Под веселую музыку я оказался на сцене. Перед носом у меня появилась самая настоящая петля, как рисуют в комиксах про дикий запад.
Я смотрел на радостных зрителей, которые всё прибывали, люди стекались из улочек и щелей в живых изгородях.
Тогда я ещё думал, что это может оказаться театральным представлением. Но вот снова заговорил президент:
- Дорогие коллеги, дорогой казнимый! Позвольте мне повторить правила, на которых держится наш остров.
Ведь вся история человечества представляет из себя непрерывное унижение человека искусства, в особенности музыканта. Продукт, производимый музыкантом, никогда не ценился наравне с хлебом насущным, а был только фоном для потребления этого самого хлеба вовнутрь. Даже самый известный музыкант частенько вынужден играть перед жующей толпой, которую и публикой-то не назовёшь. А что уж гоаорить о телевидении... Если выступление музыканта показываю с экрана, то тут можете быть уверены - все зрители едят и смотрят, смотрят и едят!
Мы решили отделить еду от музыки навсегда. Мы, музыканты, столько натерпелись от жующих людей, что решили казнить на виселице любого, кто считает нормальным набивать свое брюхо под волшебные звуки арфы. Таково наше испытание, и этот человек его не прошел. Заслужил ли он наказание?
- О-е! - единогласно заорала толпа, рискуя вызвать очередное землетрясение.
- Исполним ли мы последнее желание этого человека?
На этот вопрос народ отреагировал без особого энтузиазма, но президент проявил великодушие:
- Дорогой казнимый! - обратился он ко мне самым дружелюбным тоном, - Произнесите любое Ваше желание, кроме желания быть живым!
- Развяжите меня и я покурю, - сказал я таким равнодушным голосом, что сам себе понравился.
И они меня, представляете, развязали. Кто-то протянул мне самокрутку, и я принял ее с благодарностью. Другой музыкант вежливо поднес мне спичку.
- Спасибо, у меня есть своя зажигалка! - я вытащил мою универсальную записную книжку, воспользовался функцией зажигалки и глубоко затянулся. Все вокруг как-то успокоились, расслабились, как будто им дали команду вольно. Они же не думали, что я начну рубить им головы! А я именно так и сделал. Конечно, была вероятность, что и у аборигенов есть лазерные мечи, но они безнадежно отстали.
Так вот, я бросил на сцену и раздавил ногой самокрутку, и выбросил вперед луч света, сметающий все на моем пути. Особенно пострадали те, кто угостил меня куревом. А потом я побежал, работая лазером, и даже не могу вспомнить теперь, какие разрушения нанес этому благородному собранию. Я бегал по острову, как взбесившийся робот, и, в результате, добрался до пристани. Естественно, музыканты за мной бежали и даже пытались стрелять, но, слава Богу, крайне неумело.
Я бросился со скалы вниз к неохраняемым катерам, перерубил цепь и помчался в неизвестность. Все тело было в синяках, а может даже и пара ребер сломались от удара о воду. Я понял, при угрозе глобального затопления каждый человек должен ументь не только плавать, но и нырять с крыши небоскреба.
03.02.2015
Вот и последняя запись в моем дневнике. Я , буквально, выклянчил написать эти строки.
Пусть я не научился управлять самолетом, но катера меня слушаются. Я мчался, пока не кончился бензин. И тогда мне снова пришлось ночевать посреди океана, но в этот раз у меня уже не было надежды спастись. Я услышал звук приближающегося самолета и решил, что музыканты подняли все свои ресурсы, чтобы меня убить. Тут уже не было смысла обороняться - все равно подыхать от голода. Самолет осветил ночной океан и приземлился на воду близко-близко от моего катера. Из кабины высунулась прищуренная физиономия моего туземного пилота!
- Господин! Вот удивительно, что мы снова с Вами встретились! Вы пересели с самолета на катер?
Пилот ловко спрыгнул ко мне.
- Тогда ночью за мной прилетел друг, но его самолет был перегружен, и мы решили Вас с собой не брать. Решили, что господин сам справится, он умный человек! Мы не ошибались.
Я спросил прямо:
А сейчас, хотя бы, ты меня заберешь?
Он также прямолинейно ответил:
- А что господин мне за это даст?
Я пожал плечами:
- У меня с собой денег нет, вот вернусь в отель, заплачу сколько скажешь!
Пилот весело заулыбался:
- А мы не летим в отель, мы летим в Москву. От нашей страны почти ничего не осталось, всё затопило. А Москва от моря далеко, долго стоять будет.
И тогда в оплату билета на самолет мне пришлось отдать ему эту записную книжку, и , вероятно, он сотрет все мои записи и напишет что-то другое на своем языке.