ЧУЛЫМ
Она подарил мне жизнь, река с мужским характером и названием – Чулым.
Но я не сознавал этого в полной мере. Тогда. Да, бежал босиком по снегу и не чувствовал болей в сердце. Думал, добегу до гостиницы, и там начнется все сначала. Не началось.
Лишь с годами начинаешь ценить подарки судьбы. И ее шлепки. Они тоже нужны. Но не удары, жестокие, наотмашь, выдержать которые сможет не каждый.
С месяц назад свалил меня такой с ног в прямом и переносном смысле. Довел до постельного режима, таблеток. А сегодня вот судьба будто повиниться решила - командировала меня на Назаровскую ГРЭС. И это можно считать главным подарком. Распорядись она иначе, отправила бы на другой объект, - труба дело. Плачевно кончилось бы все – в смысле, без какого-либо продолжения вообще.
ДЕНЬ ПЕРВЫЙ…
Да…
поезд увозил меня на восток. Колеса отстукивали: все-все, все-все, все-все. На-зад пу-ти нет. Да-да. Там, в прошлом осталась жизнь длиной в 28 лет. Там остались дети, Лена и Вадик, а с ними и смысл существования. Матушка тоже лишилась крыши над головой. Каково? На старости-то лет. Сноха постаралась. Сначала тайно выписала ее из квартиры, когда жили еще все вместе. А теперь выгнала и вовсе. Впереди – неизвестность. Ничего хорошего она не сулила.
Железнодорожная станция села Назарово встретила степной пустынностью. Допотопьем. Захотелось бежать за поездом вдогонку, чтобы только не оставаться здесь. Еще лучше - вернуться назад. Там плохо, но хоть что-то есть, а тут вообще ничего, никого. Захолустье. На «автопилоте» сел в автобус, который курсировал до поселка энергетиков. На «автопилоте» вышел из него.
И тут…
меня удивил и порадовал сосновый бор. Меж ветвистых стволов его выглядывали, будто играли в прятки сказочные дома, облицованные красным кирпичом. Автобус остановился перед въездом в бор, почти у самого крыльца стеклянного павильона. Это было кафе с бесхитростным названием «Елочка». Вспомнил, я ведь уже сутки почти ничего не ел. Почему бы не зайти и не перекусить? И зашел, с рюкзаком и чемоданом. Официантов это не смутило. Заказал язык в желе и чай. Ничего вкуснее никогда не ел раньше. Так мне показалось. Насытился, и неожиданно для себя почувствовал, будто что-то внутри начало оттаивать.
Это чувство укреплялось по мере того, как двигался по поселку в сторону общежития. Смотрел по сторонам. Все нравилось. Вот - Дом культуры. Справа и слева от него, через дорогу – магазины. Промтоварный и продовольственный. Чуть подальше – почта. А вон там, за угловым домом, похоже, столовая, двухэтажная. За ней – аптека. И сосны кругом. И воздух – благодатный! Что еще нужно для жизни? Но и это не все. Потом выяснилось, есть тут, оказывается, своя студия телевидения с телебашней. И даже бетонная взлетно-посадочная полоса для кукурузника. Ее учинили прямо впритык к сосновому бору, в несколько десятков метров от Чулыма. Тут же и пляж, для отдыха и знатной рыбалки.
Он чем-то мне напомнил пляж на Обском море у Академгородка. Хотя внешне между ними не было ничего общего. Тут все другое. И Чулым – не море с парусниками на горизонте, а всего лишь неширокая река с высоким правым берегом, и песка тут нет, - трава. Но что-то общее в них было. Что именно, понять было несложно, но об этом - чуть ниже.
… Руководителя группы Виктора Саражина в общежитии не оказалось. Но меня все-таки ждали. Встретил у входа молчун Юра Печёнкин. Провел в комнату, показал на кровать, тумбочку, сказал «располагайся» и ушел. А что он мог еще, в самом деле? Показывать, где умывальник, туалет? Вводить в курс дела? Зачем? Всему свое время.
Посидел на кровати, положил в тумбочку бритву, другие принадлежности туалета. Что дальше? Вынимать из рюкзака пальто, шапку, зимние ботинки – то единственное, что взял с собой еще в феврале, когда поехал в Новосибирск на дипломирование? Куда их? И надо ли это делать? Не лучше ли, вынуть шнурок из рюкзака и… Не смешно. Вспомнились Вадик и Лена. Я ведь с ними так и не простился. Как они там, без отца и бабки? Господи, тошно-то как!
Вышел на улицу. На волейбольную площадку, игроков и шумных болельщиков обратил внимание раньше. Когда подходил к общежитию. Площадка не ахти. Не выровнена путем. Кое-где торчат сосновые корни. Соорудили ее у подъезда явно на скорую руку энтузиасты – временные жильцы общаги. Игра продолжалась. Я присел в сторонке на свободный пенек. Казалось бы, общее веселье должно бы было меня немного утешить. Но вышло все наоборот. В этом общем для всех веселье вдруг остро так почувствовал свою лишнесть. И в который уже раз мелькнуло: зачем все это? Повеситься бы на сосне или вон на той водонапорной башне. Не смешно? Какой уж тут смех, если эта мысль стала чуть ли не навязчивой.
Но…
сделать это, значило бы дать повод радоваться той, что так круто распорядилась жизнями. Моей, детей, старой женщины – бабки и матери.
Неожиданно сквозь гвалт услышал свое имя. Померещилось? Насторожился. Откуда-то сверху снова раздалось: «Вадим!» Обернулся: с балкона четвертого этажа смотрела вниз очень красивая молодая женщина. Она, разумеется, могла звать кого-то другого - моего тезку. Мало ли Вадимов на свете? Отвернулся.
…Опущу детали. Через пару минут я был уже на четвертом этаже, в комнате наладчика Эдика Егорова и его жены Нели.
- Эдька на рыбалке, - сообщила она сходу. – Сестра в магазин пошла, скоро придет. Я тебя с ней познакомлю. Она учится, на каникулах сейчас, погостить приехала. Вечером на танцы пойдем?
Незнакомая женщина говорила со мной так, будто знала меня с пеленок. Для меня это было дико, непонятно, но, в общем-то, импонировало. Не надо было думать, как вести себя, что-то говорить. Своим напором хозяйка как бы освобождала меня от этой заботы. За каких-то полчаса я узнал многое, если не все, что касается особенностей местной жизни. Она тоже наладчица, только ни черта в наладке не смыслит. Ее приняли техником ради Егорова. Тут семейных много: Печенкины, Щербаковы, сам Саражин с женой – Людкой Пилюгиной. Людка себе на уме, с характером баба и на язык остра. В наладке, правда, секет - собаку съела.
Я не стал спрашивать, откуда она меня знает. Давно не удивляюсь тому, как порой женщины умудряются узнавать о нас больше, чем мы знаем о себе сами.
- Мне здесь нравится. Мужиков?! Лопатой греби. Все такие умные, инженера, ученые. Из Москвы приехали, Ленинграда, Новосибирска, еще откуда-то. И мы вот из Кемерово. В общем, шайка-лейка, та еще!
Эти слова Егоровой вспомнил, когда побывал на пляже. Успел сходить туда перед тем, как пойти на танцы. Уговорила-таки чертовка - взяла с меня обещание. Пляж пестрел разноцветьем загорелых и бледных тел, одеждами отдыхающих. По тому, как тихо переговаривались они, негромко смеялись, чувствовалась духовная близость этих людей. Мыслящих личностей. Им вместе везде хорошо и комфортно: и тут на Чулыме, и там на Обском море.
Еще в Кемерово меня напутствовал Иннокентий Романович, начальник участка: на Назаровской ГРЭС готовится к пуску опытный и единственный пока в стране блок 500 мегаватт. На него делают ставки ученые, проектировщики. Если он себя покажет хорошо, с экономической точки зрения и безопасности, его могут сделать типовым для других тепловых электростанций. Теперь понятно, откуда здесь столько интеллигенции.
Вечером Неля и ее сестра (напрочь забыл ее имя) зашли за мной, чтобы пойти на танцы. Что я там потерял? Но надо идти, - обещал. Впрочем, я не пожалел об этом. Послушал самодеятельный оркестр местных музыкантов. Раньше все было натуральным. Танцы называли тем, чем и были – танцами, а не дискотекой. При этом не топтались на месте каждый сам по себе, не кривлялись, а действительно танцевали, кружились парами в вальсе под живую музыку, а не под «фанеру». Не подогревали себя наркотиками и пивом. Не гадали, с кем имеешь дело: голубым или натуралом. Голубые, если и были, не высовывались.
Так прошел день первый…
за ним потянулись другие, более насыщенные. Нашей группе, киповцев, была доверена наладка нормирующих преобразователей для вычислительной машины. Дело оказалось несложным, потом перешли на настройку, тарирование более сложных контрольно-измерительных приборов. Пошло дело. Я тогда еще не знал, не мог и предположить, что на других объектах доведется осваивать наладку технологической защиты энергетических блогов, их электрическую часть – так называемые собственные нужды 0, 4 и 6 киловольт, управления и защиты электрических сетей 110 и 220 киловольт. Нетрудно было догадаться, зачем это было нужно моему начальству. Но в их расчеты, в мои надежды вмешалась судьба. Она спутала все карты.
ДЕНЬ ПОСЛЕДНИЙ…
Сердце вновь напомнило о себе. В лаборатории оно меня не тревожило. И я понимал, почему: в работе забывались личные проблемы, не вспоминались милые детки, мать. Старушке пришлось устроиться уборщицей в общежитие, чтобы получить комнатенку. Но стоило вернуться домой, начинала душить тоска. Случалось, в воскресный день уходил в лес и, не таясь, давал там волю слезам. Из-за болей в сердце я не мог быстро ходить. На работу топал шажочками старика. Чтобы кто-то из коллег не увидел это, стал выходить из дома пораньше.
Положение обострилось после того, как была сдана в эксплуатацию гостиница, и мне дали отдельный номер. Один в четырех стенах! Хоть волком вой.
Боли стали донимать не только при ходьбе. Уже не мог сидеть. И даже лежать.
Что делать? В поселке для нормальной жизни было все. Кроме одного – поликлиники. К врачам, чтобы попасть, надо было ехать в Назарово. Отпрашиваться с работы? Неудобно как-то.
Но что-то же делать надо. Так ведь не может продолжаться бесконечно. Но что? Что, что? Подошел к окну.
А там…
сосны накрылись зимним одеялом. Снег валил хлопьями. Глянул вниз во двор и увидел Вадика. Головастый такой, в шапке-ушанке. Не может быть. Да, нет же – он, он! Протер глаза. Неужели он? Превозмогая боль, набросил на себя пальто, кинулся вниз. Кинулся… кого там? Сердце колотилось, вот-вот разорвется на части. Боже мой, ну почему пятый этаж, почему не первый?
Вадика во дворе не было. Да и не он это был вовсе. Мерещились детки, если честно, и раньше. Снились по ночам. С наваждений и началась эта сердечная канитель.
Еле поднялся на пятый этаж. Лечь побоялся. Что делать? Скорую вызывать? Нет, детей она мне все равно не вернет. Надо просто заканчивать со всей этой тягомотиной. Разделся, надел трико, футболку, накинул поверх легкий рыбацкий плащ. Потелепал. Куда? На Чулым, куда еще?
Чулым в том месте, куда я дошел-таки, не замерзал. Ледоставу препятствовал водосброс с ГРЭС. Разделся. Подошел к обрыву. Он здесь невысокий. Потоптался на снегу. Река на фоне снега казалась черной. Неприветливой. Ага, радоваться должна дураку. Ну?... Загну. Легко «прыгать» в ледяную стремнину, лежа в теплой постели. Как это сделать теперь? Э-э, была-не была, тонул уже однажды, - ничего. В детстве дело было. Томь переплывал. Не доплыл. Страшно было, да, но паника длилась недолго, и больно не было. Так что…
Сверху прыгать передумал, скатился по снегу к воде. Больше не дал себе времени на сомнение. Нырнул. Сильное течение выбросило на поверхность, понесло. Дыхание перехватило. Глотал воздух, но его будто кто-то не пускал в легкие. Панически захотелось жить. И я что есть мочи погреб к крутой излучине. Как ошпаренный выскочил из воды. Вскарабкался на четвереньках на берег. Еле отдышался. Боли в сердце, к моему удивлению, прекратились. Одеваться не стал. Свернул вещички в плащ и босиком побежал в сторону бора. Да, именно, бежал.
Вечером ко мне пришел Саражин. Сказал, что звонил Шостак, начальник управления. Мне надо срочно выезжать в Кемерово. Вместе с ним предстояла поездка в Казахстан, на Ермаковскую ГРЭС, для заключения договора на наладку КИП и А первого энергоблока.
Сборы были недолги.
- * -
В Павлодаре местные казахи мне дали понять, кто здесь хозяин. Оттолкнули, когда очередь за беляшами дошла до меня. Да, это не Назарово.