Сказка про то, как Трофим доброе дело делал
Анна Снежина 2
В некотором царстве, в некотором государстве, жил был....А почему, собственно, в некотором?! Очень даже в нашем, родном государстве, жил да был, поживал добрый молодец........ Хотя, почему обязательно добрый молодец? Не добрый и не злой, и вовсе не мОлодец, а простой парнишка, обыкновенный, не хуже и не лучше других. В меру хулиганистый, в меру послушный, в детстве девчёнок за косицы дёргал, лягушек им подкладывал, с мальчишками мяч на пустыре гонял, да на рыбалку, тайком от матери, по ночам на речку бегал.
Вот так он рос, подрос да и вырос. Худо — бедно выучился, ума — разума набрался, тут приспела ему пора жениться. Да и призадумался наш Трофим, звали его так, величали, а как же ему жену-то себе выбрать, да не прогадать? Ведь хочется, чтобы и лицом пригожа была, статью своей пленила, умом - разумом блистала да и рукодельничать могла — умела. Опять же, готовить - стряпать, разносолы там разные на стол чтобы подать могла, перед гостями не срамила, детей воспитать смогла, чтобы почитали отца с матерью, да родину любили. Только где же такую — то взять, разыскать? Да замуж выйти уговорить? Вокруг, сколько не смотрел, сыскать не смог. То лицом пригожа, красавица, но глупа, как пробка, двух слов связать не может. То статью вышла, да умом блещет, но и гонору много, ставит себя превыше всех, знаться ни с кем не желает, мол не ровня вы мне все!
Затосковал, закручинился наш герой, а что делать, не знает. Одному - то в жизни ой как, не сладко. Пойти по свету погулять, единственную свою поискать, что ли, решил он. Может, где и встречу. А тут и сон ему вещий приснился. Будто сидит краса-девица, в зеркало волшебное смотрится, красоты неописуемой, и глаза у неё умом-разумом, да добротой сердечной, светятся. Встретился он взглядом с ней, и всё, пропал, влюбился. Застучало сердечко ретивое, мысль в виске жилкой забилась, что вот она, умница да красавица, женой моей будет, судьбой предназначеной. Найти бы поскорее её, а то ведь свет не мил станет!
И голос, будто издалека, проговорил ему - « Иди, Трофим, за семь морей, семь озёр, за семь гор и семь полей, соверши семь семериков добрых дел, тогда и найдёшь ты красу девицу, и женой она твоей станет, коли заслужишь ты её! Только дела те добрые, по зову сердца, а не по принуждению, совершай! А иначе не будут они иметь волшебной силы, и не добрыми делами обернуться, а корыстью да обманом самого себя! Помни об этом, Трофим!»
И отправился он в путь дорогу, наказ матери выслушав, да благословение материнское получив. Перво — наперво наказала ему мать, чтобы на чужой ум не полагался, своим жил, да сердце при этом слушал, что сердце ему подскажет, то и делал! Оно-то плохого не посоветует, в трудную минуту предостережёт, от беды спасёт. Да что бы в любой ситуации жизненной, на себя примерял всё. Коли что не по нраву, не по душе придётся, то и не делать этого. Добра от этого всё равно не будет, только разочарование, да тяжесть на душе останется, с мыслью, что вот мол, не послушался, сделал наперекор велению сердца, а оно-то вон как, боком вышло. Ни себе, ни другим, счастья - то и не принесло! Добро, ведь его тоже с умом-то творить требуется, а не абы как. Поцеловала его матушка да и отпустила в путь-дорогу, счастье своё искать.
Вот отправился Трофим в путь, идёт, высматривает, с чего же ему начать добрые дела делать. Вон их сколько сотворить надобно, семь семериков. Это же сколько времени займёт, состариться можно, пока все переделаешь, а жениться-то сейчас охота. Пока молод да пригож, да сил полон! Да и за старика-то разве молодая пойдёт, разве что из корысти. А красавица, что во сне увидел, тоже ведь не вечно такой будет, с годами увядать начнёт. Это вместе стариться можно, незаметно, а порознь-то очень заметно. Шёл — искал красу — девицу, а пришёл к старушке древней. А то, не ровён час, кто пошустрей окажется, и уведёт девицу-красавицу, а ты и знать не будешь. Совершишь назначенное, выполнишь всё предначертанное, а того, ради чего всё затевалось, и нет уже давно!
Энтузиазма с такими мыслями стало убавляться. А стоит ли тогда начинать эти поиски? Может, ну их, дела эти добрые? Вернуться домой, к матери, да и посвататься к какой-нибудь девушке соседской. Да и жить, как все живут. Детей народить, за заботами некогда о любви заморачиваться, живут же так многие, без особого интереса и радости. День прошёл, месяц пролетел, и ладно. И так год за годом.
С такими мыслями шаг становился всё короче, всё медленнее шёл Трофим, пока совсем не остановился. И только собрался повернуть обратно, как услышал тяжкий вздох.
Эхе-хе-хе, долюшка наша тяжкая! Как же кушать-то хочется, моченьки нет! Что делать-то будем, старый?
Да уж ведомо, что, ждать будем. Может, появиться кто, да дело доброе сделает, не оставит нас одних, сиротинушек горемычных! Ты, сестрица, погоди, не спеши, не плачь, ещё время есть. Подождём. Авось кто и объявится.
Да сколько ждать-то ещё придётся? Что-то редко кто к нам заглядывать стал, сторонятся, не хотят с нами знаться, общаться....тут старушка замолчала, недоговорив..... Кажись, идёт кто-то!
Трофим повернул на голоса и через несколько шагов вышел на берег озера. Там, почти у самой воды, на опушке леса стоял домишко-развалюшка. На покосившейся завалинке сидели старик да две старушки. Видно, брат с сёстрами были, похоже очень друг на друга. Выглядели они под стать своему домишке. Какие-то потрёпанные да обветшалые. Давно немытые, исхудавшие, ссохшиеся. Полупрозрачные какие-то.
Видимо, от голода, - подумал Трофим.
Бабушки, дедушка, - кинулся к ним Трофим, - не печальтесь, не кручиньтесь, я сейчас вам помогу, накормлю, всё поправлю, налажу! Мне как раз доброе дело надобно сделать, да не одно! Вот с вас и начну дела добрые творить.
Ой, а и помоги, милок, помоги! - обрадовались старик со старухами, - а то совсем нам худо, пропадаем мы! Давненько нам никто не помогал, сторонятся нас люди, не любят. На тебя одна надежда. А то скоро совсем сгинуть можем. Они сделали вид, что закручинились, а сами хитро меж собой переглянулись, усмехнулись, а Трофим-то этого и не заметил. Он торопился дело доброе сделать.
Хотя сердце-то ёкнуло, смутная, тревожная мысль в голове мелькнула, и пропала. Да Трофим и прислушиваться не стал, отмахнулся. Некогда тут самому с собой разговоры разговаривать, к сердцу прислушиваться. Дело доброе ждёт, да не одно! Он радостно потёр руки и окунулся в работу.
Перво-наперво срезал прут покрепче, привязал к нему бечёвочку тонкую, из булавки, что мать за ворот пристегнула, крючок сделал, да забросил в озеро удочку самодельную. Не зря в детстве на речку на рыбалку бегал, знал премудрости кое-какие! Из ивовых веточек сплёл корзинку с крышкой, опустил в воду и рыбу туда пойманную складывать стал. Какая покрупней, а мелочь обратно отпускал, в озеро, пусть подрастает. Когда наловил достаточно, часть на уху забрал, часть оставил, решил потом на рынок снести, деньжат выручить, да старикам кое-чего в дом прикупить. Обнищали они больно, жалко очень их ему стало. Видать и позаботится о них совсем некому.
Наварил он ухи, накормил стариков, а самому-то и поесть некогда. Пока те обедали, он им баньку поправил, воды из озера натаскал, дровишек в лесочке насобирал, да баньку истопил. Они в бане мылись по очереди, парились, да чай гоняли, охали да ахали, но спасибо не говорили. А Трофим и не замечал этого, недосуг ему, он за дом взялся. Ох и запущен же он был! Весь покосился-накренился, внутри всё пылью да паутиной заросло.
Ему бы призадуматься, почему так, старик со старухами ведь не совсем немощными были, да и не такими уж старыми, а дом и хозяйство своё так запустили. Да не думал он, всё дела свои добрые подсчитывал, торопился побольше их сделать, да поскорей.
Паутину он всю снял, пыль вытер, полы да все углы полынным веничком обмёл, чтобы нечисть всякую, тараканов да пауков, выгнать, да сор убрать. Накопилось его там по углам, видимо-невидимо. Оконца вымыл, свет солнечный запустил в горницу. А то от окон-то, грязью заросших, и толку-то никакого не было. Даже днём темно было, как поздним вечером.
А тут всё чистотой сияет, любо-дорого посмотреть. Не узнать избушку-развалюшку! Не домик, а загляденье! Ладно да чисто в нём стало. Всё вымыто, прибранно. Хоть и парень, а с детства матерью к чистоте и порядку приучен, нехитрым премудростям домашним обучен. Не было у матушки дочки-помошницы, вот сынок и заменял её. Не гоже ведь матери всё одной по дому делать, беречь её нужно и помогать.
Наведя порядок в доме, занялся огородом. Там всё травой сорной позарастало, грядок и видно не было. Трофим траву повыдёргивал, в дальний угол снёс, да в яму скинул. Грядки все поправил, вскопал, да овощами разными засадил. Пришлось на рынок наведаться, в село соседнее, Рыбки опять в озере наловил, да и обменял на овощи да семена. От хутора, где старики жили, довольно далеко было, ну да что ж, ноги молодые, сбегал. Дело доброе сделал.
Вот так крутится Трофим, про сон, да про еду не вспоминает, некогда. Всё новые задания дед с бабками ему дают, присесть некогда, передохнуть. Исхудал он, пообносился, а старик со старушками, на прежних себя не похожи, сытые да румяные, ухоженные. Сидят по прежнему на заваленке день деньской, на Трофима покрикивают, да указывают, то подай, это унеси, там переделай. Только и слышно от них, сделай доброе дело, подай! Сделай доброе дело, принеси!
«Сделай доброе дело», - только это и слышит Трофим, а другого-то и не замечает, что чем больше за них делает, тем они румяней становятся, хорошеют день ото дня. Весёлые стали, довольные. Не то, что раньше были, когда Трофим впервые с ними встретился.
И вот как-то в очередной раз прикрикнули они на него, что-то там сделать ему велели, да сказать забыли слова заветные, «сделай доброе дело». У Трофима будто пелена с глаз спала. Оглянулся он вокруг, на старика со старушками глянул, а вместо них уже мужичок-бодрячок с двумя девицами-сестрицами сидит, чаи гоняет, да на него, Трофима покрикивает. Что такое, что за чудеса? Куда старик со старухами делся?
Стоит он, смотрит на них, слова вымолвить от удивления не может. А те как давай хохотать- смеяться! Эх, Трофим Трофим, попался ты в наши сети, и даже не заметил! Будешь у нас теперь три года жить, нам служить! А сами смеются пуще прежнего.
Да кто вы, на самом-то деле? - спрашивает он их. Как кто? - отвечают,- неужто ты нас до сих пор не признал? Это — брат наш, Обман, а мы две его сестрицы-неразлучницы, Лень да Скука! Всегда мы вместе, всегда друг с другом рядом. Лень нам что-то самим делать, да скучно, вот наш братец и заманивает сюда простачков, навроде тебя, обманом. Глаза отведёт, картинку нужную напустит, слова заветные скажет, вот и готово, попался очередной глупец нам в услужение! Столько простачков на свете, всегда найдётся тот, кто за другого работу сделает, главное, слова заветные узнать, на какие пойматься могут. Так что, сделай доброе дело, иди нам рыбки налови, да ушицы навари, есть уже охота!
Стоит Трофим, ушам своим и глазам не верит. Как же так? Ведь доброе дело, оно добрым долно быть, людям пользу приносить! А тут как обернулось-то, он добрые дела делает, старается, а на поверку выходит, что от этого только Лень да Скука с Обманом больше стали, вон как раздобрели, вширь раздались!
Тут закололо сердце у него, слова материнские вспомнил враз. Что не всякое доброе дело добрым оказывается! И не всегда добром оборачивается. Как же выбраться-то ему теперь, не хочется три года у них в работниках быть, Скуке да Лени чужой служить. Тут и смекнул он враз, что делать-то ему надобно. Раз его обманом завлекли, то он хитростью спасётся. Их же оружием и побъёт!
Вместо того, чтобы на озеро бежать, рыбу ловить да уху варить, улёгся Трофим на травке, на солнышке лежит греется, с боку на бок поворачивается. Тут братец со своими сестрицами к нему подступили, и спрашивают, ты чего, мол, не торопишься, дело доброе не делаешь? Проголодались мы уже, давно обедать пора! А Трофим и отвечает им, да не хочется мне, что-то! Лень! Да и скучно! Полежу я лучше, позагораю. Глаза прикрыл и отвернулся от них.
Как это? - опешили они, - ты же должен доброе дело сделать? Да нет, отвечает Трофим, никому я ничего не должен! А вам в особенности, потакать Лени да Скуке, последнее дело! Меня не этому матушка учила! С этими словами вскочил он, да и пустился наутёк, подальше от них. Прощайте, не встретимся мы больше с вами, не буду я у вас в услужении, никогда!
И убежал, не догнать его.
Да сестрицы Лень и Скука и не пытались даже, лень им и скучно. Уселись опять на завалинку, зевать да вздыхать, другого простачка поджидать. А вот братец их, Обман, посмотрел вслед Трофиму, и усмехнулся про себя. Ну что, Трофим, убежал ты в это раз, избавился от нас. Только встретимся мы с тобой по жизни ещё, да не раз! Твоё счастье, если сразу признаешь, а нет, так берегись! Не всегда силы люди находят, чтобы от нас избавиться!
А Трофим шёл и думал, что же дальше ему делать, как быть? Как же настоящее доброе дело сделать? Кому помочь-подсобить?
Анна Снежина 2
В некотором царстве, в некотором государстве, жил был....А почему, собственно, в некотором?! Очень даже в нашем, родном государстве, жил да был, поживал добрый молодец........ Хотя, почему обязательно добрый молодец? Не добрый и не злой, и вовсе не мОлодец, а простой парнишка, обыкновенный, не хуже и не лучше других. В меру хулиганистый, в меру послушный, в детстве девчёнок за косицы дёргал, лягушек им подкладывал, с мальчишками мяч на пустыре гонял, да на рыбалку, тайком от матери, по ночам на речку бегал.
Вот так он рос, подрос да и вырос. Худо — бедно выучился, ума — разума набрался, тут приспела ему пора жениться. Да и призадумался наш Трофим, звали его так, величали, а как же ему жену-то себе выбрать, да не прогадать? Ведь хочется, чтобы и лицом пригожа была, статью своей пленила, умом - разумом блистала да и рукодельничать могла — умела. Опять же, готовить - стряпать, разносолы там разные на стол чтобы подать могла, перед гостями не срамила, детей воспитать смогла, чтобы почитали отца с матерью, да родину любили. Только где же такую — то взять, разыскать? Да замуж выйти уговорить? Вокруг, сколько не смотрел, сыскать не смог. То лицом пригожа, красавица, но глупа, как пробка, двух слов связать не может. То статью вышла, да умом блещет, но и гонору много, ставит себя превыше всех, знаться ни с кем не желает, мол не ровня вы мне все!
Затосковал, закручинился наш герой, а что делать, не знает. Одному - то в жизни ой как, не сладко. Пойти по свету погулять, единственную свою поискать, что ли, решил он. Может, где и встречу. А тут и сон ему вещий приснился. Будто сидит краса-девица, в зеркало волшебное смотрится, красоты неописуемой, и глаза у неё умом-разумом, да добротой сердечной, светятся. Встретился он взглядом с ней, и всё, пропал, влюбился. Застучало сердечко ретивое, мысль в виске жилкой забилась, что вот она, умница да красавица, женой моей будет, судьбой предназначеной. Найти бы поскорее её, а то ведь свет не мил станет!
И голос, будто издалека, проговорил ему - « Иди, Трофим, за семь морей, семь озёр, за семь гор и семь полей, соверши семь семериков добрых дел, тогда и найдёшь ты красу девицу, и женой она твоей станет, коли заслужишь ты её! Только дела те добрые, по зову сердца, а не по принуждению, совершай! А иначе не будут они иметь волшебной силы, и не добрыми делами обернуться, а корыстью да обманом самого себя! Помни об этом, Трофим!»
И отправился он в путь дорогу, наказ матери выслушав, да благословение материнское получив. Перво — наперво наказала ему мать, чтобы на чужой ум не полагался, своим жил, да сердце при этом слушал, что сердце ему подскажет, то и делал! Оно-то плохого не посоветует, в трудную минуту предостережёт, от беды спасёт. Да что бы в любой ситуации жизненной, на себя примерял всё. Коли что не по нраву, не по душе придётся, то и не делать этого. Добра от этого всё равно не будет, только разочарование, да тяжесть на душе останется, с мыслью, что вот мол, не послушался, сделал наперекор велению сердца, а оно-то вон как, боком вышло. Ни себе, ни другим, счастья - то и не принесло! Добро, ведь его тоже с умом-то творить требуется, а не абы как. Поцеловала его матушка да и отпустила в путь-дорогу, счастье своё искать.
Вот отправился Трофим в путь, идёт, высматривает, с чего же ему начать добрые дела делать. Вон их сколько сотворить надобно, семь семериков. Это же сколько времени займёт, состариться можно, пока все переделаешь, а жениться-то сейчас охота. Пока молод да пригож, да сил полон! Да и за старика-то разве молодая пойдёт, разве что из корысти. А красавица, что во сне увидел, тоже ведь не вечно такой будет, с годами увядать начнёт. Это вместе стариться можно, незаметно, а порознь-то очень заметно. Шёл — искал красу — девицу, а пришёл к старушке древней. А то, не ровён час, кто пошустрей окажется, и уведёт девицу-красавицу, а ты и знать не будешь. Совершишь назначенное, выполнишь всё предначертанное, а того, ради чего всё затевалось, и нет уже давно!
Энтузиазма с такими мыслями стало убавляться. А стоит ли тогда начинать эти поиски? Может, ну их, дела эти добрые? Вернуться домой, к матери, да и посвататься к какой-нибудь девушке соседской. Да и жить, как все живут. Детей народить, за заботами некогда о любви заморачиваться, живут же так многие, без особого интереса и радости. День прошёл, месяц пролетел, и ладно. И так год за годом.
С такими мыслями шаг становился всё короче, всё медленнее шёл Трофим, пока совсем не остановился. И только собрался повернуть обратно, как услышал тяжкий вздох.
Эхе-хе-хе, долюшка наша тяжкая! Как же кушать-то хочется, моченьки нет! Что делать-то будем, старый?
Да уж ведомо, что, ждать будем. Может, появиться кто, да дело доброе сделает, не оставит нас одних, сиротинушек горемычных! Ты, сестрица, погоди, не спеши, не плачь, ещё время есть. Подождём. Авось кто и объявится.
Да сколько ждать-то ещё придётся? Что-то редко кто к нам заглядывать стал, сторонятся, не хотят с нами знаться, общаться....тут старушка замолчала, недоговорив..... Кажись, идёт кто-то!
Трофим повернул на голоса и через несколько шагов вышел на берег озера. Там, почти у самой воды, на опушке леса стоял домишко-развалюшка. На покосившейся завалинке сидели старик да две старушки. Видно, брат с сёстрами были, похоже очень друг на друга. Выглядели они под стать своему домишке. Какие-то потрёпанные да обветшалые. Давно немытые, исхудавшие, ссохшиеся. Полупрозрачные какие-то.
Видимо, от голода, - подумал Трофим.
Бабушки, дедушка, - кинулся к ним Трофим, - не печальтесь, не кручиньтесь, я сейчас вам помогу, накормлю, всё поправлю, налажу! Мне как раз доброе дело надобно сделать, да не одно! Вот с вас и начну дела добрые творить.
Ой, а и помоги, милок, помоги! - обрадовались старик со старухами, - а то совсем нам худо, пропадаем мы! Давненько нам никто не помогал, сторонятся нас люди, не любят. На тебя одна надежда. А то скоро совсем сгинуть можем. Они сделали вид, что закручинились, а сами хитро меж собой переглянулись, усмехнулись, а Трофим-то этого и не заметил. Он торопился дело доброе сделать.
Хотя сердце-то ёкнуло, смутная, тревожная мысль в голове мелькнула, и пропала. Да Трофим и прислушиваться не стал, отмахнулся. Некогда тут самому с собой разговоры разговаривать, к сердцу прислушиваться. Дело доброе ждёт, да не одно! Он радостно потёр руки и окунулся в работу.
Перво-наперво срезал прут покрепче, привязал к нему бечёвочку тонкую, из булавки, что мать за ворот пристегнула, крючок сделал, да забросил в озеро удочку самодельную. Не зря в детстве на речку на рыбалку бегал, знал премудрости кое-какие! Из ивовых веточек сплёл корзинку с крышкой, опустил в воду и рыбу туда пойманную складывать стал. Какая покрупней, а мелочь обратно отпускал, в озеро, пусть подрастает. Когда наловил достаточно, часть на уху забрал, часть оставил, решил потом на рынок снести, деньжат выручить, да старикам кое-чего в дом прикупить. Обнищали они больно, жалко очень их ему стало. Видать и позаботится о них совсем некому.
Наварил он ухи, накормил стариков, а самому-то и поесть некогда. Пока те обедали, он им баньку поправил, воды из озера натаскал, дровишек в лесочке насобирал, да баньку истопил. Они в бане мылись по очереди, парились, да чай гоняли, охали да ахали, но спасибо не говорили. А Трофим и не замечал этого, недосуг ему, он за дом взялся. Ох и запущен же он был! Весь покосился-накренился, внутри всё пылью да паутиной заросло.
Ему бы призадуматься, почему так, старик со старухами ведь не совсем немощными были, да и не такими уж старыми, а дом и хозяйство своё так запустили. Да не думал он, всё дела свои добрые подсчитывал, торопился побольше их сделать, да поскорей.
Паутину он всю снял, пыль вытер, полы да все углы полынным веничком обмёл, чтобы нечисть всякую, тараканов да пауков, выгнать, да сор убрать. Накопилось его там по углам, видимо-невидимо. Оконца вымыл, свет солнечный запустил в горницу. А то от окон-то, грязью заросших, и толку-то никакого не было. Даже днём темно было, как поздним вечером.
А тут всё чистотой сияет, любо-дорого посмотреть. Не узнать избушку-развалюшку! Не домик, а загляденье! Ладно да чисто в нём стало. Всё вымыто, прибранно. Хоть и парень, а с детства матерью к чистоте и порядку приучен, нехитрым премудростям домашним обучен. Не было у матушки дочки-помошницы, вот сынок и заменял её. Не гоже ведь матери всё одной по дому делать, беречь её нужно и помогать.
Наведя порядок в доме, занялся огородом. Там всё травой сорной позарастало, грядок и видно не было. Трофим траву повыдёргивал, в дальний угол снёс, да в яму скинул. Грядки все поправил, вскопал, да овощами разными засадил. Пришлось на рынок наведаться, в село соседнее, Рыбки опять в озере наловил, да и обменял на овощи да семена. От хутора, где старики жили, довольно далеко было, ну да что ж, ноги молодые, сбегал. Дело доброе сделал.
Вот так крутится Трофим, про сон, да про еду не вспоминает, некогда. Всё новые задания дед с бабками ему дают, присесть некогда, передохнуть. Исхудал он, пообносился, а старик со старушками, на прежних себя не похожи, сытые да румяные, ухоженные. Сидят по прежнему на заваленке день деньской, на Трофима покрикивают, да указывают, то подай, это унеси, там переделай. Только и слышно от них, сделай доброе дело, подай! Сделай доброе дело, принеси!
«Сделай доброе дело», - только это и слышит Трофим, а другого-то и не замечает, что чем больше за них делает, тем они румяней становятся, хорошеют день ото дня. Весёлые стали, довольные. Не то, что раньше были, когда Трофим впервые с ними встретился.
И вот как-то в очередной раз прикрикнули они на него, что-то там сделать ему велели, да сказать забыли слова заветные, «сделай доброе дело». У Трофима будто пелена с глаз спала. Оглянулся он вокруг, на старика со старушками глянул, а вместо них уже мужичок-бодрячок с двумя девицами-сестрицами сидит, чаи гоняет, да на него, Трофима покрикивает. Что такое, что за чудеса? Куда старик со старухами делся?
Стоит он, смотрит на них, слова вымолвить от удивления не может. А те как давай хохотать- смеяться! Эх, Трофим Трофим, попался ты в наши сети, и даже не заметил! Будешь у нас теперь три года жить, нам служить! А сами смеются пуще прежнего.
Да кто вы, на самом-то деле? - спрашивает он их. Как кто? - отвечают,- неужто ты нас до сих пор не признал? Это — брат наш, Обман, а мы две его сестрицы-неразлучницы, Лень да Скука! Всегда мы вместе, всегда друг с другом рядом. Лень нам что-то самим делать, да скучно, вот наш братец и заманивает сюда простачков, навроде тебя, обманом. Глаза отведёт, картинку нужную напустит, слова заветные скажет, вот и готово, попался очередной глупец нам в услужение! Столько простачков на свете, всегда найдётся тот, кто за другого работу сделает, главное, слова заветные узнать, на какие пойматься могут. Так что, сделай доброе дело, иди нам рыбки налови, да ушицы навари, есть уже охота!
Стоит Трофим, ушам своим и глазам не верит. Как же так? Ведь доброе дело, оно добрым долно быть, людям пользу приносить! А тут как обернулось-то, он добрые дела делает, старается, а на поверку выходит, что от этого только Лень да Скука с Обманом больше стали, вон как раздобрели, вширь раздались!
Тут закололо сердце у него, слова материнские вспомнил враз. Что не всякое доброе дело добрым оказывается! И не всегда добром оборачивается. Как же выбраться-то ему теперь, не хочется три года у них в работниках быть, Скуке да Лени чужой служить. Тут и смекнул он враз, что делать-то ему надобно. Раз его обманом завлекли, то он хитростью спасётся. Их же оружием и побъёт!
Вместо того, чтобы на озеро бежать, рыбу ловить да уху варить, улёгся Трофим на травке, на солнышке лежит греется, с боку на бок поворачивается. Тут братец со своими сестрицами к нему подступили, и спрашивают, ты чего, мол, не торопишься, дело доброе не делаешь? Проголодались мы уже, давно обедать пора! А Трофим и отвечает им, да не хочется мне, что-то! Лень! Да и скучно! Полежу я лучше, позагораю. Глаза прикрыл и отвернулся от них.
Как это? - опешили они, - ты же должен доброе дело сделать? Да нет, отвечает Трофим, никому я ничего не должен! А вам в особенности, потакать Лени да Скуке, последнее дело! Меня не этому матушка учила! С этими словами вскочил он, да и пустился наутёк, подальше от них. Прощайте, не встретимся мы больше с вами, не буду я у вас в услужении, никогда!
И убежал, не догнать его.
Да сестрицы Лень и Скука и не пытались даже, лень им и скучно. Уселись опять на завалинку, зевать да вздыхать, другого простачка поджидать. А вот братец их, Обман, посмотрел вслед Трофиму, и усмехнулся про себя. Ну что, Трофим, убежал ты в это раз, избавился от нас. Только встретимся мы с тобой по жизни ещё, да не раз! Твоё счастье, если сразу признаешь, а нет, так берегись! Не всегда силы люди находят, чтобы от нас избавиться!
А Трофим шёл и думал, что же дальше ему делать, как быть? Как же настоящее доброе дело сделать? Кому помочь-подсобить?