Если внезапно исчезнуть с поверхности этой планеты или спрятаться ей под кожу, укрывшись земляным одеялом, то почти ничего не изменится.
Меня всё так же будут продолжать любить.
До той, разумеется, поры, пока не сообразят, что меня больше нет.
А меня ведь действительно нет.
Моё тело, способное вызывать тоску у тех, кому оно дарило радость, пока что здесь.
И в очень даже неплохом состоянии.
Но это отнюдь не свидетельство подлинности моего пребывания в данной клоаке.
Я в достаточной степени существо призрачное, лишь формально принадлежащее этому миру.
Любовь же ко мне замечательных живых существ, называемых в этих краях "женщинами", столь же газообразна и воздушна, как и их непостоянные, беспокойно мечущиеся в поисках удовольствий души.
Так странно, что отдаваясь во власть материального, они с расчётливым хладнокровием продают себя, ублажают своих покупателей , - всех этих разнообразных "мужей" и "любовников", да и попросту охотников до их красоты, - а в мечтах своих обращаются к тому, кто, как они полагают, понимает их лучше других - ко мне.
К зеркалу.
А я не понимаю их.
Я лишь сочувствую их раздвоенности.
И их русалочье проклятье, витающее над ними, - ничто.
Ничто, в сравнении с моим рогато-копытным, растительным существованием и замурованной в прозрачное на вид тело фавна моей осенней душой.
Я всего лишь зеркало, которое позволяет им разглядеть их собственную природу.
Зеркало, которое охотно умножает их несомненную прелесть и делает ее торжествующе очевидной.
Я отражаю их красоту, а в зазеркалье своём прячу их пошлость.
Уродливость их мелочного эгоизма.
Их лживую игру и просроченный, с душком, артистизм.
Их низкое приспособленчество и подлую вероломность.
Оттого так любят смотреться в зеркала "девы младые и прекрасные", что мы, гораздо более несчастные, чем даже оболваниваемые ими мужчины, всегда готовы угодливо отражать лишь ВИДИМОЕ.
Опьяняясь вашей прелестью, мы, зеркала, не можем ни прикоснуться к вам,соблазнительницам, ни захватить с собой часть вашей сущности,
как это дано другим вашим обожателям - мужчинам.
А проклятье наше в том и состоит, что мы обречены еще и улавливать всё несовершенное в вас, но, не взирая на это, продолжать служить вам.
Служить, любя вас.
Да-да, продолжать мучиться своей любовью к тому, что заслуживает презрения.
И скорбеть вместе с вами над вашими первыми морщинами.
И оплакивать вашу старость.
И кутаться в траур всякий раз, переживая ваш уход отсюда - так называемую "смерть".
Перенося свою любовь на ваших дочерей и внучек до тех пор, пока нас не выбросят на помойку или случайно не лишат жизни, нечаянно разбив - либо ваши мужья, либо сыновья.
А я зеркало.
И я люблю.
Но я в отчаянии оттого, что не могу излить ни свою страсть, ни свою нежность, ни свою боль.
Боль и восхищение, осколками которых я бы с наслаждением осыпал, - как осыпают вас мужчины жемчужной влагой из своих недр, - ту, которая сейчас смотрится в меня.
Изрезал бы в кровь ее нежные руки, а затем своими прозрачно-призрачными поцелуями стёр бы даже отражение царапин с прекрасной кожи её...
Разбейте меня!
Ибо существование моё невыносимо!
9.12.2010г