характерные особенности — от бытовых и производственных до религиозных и духовных.
Автор дидактического Эпоса «Труды и дни» Гесиод (VIII в. до н.э.) делил всю историю человечества на пять «веков»: золотой, серебряный, медный и железный.
Августин в 18 книге «Града Божьего» дает свою периодизацию истории человечества, где каждому периоду соответствует день творения богом мира и всего остального.
Иохим Флорский разделил всю историю человечества на три эры по числу ипостасей Бога): от Адама до Христа, от Христа до 1260 года и от 1260 года до конца света.
Европейско-малоазиатскую цивилизацию часто разбивают на следующие периоды: Эллинство, Эллинизм, Средневековье, Возрождение, Просвещение, Новое время.
У Конта трехступенчатая периодизация: теологическая, метафизическая и позитивная стадии развития человечества.
У Фрезера: магическая, религиозная, научная.
У Фурье: дикое состояние, варварство, патриархат, цивилизация.
У Фрейда: анимистическая, религиозная, научная.
Кьеркегор определил три стадии развития человеческого сознания: эстетическую, этическую, религиозную.
Шпенглер полагал, что всякая культура (всего восемь), пройдя стадии расцвета и развития, в конце концов умирает, превращаясь в цивилизацию.
Тойнби тоже насчитывает восемь таких культур.
Зиммель пытался выявить центральную идею каждого из периодов истории. Так, греческий мир, по Зиммелю, имел идею бытия. Средневековье - идею бога. XVI - XVII - идею личности. Конец XVIII века - идею общественного счастья.
А. Вебер определял человеческую историю как эпохи четырех сменяющих друг друга типов людей: неандертальцев, Homo Sapiens, «третьего человека» (начавшего свое существование 600 лет назад) и грядущего «четвертого человека».
М.Вебер определял конструкцию того или иного сообщества в зависимости от типа подчинения и управления. Таких типов, по Веберу, три: харизматический, где осененный харизмой лидер является сре- доточением власти; традиционный, где основой подчинения и управления являются традиции; и бюрократический, имеющий стержневой идеей парламентские установления,
П.Флоренский считал, что происходит попеременное чередование культур: субъективный вид культуры сменяется объективным, а тот, в свою очередь, — субъективным и т.д. Признаками субъективного вида культуры являются по Флоренскому: раздробленность, индивидуализм, логичность, стабильность, пассивность, интеллектуализм, отвлеченность, поверхностность. Признаками же объективного вида культуры являются: цельность, соборность, диалектичность, органичность, динамика, активность, синтетичность, аритмология, конкретность, самособранность.
Маркс классифицировал общества по типу производства: первобытно-общинное, рабовладельческое, феодальное, капиталистическое и коммунистическое.
Л.Гумилев выдвинул теорию этногенеза, как некоего пассионарного процесса, обусловленного неравномерным распределением живого вещества биосферы, в результате чего этносы проходят в своем развитии следующие временные циклы: подъем, акме, инерция, обскурция, регенерация, реликт.
Эти и многие другие попытки систематизации процессов, событий и явлений, происходивших и происходящих с человечеством, не имеют прямого отношения ни к истории как строгой науке (в идеале: летописи, непредвзятой хронологии), ни к истории культуры, цивилизаций, религий, этногенеза, идеологий и пр. и пр. Но во всех этих исканиях прослеживается стремление к нахождению общей формирующей идеи, предельного обобщения, универсальной парадигмы. Понятно, что бесполезна всякая попытка создания причудливой химеры из многочисленных классификаций, даже если наперед согласиться, что в каждой из них что-то есть от истины.
Всем очевидно, что человечество во всей своей нераздельной совокупности бытия десять тысяч лет назад и человечество нынешнее имеют некоторые отличия. Менее очевидно, но тоже верно, что человечество столетней давности и современное - это не одно и то же. Философ укажет на одни отличия, экономист - на другие, этнограф - на третьи, социолог - на четвертые и т.д. Когда говорят об Античности и Средневековье, то предполагают, что за этими двумя названиями стоит нечто большее, чем просто временные рамки. И это «большее» часто называют «эпохой», «временем», «обществом». А это, как говорится, уже теплее.
Когда говорят: «Средневековье» или «Средневековое общество», то что имеют в виду? Обычно говорят о времени с середины V по середину XVI веков. Часто указывают на Западноевропейский регион, с присущими ему политическими структурами, хозяйственным укладом, религиозной идеологией, специфической культурой. Действительно, если о средневековье Японии, Китая, арабского мира можно говорить с достаточными на то основаниями, то о средневековье аборигенов Австралии, жителей центральной и южной Африки, индейцев Америки и эскимосов Гренландии - нет никакого смысла. Но даже при обозначенных временных и пространственных контурах «привычного» средневековья (V -XVI век, Западная Европа), возникает неоднозначная картина. Если начало средневековья - это падение Римской Империи и возвышение варварских племен, то его конец - развивающаяся промышленность прочных в своих границах государств, регулярные армии, сеть университетов, уникальная культура. Обычно Средневековье ассоциируется с феодальными отношениями, схоластикой, всеобщим христианством, рыцарством, готикой. А ведь институт вассалитета и первые феодалы появились никак не раньше XI века. О первых рыцарях упоминают только в конце X века. Христианство окончательно утвердилось в Европе в период с X по XII век (Чехия, Польша, Венгрия, Дания, Швеция, Норвегия, Русь). Да и знаменитые готические соборы впервые вознесли свои шпили в небо лишь в XII веке. Тогда же примерно окончательно сформировалась уникальная религиозная философия - схоластика. А если учесть, что на XV - XVI века приходится время Возрождения, уникального по своей сути явления, мало что имеющего общего с главными идентификаторами Средневековья, то получается, что на «чистое», или истинное, Средневековье приходится лишь два столетия. Два столетия из тысячелетнего периода!
И все же была в это тысячелетие одна общая скрепляющая идея. Это - христианство. В начале средневековья - молодое, становящееся, фрагментарное, а в конце — тотальное, но раздираемое противоречиями, ересями и расколами. Так вот, отыскание основополагающей, скрепляющей и формирующей идеи определенного периода истории человечества и будет нашим эвристическим методом идентификации того или иного общества. Конечно же, не всего человечества, но лишь европейской его части: именно в Европе (а точнее: в Западной Европе) наиболее отчетливо просматриваются эти самые основополагающие, скрепляющие и формирующие идеи.
По примеру предшественников-классификаторов (не мы выбирали дороги, но дороги выбирают нас) мы определили шесть периодов, на которые можно весьма условно разделить всю историю становления мировоззрения человечества, скрепленных явственной основополагающей идеей: архаический, мифологический, созерцательный или спекулятивный, монотеистический, критический и нигилистический. В каждом из периодов выделим несколько стадий, не выходящих из общего контекста основополагающих идей периода. Предварительно и очень приближенно можно сказать, что архаический период имел скрепляющей идеей общества единство и целостность рода. Мифологический - идею рода, спроецированную на природу. Созерцательный, или спекулятивный - идею материально космического единства и этику юридической целесообразности. Монотеистический - идею «царство божьего». Критический - идею бюрократической гармонии. Нигилистический - идею безлично-космополитического единства.
IV.
О двух главных установках.
Предварительно составив три пары оппозиций (человек - чело¬вечество, индивид — социум, личность — общество), мы тем самым можем позволить себе рассмотреть только ту сферу человеческого бытия, которая и назначена к исследованию. И если с первыми двумя парами оппозиций многое достаточно ясно и понятно, то с оппозицией «личность -общество» не ясно абсолютно все.
Действительно, если оппозицией «человек - человечество» занимается антропология, как в рамках «биологии человека», так и в рамках «философской антропологии», а также экология в части отношения «человечества - биосфера»; а оппозицией «индивид - социум» занимается психология, социология и социальная психология, то оппозиция «личность - общество» еще не стала предметом изучения назначенной для этого науки. И пусть никого не вводят в заблуждения исследования анонсированные как исследования «личности» и «общества» (как в паре, так и порознь). На самом деле речь идет о все тех же индивиде и социуме. В чем же дело, что проблема «личность - общество» до сих пор не стала предметом пристального внимания? Во- первых, по причине неясности самого предмета, а, во-вторых, в отсутствии затребованности подобных исследований.
Мы уже указывали на терминологическую путаницу, происходящую с терминами «личность», «индивид», «общество» и «социум». Традиционно, еще со времен Аристотеля понятие «общества», как «совокупности индивидов», удовлетворяющих некий «социальный инстинкт», стало парадигмой во всех исследованиях так или иначе занимающихся человеком. И эта «совокупность индивидов», с тех пор упорно держащаяся во всех исследованиях «общества», призвана: либо контролировать саму себя (Гоббс), либо самоограничивать (Руссо), либо регулировать взаимоотношения экономическим путем (Гегель). Да и позже, когда в научных обиход вошло понятие «социального действия» и стали детализировать пестрый спектр всевозможных отношений (политических, экономических, национальных, религиозных, культурных, духовных и пр.), эта пресловутая «совокупность индивидов» продолжает иметь место в качестве синонима понятия «общество».
Коли речь идет об отношениях, то совсем не достаточно знать «как» они происходят - здесь и психология, и социальная психология показывают себя на должной высоте, но не менее важно (а может быть даже и более) знать: «почему» именно так, а не иначе, каковы их внутренние причины, в чем их смысл, и что за механизм побуждений этих отношений?
Побуждения - это, прежде всего, результирующие филогенеза, что-то вроде потенциальной энергии сжатой пружины, готовой превратиться в энергию кинетическую, некий agens (действующая сущность), позволяющий индивиду проявить себя вовне. Побуждений человека бесчисленное множество. Здесь и аппетит, и сексуальное желание, и материнские чувства, и страх, и сострадание, и лень, и благородство и пр. и пр. Все, в чем проявляет себя индивид, можно объяснить теми или иными побуждениями.
Обычно в понятие «побуждения» (instinctum) включают драйвы, таксисы, рефлексы, инстинкты, влечения, мотивы, потребности, стремления, установки. Наиболее употребительным термином для обозначения побуждений является собственно «инстинкт». Инстинкты, по Дарвину, — это сложные рефлексы, сформированные из отдельных поведенческих элементов, которые, являясь продуктом естественного отбора, эволюционируют вместе с другими жизненными проявлениями.
Но рефлекс - это проявленный инстинкт, акт двигательный, физиологический, сенсомоторный. Инстинкт же - система готовности проявления, целеполагающая программа, выработанная эволюционным путем. Целеполагающая не в телеологическом смысле, а в смысле настройки системы всего организма на всевозможные средовые ситуации таким образом, что все это видится как целеполагание. Если прибегнуть к аристотелевской терминологии, то инстинкт - это форма действия, потенция, или энтелехия, а рефлекс - переход возможности к действию, энергия, или акт.
Многие инстинкты (или совокупность инстинктов) в животном мире схожи, но другие являются такими же видовыми признаками как, скажем, клюв птиц, жабры рыб, прямохождение людей и пр.
Вообще-то, термин «инстинкт» носит общий и разносторонний характер и от того его смысл как «программы проявлений» лучше передает термин «установка». Впрочем, и термин, «установка» имеет неоднозначное толкование у разных исследователей. У Ланге — это состояние готовности к активности в определенной ситуации. У Узнадзе - тенденция к определенным содержаниям сознания. Томас и Занецкий считают установки главным предметом внимания и изучения — как стержневой основы всей социальной психологии. Ньюком видит понятие «социальной установки» как состояние готовности воспринимать, действовать, чувствовать и думать таким образом, чтобы достичь определенной цели. Бытует понятие «установки» как «регулятора жизнедеятельности», как звена между потребностью и мотивом, как стратегического направления жизнедеятельности, как мотива, как потребности, как оценочной реакции и пр. И тем не менее мотивы, стремления, побуждения, желания и инстинкты, потребности, влечения и прочие, сходные по смыслу и содержанию побуждения, мы впредь будем именовать установками.
Систематизацией побуждений или установок по степеням значениям, порядку, градациям занимались многие. Назовем только некоторые имена систематизаторов. Фербенкс, Де-Грее, Уорд, Лавров, Вагнер, Эллвуд, Парето, Мауголл, Тахтарев, Пьерони, Фрейд, Гилфорд, Каттел, Адорно, Макдоуголл и др. И в этих классификациях количество установок колеблется от двух до нескольких десятков. Мы здесь не будем сопоставлять многочисленные классификации установок, но на одну из них, самую простую обратим внимание.
Фрейд, в ранний период своего творчества, называл две глав¬ные установки: «сексуальные влечения», цель которых продолжение рода, и «личные влечения», или «влечения "Я"». В поздних работах Фрейд несколько изменил названия и откорректировал смысл двух главных установок. «Сексуальные влечения» получили названия «эрос», а «личные влечения» - «танатос» (влечение к смерти). Истины ради и не в укор Фрейду заметим, что еще в V в. до н.э. Эмпедокл главными движущими силами мира называл «Филию» и «Нейкос» (любовь и ненависть). В русле фрейдизма Фромм несколько расширил понятие «влечение к смерти», обозначив его двойственную природу: если влечение направлено на себя, то это мазохизм (по имени известного романиста Захер Мазоха), а если на других, то - садизм ( по имени другого романиста маркиза де Сада). И в русле фрейдовской же ориентации Юнг выявил темного двойника "Я" —«коллективное бессознательное», а также ввел понятие «архетипов». «Архетипы — это типичные способы «понимания», и где бы мы ни встречали единообразно и регулярно повторяющееся способы понимания, мы имеем дело с архетипом, независимо от того, распознается его мифологический характер или нет.»(12) И далее: «... Содержания коллективного бессознательного никогда не находились в сознании и таким образом, никогда не приобретались индивидуально, но обязаны своим существованием исключительно наследственности. Тогда как личное бессознательное состоит большей частью из комплексов, содержания коллективного бессознательного составляют по существу, архетипы.»(13)
При всей своей метафизичности и спекулятивности, психоаналитическое направление изучения человека как феномена, надо отдать ему должное, как никакое другое вплотную подошло к главному, на наш взгляд, к пункту понимания факта двойственности и противоречивости содержания природы побуждений (установок), двигающих человеком. И эта двойственность знаменательна вовсе не разделением сознательного и бессознательного (на наш взгляд, единая и целостная структура психики вовсе не нуждается в подобной дифференциации), а в двойственности содержания психики, или, если угодно, содержания побуждений.
Многих посещали догадки о том, что рекапитуляция, очевидная в соматическом развитии, когда зародыш в кратком виде повторяет в онтогенезе филогенез, приложима и к психическому развитию. Параллели вроде бы очевидные и весьма соблазнительные. Те же юнговские «архетипы», обнаруживающие свою сходность и повторяемость через обряды и представления у народов, разделенных непреодолимыми расстояниями, вроде бы тоже свидетельствуют о правомерности таких предположений. То же можно сказать и о сновидениях. Согласившись с этим, нам бы пришлось смириться с понятием «душа» и «историческая память», согласиться с тем, с чем соглашаться не хочется. Поэтому сделаем предположение: то, что именуют «архетипами» и «исторической памятью», есть ни что иное как способность мозга пропускать факты, события, явления и ощущения через призму бесчисленных установок таким образом, чтобы составились вполне различимые и отчетливые матрицы. И архетипы есть ничто иное, как такого рода матрицы, помогающие сознанию всегда и во всякий момент адекватно воспринимать происходящее. Скажем, ориентация в пространстве и времени всегда связана с ландшафтными реалиями, с их очертаниями, с тьмой и светом, с землей, водой, небом, луной, звездами, солнцем и т.д. А если учесть, что главными установками является сохранение рода и самосохранение, то все многочисленные мифы и обряды так или иначе есть ничто иное, как мысленное проявление установок, спроецированное на окружающие реалии. То же можно сказать и о сновидениях. Если бы рыбам снились сны, то можно было бы с полной уверенностью сказать, что лучшие из них были бы те, в которых червяков было бы больше, чем рыболовных крючков...
Мы уже сказали, что главными установками являются сохранение рода и самосохранение. Сохранение рода и самосохранение следует принимать как в прямом смысле, так и в переносном. Повсеместно все общественные и государственные институты в той или иной форме поддерживают воспроизводящие стремления. Браку, семье, беременности, деторождению, воспитанию детей, вообще материнству придается приоритетное значение. И, напротив, все, что препятствует воспроизводству считается нежелательным. Бесплодие и импотенция считаются тяжелейшими несчастьями. А всякие сексуальные отклонения, уводящие от воспроизводства (гомосексуализм, лесбиянство, геронтофилия, скопчество и пр.) являются если не предметом преследования, то уж осуждения - во всяком случае. Сказал Бог: «Плодитесь и размножайтесь, и наполняйте землю»(14) - эти слова примиряют глубоко верующего с отчаянным атеистом. Без большого преувеличения скажем, что все или почти все произведения масс-культуры, если отбросить прозрачную оболочку жанрового антуража являют собой гимны воспроизводству или траурные марши по неудавшейся попытке его. Половой акт, как апофеоз любви, знаменует зарождение новой жизни. И эволюция сделала его событием исключительным и неординарным для всякого. Не отрицая проницательности Фрейда, обратившего внимание на конфликтный характер сексуальных стремлений и социальных норм, имеем смелость утверждать, что, напротив: социальные нормы как раз и не позволяют сексуальным стремлениям из неординарных событий превратиться в ординарные.
Учитывая неявный и переносный (сублимированный) характер многочисленных проявлений установок сохранения рода и самосохранения, будем впредь их называть «корпоративной установкой» и «эготивной установкой».
V.
Рабочая гипотеза.
Индивид движим двумя главными установками: сохранения рода и самосохранения. Эти две установки взаимосвязаны и взаимообусловлены и решают стратегическую задачу вида: беспредельно умножить и бесконечно продолжить себя во времени. Но точно же такие устремления и у других видов. Приспособление и отбор - главные двигатели Эволюции в конечном итоге и определяют обоснованность претензии каждого из видов во исполнение этих устремлений. И человечество как вид не является здесь исключением. Впрочем, в отличие от других представителей животного мира, человек как вид сформировался относительно недавно, и судьбами Эволюции ему уготовано было искать и находить свою экологическую нишу способами и средствами, доселе не имевшими аналогов. В поисках нахождения этих способов и средств человеку помогли несколько уникальных составляющих, присущих только ему одному: прямохождение, хватательная кисть руки и, главная - массивный и хорошо развитый головной мозг. И в исторически короткое время человечество заняло доминирующее положение в животном мире. За тот же короткий исторический срок существенно изменилась его социальная организация, как количественно, как и качественно (от племени едва ли в 50 человек до государств численностью в десяти сот миллионов человек). И научно-технический прогресс совершенно явственен: от рычага первого рода до космических аппаратов, компьютерных систем, термоядерных реакций. В области сознания тоже разительные изменения: от невразумительных суеверий до «Критики чистого разума».
Две главные установки человека, отражающих его объектную и субъектную стороны, при очевидных изменениях социальной, научной и технической Эволюции, не могли не претерпеть определенных изменений. В первозданном или сублимированном виде они предстают в разных временных отрезках человеческой истории отличными друг от друга. Тем более, когда мы говорим о личности и обществе. Очевидно, что объектной стороной личности является корпоративная установка, а субъектной - эготивная. Понятно, что существует некий баланс в каждой личности. И этот баланс должен быть практически неизменным, если неизменными остаются исходные условия. Но неизменные условия - случай гипотетический. Все и всегда так или иначе изменяется.
Культура, верования, традиции, идеология, социальная организация - все это находится в непрерывном процессе становления и служат показателем мировоззрения того или иного общества в тот или иной период его существования. И именно состояние, наполнение мировоззрения является знаменателем двух главных установок (корпоративной и эготивной). Когда говорим об этих установках в приложении к личности, то здесь все более или менее понятно. Но когда о тех же установках говорим в приложении к обществу, то возникают объяснимые недоумения. Уж коли само общество - предмет достаточно отвлеченный, то установки, которыми движется и держится общество, становятся абстракциями второго порядка. Но на самом деле подобные сомнения кажущиеся. Общество есть результирующая составляющих его личностей. Общество и личность взаимообусловлены. Если личность формируется обществом, то и общество формируется личностью. Только степень воздействия общества на личность неизмеримо больше, чем степень воздействия отдельной личности на общество, пусть даже личности неординарной. Практически любую личность можно изъять из общества без заметного ущерба для последнего, тогда как общество, во-первых, самодостаточно, в силу своей собирательной организации, а, во-вторых — инерционно, в силу инерционности всякой большой системы.
Есть соблазн сравнить личность и общество с живым организмом, где личность - клетка (наименьшее живое образование), а общество - организм (у человека 1015 клеток). И в таком сравнении много верного. В организме клетки дифференцированы, и каждый тип клеток несет только свои, присущие им одним функции (кровяные, мышечные, половые, эпителиальные и др.), но все они служат одной цели: поддержание гомеостаза организма и способствование репродукции. Так и личности в одном и том же обществе дифференцированы, и каждая, в конечном счете, исполняет те или иные функции общества. Как и в первом, так и во втором случае могут быть и злокачественные клетки... но это - уже тема другого разговора.
Мы условно разбили весь процесс становления мировоззрения человечества на шесть периодов: архаический, мифологический, созерцательный (спекулятивный), монотеистический, критический и нигилистический. И посчитали, что в каждый из этих периодов содержание двух главных установок личности и общества вполне определенно и адекватно отражает содержание мировоззрения каждого из этих периодов. Причем возрастание эготивной установки личности соответствует уменьшению этой же установки общества; и, одновременно, уменьшение корпоративной установки личности соответствует увеличению этой же установки общества. Графически это выглядит так:
t(время)
Личность Общество Периоды
- Нигилистический
- Критический
- Монотеистический
- Созерцательный или
спекулятивный
- Мифологический
- Архаический
продолжение следует