Бимба
Приключения начались сразу после того, как Катюша нашла Бимбу. Нет, на самом деле Бимба и стала первым приключением. Это случилось на Катюшином Острове ранним утром. Солнце только что проснулось, было ещё не жарко, а даже чуть-чуть холодно. Девочка бежала по своей тропинке к знакомой сосне поздороваться, а потом хотела навестить муравьёв, которые живут в большом муравейнике под соседней сосной, но… в серебристом лишайнике лежала Бимба. Катюша ещё не знала, что это Бимба, просто что-то красное мелькнуло перед глазами, так бы и не заметила, если бы не споткнулась о корень и не упала на песок, рассадив коленку. Коленка — не беда, у неё все коленки в ссадинах, а дядя Коля говорит, что до свадьбы заживёт. Как же это Катюша сразу не догадалась, что на этот раз она упала неслучайно! Вот падаешь, падаешь каждый день, а однажды упадёшь — и начнутся приключения!
Но мы пока не познакомились, а это надо сделать обязательно до того, как произойдёт всё самое интересное. Иначе будет ничего не понятно, и мы не сможем подружиться, и приключений никаких не будет, потому что всё самое потрясающее случается только с друзьями.
Катя (мама очень давно объяснила Катюше, что незнакомым людям она должна представляться Катей, потому что Катюша она — только для близких) живёт с мамой в Петербурге, ей в мае исполнилось десять лет, и она ходит в школу каждый день, кроме воскресенья, всегда, когда нет каникул. А сейчас как раз каникулы.
У Кати золотистые короткие волосы, такие мягкие, что торчат в разные стороны, когда она встаёт утром. Так бы они целый день и торчали, если бы мама не приглаживала их мокрой расчёской.
Катину маму зовут Маша. Кате это имя нравится больше всех имён, даже больше, чем своё, хотя у неё тоже очень красивое имя. Она иногда так и называет свою маму — Маша, и мама никогда не обижается. А папу Катя никогда не видела. Она один раз спросила маму, почему папы нет, и мама сказала, что он есть, просто живёт далеко. Девочка ещё хотела спросить про папу, но почему-то не спросила. Она не скучала по папе: ведь она его совсем не знала. А ещё не скучала потому, что у них в классе папы были только у шести человек, а у остальных двадцати не было, так что ничего странного, что Катин папа живёт далеко.
У Катюши есть Остров. Три года назад, когда она была совсем маленькой, мама сняла дом на острове посредине большого Ладожского озера. Тётя Лида, хозяйка дома, живёт в маленькой комнате, а Катя с мамой — в большой. Первый год они жили все втроём, а потом маме пришлось много работать, чтобы заработать денег, и она стала отправлять Катю к тёте Лиде, а сама приезжать на выходные.
Остров очень большой, мама сказала, что он — целых три километра. Но за три года Катя его весь обошла, и мама совсем за неё не волновалась, не так, как в городе, где мама не любит отпускать девочку из дома одну. Кроме тёти Лиды, на Острове живут ещё дядя Коля с тётей Нюрой, Витька и Танька с Сашкой. Все они, и тётя Лида тоже, живут на Острове даже зимой, когда большое Ладожское озеро покрывается льдом и можно кататься на лыжах. Но тётя Лида говорит, что на лыжах они не катаются.
Дядя Коля — самый главный на Острове человек, потому что у него есть катер, и он всех возит на большую землю. Это он так говорит – «на большую землю», ведь Остров намного меньше, чем вся остальная земля. Другие люди — мама их так и называет «островитяне» – тоже очень хорошие, но главный — дядя Коля, он Катю с мамой привозит на Остров, когда начинаются каникулы, а ещё он привозит маму каждую субботу.
Катюше никогда не бывает скучно, потому что скучать некогда — в большом муравейнике у той сосны, с которой девочке так и не удалось подружиться, живут муравьи. Они целыми днями заняты своими делами, и Катя старается им помочь: вот как-то раз она принесла им стрекозу, которая умерла, и они так обрадовались! А ещё недалеко от муравейника есть другая сосна, с ней Катя дружит. Если к этой сосне прислониться, то так хорошо мечтать! Катя любит представлять себе, как сосна рассказывает о том, что её мама выросла на чудесном острове Валааме, где много-много церквей, похожих на сказочные дворцы, и что она, ещё не сосна, а маленькое семечко, долго летела вместе с добрым южным ветром и очень было страшно лететь, потому что вот-вот — и упадёшь в озеро. Но ветер был добрым и принёс её на Остров, и там она начала расти… Катя ездила с мамой на Валаам, правда, давно, когда ещё была совсем маленькой. Поэтому она ничего не запомнила, только помнит, что там — как в сказке.
Так вот, Катюша каждый день занята. Она должна помочь муравьям, принести воды из озера знакомой сосне, потому что бедняжке жарко и хочется пить, а ещё в больших лопухах на дорожке у деревни живут тролли. Катя их совсем не боится, ведь она их сама придумала. В общем, скучно Катюше не бывает.
Но иногда Катя грустит. Особенно если идёт дождик — тогда и муравьи прячутся, и сосне не хочется пить, да и вообще тётя Лида не пускает гулять. Конечно, можно почитать — Катя любит читать книжки. В них происходят такие события, которые Кате хотелось бы пережить самой. Там тоже рассказывается про разные острова, и там бывают всякие приключения. Вот если бы…
Но всё равно Катюше очень хочется поговорить с кем-нибудь. Сосна всё понимает, но она ничего не отвечает, только рассказывает про свою жизнь. И муравьи ничего не говорят. А тёте Лиде некогда всё время: у неё огород, и обед, и тётя Нюра, с которой они долго стоят, когда встречаются у колодца. Мама разговаривает с Катюшей, но ведь она приедет только в субботу…
В школе у Кати есть друг, Митя. Но Митя сейчас далеко, его на лето увезли в Крым, потому что он много болеет и ему надо на юг. А в прошлом году мама привезла Митю на Остров на целых три недели, и так было весело! Они и в индейцев играли (Митя все-все книжки про индейцев прочёл, и поэтому умеет разгадывать самые трудные и непонятные следы!), и с муравьями разговаривали, и купались. Почему-то купаться вместе гораздо интереснее!
Вот вспомнила Катюша про Митю, и снова ей стало грустно. А грустить-то сейчас никак нельзя — совсем некогда грустить, надо позаботиться о Бимбе.
Ещё зимой Катя вместе с мамой ходила в магазин у метро, где продаётся много самых разных вещей, и увидела Бимбу. Маме надо было купить стельки для Катиных ботинок, и ещё много всего, чего Катя не помнит.
Бимба — это резиновая кукла-тролль, которая стояла за стеклом в витрине рядом с другими троллями. Но другие были все ненастоящие, а эта… Катя сразу же поняла, что её зовут Бимба. У неё было ярко-красное платье с чёрными кружевами и платочек на голове. А ещё — всё личико в морщинках, и волосы такие, как будто огонь! Катя не успела попросить маму купить Бимбу — они очень спешили. А когда в другой раз зашли в этот магазин, Бимбы в витрине не было.
И вот в светло-сером лишайнике, прямо рядом с тропинкой, по которой Катя бежала к знакомой сосне, лежала Бимба! Та самая, в красном платьице с оранжевыми волосами и глазами непонятного цвета – то ли карего, то ли зелёного! Катюша даже испугалась, что могла пробежать мимо и не заметить! Как хорошо, что она упала!
Дома девочка сняла с Бимбы её платьице, чтобы его выстирать, а Бимбу вымыть тёплой водой из чайника. Выспится Бимба, высохнет её платье, и можно пойти гулять вместе. Катюша уже большая, она понимает, что Бимба — кукла, что она не умеет разговаривать, но ведь всякое может случиться. Вот ещё вчера Катюша и не представляла, что встретится с Бимбой на Острове. Странно, что Катя даже не задумалась о том, как Бимба сюда попала …
Катя уже совсем было опустила красное платье Бимбы в тазик с горячей водой, но передумала. Постирает чуть позже, а пока надо его хорошенько рассмотреть — может быть, она сможет сшить для Бимбы похожее платье, или её мама сможет, не будет же Бимба ходить в одном и том же целую вечность.
Под чёрной кружевной оборкой оказался пришит кусочек белого шёлка, совсем маленький, Катюша и заметила-то его не сразу. Странно ей это показалось — ну в самом деле, совсем незаметный кусочек, и пришит он изнутри. Вы бы тоже удивились, если бы, конечно, обратили на него внимание.
Не знаю, как вы, а Катя не любит, чтобы тайна оставалась неразгаданной, а то, что это тайна, у неё не возникло никаких сомнений. Ну, подумайте сами, — совершенно непонятный и совсем вроде бы ненужный белый кусочек, да и заметишь его не сразу! Конечно же, это тайна!
Катя аккуратно маленькими ножницами отпорола от платья белую ленточку — кусочек оказался именно ленточкой — и прочла на ней… Да, на ленточке была надпись мелкими буквами, но, хоть и мелкими, однако совсем не такими, какими пишут некоторые взрослые, а вполне разборчивыми: «Ёлочные игрушки».
Вы спросите, причём тут ёлочные игрушки? Честно говоря, я не знаю. Просто так написано, и ничего тут не поделаешь. А может быть, мы узнаем об этом позже? Может быть, это часть приключения? Катя, по крайней мере, подумала именно так.
Пока платье сохло, а Бимба спала, Катя тоже спала. Уснула она случайно, просто прилегла на минуточку рядом с Бимбой, чтобы той не было скучно, и уснула. Снилось Кате, что уже наступила суббота, и надо бежать скорей на берег встречать маму, и что, если не прибежать туда прямо сейчас, то случится что-то непоправимое, поэтому надо спешить, а ведь ещё одевать Бимбу! Девочка даже во сне не могла подумать о том, чтобы Бимбу оставить дома. Они теперь всегда будут вместе! Мне это понятно, и вам, наверное, тоже.
Катя и проснулась, потому что страшно боялась опоздать. Она быстро надела на Бимбу высохшее платьице и побежала на озеро. На бегу девочка вспомнила, что до субботы ещё почти целая неделя и ей незачем спешить, но всё равно бежала, может быть, просто так, а может быть, её что-то звало, что-то очень важное. С вами, наверное, тоже случалось такое: вроде бы всё как всегда, но точно знаешь, что зачем-то ты должен прийти именно в то место, которое… а дальше — у всех по-разному, но если ты послушался и пришёл, то наверняка произошло что-то необычное.
Прибежала Катюша прямо к пристани, рядом с которой спокойно качался на волнах катер дяди Коли. Она даже расстроилась немного из-за того, что дядя Коля не поехал за мамой на большую землю, хотя и помнила, что до субботы ещё долго ждать. Но сильно расстроиться не успела — зазвонил её телефон.
Здесь надо сказать, что когда в первый раз Катя осталась на Острове с тётей Лидой, мама подарила ей мобильный телефон, потому что скучала и хотела разговаривать с Катюшей каждый день. А связь на Острове — только в одном месте, на берегу озера, у этой самой пристани, куда прибежала сейчас Катя. Телефон она всегда носила на шее, на верёвочке, чтобы не потерять, и каждый вечер, в шесть часов, приходила на пристань разговаривать с мамой. Так они договорились. И вот телефон зазвонил, хотя до шести вечера было ещё много времени, ведь день только начался (не забывайте, что Катюша проснулась вместе с солнышком).
На дисплее высветился совсем незнакомый номер. Цифр в нём не было вовсе, Катюша и не видела никогда таких номеров: **#*#, — вот так вот он выглядел.
Однако ответила Катюша так, как всегда отвечала по телефону:
— Алло.
— Ой! А вы кто?
— Катя. Здравствуйте.
— Здравствуйте. Я не знаю… — В трубке замолчали.
И тут Катюша вспомнила странную надпись на странном кусочке шёлка. Вы, конечно, помните, что там было написано «Ёлочные игрушки». Катюше показалось, что она должна сказать об этой надписи своей собеседнице, — а это была именно собеседница, — что это послание на белой шёлковой ленточке предназначено для неё.
Вы уже, конечно, догадались, что сон Катюше приснился не случайно, как это часто бывает со снами, а для того, чтобы она прибежала на пристань, и ответила на звонок. А вот Катюша не догадалась, потому что ей это сделать сложнее, чем вам — ведь всё происходит именно с ней, и ей совершенно некогда задуматься об этом. Но она всё равно всё сделала правильно.
— Простите, я не знаю, как вас зовут…
— Вера.
— Вера, у тебя есть ёлочные игрушки? — Катюша почувствовала, что Вера — такая же, как она, что, если они встретятся, то обязательно подружатся, а может быть, уже подружились.
— Ёлочные игрушки? Какие ёлочные игрушки?
— Самые обыкновенные. Это очень важно! Послушай, я нашла Бимбу, а там была ленточка, а там — ёлочные игрушки… — Катюша вдруг подумала, что Вера так ничего не поймёт, что ей надо всё рассказать с самого начала, и собралась с духом. — Бимба — это такая кукла. Понимаешь…
Но в телефоне вдруг что-то заскрипело, и раздались гудки.
Ёлочные игрушки
Сегодня Вера должна ночевать одна, потому что мама — на дежурстве. На дежурство все жильцы дома ходят по очереди, и сегодня маме выпало в ночь. Вера уже совсем взрослая, ей восемь лет, но она всё равно боится ночевать одна. Даже не боится, нет, просто ей одиноко. Возможно, вы бы обрадовались, если бы ваши родители оставили вас одних на всю ночь, а может быть, тоже бы испугались. Но дело в том, что Вера живёт не сейчас, когда ничего страшного не происходит, а в то время, когда ваши бабушки были совсем маленькими, младше, чем Вера. Тогда была война, и в Ленинграде (так тогда назывался Петербург) каждую ночь падали бомбы. Некоторые из них горели, их надо было срочно потушить, чтобы не было пожара (для этого-то мама Веры, как и другие жильцы их дома, дежурила ночью).
Вера уже привыкла к бомбёжкам, потому что бомбили ещё с осени каждую ночь, а сейчас уже лето. Бомб она не боялась. Но ей всё равно было плохо, если приходилось, как сейчас, ночевать одной. Летом, конечно, лучше, чем зимой, — не холодно и светло даже ночью, но всё равно… Когда мама рядом, то не так хочется есть.
Вы, наверное, знаете, что во время войны в Ленинграде был страшный голод, от которого умерло много людей. Есть можно было только хлеб, потому что ничего другого не было. Хлеб был не такой, как сейчас, в нём даже попадались опилки, но его всё равно ели, и Вере он казался вкуснее всего на свете. Но хлеба было очень мало, его не хватало не только для того, чтобы наесться досыта, но и для того, чтобы от голода перестал болеть живот. Хлеб давали по карточкам, один небольшой кусочек в день.
Сегодня с Верой случилась беда. Утром они с мамой вместе вышли из дома, мама — на работу, а Вера — за хлебом. Хлеб нужно получить по карточке, а для этого целых два часа простоять в очереди на улице перед булочной. К очередям Вера привыкла, потому что уже почти целый год, с самого начала войны, стояла в очередях за хлебом. Маме некогда, мама Веры, Женя, работает врачом в больнице, её работа — очень нужная, Вера даже считает, что самая нужная (и я думаю, что это так и есть). Поэтому стоять в очереди должна Вера.
Сейчас — лето, стоять не холодно, да и очередь небольшая, не то, что зимой. Вот зимой было совсем плохо — приходилось стоять на морозе, и не два часа, как сейчас, а намного дольше, потому что зимой в Ленинграде было больше народу.
И в наше время в Петербурге летом обычно бывает меньше народу, чем зимой, потому что многие уезжают на дачи или на юг отдыхать. Тогда, во время войны, тоже многие уехали, но не отдыхать — их эвакуировали туда, где было не так опасно и голодно. А Вера с мамой остались в Ленинграде, ведь Верина мама должна работать в больнице.
Но вот очередь почти подошла, Вера сунула руку в карман, чтобы достать карточку, но… Карточки там не оказалось. Вера даже не сразу поняла, что случилось. Карман в Вериной курточке только один, карточка должна быть там, но её нет. Оставила дома? Но Вера хорошо помнила, что карточку она взяла с собой, ещё и на лестнице проверила, не забыла ли. Выронила? Но этого просто не могло случиться!
К дому Вера спешила изо всех сил. А вдруг карточка так и лежит на лестнице? Или всё-таки дома?
Карточки не было нигде.
Потом Вера не могла вспомнить, что она делала весь этот долгий день. Она не думала о том, как они с мамой проживут оставшиеся до конца месяца две недели, пока не получат новую карточку, не думала, что одного маминого пайка им на двоих не хватит… Она только знала, что мама будет плакать, и это казалось самым страшным. И ещё в голове вертелся стишок, который ей читала мама, когда Вера была совсем маленькой:
Тише, мыши! Тише, мыши!
Тихо ходит кот по крыше,
Еле слышатся шаги.
Мышка-крошка, не галди!
Не капризничай, мышонок,
Не вылазай из пелёнок!
Не ворчи, старуха-мать,
Коль не хочешь умирать!
Вере казалось, что если она будет сидеть тихо-тихо, как мышка, то всё само собой исправится, и она сидела так тихо, что даже боялась дышать. Но всё равно было очень страшно.
А потом начался артобстрел, и сидеть тихо не стало никакого смысла — хоть кричи во весь голос, всё равно никто не услышит, от разрывов снарядов всё дрожит, сирены воют, звенит посуда в шкафу.
Чтобы было не так страшно, Вера принялась твердить стишок вслух, и сама не заметила, как придумала продолжение:
Мы — не мыши! Мы — не мыши!
Нам не страшен кот на крыше!
Мы сейчас достанем хлеб —
Вот и будет нам обед.
А ещё растопим печку,
И зажжём украдкой свечку,
Чтобы лётчик из-за туч
Не увидел жёлтый луч.
Если бомба упадёт,
Значит кто-нибудь умрёт.
Если свечка тихо светит,
То нас лётчик не заметит,
Бомба мимо пролетит.
У меня живот болит.
Только плакать мне нельзя,
Потому что мне нельзя.
Если вдруг заплачу я —
Плачет мамочка моя.
Я хотела бы быть мышей,
Чтобы кот ходил по крыше.
Вдруг стало совсем тихо, так тихо, что кажется, уши заложило ватой, — артобстрел закончился. Но сидеть на диване, свернувшись калачиком, Вера больше не могла. Тишина такая, словно Вера осталась во всём мире совсем одна. От этой тишины страшно, может быть, также страшно, как от грохота снарядов, а может быть, ещё страшнее. Серые сумерки июньской ленинградской ночи вползли в квартиру, и знакомые вещи вдруг стали чужими. Тощая старуха с огромным носом примостилась на кресле. Злая ведьма из сказки. Сказку эту Вере мама читала ещё в прошлом году, но ведьму девочка хорошо запомнила — уж больно страшная. Она даже иногда приходила к Вере во сне, и тогда Вера просыпалась от ужаса. Сейчас же Вера не спит.
А раз не спит, то и нет никакой старухи! Потому что её на самом деле нет, она может быть только в сказке или во сне. На спинке кресла просто лежит старое зимнее пальто, которым мама укрывает Веру поверх одеяла, если ночью холодно. Для верности Вера подошла к креслу и дотронулась до пальто рукой — пальто как пальто.
Хоть бы с кем-нибудь поговорить! Тогда бы всё стало иначе, и можно было бы лечь спать и не бояться злой ведьмы. Вера вышла в коридор, подошла к телефону, сняла трубку. Гудка не было, да она и не ожидала его услышать, ведь телефон отключили ещё осенью. Но так захотелось позвонить кому-нибудь, как раньше, до войны. Зимой они с мамой играли в то, как было до войны: Вера подходила к телефону, набирала какой-нибудь номер, а мама из комнаты отвечала: «Алло». Получалось, как будто бы и правда, разговариваешь по телефону. А что если сейчас так поиграть? Мамы нет дома, но это не беда — Вера и сама умеет говорить другим голосом, получится как на самом деле.
Затаив дыхание, Вера стала крутить телефонный диск. Она даже набрала больше цифр, чем обычно — ей казалось, что чем больше цифр, тем лучше. И почти не удивилась, когда в трубке послышались длинные гудки. Ну и что, что телефон не работает — она же играет, а в игре всякое происходит, пусть даже понарошку. А вот когда трубка ответила тоненьким девчоночьим голосом, Вера растерялась. Растерялась, но страшно обрадовалась — телефон заработал! Вера уже не одна!
В телефоне незнакомая девочка Катя что-то говорила про ёлочные игрушки. Вера и понять ничего не успела, как связь прервалась. Какие ёлочные игрушки? Их ведь и не доставали с прошлого Нового года. Вот бы ещё поговорить с Катей! Но, сколько Вера не набирала разные цифры, телефон молчал.
Большая коробка с ёлочными украшениями заняла половину маминого письменного стола. Вера бережно открыла её и даже ахнула — она и забыла, как сверкают волшебные шары, как переливается рубиновым цветом большая пятиконечная звезда, которую Верин папа закреплял на ёлочной верхушке. А серебряный колокольчик! И Верина любимая куколка из ваты — оказывается, Вера по ней соскучилась.
Вера медленно разбирала игрушки. Она украсила свои волосы разноцветным дождиком, аккуратно разложила на столе стеклянные шары и картонных зверюшек, устроила из ваты постель для любимой куколки. Коробка была уже почти пустой, только на самом дне блестела фольга. А в ней…
На самом дне картонной коробки лежали завёрнутые в фольгу две большие плитки настоящего шоколада! У Веры даже голова закружилась. Шоколада она не видела почти год, с самого начала войны, ведь в Ленинграде был голод. Теперь мама не будет плакать из-за потерянной карточки, теперь они справятся, проживут две недели до конца месяца, теперь вообще всё будет хорошо!
На столе в сумеречном свете мерцали праздничные шары, а Вера сидела на диване и гладила блестящую фольгу, в которую были завёрнуты плитки. Она ещё не попробовала шоколадку, она плакала. Ей было ужасно жалко и себя, и маму, и всех-всех, но особенно жалко Любу. Любу, совсем молоденькую девушку, подселили к Вере с мамой зимой, потому что в Любину квартиру попал снаряд и жить там больше было нельзя. Прожила Люба с ними недолго — она болела от голода, была совсем слабой, почти и ходить не могла. Женя, Верина мама, положила Любу в свою больницу, чтобы там за ней ухаживать. Из больницы Люба не вернулась. Тогда никто не вспомнил, что в ёлочной коробке лежит шоколад, и Люба умерла от голода. А сейчас Вера плакала, разглаживая фольгу на твёрдых шоколадных плитках.
Шоколад оказался жёстким, горьковатым и необычайно вкусным. Но самое главное, в нём были орехи! Больше всего Вера любит шоколад именно с орехами! Она осторожно раскусила крепкое ядрышко, и…
Кругом была вода, по поверхности которой с разных сторон проходили деревянные мостки, как тропинки по бескрайнему полю. На одних мостках стояла Вера. Она не знала, как она здесь оказалась, но почему-то ей казалось, что всё так и должно быть. Во рту ещё ощущается горьковатый привкус шоколада, а значит, ничего плохого случиться не может. Вера присела на корточки и коснулась рукой воды. Вода была ласковой и тёплой, и Вере вспомнилось, как до войны они ездили купаться на озеро. Сейчас ей не хотелось купаться, просто было очень хорошо, Вера сидела на деревянных мостках и смотрела на воду. Ей казалось, что она ни о чём не думала.
За белым туманом
Катюша нашла в телефоне номер Веры и попыталась ответить. Если бы только Вера взяла трубку! Катюша бы ей всё-всё объяснила и про Бимбу, и про ёлочные игрушки, и про то, что мама приедет только в субботу… Почему-то Катюша ну вот нисколечко не сомневалась, что Вере можно рассказать всё, как будто бы Вера — её самая близкая подруга.
Катюша нажимала и нажимала на вызов, но связи не было — в трубке слышался лишь противный треск. Если пройти по деревянным мосткам до самого конца, то связь становится намного лучше, это Катюша знала уже давно. А потому и пошла по мосткам.
Она шла, а мостки всё почему-то не заканчивались. Новые светлые доски — дядя Коля каждый год ремонтирует пристань — сменились старыми, иногда попадалась сломанная доска. Катюша перешагивала через пролом и шла дальше. Она поняла, что произошло ещё одно чудо, и совершенно не испугалась — ведь плохих чудес не бывает. Ей было ужасно интересно, куда ведут эти мостки. Я думаю, что каждому на её месте было бы любопытно, и назад повернули бы только редкостные домоседы, с которыми никогда не происходит никаких приключений. Но сейчас речь не о них.
Сначала Катюша думала, что мостки заканчиваются на другом берегу Ладожского озера. Озеро это — такое большое, что другого берега Катюша никогда не видела, и ей очень хотелось на него посмотреть. Но не тут-то было!
Густой туман поглотил всё. Если бы вы могли сейчас взглянуть на Катюшу, вы бы всё равно её не увидели — она вошла в туман, белый, как вата, и такой же мягкий, он окутал её облаком, в нём растворились и мостки, и озеро, и само небо. Только один белый туман, ничего больше…
А Катюша тумана не испугалась, она даже присела на корточки, чтобы потрогать воду под мостками: а вдруг она тоже — не вода, а туман? Действительно, воды больше не было — и внизу, под мостками, и наверху всё было совершенно одинаково.
Туман оказался тёплым и совсем нестрашным, только приходилось очень внимательно смотреть, не сломана ли где доска — и в воду-то падать не очень приятно, а уж если воды нет и нет вообще ничего!
Туман, впрочем, уже не был похож на молоко, просто как будто воздух слегка колеблется и всё, — даже и не туман вовсе.
А вот и воздух перестал дрожать, солнышко осветило весь мир, капельки воды засверкали повсюду маленькими искрами, и стало не просто тепло, а очень-очень весело.
Мир этот оказался совсем не похожим на тот, из которого Катюша вошла в туман. Кроме Катюшиных мостков, множество других проходило по воде, словно тропинки — по большому полю. Все эти тропинки-мостки сливались вместе, и уже одна широкая дощатая дорога уходила вдаль.
По одной из деревянных тропинок брела девочка. Она шла очень медленно и была совсем маленькой, но Катюше показалось, что девочка эта старше неё. На девочке была надета тёмно-синяя курточка, но, кажется, ей не было жарко. Её юбка едва прикрывала коленки, а ноги были такими худенькими, что напомнили Катюше палочки, которые дядя Коля однажды воткнул в еловую шишку, чтобы сделать для Катюши человечка. Катюше даже припомнились смешные стишки: «Ручки, ножки, огуречик — вот и вышел человечек». А потом она увидела глаза этой девочки, и игрушечные человечки сразу вылетели у неё из головы. Огромные, тёмно-карие, глаза девочки смотрели удивлённо и как-то загадочно. Странная девочка тут же показалась Катюше таинственной принцессой из сказки, тем более, что волосы у неё были именно такими, о которых Катюша мечтала. Густые, почти чёрные, они крупными кольцами спадали на худенькие плечи, а ещё в них сверкали серебристые нити.
К тому месту, где мостки сходятся, девочки подошли одновременно. Заговорила Катюша первой — ей показалось, что загадочная незнакомка может бесконечно долго смотреть на неё своими прекрасными глазами и также долго молчать.
— Привет! Я — Катя. А тебя как зовут?
— Вера.
— Вера?! Ты нашла ёлочные игрушки? — Катюша ни на секунду не усомнилась, что перед ней та самая Вера, у которой непонятный телефонный номер.
— Нашла. Я… Спасибо тебе! — и девочка неожиданно расплакалась.
Она плакала очень горько, как маленькая, а Катюша гладила её по голове, утешая. Она поняла, что серебристые нити в Вериных волосах — всего лишь новогодний дождик и что волосы у Веры не блестят, как у Катюши, они тусклые и ломкие, но Катюша всё равно уже любила Веру и считала своей подругой.
— Слушай, Вер, ну не плачь, а? Теперь будет всё хорошо, правда, вот увидишь!
— Ага, я знаю, — Вера уже улыбалась сквозь слёзы, и Катюше тоже стало весело.
— Пошли?
Девочки взялись за руки и не пошли, а побежали вприпрыжку, стуча ногами по доскам широких мостков. Вера ещё подумала, что сегодня утром она не могла бегать — сил не было, а сейчас ей легко и весело, но тут же забыла об этом.
Девчонки бежали и смеялись, блестящий дождик выпутался из Вериных волос и поплыл по озеру неизвестно куда, а они даже не заметили.
Золотые ворота
В то время, как Катюша и Вера, смеясь, бежали по деревянным мосткам, Катюшин друг Митя скучал.
Дома, в Петербурге, ему ужасно хотелось побыстрее уехать в Крым — он там никогда не был, никогда не видел никакого другого моря, кроме Балтийского, да и то — всего лишь Финский залив, а мама говорила, что Чёрное море совсем на него не похоже. Да и надоело Мите всё время сидеть в городе.
В Крыму действительно оказалось здорово! И море — синее, тёплое и очень солёное, и купаться в нём можно сколько угодно — мама ничуть не боится, что Митя простудится. А ещё можно пробираться в маленькие бухточки по воде, держась за скалы. В этих бухточках водится полно крабов, Митя даже однажды попытался устроить крабовые бега, да только все крабы побежали в разные стороны.
В этих маленьких бухточках почти никогда не бывает людей, поэтому Митя играл там в моряка, выброшенного на берег с потонувшего судна.
Но в Крыму Митя с мамой жили уже две недели, а за две недели можно облазить все бухточки, по горам находиться вдоволь, крабов наловиться… Надоело Мите в Крыму, даже купаться неинтересно стало. Вот если бы, как в прошлом году, поехать на Остров к Кате!
Вспомнил Митя о Кате и совсем расстроился. Как это так получается, что ей никогда не бывает скучно? Вот бы Мите так! А Катя и с сосной разговаривает — она рассказывала Мите про остров Валаам, как будто бы от сосны про него узнала, — и с муравьями она дружит, и троллей выдумала. Митя решил, что это потому, что Катюша — ещё маленькая, ей всего десять лет, а ему, Мите, уже двенадцать, и не умеет Митя придумывать всякие сказки. Да и не верит он в сказки. Вот, как индейцы, следы разгадывать или, как пираты, под чёрным флагом по морям — это совсем другое дело! «Весёлый Роджер вьётся над волнами, прощайся с жизнью, повстречавшись с нами!» Вот это круто! И не сказки это никакие — и пираты, и индейцы жили на самом деле, в истории. Историю Митя любит больше всего на свете! Ничего нет интереснее истории!
Митя так и с Катюшей познакомился. Они в одной школе учатся, только Митя — на два класса старше. Он её и не замечал никогда — маленьких девочек много по школе бегает. Но вот однажды шёл он домой и представлял, что он — благородный морской разбойник, и вдруг увидел, как к какой-то малявке пацаны привязались. Из-за чего привязались, Митя разбираться не стал — в любом случае несправедливо это, когда трое мальчишек — на одну девчонку, да ещё маленькую. Благородные доны так не поступают! Ну, ясное дело, Митя их вмиг раскидал — когда за справедливость сражаешься, то всегда побеждаешь. Может быть, не сразу, но побеждаешь наверняка. Митя это из книжек узнал уже давно, а теперь и по собственному опыту знает.
В тот раз он Катюшу до самого дома проводил, чтобы мальчишки к ней больше не приставали, а по дороге она рассказала ему, что эти мальчишки поймали кота и хотели повесить его на дереве. Катюше так стало жалко кота, что просто в глазах потемнело, и она чуть не убила этих мальчишек. Правда, потом, когда кот убежал, они к ней пристали. Митя ещё подумал, что Катька — классная девчонка, не побоялась за кота заступиться. Так они и подружились. Несмотря на то, что Катя — маленькая, с ней оказалось намного интереснее дружить, чем со своими одноклассниками. Ребята над ним смеялись из-за того, что он с малявкой дружит, да он на них плевать хотел! Они и без этого прозвали его ботаником, потому что Митя всё время книжки читает, а в компьютер ему играть неинтересно.
В Крыму Митя с мамой везде побывали, а вот на лодке к Золотым воротам ещё не плавали. Золотые ворота — это такая скала прямо в море, в точности как ворота, только их не люди сделали, а само море проточило в камне. Мите давно хотелось проплыть под ними, да далеко — от берега без лодки никак. Мама, верно, заметила, что надоело Мите в Крыму, хотя он и не жаловался вовсе, вот и договорилась с лодочником, чтобы он их отвёз к Золотым воротам. Тот обещал дать Мите там понырять, а то и ехать-то неинтересно.
На глубине вода оказалась густо-синяя, совсем не такая, как у берега. Митя сильно оттолкнулся ногами от кормы и погрузился в море.
До Золотых ворот он доплыл под водой — так быстрее. А вынырнул уже под ними. Каменный свод закрывал солнце, вокруг разными цветами, от ярко-зелёного до тёмно-синего, переливалось море, а здесь была тень, вода казалась тёмной, а воздух был прохладным. Стены скалы облепили мидии, Митя даже пожалел, что не взял с собой пакета — хорошо бы набрать на ужин. Жареные мидии — это очень вкусно!
Мальчик снова нырнул, чтобы проплыть под водой на другую сторону. А когда вынырнул…
Солнце светило по-прежнему, но было какое-то не такое. В Крыму солнце очень яркое и жарит так, что за две недели Митя загорел дочерна, а здесь оно было бледнее и не слишком горячее — такое солнце светит на Ладоге, на Катюшином Острове. И вода в море — уже не синяя, а такая, как в Финском заливе — немного коричневая, хотя и прозрачная. И совсем пресная. Но самое удивительное то, что прямо перед собой Митя увидел берег. Не близко, но всё-таки видно его было достаточно хорошо. Митя даже глазам своим не поверил — неужели он случайно не под воротами проплыл, а назад повернул? Да быть такого не может! Повернулся, посмотрел в другую сторону — и там берег, только гораздо ближе! Но ведь, если видно оба берега, то это не море! Постойте, а где Золотые ворота? Скалы не было. И на берегу не было никаких скал, и лодки, где его ждали мама с лодочником, тоже не было!
Другой бы на месте Мити впал в панику, а паника — это самое опасное, что только может быть, особенно если ты находишься в воде и до дна тебе не достать. Но Митя паниковать не собирался. Да и зачем паниковать? Он читал в книгах, как моряков штормом заносило в самые загадочные земли, и они их осваивали, а потом, возвратившись домой, наносили на карты мира. Так, между прочим, Колумб открыл Америку, даже не догадываясь о том, что это никому не известный материк.
Думая о том, что он, Митя, может быть, тоже открыл новый материк, мальчик медленно поплыл к ближайшему берегу. Удивительно, но плыть было намного тяжелее, чем в море — и вода пресная не так держит, и с течением пришлось побороться, так что на берег Митя вылез, еле дыша, и растянулся на прогретом солнцем песке.
Нечего разлёживаться, пора новые земли осваивать! Да и есть страшно хочется. Все путешественники в первую очередь отправлялись вглубь новых земель, чтобы добыть себе пропитание. Вот Митя так и сделал.
То, что это не Крым, стало ясно сразу. За узенькой полоской речного пляжа начинался лес, да не такой, как в Крыму — непролазные заросли низкого колючего кустарника, а сосновый, душистый, идти по которому — одно удовольствие. Только непонятно, куда идти. А раз непонятно, то надо идти вперёд, это Митя точно знал. Можно, правда, долго кружить на одном месте, ведь в лесу все деревья похожи друг на друга, но Митя не зря учился ориентироваться, как это делают индейцы в лесах Северной Америки. Достаточно посмотреть, с какой стороны на деревьях растёт лишайник, и придерживаться выбранного направления. Лишайник рос с противоположной стороны от реки, значит, ему надо на север.
Солнце светило, птицы пели, и идти было легко и приятно. Конечно, босиком и в одних плавках в лесу не очень удобно, но это был совсем добрый лес, в котором просто не могло водиться всяких там змей. Даже комаров не было. Так было хорошо, что Митя побежал, хотя и знал, что по незнакомому лесу бежать можно только в самом крайнем случае. Ну и, конечно, сразу же…
Босые ноги заскользили по осыпающемуся песку, устоять не было никакой возможности. Митя буквально ехал вниз, пытался цепляться за корни деревьев, но без толку. Песок был везде, он попадал в рот, в глаза, осыпался под ногами, сыпался сверху на голову. И не видно ничего из-за этого песка, и даже дышать нормально невозможно!
Так Митя ехал чуть не целую вечность, но всё-таки остановился наконец. Не потому, что ему удалось удержаться, а потому, что ехать дальше просто было некуда — он оказался на самом дне песчаного оврага. И как же отсюда выбираться? Сосны с их корнями — высоко, до них не достанешь, а песок хоть и медленно, но постоянно осыпается. Не хотелось Мите менять направление пути, да делать нечего — он, увязая в песке чуть не по колено, побрёл по оврагу.
Сколько времени прошло, Митя не знал: его часы остались у мамы в лодке, но он надеялся, что темно здесь не будет, не Крым же всё-таки, эта земля намного больше похожа на Ладогу, а там в июне почти и не темнеет вовсе. И действительно, солнце пока не собиралось заходить за горизонт.
Вдруг Митя увидел сосну. Вы, наверное, скажете: эка невидаль, ведь сосен кругом полно. Полно-то полно, да все они наверху, а эта, видимо, росла ближе всех к обрыву, вот песок и осыпался с её корней настолько, что стоять она уже не могла — упала прямо в овраг. И так удачно упала, что её пушистая крона оказалась у самого дна, а корни — наверху. Вскарабкаться по её ветвям вверх — дело пяти минут, и вот Митя уже стоит на широкой дороге. Снизу, из оврага, дороги было не видно, если бы не сосна, Митя бы и вовсе её не заметил, он, возможно, никогда не узнал бы, что здесь живут люди — кто ещё, кроме людей, мог проложить в лесу самую настоящую дорогу? А теперь он даже немножко расстроился — оказывается, эту землю открыли до него, не вышло из него Колумба. Но долго расстраиваться ему было никак нельзя, потому что к этим людям надо поспешить, ведь они не знают, что овраг пересекает дорогу, а значит, могут быстро поехать по ней, не заметить препятствия и разбиться. Да и есть ужасно хочется!
И Митя, удостоверившись по лишайнику на сосновых стволах, что дорога ведёт на север, быстро пошёл вперёд.
Усадьба Сольни
Усадьба Сольни, куда деревянная дорога привела девочек, представляла собой большой бревенчатый дом. Резные наличники, пирамидальная крыша и венчающий её кованый изящный петушок-флюгер делали усадьбу похожей на сказочный терем. Именно в таком жила жадная старуха, когда стала столбовою дворянкой, — он нарисован в Катюшиной книжке «Сказки А. С. Пушкина».
Только Катюша вспомнила картинку, как Вера проговорила:
— Воротился старик ко старухе.
Что ж он видит? Высокий терем.
На крыльце стоит его старуха:
В дорогой собольей душегрейке…
Как бы, и правда, не вышла сейчас из терема злая старуха!
— Барышни пожаловали! Проходите, проходите! Эй, Каррэ, ты посмотри, барышни к нам!
После тишины туманного озера молодой голос показался особенно зычным — девочки даже замерли от неожиданности.
— Бимба, девочка моя, ты просто умница! Так быстро их привела! — Тут резные ворота распахнулись, и девочки увидели… Нет, не злую старуху, а совсем молодого парня, загорелого дочерна. У парня были белые волосы и ярко-голубые глаза, а его тело плотно облегала кольчуга, состоящая из плотно переплетённых золотистых кожаных колечек. Ещё на нём были изумрудно-зелёные штаны из какого-то плотного материала, доходящие до колен. Вера удивлённо уставилась на зелёные штаны: она и не знала, что бывает такая одежда. А Катюша их и не заметила: она была взволнована другим.
— Бимба? Вы сказали Бимба?
— Да проходите же, барышни, проходите! Ты же Катя, да? Так ты уже познакомилась с нашей Бимбой.
Катюша посмотрела на куклу-тролля, которую она всю дорогу сжимала в руке. Это была не кукла! Бимба живая! Она весело подмигнула девочке и сказала:
— Привет! А ты — молодец, сразу догадалась.
Катюша не призналась Бимбе, что она ни о чём не догадалась, она просто мечтала, чтобы Бимба стала настоящей. Но самые горячие мечты всегда сбываются. Может быть, вы это сами знаете, но если ещё нет, то скоро обязательно узнаете, а пока просто поверьте.
Катюша осторожно опустила Бимбу на землю, и та бегом бросилась к воротам: «За мной, девчонки!». Катюша с Верой направились за ней, следом спешил светловолосый парень.
В горнице народу было битком, и народу самого необычного. Были там мужчины в таких же кожаных кольчугах, как на белокуром парне, были и маленькие человечки, не больше Катюшиной ладони, в разноцветных одёжках, и один старичок, тоже маленький, в белом кафтане с огненными пуговицами… Бимба чувствовала себя здесь прекрасно — она обнималась с малютками, карабкалась на руки к людям, и все ей были очень рады.
Когда девочки вошли в горницу, гул голосов сделался громче. Все стремились подойти к ним поближе, один маленький человечек уже карабкался по Вериной юбке, другой вцепился в подол Катюшиного сарафана. Гомонили все одновременно:
— Барышни! Барышни прибыли! Ура, барышни!
— Ну всё, друзья, хватит! Повеселились, и ладно. А теперь дайте барышням подкрепиться с дороги, да и за дело пора. — Высокий бородатый мужчина добродушно ухмылялся в усы, но брови хмурил достаточно сурово. Все его послушались и заспешили наружу так, что в дверях даже возникла небольшая пробка. Через мгновение горница опустела, только бородатый мужчина да парень с белыми волосами остались с девочками.
— Поешьте, барышни, с дороги, — бородатый широко улыбнулся, указывая на стол.
А на столе чего только не было! Золотистый мёд в глиняных вазочках, молоко в большом кувшине, жаренные с луком антрекоты, любимый Катюшин салат из кальмаров, мороженое в хрустальной чаше со льдом… Катя вдруг поняла, что она ужасно проголодалась! Дома, на Острове, девочка не успела позавтракать, и теперь набросилась на еду.
— А ты что не ешь, Верочка? — спросил светловолосый.
И в самом деле, Катюша уплетала за обе щеки свой любимый салат, а Вера только смотрела огромными чёрными глазами.
— Я… Простите, мне нельзя.
Просто Вера прекрасно помнила, что мама однажды сказала ей: «Если вдруг так случится, что окажется много еды, ты ни в коем случае не должна есть всё сразу. Верочка, мы сейчас едим так мало, что много еды может нас убить. Для голодного хлеб может стать ядом». Мама Веры — врач, и Вера абсолютно доверяет ей — просто так мама никогда не скажет.
Бородатый вдруг помрачнел.
— Не бойся, маленькая госпожа. Теперь тебе можно есть всё, что захочешь.
— Но мама…
— Твоя мама, Верочка, совершенно права. Ты ещё недавно болела от голода, но сейчас ты уже совсем здорова.
— Спасибо вам огромное! — Вера сразу же поверила бородатому. Она и в самом деле чувствовала себя намного более сильной, чем дома.
А Катюше стало понятно, почему Верины ноги и руки такие худенькие, и лицо бледное, а волосы тусклые — она просто болела. Непонятно только, разве от голода болеют? Случалось, что Катюше тоже страшно хотелось есть, если много уроков в школе, но она никогда от этого не болела. Всё-таки Катюша — ещё маленькая, она не подозревает, что это совсем не настоящий голод. И я очень надеюсь, что настоящего голода она никогда не узнает.
И ещё Катюша поняла, что Вера выздоровела — её волосы распушились и заблестели, на лице появились краски, а руки уже не казались прозрачными. Правда, ела она совсем немного, даже антрекот с жареным луком осилить не смогла, но зато с удовольствием пила молоко.
— А как вас зовут? — Вере показалось неудобным, что она не может обратиться к хозяевам по имени.
— Маленькая госпожа права. Давайте знакомиться. Я — Каррэ, старший на заставе Сольни.
— А я — Вульфгар. — Белокурый парень весело подмигнул девочкам.
— Вульфгар — ещё молодой, он только учится читать.
— Читать? — Катюше показалось странным, что взрослый парень не умеет читать: она-то давно научилась, даже и не помнит, когда.
— Сольни? — Веру заинтересовало незнакомое слово.
И тут же вопросы посыпались градом:
— Где мы?
— Это другой берег Ладоги?
— А чей это дом?
— А кто эти маленькие человечки?
— А дедушка в белом кафтане?
— Почему вы меня зовёте госпожой?
— Ой, ой, ой, я больше не могу! — Вульфгар расхохотался, но тут же смутился. — Совсем отвык с барышнями разговаривать.
— Тихо, тихо! Всё по порядку. Вы готовы слушать?
Девочки согласно кивнули. Им вообще казалось невозможным в чём-то не согласиться с Каррэ. И совсем не было страшно: ясно же, что он добрый. Но вот не послушаться его нельзя. Нельзя и всё. Вы же слушаетесь свою маму, хотя совсем её не боитесь, правда? Вот и с Каррэ было точь-в-точь то же самое.
— Это не берег Ладоги, милые мои барышни, это берег Океана Времён. Океан Времён окружает все миры и сливается со всеми реками, озёрами, морями этих миров. Слышали про бермудский треугольник? — Девочки кивнули. — Вот там иногда, очень редко, моряки попадают в другие миры, потому что именно там Океан Времён сливается с вашим океаном. На земле-то думают, что моряки погибли, а они вполне себе здравствуют в другом мире.
— Так и мы в другом мире?
— Да. Вы попали к нам, когда прошли сквозь белый туман. Это и есть граница между мирами.
— А мой Остров — он как бермудский треугольник, да?
— Не совсем, Катюша. Любое озеро, море или река могут стать воротами в другой мир, и Ладога — тоже.
— Значит, я сюда случайно пришла? Пошла по мосткам, и всё? Так просто? Но мостки ещё вчера никуда не вели, они же у самого берега заканчивались.
— Конечно, Катя, они и сейчас заканчиваются у самого берега. Ты про Бимбу забыла?
— Бимбу?
— Она и привела тебя к нам.
— А Вера?
Ну, с ней, с Катюшей, всё ясно: она так сильно мечтала о Бимбе, что та пришла за ней и привела к себе в гости. А вот как попала сюда ее подруга, было страшно интересно: есть же, наверное, самые разные способы. Вот бы все узнать! Вера между тем молчала, но то, что и ей это крайне любопытно, было совершенно понятно: она смотрела на Каррэ, не отрываясь, даже моргать перестала.
— Слушайте, барышни, сейчас всё расскажу. Сначала вам нужно узнать про нашу страну, а тогда и про Веру станет понятно.
Мир наш невелик. В нём всего четыре страны: Корланд, Ульвоссния, Сонния и наша Сьёзерланд. Омывает наш мир Океан Времён; по его берегам, там, где он соединяется с другими мирами, стоят заставы, через которые могут попасть к нам путешественники из других миров. Кстати, усадьба Сольни, где мы с вами сейчас находимся, — одна из таких застав. Катюша, ты спрашивала, чей это дом. Так вот, это дом Сьёзерланда, он принадлежит нашей стране, а живут в нём те, кто служит в данный момент на заставе, как мы с Вульфгаром. Сажаем на земле Сольни овощи и цветы, хлеб сеем — так и живём.
— А маленькие человечки?
— А маленький народец — наши гости, да даже и не гости уже, а тоже, можно сказать, хозяева — постоянно с нами. Всегда здесь живёт только домовой Додик. А дедушка в белом кафтане с огненными пуговицами — лесовой хозяин.
— Леший, что ли? — Вера вспомнила, что про лешего она читала у Пушкина: «Там чудеса, там леший бродит…».
— По-вашему, леший, маленькая госпожа, только нам привычнее его лесовым хозяином звать. Ну, остальные — полевые, водяные и всякие разные — везде живут маленькие человечки. Бимба вот — тролль, да это вы и сами знаете.
— А русалки тут есть?
Где леший, там и русалки должны быть — Вера в этом нисколько не сомневалась.
— Русалки не любят появляться у Океана Времён, — мало ли, в какой мир их занесёт течением. Они — всё больше по лесным озёрам.
— А гномы тут живут?
— А эльфы?
— Гномы предпочитают Корланд, потому что это горная страна, а гномы в горах любят жить. Эльфийский же народ в основном живёт в Соннии — ему по душе её дубовые рощи. Но и к нам они забредают.
Вере было так интересно слушать Каррэ, что она совсем забыла про потерянную хлебную карточку и про то, как страшно было сидеть одной в пустой квартире там, дома, в Ленинграде, когда воют сирены и всё дрожит от грохота снарядов. Хорошо бы познакомиться с этими эльфами, и русалками, и гномами! Если бы сюда почаще в гости приходить, вот бы было здорово! Только как это сделать?
— Тебя, Верочка, мы сюда привели, — Каррэ точно подслушал мысли девочки. — Ты нам очень нужна.
— Я?
— Ты, маленькая госпожа. Слушайте дальше, барышни. Дело в том, что наш мир появился, потому что о нём написал один человек…
— Как это?
Девочки и не представляли себе, что что-то может появиться, если об этом написать. Можно что-то построить из камня или дерева, вылепить из пластилина — это понятно. Но чтобы написать, и оно стало настоящим?
— Не спешите, я всё объясню. Когда человек что-нибудь придумывает и записывает своё сочинение, у нас оно тут же становится реальностью. Очень давно, в далёкой древности, тут ничего не было, только ветер над Океаном Времён. В одном из миров мудрец Гранден написал про эти горы, леса, озёра… Так наша земля и появилась на свет. Она была совсем юной, когда сюда пришли люди. В нашей летописи описано, как горы рождались на глазах у первых людей, а вода в озёрах была тёплой в любое время года и зимой над их поверхностью поднимался пар.
Маленький народец появился тут вместе с людьми, и птицы, и звери тоже.
— Так все миры появились, и наш тоже? Потому что про них написали, да?
— Нет, Катюша, необязательно. Все миры создавались по-разному. Знаете, барышни, люди сами решают, каким будет их мир. У вас людям больше нравится создавать полезные предметы, чем сочинять, а у нас — наоборот.
— А мне больше нравится сочинять.
— Я знаю, Верочка. Поэтому мы тебя сюда и привели.
Я не знаю, поняла ли Вера, почему она оказалась в этом мире. Может быть, вы уже догадались? Но даже если и догадались, нужно дослушать, что скажет девочкам Каррэ, чтобы побольше узнать про незнакомый мир. Потому что чем больше ты знаешь, тем интереснее будут приключения.
— У нас лишь некоторые люди, когда взрослеют, учатся читать. Поэтому и управляют Сьёзерландом люди — маленький народец читать не любит.
Но вот писать, то есть сочинять, умеют очень немногие. Эти люди становятся нашими королями и королевами.
— А зачем нужно сочинять, ведь всё уже есть. Здесь так красиво!
— Скажи, Катя, как ты думаешь, ваш мир сейчас такой же, как в древности? В нём ничего не изменилось?
— Изменилось, конечно. Очень-очень давно вообще динозавры жили, а потом…
— Вот именно. А как вы думаете, что было бы, если бы ничего не менялось? Вода в реках перестала бы течь, деревья — расти, и…
— Всё бы умерло?
— Да, Вера. Если на земле ничего не будет меняться, земля постепенно умрёт.
— Каррэ, Вульфгар, сюда! Скорее! Там у кривой берёзы… — В горницу вихрем влетела Бимба, а за ней — все, кого девочки уже видели. Шум поднялся такой, что разобрать отдельных слов не было никакой возможности. Маленькие человечки толкали Каррэ и Вульфгара к выходу, в дверях снова возникла пробка. Наконец девочки остались одни.
Еловая избушка
— Девчонки, отлично вышло! Пока они там разбираются, пошли ко мне в гости!
Оказывается, в комнате осталась Бимба, а девочки и не заметили.
— Погоди, Бимба, а Каррэ…
— Кать, я же говорю, всё отлично. Я с ним договорилась. Мы мигом обернёмся.
На самом деле Бимба только сейчас сказала, что она договорилась с Каррэ, но этого никто не заметил, а девочкам ужасно хотелось побывать у троллей!
А вам на их месте разве не хотелось бы? Конечно, не менее важно узнать всё про чудесную страну Сьёзерланд, но ведь Каррэ всё равно ушёл, а когда он вернётся, неизвестно. Между тем Бимба уже подталкивала девочек к выходу.
За воротами у дороги росли огромные лопухи, точь-в-точь как у Катюши на Острове.
— Нам сюда..
Бимба юркнула под мягкий серебристо-зелёный лист, только её и видели. Девочкам ничего не оставалось, как встать на четвереньки и вползти в заросли вслед за ней.
Тут же они очутились в странном помещении вроде камеры — внутри огромного шара с прозрачными стенками, ужасно крепкими (Катюша проверила). Ощущение такое, будто тебя посадили в мыльный пузырь. И этот мыльный пузырь летит! Здорово-то как!
На самом деле пузырь не летел, а наоборот опускался, точнее погружался, в землю. Или в воду — не разберёшь, болото — оно и есть болото. Когда девочки очутились в глубине, они не поняли, что происходит. Вокруг колыхались толстые стебли каких-то растений («Лилии», — пояснила Бимба), плавали причудливые коряги, пузырь плавно огибал странные розовые колонны, которые казались живыми.
— А это что такое? — Катюше очень понравились розовые колонны.
— Грибы, волнушки. Видела такие? — Бимбе явно доставляла удовольствие роль экскурсовода.
— Ага, видела, конечно. Но это же не грибы, это столбы какие-то!
Волнушки Катюша представляла себе совершенно иначе.
— Да грибы как грибы, ничего особенного. Шляпки у них наверху, а ножки — в трясине. Нам сейчас только ножки и видно.
— Такие огромные!
— Ха, огромные! — Бимба довольно ухмыльнулась. — Это вы с Верой были огромными, а теперь стали нормальными.
Ой! — Катюша только сейчас заметила, что Бимба одного роста с ней. Теперь её уже не взять на руки. — Вера, ты видишь, мы уменьшились! Как здорово! — Вера не отвечала. Она смотрела сквозь прозрачные стенки с таким выражением лица, точно её здесь не было. — Верка, ау! Ты меня слышишь?
— Ага, уменьшились.
Вера словно прилипла к стенке пузыря.
Пузырь же тем временем прекратил погружаться в болотные глуби. Он медленно плыл вдоль дна, покрытого тёмно-зелёной тиной, плавно обходя огромные коричневые коряги.
— Бимба, а из чего сделан этот пузырь? На стекло, вроде, непохоже, — Вера провела пальцем по прозрачной стенке.
— А не из чего. Из воздуха. Ты видела мыльные пузыри?
— Ну да, конечно. Я сама умею их пускать.
— Вот и этот почти такой же. В болоте всегда пузырей полно, мы в них плаваем.
— А в мыльных летаете, да? — Катюша представила себе, как они с Верой летят в мыльном пузыре и всё вокруг переливается радужным светом.
— Ага, летаем.
— Ой, а нам можно будет попробовать? — Вера даже подпрыгнула от восторга.
— Всё, девчонки, приплыли, вылезаем.
За разговором девочки и не заметили, как пузырь поднялся вверх. Он беззвучно лопнул, и путешественницы оказались по колено в воде, тёплой и очень плотной. В ней плавали листья, еловые иголки и столько всякой мелочи, что создавалось полное впечатление, будто стоишь в густом супе, который мама разогрела на обед.
— Сюда, девчонки, скорее! Провалитесь! — Бимба бежала по берёзовому стволу, лежащему в болоте. Девочки бросились за ней.
Ствол был скользким — вот-вот упадёшь в воду, а ещё он почему-то прогибался под ногами, причём с каждым шагом всё больше и больше, как будто бы по канату идёшь, честное слово!
— Быстрее! — Бимба радостно бежала вперёд, её босые ноги не скользили по стволу, а вот девочкам в их обуви было совсем непросто.
Уф-ф, суша, наконец-то! Ни Вера, ни Катюша ни разу не свалились с бревна, даже ног не замочили!
— Бимба, а зачем мы так бежали? — Катюша никак не могла отдышаться.
— А ты посмотри на себя… гм… если сможешь. Или на меня — оно попроще будет.
— Ой! Какая ты опять стала маленькая!
— Да ну тебя! Как будто не понимаешь ничего! Это ты опять большая, а не я маленькая. Когда пузырь лопается, то люди и звери обратно вырастают, как были до пузыря. А таких громадин, как вы, болото удержать не может. Вот провалились бы вы — тащи вас потом, отмывай… — Бимба скорчила недовольную гримаску, но тут же расхохоталась. — А теперь домой!
Лапы огромной тёмной ели опускались на землю, образуя шалаш.
— Девчонки, нам сюда. — Бимба дёрнула за пёстрый вязаный шнурок, свисавший с еловой ветки. Раздался удивительный звук.
Ни Вера, ни Катюша потом так и не смогли объяснить, что они услышали. Как будто одновременно заиграло множество дудочек, и все — на разные голоса. Вроде и мелодии никакой нет, а так слаженно звучит — просто диву даёшься.
Еловая лапа приподнялась, будто сама собой, и Бимба поманила девочек внутрь. Под ёлку Катюше и Вере пришлось пробираться ползком, зато там…
Там оказался самый настоящий домик! Девочки сразу очутились в просторной комнате с зелёными стенами, мягкими и тёплыми даже на вид, печкой, в которой весело потрескивали берёзовые поленья, и большим круглым столом посередине. Пол комнаты устилал золотистый ковёр, а пахло здесь так замечательно, как пахнет только в жаркий полдень в сосновом бору — разогретым деревом, смолой и ещё чем-то родным и очень приятным.
— Ой, а мы опять маленькие! — Катюше очень хотелось уловить тот момент, когда её рост изменяется, но пока ничего не получалось.
— Это вы — опять нормальные, а не такие великанши, как обычно, — проворчала Бимба. — Как бы вы здесь поместились, спрашивается, с вашим-то гигантским ростом!
— Бимба, а ты здесь одна живёшь, да?
— Как же, так мне и разрешили. Кать, вот тебе бы мама позволила жить одной, как думаешь?
— Это же еловые ветки! — Пока Катюша с Бимбой разговаривали, Вера изучала комнату. Она сначала потрогала ковёр на полу и поняла, что это сухие еловые иглы, лежащие толстым слоем. Потом прикоснулась к стене и обнаружила, что её образуют плотно переплетённые пушистые ветви.
— А у нас тут везде ёлки. Под ёлками живём, по иголкам ходим…
— А едите тоже ёлки?
— Да ну тебя, Катька, невозможно с тобой! — Бимба демонстративно надула губы. Однако обижалась она не больше секунды — терпения не хватило. — Сейчас ты узнаешь, что мы едим и с кем я живу. Баб, бабушка, дедуля! Идите сюда скорей! Где вы прячетесь?
— Бимба, девочка! Вернулась наконец-то! А что ж ты не сказала, что у нас гости?
Маленькая дверь в еловой стене со скрипом отворилась, и в комнату вошла, переваливаясь, старушка-тролль. Катюше она показалась такой забавной, что она чуть не засмеялась, удержалась с большим трудом: она с самого детства знала, что нехорошо смеяться над тем, как выглядят другие существа, всё равно, люди они или тролли. Старушка была похожа на Бимбу, или, вернее, это Бимба была на неё похожа: у обеих были сморщенные личики, только у старушки морщин побольше, желтоватые глаза и торчащие в разные стороны волосы. У Бимбы они были рыжие, а у старушки — седые.
— Ой, бабуль, ну чего же ты хитришь! Будто и не видела, как мы пришли, точно не ты нам дверь открывала! — Бимба подмигнула девочкам. — Вот всегда мы, тролли, так. Всё хитрим, хитрим, а чего хитрим — и сами не знаем, — маленькая троллиха глубокомысленно вздохнула.
— А если и хитрю? На то я и тролль, чтобы хитрить. Проходите, гости дорогие, к столу! — Старушка распахнула дверь в соседнюю комнату.
Комната, с такими же зелёными стенами и золотистым ковром на полу, была несколько больше той, откуда пришли девочки. Здесь тоже посередине стоял большой круглый стол, только он был накрыт вышитой скатертью и весь уставлен тарелками с пирожками разного размера и формы. На столе пыхтел медный самовар.
— Садитесь, садитесь за стол! Чаёвничать будем. И познакомиться надо. Я вот — старая Урсула, бабушка этой егозы, — старушка кивнула в сторону Бимбы. — А это — наш дед. Эй, дед, ты куда запрятался?
Словно бы ниоткуда появился старичок-тролль с палочкой, в синих плюшевых штанах и такой же жилетке, надетой на рубашку в красно-белую клетку. Волосы у деда тоже торчали в разные стороны. Наверное, все тролли похожи друг на друга, а может быть, это потому, что они родственники.
— Я не спрятался, я не спрятался. Кто не спрятался, я не виноват! — Дедушка очевидно радовался своему остроумию. — Меня зовут Грон-бом, я самый умный тролль на свете! А вы — кто?
— Я — Вера, я…
— Это — Вера, а это — Катя, пирога ей сейчас не хватит! — Бимба схватила со стола пирожок и поскакала по комнате, строя рожи и смешно задирая свои кривоватые ножки. Катюша бросилась к ней, на полу образовалась куча-мала.
— А ну все за стол! Живо! Чай стынет, пироги черствеют, на дворе темнеет! — Бабушка Урсула зазвенела серебряной ложкой о тонкую фарфоровую чашку.
Когда все наконец расселись и дедушка Грон-бом разлил по чашкам крепкий горячий чай, бабушка Урсула начала беседу:
— Вижу я, вижу, барышни, что вы — не из Сьёзерланда. Из Корланда? Непохоже. Да и на соннийцев и ульвосснийцев тоже не смахиваете. Так…
— Мы из…
— Тихо, сама догадаюсь. Вы ведь из другого мира, да?
— А как вы узнали?
— Тебе-то уж, Вера, грех и спрашивать. Люди, когда они умеют читать, совсем другими делаются, это сразу заметно. А вы ещё маленькие совсем, в нашем мире дети читать не учатся.
— А мы и писать умеем.
— Писать?! Не может быть!
— Правда! — Катюша слегка покраснела от гордости. — А Вера и сочиняет.
— Сочиняет? — Старушка задумалась. — Кажется, я начинаю понимать, зачем вы здесь очутились.
— Зачем? Бабушка Урсула, объясните, ну пожалуйста! — Вера смотрела на старушку так умоляюще, что даже самое каменное сердце растаяло бы. А бабушка Урсула отнюдь не обладала каменным сердцем.
— Ох-охонюшки мои! Всё-то им объясни, всё расскажи! Ну, так слушайте. Наша королева…
В это время в дальнем, самом тёмном углу комнаты что-то зашуршало, и тут же послышался тоненький плач.
— Ох, Крумзик проснулся, маленький, бедненький! — Старушка вылезла из-за стола и, причитая, поспешила на плач.
— А кто такой Крумзик? — Катюша переводила глаза с внезапно притихшей Бимбы на дедушку Грон-бома. Губы у дедушки опустились вниз, отчего морщинок стало ещё больше, а круглые глаза наполнились слезами.
— Внучок наш, младшенький. Вот всё плачет и плачет, бедняжка.
— У него, наверное, животик болит, да? — Вера слышала, что если младенец плачет, то у него, скорее всего, болит животик.
— Ох, Верочка, беда-то какая! Не болят у троллей животики, и вообще никогда ничего не болит. И совсем маленькие троллята не плачут, только взрослые тролли, и то очень редко. Ох-ох, что-то неладно в нашем мире, а малыш Крумзик и мучается. Ох, беда, ох, беда! — Круглая прозрачная слеза скатилась по щеке дедушки и плюхнулась в чашку с чаем.
— Что же делать?
Не верила Катюша, что выхода нет. Не бывает так! Малыш между тем уже надрывался от крика.
— Что делать, что делать… Если сочинить да написать, то будет Крумзик сладко спать. Да не умеем мы, тролли, писать.
— Вер, Верочка, ты же умеешь! Помоги ему, ну пожалуйста, он же маленький!
— Кать, я же никогда… Не получится у меня.
— Попробуй, Верочка, ты только попробуй! У тебя точно получится!
А Бимба уже тащила большой лист бумаги, чернильницу и белое гусиное перо.
— Я же таким и не писала никогда!
— Да какая разница чем! — Бимба сунула Вере перо и чернильницу, положила перед ней бумагу. Все замолчали, только надрывный детский плач мешал тишине.
Первые строчки написались сразу:
На лесной опушке,
Посреди болота,
В ёлочной избушке
Засыпает кто-то.
Плач утих, троллёнок чуть-чуть повозился в своей кроватке и засопел.
— Вер, получилось! У тебя получилось! — Катюша бросилась на шею к подруге.
— Что делается, что с нашим миром делается! Уж и тролли стали по ночам плакать! Куда всё катится! — Бабушка Урсула, кряхтя, села за стол. — Спасибо тебе, барышня! Помогла ты нам!
— Да что вы! Это не я, это он сам уснул, — Вера совершенно не верила, что её стихи могут принести кому-то пользу.
— Да уж, сам, как же! Без тебя он… — Детский всхлип не дал старушке договорить. — Ну вот опять!
— Бабушка, иди к нему. Крумзик без тебя не заснёт.
— Да знаю, Бимба, знаю. — Старушка медленно вылезла из своего глубокого кресла. — Только пусть барышня ещё попробует, а? — И бабушка Урсула поковыляла к троллёнку.
Вера задумалась. Если все считают, что только она может помочь Крумзику, то надо сочинить что-то такое, чтобы он уж точно уснул. Бимба говорит, что без бабушки Крумзик не уснёт. Ладно, пусть с бабушкой. И перо быстро заскользило по бумаге:
Сядет рядом старенькая
Бабушка-троллиха.
Спит троллёнок маленький…
Последняя строчка никак не придумывалась, а Вера чувствовала, что без неё всё рассыплется и Крумзик снова проснётся. Тут дедушка Грон-бом громко чихнул.
— Тс-с! — Катюша прижала палец к губам. Вера быстро дописала последнюю строчку:
Тихо.
Воцарилась полная тишина.
Провожали девочек всей семьёй.
— Полетите в мыльном пузыре. Дедушка Грон-бом их лучше всех троллей выдувает.
— Ура! — Девчонки, взявшись за руки, закружились на поляне.
Они не поняли, как очутились внутри огромного пузыря с радужными стенками. Снаружи Бимба и старики-тролли изо всех сил махали руками.
— Бимба, а ты? Ты же с нами должна лететь! — Катюша и подумать не могла, что Бимба останется дома.
— Нет, вы уж без меня. Я… это… там Каррэ, вы уж без меня, без меня.
— Ты что, Каррэ испугалась? Бимба, он же добрый!
Но пузырь поднялся высоко над лесом, и ответа Бимбы девочки не услышали.
У кривой берёзы
Берёза была потрясающая! Её толстенный ствол примерно в метрах полутора от земли разделялся на четыре более тонких, все они расходились в разные стороны и искривлялись самым причудливым образом, а вверху снова сходились, образуя беседку, в которой так и тянет отдохнуть.
Митя на берёзу не полез. Очень заманчиво было передохнуть в этой беседке, но ведь туда ещё забраться надо, а он так устал, что и думать не мог куда-то лезть. Просто сел на траву, прислонился к тёплому чёрно-белому стволу и мгновенно уснул.
Проснулся он, оттого что ему прямо в лоб угодила еловая шишка. Мальчик оглянулся по сторонам — никого не было. Вот ведь чудеса — сидишь под берёзой, а на голову еловые шишки валятся! Не может такого быть! Митя очень хорошо знал, что всему можно найти разумное объяснение. На берёзе шишки не растут, а ёлки — далеко, метрах в десяти отсюда. Сама шишка прилететь не могла, значит, её кто-то принёс. И где же он?
— Эй, кто тут кидается? — Митя поднял голову и стал изучать верхнюю часть берёзового ствола.
— Это не я, это не я! Я — не я, и шишка не моя! Шишка по небу летала и сама в лоб попала! — Прямо у Мити под ногами вертелось, постоянно подпрыгивая и строя рожицы, странное существо.
— Да остановись же ты наконец! Ты кто?
— Я-то — Бимба, а вот ты кто?
Существо перестало вертеться, и Митя смог его разглядеть. Вроде девчонка, но величиной не больше ладони, волосы — рыжие, платье совсем не такое, как сейчас носят девчонки, а как будто старинное — красное в чёрных кружевах, а всё лицо покрыто смешными морщинками. Митя был ошарашен — никогда ничего подобного не видел и в книжках про это не читал.
— Ты кто?
— Вот заладил: ты кто, да ты кто! Совсем, что ли, глупый? Я же сказала, Бимба я. Меня так зовут. Самая красивая, самая весёлая, самая смелая, самая умная, самая…
— Погоди, погоди! То, что ты — самая-самая, я уже понял. Ты человек?
Нет, точно глупый. Какой же я человек! Человек — это ты. А я — тролль, а не какой-нибудь там человек! Нет, парень, ты вообще какой-то… У нас таких ботаниками зовут. Это которые книжки читают, а о жизни ничего не знают.
Ну вот, и здесь — ботаники! Мите это ещё в школе надоело!
— А-а-пхчи! Бимба, опять ты тут! Спать не даёшь! — голос раздавался сверху, с берёзы, и Митя снова посмотрел наверх. Только что там никого не было, а теперь из беседки на него смотрели огромные круглые глаза. Кажется, всё лицо нового собеседника состояло из этих ярко-зелёных глаз и ещё огромного носа, кончик которого постоянно шевелился.
— Ух ты! Чихалка проснулась! Чихалка, Чихалка, давай почихаем! А-пхчи!
— А-а-пхчи! Ну чего ты ко всем пристаёшь, Бимба? Вот к человеку пристала, теперь ко мне.
— Чихалка, так ведь этот человек странный какой-то, он и троллей никогда не видел.
— А все должны вас видеть, что ли? Сидел себе человек, никого не трогал, а тут ты, и сразу шишками кидаться! А-а-пхчи!
Митя смотрел то на Бимбу, то на Чихалку и совершенно ничего не понимал. А они ещё говорят, что это он — странный! На себя бы посмотрели! Лучше, пожалуй, с ними говорить вежливо, а то мало ли что. Вот только устал он сильно. Хотя… Митя вдруг понял, что от усталости не осталось и следа.
— Простите, пожалуйста, я — Митя. С Бимбой мы уже познакомились, а вас как зовут?
— Я — Чихалка, — в подтверждение своих слов Чихалка громко чихнула. — Кикимора.
— Болотная? — Митя вспомнил, что когда он был маленьким, мама ему читала сказку про аленький цветочек, так там была кикимора болотная.
— Зачем болотная? — кажется, Чихалка обиделась. Я здесь, на берёзе живу.
— Извините, я не знал. А…
— Бе-е-е! — ох уж эта Бимба! Постоянно дразнится! — Чихалка, побежали наших звать!
— Сама беги. Вот ещё, бегать я буду! Я тут посижу, с умным человеком побеседую.
— С умным? Ну-ну.
И Бимба мгновенно скрылась в траве, только красное платье мелькнуло.
— Митя, вы на Бимбу не обижайтесь, она же — тролль, а тролли — они все такие, вредные немножко и дразнятся всё время. Но они хорошие, и Бимба тоже хорошая, без неё было бы скучно.
Митя и не думал обижаться, не до обид ему было — столько всего случилось в этот день. Он хотел расспросить Чихалку про этот загадочный мир, но сначала пришлось самому всё рассказать и про Золотые ворота, и про реку, в которой он оказался, и про песчаный овраг, который пересекает дорогу.
— Это ты приплыл в нашу реку (Митя с Чихалкой почти сразу перешли на ты). Она называется Хаанар и впадает в Океан Времён. Это самая большая река в нашем мире. — Чихалка рассказала Мите про Океан Времён, про Сьёзерланд и про весь их мир.
— Этот твой овраг… Откуда он взялся, никак не пойму. Нехорошо это, совсем нехорошо. — Чихалка почесала круглую лысую голову зелёной лапкой. — Ты про него обязательно расскажи Каррэ, хорошо?
— Каррэ? А это кто такой?
— Каррэ — это Каррэ. Он — старший на заставе. У нас на берегу Океана Времён — пограничные заставы, вот наша, например, — усадьба Сольни… Да вот и Каррэ идёт!
Тут Митя увидел, как к ним приближается толпа существ самого разного вида. Кого там только не было! Он уже понял, что попал в мир, где живут не только люди, но и те, о существовании которых он и не подозревал. Ну хорошо, домовые, лешие — это ещё можно себе представить. Но тролли! Кикиморы! Впрочем, Чихалка оказалась очень приятной собеседницей. В ней не было ничего противного или, не дай Бог, враждебного. Да и Бимба тоже, кажется, ничего, хоть и дразнится. Да что с неё взять — маленькая ещё, и Чихалка говорит, что тролли всегда такие.
Впереди шли два человека, один — постарше, с тёмной бородой, а другой — с белыми волосами, совсем молодой парень. Ура, люди! Сейчас им Митя расскажет про этот овраг, а ещё… Тут Митя вспомнил, как ужасно ему хочется есть, и в животе заурчало.
Незваные гости
В усадьбе Сольни Митю сначала одели в такую же кожаную кольчугу, как у Вульфгара и Каррэ, коричневые штаны и кожаные сандалии, потом усадили за стол и ничего не стали слушать, пока он не съел столько, сколько не ел за всю свою жизнь. Больше всего ему понравились какие-то маленькие овощи, вроде баклажанов, запечённые с сыром и политые соусом с фруктами. Такого блюда Митя никогда не пробовал!
Услышав про песчаный овраг, Каррэ помрачнел.
— Странно… Не должно быть такого на нашей земле.
— Вы мне не верите? — Мите стало ужасно обидно. Ему очень нравились и Каррэ, и Вульфгар, и так хотелось, чтобы они его уважали!
— Верим, конечно. Если бы только мы могли тебе не поверить… Дело в том, Митя, что наша земля сама разрушаться не может, пока нами правит королева Медина. Королева не даёт земле болеть.
— А у нас много оврагов. Ничего страшного, надо просто засыпать ту часть, где дорога, чтобы никто не разбился, дел-то на пару часов, — Митя совершенно не понимал, из-за чего тут расстраиваться и причём тут королева.
— Ваша земля — совсем другое дело. У нас, если появился овраг, то это означает, что кто-то мучает землю и она заболела. А значит, скоро начнут болеть и люди, и маленький народец, и звери, и растения.
— Каррэ, скажи, а отчего земля может заболеть? — Митя никогда не слышал про заболевшую землю и не понимал, как такое может случиться. Земля же — не живая.
Каррэ как будто бы услышал его мысли:
— Земля живая, Митя. Как и всё живое, её можно ранить, и, если рану вовремя не вылечить, земля заболеет. Никто из живущих в нашем мире на это не способен, а значит, появился незваный гость. Бывает такое — кого только не заносит к нам Океан Времён. Вот что, парень. Бери с собой Вульфгара, я сейчас ещё позову людей, и скачите к этому твоему оврагу, разберитесь, в чём там дело.
— Скакать? На лошади, что ли?
— А ты как думаешь? — Каррэ засмеялся. — На одной ножке?
— Нет, конечно, но… Я никогда не ездил на лошади.
— Не беда, научишься, не велика работа. В вашем мире ты вообще многого не умел, а здесь у тебя получится столько всего, ты даже представить себе не можешь!
— А ты, Каррэ? Разве ты не поедешь с нами?
— Прости, друг, никак не могу. Барышни наши куда-то запропастились, тревожно мне. А тут ещё этот овраг…
— Барышни? На заставе — и барышни? — По Митиным представлениям, охранять границы должны только настоящие мужчины.
— Ага, барышни. Гости у нас. Из вашего мира, кстати. Катюша и Верочка.
— Катюша? Такая стриженая, светленькая, а глазища голубые — как блюдца?
— Точно, она. А ты откуда знаешь?
— Я не знаю, я просто подумал, я с ней уже давно дружу.
— Вот и замечательно. Если всё сложится удачно, встретишься скоро со своей Катюшей. А теперь — в путь.
Каррэ отправил вместе с Митей Вульфгара, двух таких же молодых парней, Глайда и Рэма, и маленького полевого человечка Роника: «Роник, если что случится, любую рану вылечит, и в разведке он не заменим — видит в темноте, как кошка, и любые тропинки ему сами открываются», — объяснил Каррэ свой выбор.
Старшим в экспедиции Каррэ назначил Вульфгара.
Когда экспедиция отправилась, уже совсем стемнело. Почему-то именно это окончательно убедило Митю в том, что он не на Ладоге, а совершенно в другом мире. Всё, что происходило раньше, мальчику казалось абсолютно нереальным, как будто во сне, а вот иссиня-чёрное небо и яркие звёзды над головой были вполне знакомыми, в июне такое небо — в Крыму, но уж никак не на Ладоге.
Каррэ дал Мите красивого гнедого жеребца, которого звали Огник. Не забывайте, Митя раньше никогда не ездил на лошадях. Если вы учились верховой езде, то знаете, как трудно бывает в первый раз, если же нет, то постарайтесь представить. Залез на Огника Митя с большим трудом, и, не подсади его Глайд, наверное, ничего бы у Мити не получилось. Огник оказался ужасно высоким, страшно представить себе, что будет, если с него свалиться! И, когда конь побежал, Митю стало жутко трясти. Как это у всадников мозги из головы не вытряхивает?! А тут ещё полевичок Роник залез к Мите на плечо, вцепился изо всех сил и принялся советовать: «Ты в ритм войди!», «Почувствуй коня!», «Поднимись на стременах!»…
Но вскоре Мите стало легче — наверное, действительно вошёл в ритм. Ему даже понравилось — и скорость, и хвойный ветер в лицо, и звёздное небо над головой! Огник оказался очень умным конём, он как будто понял, что Митя в первый раз в седле, и шёл ровным галопом, сразу же подчиняясь узде.
До оврага доскакали за какой-нибудь час, Мите и вовсе показалось, что мгновенно, особенно если вспомнить, сколько времени он днём шёл по этой дороге.
— Да, плохо дело, — Вульфгар сидел на самом обрыве. Он задумчиво пропускал между пальцами прохладный песок.
— Прав Каррэ, наверняка приплыли какие-то и копают теперь, — Глайд с раздражением стукнул кулаком по колену.
— Так вы думаете, этот овраг люди выкопали, что ли? Да быть такого не может!
— Не говори ерунды, парень!
— Рэм, ну что ты к человеку цепляешься! Он же не знает, — Вульфгар швырнул в ночную черноту еловую шишку. — Митя, у нас земля живая, тебе же Каррэ объяснил. На ней можно рыхлить только самый верхний слой, для того, чтобы сажать растения. А если рыть ямы, то земля заболевает, на ней появляются язвы, такие, как этот овраг.
— А как же вы добываете железо? И камни драгоценные я в Сольни видел — они же тоже из земли, да?
— И железная руда, и драгоценные камни — из гор Корланда. Их и добывают, и обрабатывают гномы. Гномы, Митя, — это дети гор, горы им сами дают то, что хотят отдать, и то, что необходимо. Если гномы не будут добывать руду и самоцветы, горы начнут стареть и постепенно разрушаться.
— Всё, Вульфгар, кончайте разговоры! — Это Роник вылез из оврага, куда ходил на разведку. — Надо перебираться на ту сторону.
— Ты уверен?
— Абсолютно. В овраге никого нет, а эти, копатели, скорей всего, расположились у реки. Им и вода нужна, да и побоятся они в незнакомой местности далеко от реки отходить. Приплыли, небось, на своих кораблях и сидят там, копают.
Митя был совершенно согласен с Роником: все путешественники всегда старались держаться рек. Только непонятно, зачем им надо копать?
— Лошади не пройдут.
— Лошади! Вульфгар, а ты думаешь, мы пройдём? Мы хоть и не лошади, но всё же весим побольше Роника, — Глайд с сомнением оглядел товарищей.
— Сосна! Тут недалеко есть сосна, она верхушкой упала в овраг, а корни здесь остались, — Ура! Эти прекрасные люди не просто так взяли Митю с собой и отвечают на его глупые вопросы! Он тоже может быть им полезен!
— Значит, так. Лошади отправятся назад в Сольни. Глайд, Рэм, берите вещи, — Вульфгар снял с седла своего серого в яблоках жеребца холщовый мешок, потрепал коня по шее, что-то шепнул на ухо, шлёпнул по крупу, и конь пошёл по дороге назад. За ним потянулись остальные лошади. — Давай, Митя, показывай свою сосну.
Через овраг перебрались без особых трудностей. Вниз спустились по упавшей сосне, а вверх поднялись, держась за верёвку, которую Рэм с ловкостью забросил на сосну, растущую на противоположном берегу. Митя читал о таком способе и дома многократно пытался научиться бросать верёвку так, чтобы она сама обвязывалась узлом вокруг дерева. Не получилось ни разу.
— Рэм, а ты меня научишь?
— Обязательно, парень, нет проблем, — после этой просьбы Рэм, которого явно раздражали Митины постоянные вопросы, очевидно потеплел к мальчику.
До реки дошли быстро — Роник, как светлячок, светился в темноте зеленоватым светом, так что о корни никто не спотыкался. А вот на берег выходить не спешили: «На разведку пойдём, когда рассветёт. Сейчас всем спать», — Вульфгар — настоящий командир, его не ослушаешься. Однако спать легли не сразу — долго сидели у костра и беседовали.
— Вот он, наш Хаанар. Красавец, правда?
— Могучая река. Скажи, Глайд, он в Океан Времён впадает, да?
— В Океан Времён. Океан Времён, Митя, — это и есть время. Вода никуда не исчезает, она течёт и постоянно меняется. И время не проходит. В Океане Времён нет прошлого, в нём всё — настоящее, только что-то скрыто в его глубине, а что-то — на самой поверхности.
— А будущее?
— Будущее? Ну и фантазёр же ты! — Глайд усмехнулся. — Будущее же только будет, его пока нет, откуда же ему взяться в Океане Времён?
— Просто я читал про машину времени…
— Машина времени? Это что-то вроде насоса, который качает воду?
— Да нет. Просто у нас в мире никто не знает, что время — это вода.
— Ну уж и не знают?
— Правда.
Потом все долго молчали, слушая неторопливый говор речных волн. Митя мечтал, как поплывёт по Океану Времён и доберётся до самых настоящих индейцев, как поможет им спастись от жестоких конкистадоров1, как… и сам не заметил, как уснул.
На поиск таинственных «копателей» отправились все вместе, благо, груз был нетяжёлым. И почти сразу заметили их лагерь — здоровенный шатёр было видно издалека. Роник отправился на разведку, но долго не задержался:
— Там такое! Тьфу, смотреть противно! Как будто не люди, а свиньи, честное слово!
— Рон, да ты нормально объясни, а то от твоих восклицаний понятнее не делается, — Вульфгар поднял полевого человечка и усадил к себе на ладонь.
— Да чего объяснять, пошли, сами всё увидите. Там нет никого.
В лагере и на самом деле было омерзительно. Ещё на расстоянии все почувствовали отвратительный запах гнилья, как от помойки, а в самом лагере можно было задохнуться. Повсюду валялись объедки, рядом с грязным шатром кучей брошено какое-то тряпьё. Зато в самом шатре полы устилали ковры, изрядно потёртые, но более или менее чистые, в одном углу лежал бархатный камзол, в другом — аккуратно сложенные и начищенные до блеска стальные доспехи. Шлемы украшали яркие перья, кованые нагрудники сверкали, перчатки… Перчатки Митя разглядывать не стал — камзола и шлемов ему оказалось достаточно, чтобы понять, кто эти незваные гости.
— Вульфгар, пойдём отсюда. Скорей!
— Мить, не спеши, а? Этот запах всем противен, но мы же должны понять, кого к нам занесло.
— Я знаю, кого. Пойдём скорей!
— Точно знаешь?
— Точно, можешь не сомневаться.
— Ну хорошо, пойдём.
Маленькая ложь
— Вер, слушай, а как же мы долетим без Бимбы?
— Смотри, Катюша, звёзды какие! Я таких никогда не видела! Ты можешь себе представить такие звёзды у нас в городе?
— Нет, в городе таких не бывает. И неба такого тоже не бывает, чёрного и синего одновременно.
— А земля такая странная, как будто нарисованная.
— Точно. Как из самолёта.
— Ты летала на самолёте?
— Ага, один раз. С мамой.
— Везёт тебе!
— Ерунда. В самолёте такой красоты не увидишь. Вер, а мы не заблудимся, как думаешь? Бимба-то знала, куда плыть в болоте, а мы…
— Я думаю, этот пузырь сам понимает, куда надо лететь. Вон, смотри, мы уже снижаемся!
Пузырь плавно опускался. Вот он пролетел над самыми верхушками сосен, спустился ниже и медленно заскользил над песчаной дорогой.
— Ой, Вер, смотри: люди!
— Где? — Вера нехотя отвела взгляд от звёздного неба. — Точно, на лошадях, несутся во весь опор. Кать, гляди, мальчик с ними.
— Мальчик? Слушай, я же его знаю! Митя! — Катюша так закричала, что Вера даже испугалась. — Вер, там был Митя, я его видела! Это мой самый-самый лучший друг!
Через мгновение всадники скрылись вдали, а мыльный пузырь опустился на крыльцо усадьбы Сольни и бесшумно лопнул.
— Вер, ты не знаешь, мы ещё маленькие или уже снова выросли?
— Выросли. Видишь, ты легко можешь открыть дверь, а Бимба бы никогда до ручки не дотянулась.
— Точно. Пошли?
В усадьбе было тихо, только слышно, как потрескивает масло в разноцветных светильниках.
— Наверное, все спят.
— Как же, спят! Все за вас беспокоятся. Потерялись наши гостьи дорогие, прямо беда! — Каррэ отворил дверь в горницу. — Ну и куда же вы запропастились?
— Каррэ! А мы у Бимбы в гостях были. Мы туда в пузыре плыли, а обратно летели, тоже в пузыре. У Бимбы бабушка и дедушка, а мамы нет. Зато там есть троллёнок, он болеет, не спит, а Вера его вылечила, а ещё…
— Так, всё, хватит. Давайте по порядку. Вы были у Бимбы, это я понял. Что же вы не предупредили? Могли бы хотя бы записку оставить, вы же умеете писать. Неужели вы думаете, что я бы вас не отпустил?
— Каррэ, но Бимба… Она сказала, что предупредила вас.
— Простите нас, пожалуйста.
— Бимба? Я мог бы и догадаться. Это вы простите меня, барышни, что я на вас сразу обрушился. Тролли — они такие, во зло ничего не сделают, а обмануть по мелочи или созорничать — это у них запросто.
— Каррэ, ты на нас обиделся? Ты сильно волновался, да? — Вера чуть не плакала, ей было так стыдно! Бимба — маленький тролль, что с неё взять. Катюша — замечательная, но она тоже маленькая, а вот Вера могла бы догнать Каррэ и спросить у него разрешения.
Вы помните, что на самом деле Вера младше Катюши? А вот Вере казалось, что она старше подруги, потому что уже целый год она заботилась о маме дома, в Ленинграде, топила печку к маминому приходу с работы, получала хлеб не только на себя, но и на неё. И теперь считала, что отвечает за Катюшу, за Бимбу и за всех, кто ещё встретится девочкам в этом мире.
— Что ты, моя маленькая госпожа! Я совсем не обиделся, вы ни в чём не виноваты, я понимаю. Не надо расстраиваться.
— Каррэ, а у Бимбы нет мамы?
— У Бимбы есть мама, и папа тоже есть. Просто у троллей так принято: родители отдают своих детей бабушке с дедушкой, а те их воспитывают. Вот будут у Бимбы детки, она их отдаст своей маме. Катя, ты что-то говорила про троллёнка?
— Да, его зовут Крумзик. Он сильно плакал, наверное, заболел, а Вера написала стихи, и он успокоился.
— Заболел? Странно. Тролли, барышни, никогда не болеют. А ещё овраг…
— Какой овраг?
— Сейчас расскажу. Вера, так ты написала стихи, чтобы успокоить Крумзика?
— Да. Меня все так просили! Он, и правда, успокоился, только я думаю, что он сам уснул.
— Замечательно! Милая маленькая госпожа, ты же всех нас спасёшь!
У Веры голова шла кругом оттого, что все видели в ней какую-то спасительницу и никто толком ничего не объяснял. Вот и Каррэ сейчас стал рассказывать про какой-то овраг.
— …и я отправил туда Митю, Вульфгара и ещё двух человек вместе с полевым Роником, чтобы на месте разобрались.
— Каррэ, а можно, я к Мите поеду, ну пожалуйста! Я тоже смогу на лошади, я смелая!
— Не сомневаюсь, Катюша, давай завтра посмотрим, хорошо? Спать давно пора, утро вечера мудренее.
А утром…
— Кать, старинный корабль! Сказочный! Вставай скорее! — Вера по пояс высунулась в окно и явно не собиралась отрываться от чего-то очень интересного. Катюша мигом выскочила из постели: проспать самое важное — это не для неё!
У пристани на волнах покачивался большой корабль. Паруса у корабля были всех цветов радуги, на мачте весело развевался ярко-синий флажок с какой-то картинкой, из окна не разглядеть, а корму украшал лебедь с гордо выгнутой шеей, искусно вырезанный из дерева. Крылья лебедя словно обнимали корпус корабля, а его голову украшала сияющая золотая корона.
— Ух ты! Вот бы поплавать на таком!
— Поплаваете, милые барышни. Наш «Млечный путь» специально за вами пришёл.
Каррэ с улицы приветливо помахал девочкам рукой.
— Ура! Мы поплывём на этом корабле! Верка, ты слышала?!
Катюша бросилась на шею к подруге и повалила её на кровать.
Конкистадоры
Глайд готовил на костре обед из взятой с собой картошки с тушёным мясом, Рэм чистил грибы (и когда Роник успел их набрать, совершенно непонятно!), а Вульфгар и Роник ничего не делали, они во все глаза смотрели на Митю. Митя рассказывал:
— Я сразу понял, это конкистадоры. Я только вчера о них подумал, поэтому сразу догадался.
— Это что за зверь такой и с чем его едят?
— Не шути, Вульфгар. Они… они отвратительные!
— Ну, это и по запаху понятно.
— Да ну тебя, по запаху! Они очень опасные и очень жестокие, они людей живьём сжигали, они столько народу поубивали, вы даже не представляете! Они детишек маленьких пытали и взрослых тоже, они…
— Это у вас в мире живут такие симпатичные граждане?
— Жили. Четыре, нет, даже пять веков назад. Они из Испании в Америку приплыли и всё кругом сожгли, там теперь индейцев почти совсем не осталось, потому что они всех уничтожили.
— А что им индейцы сделали?
— Ничего не сделали. Они их просто так убивали, из ненависти.
— Нет, Митяй, просто так — это вряд ли. Что-то им надо было от индейцев, вот они и…
— Золото им надо было. Больше ничего, только золото. А кому оно нужно, это золото!
— Ну, положим, я слышал, что у вас в мире золото очень даже в почёте. Но чтобы убивать из-за него…
— Из-за него и убивают, и чего только не делают!
— И детишек из-за него пытают? С трудом верится.
— Эти конкистадоры, они говорили, что всех и пытают, и сжигают из-за Бога. Но это они только так говорили, а на самом деле — из-за золота.
— Из-за Бога? Ничего не понимаю.
— Просто тогда думали, что все, кто в Бога верит неправильно, — Его враги, их надо мучить и убивать, и Богу это нравится.
— Кажется, понял. Если, допустим, у тебя нет золота, а у кого-то оно есть, то ты говоришь, что он неправильно верит в Бога, убиваешь его и забираешь золото себе, правильно?
— Да, примерно.
— А у нас они зачем землю копают, это ты можешь мне объяснить?
— Тоже золото ищут, наверное.
Вульфгар никак не мог решить, что делать с этими… конст… конкистадорами, кажется. То, что от них надо побыстрей избавляться, — это понятно. Но вот как? Судя по количеству доспехов и всякой снеди, их там не меньше дюжины — посадить силой на корабль и отправить восвояси впятером не получится. Да и какое тут впятером: Митя — ещё ребёнок, сражаться ему рановато, а Роник слишком маленький, его раздавят и не заметят. Да и где их корабль? Может, на нём и плыть никуда невозможно.
Корабль нашёл Роник, испанцы спрятали его в глубокой речной бухте. Деревянное судно с обвисшими парусами имело вид самый печальный. Немало, похоже, потрепали его шторма. Отправлять на таком людей в плавание по Океану Времён Вульфгар бы не решился, даже если эти люди — жестокие убийцы. Но и здесь их оставлять тоже нельзя.
— Вот что, друзья. Сейчас отдохнём, рыбы наловим, вечером Глайд нам ушицы сообразит, а на рассвете — назад, в Сольни.
— Вульфгар, как это — назад?! А эти? Их же тут оставлять никак нельзя!
— С этими — подождём. Не бойся, Митя, нашей земле они больше не навредят, я об этом позабочусь.
— А как, Вульфгар? Расскажи!
— Вот пойдёшь со мной ночью и узнаешь.
— Можно?!
— Почему нельзя? А сейчас — бегом купаться! Ты ведь ещё не плавал в нашем Хаанаре.
— Ничего себе — не плавал! Я же прямо в него выплыл из Крыма!
— Одно другому не мешает. Беги давай!
Ночью Митя с Вульфгаром и Роником пробрались в лагерь конкистадоров. Из шатра доносился оглушительный храп.
— Спят. Отлично! Только давайте тихо, а то разбудим.
— А их теперь и пушкой не разбудишь, — Митя это сказал в полный голос. Мальчик рассматривал какой-то предмет, который только что поднял с земли. Он даже понюхал его, хорошо хоть, на зуб не попробовал.
— Митя, ты что! Тихо!
— Не переживай, Вульфгар! Посмотри, что я нашёл. И перестань шептать, даже кричать можешь, если хочешь. Говорю же, не разбудишь их. Слышишь, как храпят?
— Что это такое?
— Бутылка. Пустая. Тут их много валяется, а утром не было, значит, это они на ночь повеселились.
— Ну и что, что бутылка?
— Понюхай. Чувствуешь? — Вульфгар почувствовал резкий запах, даже глаза заслезились. — Я думаю, в бутылках был ром. Моряки обычно пьют именно ром, так что эти теперь дрыхнут, пьяницы. Делай, что собирался, и пошли отсюда — противно.
Друзья пробрались в шатёр. Вульфгар достал из кармана штанов катушку ниток и протянул её Ронику. Маленький полевой человечек быстро лазил по телам спящих, зачем-то обвязывал им запястья ниткой и что-то постоянно шептал.
— Вульфгар, а что это он делает?
— Потом объясню, смотри пока.
— Уф-ф, все готовы. Пошли отсюда, — Роник вытер со лба пот. Было заметно, что он очень устал.
— Умница, Роник.
Глайд и Рэм крепко спали, завернувшись в шерстяные одеяла. Вульфгар разжёг костёр и поставил на огонь котелок с ухой.
— Вульфгар, ты обещал объяснить, что такое Роник делал с конкистадорами?
— Рон, объясни человеку, а я пока поем спокойно.
— Это у нас, у полевых, магия такая. Мы всегда узелки завязываем, если хотим, чтобы люди нам не навредили.
— Как это? Зачем узелки?
— Да, Рон у нас — не мастер объяснять. Понимаешь, Мить, у маленького народца своя магия, причём у всех разная. Вот полевые вяжут узлы, тролли умеют мгновенно исчезать, лесовые следы запутывают…
— А кикиморы?
— Кикиморы чихают.
Митя не мог не засмеяться — он вспомнил Чихалку.
— Ну и что, что чихают?
— Ты зря смеёшься. Своим чиханием они другим силы дают и от болезней лечат.
— Да ну!
— Вот тебе и ну! Тебе же тогда у берёзы лучше стало, когда Чихалка появилась, правда?
Митя вспомнил, что, действительно, тогда, у берёзы, с появлением Чихалки усталость куда-то испарилась.
— Ага. А узлы зачем?
— А это — запретная магия. Рон завязал им на руки узлы, которые не дадут взять ничего из железа. Вообще ничего. Они просто не смогут дотронуться до железных предметов, как будто бы между рукой и железякой непробиваемый щит, который ещё и жжётся.
— Ого! Круто! Они же так и копать не смогут, да? Подумаешь, сломают ветку, так ей же много не накопаешь!
— Вот именно. Так что больше от них вреда не будет. А как их отправить туда, откуда они приплыли, мы потом придумаем. Всё, давайте спать.
— Погоди, Вульфгар, они же могут снять эти ниточки!
— Да и ладно, пусть снимают сколько угодно. Снять-то ниточки они могут, а вот наговор полевого — нет. Так что ложись и спи спокойно.
С рассветом друзья отправились в путь. Роника Вульфгар отправил вперёд, чтобы в усадьбе все уже знали, в чём дело. Малютка-полевой медленно походил по траве в том месте, где лес только начинался, и вдруг исчез.
— Ой, как это он?
— А у них, у лесовых да полевых, свои тропинки есть. Встанет такой на свою тропинку — она его мигом домчит, куда надо. Пошли, друзья. Глайд, котелок не забудь!
Побег
В усадьбе Сольни пахло праздником. Так пахнет перед Новым годом или Днём рождения, когда на кухне готовится что-то необыкновенное, ужасно вкусное, а все взрослые ходят с загадочными лицами — собираются сделать сюрприз.
— Барышни, завтракать! — Домовиха Полли, миниатюрная, как все домовые, но мягкая и кругленькая, похожая на любимую подушку, приоткрыла дверь в комнату девочек. — Ох, вы подумайте, опять играют, прямо как котята! Быстренько умываться и в столовую!
Умыться — дело двух минут, если не особенно тщательно чистить зубы и не заплетать Верины волосы. А зачем их заплетать? С распущенными ей гораздо лучше!
За столом сидели Каррэ, маленькие человечки и ещё кто-то. А на столе стояло множество горшочков с замазанными крышечками. «Это чтобы запахи не выдыхались», — пояснила Полли. Почему-то от одного вида этих замазанных крышечек есть захотелось так, что слюнки потекли.
— Прошу за стол, барышни! — Каррэ вежливо приподнялся.
— Садитесь, садитесь, остынет же! — хлопотала над девочками домовиха Полли. — Вот это возьми, Вера, из красного горшочка. Катюша, ты из синего пробовала?
Наконец суета закончилась, да и утренний голод уступил место приятной сытости.
— Барышни, я хочу вас познакомить со Свербом — капитаном нашей королевы. Про королеву вы ещё ничего не знаете, не успел вам рассказать, но теперь познакомитесь с ней лично — сегодня вам отплывать на «Млечном пути»; и уже через пару дней вы её увидите, — Каррэ, кажется, волновался. — Сверб, познакомься. Это — Катя, а это — Вера.
— Очень рад, милые леди. Прошу простить старика, что вовремя не представился, — пожилой мужчина, сидящий рядом с Каррэ, привстал со стула. Катюша сразу увидела, что глаза у Сверба ярко-голубые, такие яркие, что даже мохнатые седые брови их не затемняют, напротив, от густых нависающих бровей глаза кажутся ещё ярче. И борода! Когда мама читала Катюше Библию, древние патриархи представлялись девочке именно с такими бородами — белыми и длинными, до самого пояса.
— Мы сегодня поплывём? На этом чудесном корабле? — «Млечный путь» казался Вере сказкой. — А что там на флажке нарисовано, я не разглядела?
— На флажке — лебединая голова в золотой короне. Это наш герб. Белый лебедь на синем фоне, — капитан гордился своим кораблём.
— Скажите, а почему на гербе — лебедь, и сам корабль, как лебедь, а называется «Млечный путь»? Как будто бы он к звёздам летит, да?
— Нет, Катюша, — капитан улыбнулся девочке, — хотя твоя идея мне нравится. Просто в настоящем млечном пути есть созвездие Лебедь, вот я и дал своему кораблю имя «Млечный путь». Звёздный Лебедь много веков плывёт по небу, мне и захотелось, чтобы море для моего корабля было, как млечный путь для звёздного Лебедя.
— Капитан, а можно прямо сейчас всё на корабле посмотреть? — от нетерпения Катя подпрыгивала на стуле.
— Ещё успеете посмотреть. А теперь собирайтесь, — Каррэ вышел из-за стола.
Катюша молча заплетала Вере косу. Сегодня они уплывают знакомиться с королевой. Каррэ сказал, что плыть надо три дня, а потом… Корабль чудесный, и Сверб очень хороший, и Океан Времён хочется посмотреть не только с берега. Сколько всего она сможет рассказать Мите! Митя… Он сейчас разбирается с этим ужасным оврагом. Там, наверное, опасно, там происходит что-то странное и плохое.
— Кать, ты что такая грустная? Это же так здорово, что мы поплывём! — непривычное молчание подруги не осталось незамеченным.
— Вер, я, наверное, не поеду.
— Как не поедешь? Почему? Каррэ сказал, что нас королева ждёт. Ты же хотела!
— Я не могу. Там Митя, я должна попасть к нему, потому что… Вера, понимаешь, он такой… Его ещё ребята в школе ботаником зовут. Ну, это который всё время книжки читает, а в жизни совсем не разбирается.
— Ты думаешь, Каррэ тебя отпустит?
— Не знаю. Нет, не отпустит, он бы сразу сказал. Вер, а может, он просто забыл, как ты думаешь?
— Вряд ли. Мне кажется, Каррэ ничего не забывает.
— Значит, не отпустит. Слушай, Вера, я всё равно не поеду. Понимаешь, Митю никак нельзя бросать одного, Он такой…
— А что делать?
— Я думаю, я спрячусь, а потом, когда все уйдут на корабль, убегу в лес. Ты только Каррэ не говори.
— Кать, ты что! — Вера резко повернулась лицом к подруге. — Ты же не знаешь, куда идти! Заблудишься, не найдёшь Митю, ещё провалишься в этот овраг! Я — с тобой!
— Ура! Верка, здорово! Мы теперь никогда не будем расставаться, да? А где мы спрячемся?
— Смотри, я, кажется, придумала.
Девочки забрались с ногами на Катюшину кровать и стали шептаться. Спрятаться они решили на крыше. Если лечь у самого края, то никто их не заметит. Катюша ещё вчера обнаружила узкую винтовую лестницу, ведущую вверх. Дом был одноэтажным, значит, вести эта лестница могла только на крышу. У них всё обязательно получится! Однако…
— Стой, Вера, нельзя тебе со мной. Поезжай со Свербом.
— Как это — со Свербом? Мы же всё решили! Нас никто не найдёт, вот увидишь! А мы найдём Митю и вернёмся.
— Верочка, послушай меня! Пожалуйста! И Каррэ, и все говорят, что ты им очень нужна, что ты их спасёшь, поэтому тебе обязательно надо плыть. Им без тебя — никак! Представляешь, как Каррэ будет волноваться, если ты исчезнешь!
— Можно подумать, из-за тебя он волноваться не будет.
— Будет, конечно, но не так. Это же не я умею сочинять, а ты, ты Крумзика усыпила, Каррэ тебя госпожой называет. Потом, когда я убегу, ты Каррэ всё объяснишь, и он успокоится, а если мы вместе пропадём, знаешь, что будет! От волнения он даже заболеть может, я знаю, так бывает.
Вера понимала, что Катюша права, но как бросить её одну? А если Каррэ, и правда заболеет от волнения? Ладно, Вера подождёт немножко, когда Катюша убежит в лес, а потом скажет лесовому хозяину, чтобы тот её проводил, тогда Катюша точно не заблудится.
Девочки вышли из комнаты. В просторном холле никого не было. Катюша тихонько приоткрыла массивную деревянную дверь, ведущую в общую горницу.
— Никого, побежали!
За горницей был длинный коридор, который заканчивался той самой винтовой лестницей.
— Ну всё, пока. Не грусти. — Катюша поцеловала Веру.
— Удачи тебе.
— И тебе.
Интересно, куда все подевались? На обратном пути Вера тоже никого не встретила. Вернувшись в комнату, девочка распахнула окно и села на подоконник. Прекрасный корабль плавно покачивался на волнах, на палубе никого не было. Зато во дворе Вера увидела и Каррэ, и Сверба, и домовиху Полли, и всех остальных. Люди и маленький народец столпились вокруг Каррэ, у которого на ладони сидел миниатюрный человечек в одежде цвета болотной травы и, оживлённо жестикулируя, что-то рассказывал. Вере тоже захотелось послушать, она перекинула ноги через подоконник и соскочила на землю. Однако послушать человечка ей не удалось.
— Верочка, ты собралась? А где Катюша?
— Я не знаю. Её нигде нет, — врать Вера не любила, но у неё не было другого выхода. Не могла же она выдать Катюшу!
— Как нет? Что опять стряслось? Уже отправляться пора!
Каррэ и не подумал отправлять Веру в плавание без Катюши. И вообще Катюша ошиблась, когда решила, что за неё Каррэ будет волноваться не слишком сильно. Он сразу же послал на поиски маленький народец, Свербу велел обыскать корабль, а сам взял Веру за руку и отвёл в горницу. То, что Каррэ чрезвычайно обеспокоен, Вера поняла сразу. Хотя у него не дрожали руки, как у мамы, когда она получала письма с фронта от папы, не срывался голос, как у школьной учительницы, и заболевать он явно не собирался, но лицо было напряжённым и говорил Каррэ непривычно резко.
— Вера, Катюша радовалась, что поплывёт на «Млечном пути»?
— Сначала радовалась.
— А потом?
— А потом она расстроилась.
— Из-за Мити?
Вера была права — Каррэ ничего не забывает.
— Да. Она очень беспокоилась из-за этого оврага и хотела попасть к Мите.
Вера испугалась, что она выдала Катюшу. На самом деле Каррэ сам обо всём догадался. А про то, где Катюша спряталась, Вера ничего не сказала.
Поиски Каррэ велел прекратить. Он не собирался силой сажать Катюшу на корабль и отправлять к королеве, наоборот, он обвинял себя в том, что не поговорил с девочками. Если Катюша так сильно переживает за своего друга, то корабль вполне может подождать. Каррэ попросил лесового хозяина найти и проводить Катюшу.
— Каррэ, а можно мне тоже пойти? — Вере хотелось побыстрее оказаться рядом с подругой.
— Верочка, лучше не надо.
— Ну Каррэ, ну пожалуйста!
— Ты видела Роника? Того полевого человечка, с которым мы разговаривали, когда ты вылезла из окна?
— Да.
— Роник к нам пришёл от Мити. Скоро и сам Митя будет здесь, так что тебе лучше подождать.
— Значит, Катюша…
— Да, Катюше не надо было убегать, но тут уж ничего не поделаешь.
Прыгать с крыши было страшновато, но Катюша всё равно спрыгнула — а куда деваться? И сразу побежала к лесу. Она на всякий случай решила какое-то время идти вдоль дороги по лесу. Идти было просто замечательно!
Катюша старалась не упускать из виду дорогу, чтобы не заблудиться, но вдруг увидела гриб. Белый! Ой, а там ещё одни! И ещё! Куда бы их положить?
Когда подол сарафана заполнился белыми грибами, девочка присела отдохнуть. Идти с грибами было неудобно, а выбросить совершенно невозможно — такие замечательные белые, один к одному!
Тёмные сосны обступили Катюшу со всех сторон, сквозь густые ветви почти не было видно солнца. Пушистые ели, казалось, шевелили зелёными лапами, как будто звали отдохнуть. Тонкие осинки трепетали каждым листочком. Где это она? Там, где полагалось, по Катюшиным представлениям, проходить дороге, ярко зеленела трава. Катюша было попробовала пройти по этой траве, но тут же провалилась по колено в воду. Болото! Нет, туда она точно не пойдёт.
Заблудилась всё-таки. Ведь предупреждала же её Вера! Зачем ей, спрашивается, понадобились эти грибы, если она отправилась к Мите! А теперь абсолютно непонятно, что делать.
— Катюша! — Из-под еловой ветки выбрался маленький человечек в белом кафтане с огненными пуговицами.
— Лесовой! Лесовой хозяин! Ура! Ты меня отведёшь к Мите, правда?
— Меня зовут Ник. Отведу ли я тебя к Мите? Не знаю. Это уж как мне захочется. Сначала мы будем жарить грибы.
— Ник, миленький, ну пожалуйста! Я очень-очень спешу! Понимаешь, Митя — мой друг, он нашёл овраг, а…
— Ты слишком много разговариваешь. Сказал — жарить грибы, значит, будем жарить грибы. И не возражай.
Катюше ничего не оставалось делать, как подчиниться. Ник прямо на полянке развёл костёр, непонятно откуда достал сковородку, водрузил её на огонь и высыпал на сковородку Катюшины белые.
— Ник, их же почистить надо. И порезать. Они так не пожарятся.
— Ты будешь учить меня жарить грибы? Это мои грибы, я сам знаю, что с ними делать.
— Вообще-то я их сама набрала, но…
— Набрала в моём лесу. Сорвала и собиралась выбросить. Погубить хотела ни за что ни про что. Что тебе плохого сделали эти симпатичные грибочки?
— Неправда! Я не хотела их выбрасывать! Не хотела!
— Ну и что, что не хотела? Всё равно бы выбросила.
Удивительное дело: грибы весело шкварчали на сковородке, хотя масла туда никто не наливал. Они ужарились и стали маленькими, но форму и цвет не потеряли — крепенькие, ножки белые, а шляпки — коричневые.
— Готово. Угощайся.
— Спасибо, Ник. А как…
— Руками бери, только осторожно, не обожгись.
Катюша есть совсем не хотела, но грибы съела за милую душу — целую сковородку умяла, сама не заметила как.
— Ник, так вкусно! Пальчики оближешь!
— Почистить, порезать… Учить она меня будет. Вот теперь можно и в путь. Ступай за мной.
Через пару шагов Катюша заметила, что Ник — вовсе не маленький, что он даже выше её. Она догадалась, что опять уменьшилась, как в гостях у троллей.
— Ник, а мы в пузыре поплывём по болоту, да?
— Вот ещё, в пузыре. Я же — не тролль, в пузыре плавать. По тропинке пойдём.
Ник взял девочку за руку и они пошли по едва заметной тропке. Нет, пошли — это неверно сказано, они понеслись. У Катюши ветер свистел в ушах, а весь лес превратился в одну зелёную полосу, потому что на такой скорости ничего разглядеть было невозможно.
— Ник, что мы делаем?
— Идём. По тропинке. Не видишь, что ли?
— Я вообще ничего не вижу! Всё так несётся!
— Никогда не ходила по тропинкам лесовых хозяев? То-то!
Наконец гонка закончилась.
— Приехали, — Ник больше не держал Катюшу за руку, да и не смог бы при всём желании: снова стал ростом не больше ладони. Разумеется, это не он уменьшился, а Катюша выросла. И опять не заметила, когда. — Заходи, давай. Поторапливайся!
— Ник, куда ты меня привёл? Это же Сольни!
— К Мите. Ты сказала привести тебя к Мите, я и привёл.
— Но ведь он же…
— Всё ты разговариваешь да разговариваешь. Заходи!
Катюша открыла знакомую дверь.
— Митя!
— Катька! Класс! Давай сюда! Тут такое было!
За большим столом, в центре которого стоял самовар, сидели все: и Митя, и Вульфгар, и Глайд с Рэмом, и Каррэ, и Вера, и Сверб, и множество маленьких человечков.
— Каррэ, я… Прости меня, пожалуйста! — теперь Катюше стало по-настоящему стыдно за то, что она убежала. Надо было тогда поговорить с Каррэ. Он такой умный, он бы всё обязательно понял, а она… — Каррэ, понимаешь…
— Понимаю, понимаю. Садись за стол. Нам теперь не до обид, слушай, что люди рассказывают.
После того как Митя и Вульфгар рассказали друзьям про конкистадоров, все некоторое время молчали. Никто не знал, что делать с незваными гостями. Не убивать же их, в самом деле!
— А может, отправить их домой на этой дырявой посудине, которую вы видели? Никто их сюда не звал, так что… — Сверб вынул из кармана свою любимую видавшую виды трубку и потянулся к кисету с табаком.
— Нет, Сверб, Вульфгар прав, нельзя так. Мы их, конечно, сюда не звали, но и они не специально к нам приплыли. Знаешь же, как на море бывает — прибило их к нашему берегу, а потом уж в реку зашли.
— Каррэ, ты у нас весь из себя благородный, но ты бы видел, какие они! От них ещё будет столько неприятностей, вот увидишь!
— Рэм, дружище, какие же от них могут быть неприятности, если Роник их так обработал, что они к своему оружию прикоснуться не могут?
— А если они приволокли из своего мира разных демонов? Бывало же…
— Всё равно, Рэм, ты пойми. Отправить их на своём истрёпанном штормами корабле, как Сверб предлагает, мы не можем — это всё равно, что сразу утопить.
— А если им дать наш корабль?
— Ты не «Млечный путь» имеешь ввиду, капитан?
— Я ещё с ума не сошёл. Есть и другие корабли, — Сверб глубоко затянулся. Дым из его трубки красивым облаком поднимался под самый потолок и очень вкусно пах черносливом.
Другого выхода никто не видел. Плохо было то, что выпроводить конкистадоров удастся ещё очень нескоро. Сначала надо доплыть до королевского дворца, там собрать вооружённую команду, которая с лёгкостью справится с этими разбойниками, потом команда по Хаанару доберётся до стоянки конкистадоров… А что они за это время могут натворить, даже думать не хочется. Да ещё Рэм говорил про каких-то демонов…
В открытом океане
«Млечный путь» отчалил рано утром. Кроме Сверба и команды, на корабле были Вера, Катюша, Митя и Рэм, которого Каррэ отправил с ребятами. Вскоре берег скрылся из глаз, его словно поглотил белый туман, и как ни вглядывались ребята в даль, вокруг расстилалось бесконечное море.
Море было ярко-синим, как флажок на мачте. Золотая корона на лебединой голове сверкала огнём, разноцветные паруса наполнены ветром, и всё кругом так красиво и радостно, что конкистадоры с их нелепыми привычками оказались забыты. Какие ещё демоны, когда вокруг такая красота!
— Рэм, мы уже в Океане Времён?
— Это он, это он, это Океан Времён! — Маленькое юркое существо в красном платье вскарабкалось по Катюшиному сарафану и уселось у неё на плече. — Привет, ребята! А вот и я!
— Бимба! Ты! Откуда ты взялась?
— Вот ещё, я не взялась, я прилетела в мыльном пузыре. Вы мне не рады?
— Рады, рады, конечно! — Катюша сняла троллиху с плеча и поцеловала в кончик носа. — Но если ты опять будешь обманывать, то…
— То-то-то! Ты спрячешь меня в карман пальто, меня не увидит никто, маленькую Бимбу все забудут и ругать не будут! — Бимба соскользнула на палубу и несколько раз перекувырнулась через голову. — Я никогда не обманываю, ясно? Ну разве что самую малость.
— Ясно, ясно. Ты самый тихий тролль на свете.
— Мы, тролли, вообще тихие.
— Оно и видно.
С появлением Бимбы во всех словно бес вселился, даже в Рэма. Ребята носились друг за другом по палубе, висели на Рэме, стараясь повалить его на пол (один раз это даже удалось, но Митя до сих пор думает, что Рэм им поддался), возились на койках в каюте. Бимба шныряла между ног и вопила так, что впору было оглохнуть. И откуда у такой мелюзги такой громкий голос!
— Ой, что это, смотрите! — Вера показывала пальцем на небо, а там…
Высоко в небе по правому борту кружили толстенькие человечки с разноцветными крылышками.
— Каппы! Капитан, справа по борту каппы!
— Огурцы на палубу! Живо!
Матрос притащил мешок со свежими огурцами.
— Смотрите, что сейчас будет.
Сверб выбрал огурец побольше, подбросил его в воздух и поймал. Тут же несколько капп начали снижаться.
— Каппы обожают огурцы, — пояснил ребятам Рэм.
А дальше началось нечто невообразимое. Все хватали огурцы и кидали в воздух, а забавные летучие толстячки с ловкостью их ловили и съедали. Да как съедали! Они засовывали огурцы в рот целиком, даже самые крупные. При этом рот каппы растягивался ровно по размерам огурца, и голова в ширину тоже растягивалась.
— Ничего себе! Вот бы мне так!
— Ха, представляю, каким бы ты стал уродцем! — Бимба волоком тащила Мите средних размеров огурец. — Бери, угости от меня каппу.
Когда огурцы закончились, каппы снова поднялись в небо, на этот раз невысоко.
— Сейчас танцевать будут.
Сверб так запрокинул голову, что свалилась капитанская фуражка, но никто на неё не обратил внимания. Все смотрели на капп. Толстячки между тем взялись за руки и хороводом закружились над кораблём.
— Хлопайте, хлопайте им! — Рэм первым ударил в ладоши. Все зааплодировали. А каппы кружились и кружились, ритмично выбрасывая вперёд коротенькие ножки. Их танец был удивительно красив, даже не верилось, как таким толстеньким удаётся так здорово танцевать. Само море им подпевало, а лёгкий ветерок весело играл разноцветными крылышками.
Так, держась за руки, каппы полетели по ветру и вскоре обогнали корабль. Только вдали долго ещё была видна яркая полоса радуги.
— Что это было? — Катюша пришла в себя первой.
— Каппы.
— Они живут в море, под водой, но часто вылетают на поверхность. Когда корабль заблудится в океане, каппы могут его проводить, если, конечно, захотят. Рассказывают, что они и людей спасали, но я в это не верю.
— Почему, Сверб?
— Больно им это надо. У них своя жизнь, они по-нашему и не разговаривают. Зато обожают свежие огурцы. В море огурцы не растут, вот каппы и прилетают, как только корабль увидят. Но это редко бывает. А ещё говорят, что встретить капп — к удаче. У нас на всех кораблях есть запасы огурцов, но везёт далеко не каждому.
Вечером после ужина все остались в столовой. Сверб рассказывал истории из своей морской жизни, в которых постоянно встречались каппы. Наверное, он очень везучий, иначе как бы ему удалось так часто их видеть!
— …ну и пристали мы к тому острову. Пошёл я на разведку, посмотреть, что там да как, вдруг вижу — озеро. Да такое прозрачное! Я — к нему, а там обрыв крутой, я поспешил, да и свалился прямо в воду. Вода холоднющая — ужас! А дна не достать. Я — скорей к берегу! Плыву, ничего от холода не вижу. Только слышу, как под водой кто-то так тихонько плачет. Глянул вниз — каппа! И маленький совсем, ребёночек. Каппы-то в озерах не живут, только в море. И как его туда занесло? Мне бы самому выбраться, а тут этот. Нечего делать, пришлось нырять. Вытащил я каппу, он от холода летать не может. Личико посинело, дрожит весь. Да и я не лучше. Ну, притащил его на берег, положил на солнышке — пусть обсыхает. Потом за ним его родичи прилетели. Висят на небе, а спускаться не решаются. Как назло, огурцов у нас с собой не было — приманить нечем. Тогда я подбросил вместо огурца этого малыша в воздух, они его подхватили и улетели. А назавтра такой нам танец устроили! Любо-дорого! — Сверб пыхтел своей старой трубкой и явно наслаждался всеобщим вниманием.
За историями про капп время пролетело незаметно. Небо стало чёрно-синим, яркие звёзды перемигивались друг с другом, огромная оранжевая луна отбрасывала на чёрную воду серебристую дорожку, по которой ровно скользил корабль. На Океан Времён спустилась ночь.
Вера вышла на палубу. Хорошо-то как! От величественной красоты ночи перехватило дыхание. Над морем звёзд почему-то намного больше, чем над землёй, и светят они ярче. Пахнет совсем не так, как на суше — воздух солёный и немножко горький, но такой приятный, что возвращаться в каюту вовсе не хочется, хотя Сверб очень интересно рассказывает. Девочка смотрела на море, тёплый ветер играл её волосами, в воде сверкали серебристые искорки… Вера была счастлива, но, наверное, не знала об этом. Потом, через много лет, она вырастет и поймёт, что сияющее звёздное небо, опрокинувшееся в морскую чашу, — это и есть счастье. Океан казался бесконечным, да он и был бесконечным, ведь время не имеет конца.
Тихий шорох на палубе заставил девочку обернуться. За её спиной стоял человек, очень толстый, можно сказать, жирный, настоящий гиппопотам, и ростом чуть повыше Веры. Девочка таких маленьких и жирных никогда не видела. Он был в чёрном плаще, на лицо опускался капюшон. Вера не знала, что на «Млечном пути» кто-то ходит в чёрном — в Сьёзерланде чёрный цвет был не в чести, а моряки Сверба носили короткие светлые туники. Девочка решила заговорить с незнакомцем. Может быть, он, как и она, тоже пришёл из другого мира и теперь не знает, что ему делать? Вдруг ему страшно? Она должна его успокоить, а потом отвести в каюту и накормить ужином.
— Здравствуйте! Я — Вера. А вы кто? Вы не отсюда, да? — Незнакомец молчал. — Вы не бойтесь, здесь хорошо, здесь все добрые, правда!
Незнакомец медленно приподнял чёрную руку и откинул капюшон. Вместо лица Вера увидела гладкий белоснежный шар, по краям которого свисали чёрные волосы. На миг девочка застыла от ужаса, потом резко отскочила в сторону и бросилась бежать.
Вера не соображала, куда она бежит, и не знала, гонится ли за ней это жирное существо. Ей было так страшно, что она вообще ничего не понимала. Но вот увидела знакомую фигуру, и мысли в голове немного прояснились.
— Рэм! Рэм, там… — Рэм стоял к девочке спиной и глядел на воду. — Там человек, у него лица нет! У него как будто куриное яйцо вместо лица!
— Такое, что ли? — Рэм обернулся. Лицо у него было гладкое, как яйцо. В глазах у Веры всё закружилось, палуба и небо поменялись местами, звёзды посыпались в воду. Вера потеряла сознание.
Очнулась она в гостевой каюте, в мягком кресле. Перед ней на корточках сидел Рэм и протягивал стакан с вишнёвым соком.
— А-а-а! — Вера закричала и ударила Рэма по руке. Сок пролился на пушистый голубой ковёр. — Нет! Уйди!
— Верочка, что с тобой? — к ней подошёл Сверб. Его добрые голубые глаза немножко успокоили девочку.
— Сверб, это ты?
— Я. А это — Рэм, твой друг. И Катюша, и Митя — мы все здесь.
— А я — Бимба, — маленькая троллиха уселась на спинку кресла. — Верка, ты как?
— Рэм? А там, на палубе, ты был другой, у тебя лица не было, — Вера настороженно смотрела на Рэма. Она никак не могла понять, что с ним тогда произошло.
— Верочка, я не выходил на палубу, пока Бимба всех не позвала. Сидел в столовой, Свербовы байки слушал, а как Бимба закричала, так и побежал. Ты же знаешь, какой у неё голосок — глас трубный!
— Неправда, я тебя видела. У тебя…
— Вер, Рэм правду говорит. Это я тебя нашла и всех позвала. Я на палубе играла, а там ты лежала. Такая бледненькая, несчастненькая, как будто мёртвенькая. Я как закричу! Все прибежали, засуетились, а Рэм тебя на руки взял и сюда принёс.
— А как же… Я же видела! Там был сначала такой длинный, без лица, а потом Рэм…
— Давай-ка, Верочка, по порядку, — Сверб уселся в соседнее кресло и стал набивать табаком свою капитанскую трубку.
Когда Вера закончила рассказ, все молчали — ждали, что скажет Сверб, а тот только посасывал трубку и хмурил седые брови. Наконец Катюша не выдержала:
— Это кто такие? Они страшные? Нам теперь выходить нельзя? Мы их прогоним, да?
— Это ноккеры. Демоны такие. Они могут принимать вид любого человека, но лиц у них нет, только гладкие белые шары. Сами по себе они не опасны, да вот…
— Ведь говорил же! — Рэм стукнул кулаком по столу. — Конкистадоры эти!
— Да, Рэм прав. Если люди злые, рядом с ними, а иногда и прямо в них заводятся демоны. Ваши конкистадоры, как я понял, не подарок, демонам с такими — раздолье. Из-за них мы теперь…
— Сверб, ты говорил, они не опасны? — Вера пыталась понять, почему она так испугалась. Подумаешь, лицо гладкое, как яйцо! Здесь же много существ живёт, которых она никогда раньше не видела, и ничего. Не испугалась же она Бимбы, например. А от этих… ноккеров стало так страшно, что она чуть не умерла, даже сознание от ужаса потеряла.
— Сами по себе — не опасны. Но, если они рядом, то нам нельзя спать по ночам. Ноккеры во сне вселяются в людей, и люди становятся злыми и жадными, как конкистадоры.
— А в троллей? — Бимбе уже очень хотелось спать.
— Ты, Бимба, в безопасности. Спи, сколько хочешь.
— Ну тогда я пойду. Вот только дослушаю.
Разумеется, любопытство маленькой троллихи пересилило желание спать.
— Мы же не можем не спать всю ночь! — Митя сладко потянулся и зевнул. Мальчику не верилось, что он, Катюша, Сверб… что все такие хорошие люди из-за каких-то дурацких демонов станут такими же, как конкистадоры.
— Если бы только одну ночь! Нам придётся не спать до конца плаванья, разве что…
— Если только что, Сверб? Скажи, что надо сделать? Я совсем не хочу спать, я их ненавижу, они Веру напугали, они… — Катюша так резко вскочила со стула, что тот с грохотом свалился.
— Боюсь, Катюша, мы ничего сделать не можем. Может только один человек. Рэм, принеси, пожалуйста, перо и бумагу.
Вера осталась в гостиной вместе со всеми — ей страшно было одной в своей каюте. Корабельный кок всем сварил крепкий кофе, Рэм обтачивал ножом деревянную дощечку, Катюша и Митя во все глаза смотрели на Сверба, который, дымя своей трубкой, рассказывал о встречах с ноккерами, и только Бимба спала, свернувшись калачиком у Катюши на коленях и тихонько посапывая во сне.
Вере тоже хотелось послушать, но было нельзя — перед ней лежал чистый лист бумаги. Она должна сочинять.
Сначала нужно убедить ноккеров в том, что им здесь делать нечего. Вера, как и Митя, не верила, что кто-то из друзей может стать жадным и злым. Поэтому первые строчки написались просто:
Что бы вы ни делали,
Как бы ни старались,
Жадными и злыми
Нам не стать никак.
Теперь ноккерам нужно объяснить, куда им идти. Обратно к конкистадорам? Но зачем они нужны в Сьёзерланде? Да ну их, они такие жуткие! Тут Вера вспомнила, что в её родном Ленинграде идёт война, а значит, в её мире есть много злых людей, которые бросают бомбы и делают так, чтобы был голод. Ноккерам там будет, кем поживиться.
Уходите, ноккеры,
Вы на нашу землю!
Там так много злости! —
Там идёт война.
Шмяк. А потом ещё раз: шмяк. Как будто яйцо разбилось.
— Верочка! Наша маленькая госпожа! У тебя получилось! — Сверб вскочил с кресла, бросился к Вере, схватил её и закружил по комнате. — Милая девочка! Я так тебя люблю!
— Их больше не будет? — Вера до сих пор не понимала, как её стихи могут сделать что-то хорошее.
— Конечно, маленькая госпожа. Этих не будет. Думаю, там, у конкистадоров, есть ещё, но они исчезнут вместе с разбойниками.
Наконец-то все легли спать. Вера с Катюшей даже пошептаться не успели — сразу уснули.
Над Океаном Времён всходило солнце.
Королева Медина
Два дня и две ночи путешествия по Океану Времён прошли так быстро, что никто не заметил. Было просто здорово! Целыми днями носились по палубе, играя в ноккеров. Катюша придумала маски из белой бумаги, поэтому все стали самыми настоящими ноккерами, а Вера один раз даже действительно испугалась Рэма, когда тот обернулся и посмотрел на неё сквозь дырки для глаз. И вот плаванье подошло к концу.
Все вышли на палубу. Сверб в парадном мундире гордо стоял на капитанском мостике, не выпуская изо рта трубку, команда выстроилась перед ним, а ребята столпились у самого борта. Бимба шныряла между ног, всех отвлекала и никак не могла успокоиться, затихла только тогда, когда Катюша подхватила её и крепко прижала к себе.
«Млечный путь» медленно входил в бухту, в которой стояло множество самых разных кораблей, катеров, лодок… На ветру трепетали разноцветные паруса; красные, зелёные, жёлтые и синие, как у «Млечного пути», флажки развевались на мачтах. В порту было полно народу.
— Эй, видите? — Рэм указывал рукой на процессию из нескольких карет, друг за другом спускавшихся к морю по горной дороге. — Это вас едет встречать наша королева. А вон там — замок. Чуть выше, в горах. И порт, и замок мы называем Кай Прэвел.
Замок был великолепен. Он, наверное, сделан из стекла или какого-то прозрачного камня, потому что переливается разными цветами, не яркими, а нежными, так бывает, когда солнце падает на чистый снег в лесу или в поле. Вверх поднимаются резные башни, одна — розовая, другая — лиловая, третья — голубая… Стена вокруг замка сложена из разноцветных кристаллов, на гранях которых играют солнечные зайчики.
Как только с корабля спустили трап, дверца одной из карет распахнулась и на землю соскочила девушка в коротком оранжевом платье. На её пышных пепельных волосах поблёскивала прозрачная корона.
— Ваше величество, стойте! Подождите!
— За мной, дамы и кавалеры! — Повинуясь приказу королевы, из карет выпрыгивали люди в пёстрых одеждах.
Ребята не успели как следует разглядеть ни придворных, ни королеву, а она уже стояла рядом с ними.
— Наконец-то вы приехали! Я вас ещё вчера ждала! Ничего не случилось? Я так беспокоилась!
— Ваше величество, мы задержались из-за того, что на Хаанаре обнаружились незваные гости. Позвольте представить вам… — Сверб уже спустился с корабля и стоял рядом с ребятами.
— Незваные гости? Ладно, потом расскажете. А представлять мне никого не надо. Не забывай, капитан Сверб, я сама ребят сюда вызвала, а Бимбу, Каррэ и тебя попросила их встретить и проводить ко мне.
— Да, ваше величество. Просто я думал, так положено, — Сверб почесал голову под капитанской фуражкой. — Но ребята-то с вами незнакомы.
— Вот сейчас и познакомимся. Я — Медина, королева Сьёзерланда. Вас я знаю: ты — Вера, ты — Катюша, а этот молодой человек — Митя, правильно?
— Да, ваше величество, — Вера не знала, как надо разговаривать с королевами, раньше она никогда этого не делала, и поэтому решила, что лучше говорить, как с самым обыкновенным человеком. Тем более, что королева Медина совсем не задаётся.
Дорога до королевского дворца напоминала праздничный серпантин — завивалась такими же кольцами, иногда подступая к самому краю обрыва, и тогда внизу ярко-синим цветом блестело море.
Дворец вблизи оказался ещё красивее, чем издалека, с палубы «Млечного пути».
— Нравится? Я его сама придумала, — королева Медина с гордостью указала на кристаллическую стену. — Раньше здесь стоял мрачный серый замок из обыкновенных булыжников.
— Сами? Ваше величество, а как его построили? — Митю заинтересовал технологический процесс. Он решил, что когда вырастет, станет архитектором и будет строить такие же прекрасные дома из этого чудесного материала. А то надоело — всё кругом одинаковое, как будто бы коробок понаставили!
— Зачем его строить? Я написала стихи, и он сам возник, из стихов.
— Вы его сочинили? — Вера подумала: а вдруг она тоже так сможет? Может быть, она на самом деле усыпила Крумзика и прогнала ноккеров? Если королева сочиняет стихи, то и Вера…
— Само собой. Я же — королева. Какой же я была бы королевой, если бы не могла сочинить самый простой дворец?
Во дворце по приказу королевы ребят сразу же отвели в баню, а потом выдали им чистую одежду. Мите достались белая просторная рубашка и синие штаны до колен из плотной ткани, Вере — изумрудно-зелёное короткое платье с маленькими пуговичками на спине, удивительно идущее к её карим глазам, а Катюше — голубой сарафан, в нём она напоминала себе сказочную фею — такой воздушный, хоть лети!
После обеда, за которым Митя рассказал королеве про конкистадоров, все прошли в библиотеку.
— Вот здесь я сочиняю — самое удобное место во всём дворце. И тебе тоже советую, Верочка, — королева села в кожаное кресло. — Садитесь же, чего встали! Сейчас мороженое принесут.
— Мне? Но я так не умею! Мне такой замок никогда не сочинить, — Вера очень стеснялась королевы. Нет, она никогда не сможет показать её величеству свои стихи!
— Глупости! — королева легко стукнула рукой по ручке кресла. — Ты прекрасно сочиняешь, намного лучше меня. Мы с Каррэ тебя так долго искали!
Принесли мороженое в хрустальных вазочках. Оно было самое разное: и фруктовое, и шоколадное, и сливочное, с орехами, с сиропом, с изюмом и настоящими свежими вишнями. И было его очень много — ешь, сколько хочешь. Ребята в жизни не видели такого богатства!
— Верочка, как ты, наверное, уже догадалась, — продолжила королева, когда все разобрали вазочки с мороженым, — Сьёзерланду необходим сочинитель. Без него здесь всё погибнет.
— Да, нам Каррэ говорил, но, ваше величество, вы сами замечательно сочиняете!
— Конечно. Однако, сама понимаешь, я не могу всё делать одна. Постоянно что-нибудь случается, за всем мне никак не уследить. Тут ещё конкистадоры эти… — королева оперлась головой на руку. Вера вдруг увидела, что её величество намного старше, чем показалось ребятам. У неё было такое усталое лицо, как у мамы, когда она возвращается из больницы после суточного дежурства. — Мы с Каррэ подумали, что ты не откажешься мне помочь.
— Верка поможет, она всё может! Она — самая-самая талантливая! А как она ноккеров прогнала! Я бы так ни за что не смогла! — Бимба спрыгнула с книжной полки прямо Катюше на плечо.
— Бимба, и ты здесь! Я уж и забыла про тебя. Каких ноккеров? — королева сняла маленькую троллиху с плеча девочки и усадила перед собой на стол.
— Забыть Бимбу?! Вот и не расскажу про то, как я Верку нашла, а она нас всех спасла! А мороженого дадут?
Бимба перепробовала всё мороженое, про ноккеров же королеве рассказала Вера — рассказывать у неё получалось лучше всех остальных.
— Значит, конкистадоры привезли с собой демонов… — королева глубоко вздохнула. — Кто знает, сколько ещё всякой нечисти обнаружится. Вера, ты как, поможешь мне управиться со всем этим?
— Я постараюсь, ваше величество.
Экспедицию к конкистадорам начали готовить сразу, но стало понятно, что быстрее, чем через неделю, собрать всё необходимое не получится: корабль для плаванья по Океану Времён в другой мир должен быть очень хорошо оснащён, команда вооружена, а Вере надо потренироваться, чтобы сочинялось легко и быстро.
Письмо
Митя бродил по дворцу в гордом одиночестве. Катя с Бимбой куда-то запропастились, Вера с утра сидела в библиотеке с королевой Мединой — училась сочинять, вот мальчик и отправился исследовать дворец самостоятельно. Он уже многое осмотрел — красиво, ничего не скажешь! Интересно бы разобраться, из какого материала это всё сделано. Понятное дело, королева написала о том, чего ей хочется, и дворец построился сам. Но ведь всё равно есть какой-то материал, твёрдый, как будто прозрачный, а в комнаты не заглянуть — ничего не видно. И так здорово переливается на солнце!
Внимание мальчика привлекло нечто, заметно выделяющееся из общего сверкающего великолепия. Дверь! Самая обыкновенная деревянная дверь с медной ручкой. Странно, что вчера они с девчонками её не заметили, когда втроём изучали своё новое жильё.
Митя приоткрыл дверь и заглянул в щель. Комната как комната — ничего особенного. Никаких тебе сверкающих стен или переливающегося окна. В его комнате тоже окно самое обычное, а на стенах — обои в мелкий цветочек, и у девчонок тоже, а в библиотеке всё сделано из дерева. Зато в просторных залах и широких коридорах — сплошное сияние. Но здесь, кажется, никто не живёт, почему же тогда не видно волшебных кристаллов? Мальчик вошёл внутрь, на всякий случай стараясь двигаться как можно тише.
Комната была пуста, только вдоль самой стены стояли два деревянных столба с перекладиной между ними. На перекладине висела, как показалось Мите, белая простыня. Подойдя ближе, он понял, что это — никакая не простыня, потому что она дышала. Да-да, именно дышала, как живая, даже чувствовались слабые колебания воздуха. Митя прикоснулся к этой странной простыне. На ощупь она оказалась прохладной и не из ниток, а из чего-то, больше всего похожего на очень тонкую траву белого цвета. Что же это такое? Надо разобраться!
Митя стащил простыню с перекладины и…
— А-а-а! Пусти! Пусти же меня! — Травянистое полотно набросилось на Митю и вмиг обмотало его со всех сторон, хорошо хоть лицо оставило. — Эй, ты что! Я тебе не мумия, отпусти меня! — Полотно никак не реагировало.
Мальчик лежал на полу. Он не мог пошевелить ни рукой, ни ногой. Полотно мерно дышало, шипело и отпускать Митю явно не собиралось. Было по-настоящему страшно, а ещё очень неприятно — оно оказалось скользким и чуть-чуть влажным, как лягушачья кожа. Ну почему ему так не везёт — вечно влипает в какую-нибудь гадость! Катька с Бимбой подружилась, Вера стихи сочиняет, а он! То конкистадоры эти вонючие, теперь какая-то скользкая тряпка! И шипит ещё!
Вера с королевой Мединой напряжённо работали. Вере надо научиться быстро подбирать рифмы и складывать слова — с конкистадорами шутки плохи!
— Вера, давай рифму к слову «ночь».
— Дочь.
— Молодец. Ещё.
— Прочь.
— Отлично. Теперь к «море».
— Горе.
Тихое шипение заставило Веру подскочить на стуле.
— Змея!
— Колея, — королева записала новую рифму в свой блокнот.
— Ваше величество, это змея! Слышите? — Вера терпеть не могла змей, хотя видела их один раз в жизни, в зоопарке.
— Какая змея, Верочка? В Сьёзерланде не водится змей. Сама подумай, какой бы король стал их сочинять?
— Шипит, — Вере стало совершенно не до рифм.
— Действительно. А я и не слышу. Это не змея, не бойся, это ишта. Похоже, её кто-то разозлил. Пойдём, надо выяснить, что там случилось.
Когда королева и Вера вошли в комнату за деревянной дверью и увидели Митю, спелёнутого на манер египетской мумии, им стало так смешно, что сил никаких не было! Мальчик и в самом деле выглядел презабавно: взрослый парень, а завёрнут в простыню, как ребёночек.
— Хватит уже! Ржут, как кони, а человек погибает! — нет, определённо, Мите не везёт! — Ой, простите, ваше величество!
— Ничего страшного. Тебя можно понять, — королева перестала смеяться. Она сочувственно смотрела на мальчика. — Вера, помоги другу, а я посмотрю, как у тебя выйдет.
— А на чём писать? — Вера волновалась, ведь королева не знает, как у неё получаются стихи. Одно дело — рифмы придумывать, и совсем другое — целые строчки.
— Прямо на иште и пиши. Возьми перо, — маленькая чернильница с пером висела у королевы на поясе оранжевого платья.
На иште — так на иште. Вера присела на корточки рядом с Митей. На иште писалось легко, не хуже, чем на бумаге.
Ишта, ишта, не шипи!
Быстро Митю отпусти,
И спи!
Полотно замолчало, медленно развернулось и повисло на перекладине.
— Здорово! Верка, ты — гений! Фу, мерзость какая! Меня чуть не вырвало, — Митя сидел на полу и разминал затёкшие руки.
— Молодчина, Вера! Я за тебя спокойна, — королева обняла девочку за плечи. — Сейчас посмотрим, что же это ишта взбесилась. Она вообще-то смирная, на людей не бросается.
— Ничего себе — смирная! — Мите очень не понравилось такое приключение.
— Смотрите, здесь письмо! — королева стояла рядом с иштой и нежно её поглаживала. — Это Каррэ пишет.
— Он же не умеет писать.
— А вот для этого ишта и предназначена. На самом деле, это демон. Её к нам прошлые гости занесли, такие светловолосые, дикие совсем. Они на большой ладье приплыли.
— Викинги? — Митя сразу догадался, что это викинги, про них он тоже читал. Светловолосые на ладье — точно они!
— Понятия не имею. Так вот, если много раз про себя проговорить послание и хорошенько представить адресата, то письмо появится на иште. Правда, её это раздражает, она шипит и может броситься, но справиться с этим просто.
— Понятно, — Мите захотелось завести ишту себе, родителям и всем друзьям, чтобы не париться по полчаса каждый раз, отвечая на смски. Отличная штука!
— А что Каррэ пишет? — Вере стало тревожно: просто так, она это знала наверняка, Каррэ не будет беспокоить королеву.
— Плохо дело, ребята. С Вульфгаром происходит что-то непонятное. На себя не похож, мрачный, не разговаривает ни с кем. Кто-то должен ехать в Сольни.
— Верка, конечно. А можно, я с ней? — После приключения с иштой Мите хотелось поскорей убраться из дворца, а то появится Бимба — засмеёт.
— Нет, Вера останется здесь. Ей надо ещё учиться, да и потом конкистадоры… — королева на минуту задумалась. — Ты поедешь один.
— А толку? Что я могу без Верки?
— Ты — парень грамотный, про викингов знаешь, про конкистадоров, настоящий ботаник, — последние слова королева произнесла уважительно, но Мите показалось, что она над ним издевается. — На месте разберёшься. Сейчас и отправишься. Беги, собирайся.
— Ваше величество, я на корабле поплыву, со Свербом? — Мите очень понравилось плыть на «Млечном пути» по Океану Времён, но трое суток пути ему казались слишком длинными — мальчик переживал за Вульфгара и хотел побыстрее попасть в усадьбу.
— Нет, Митя, на корабле долго, — королева позвонила в хрустальный колокольчик. Тут же в комнату вошла молоденькая домовиха. В руках она держала красный шерстяной свитер. — Надень, замёрзнешь.
— Жарко же, ваше величество!
— Это тебе сейчас жарко, а, когда полетишь, станет холодно.
— Я полечу в мыльном пузыре, как девчонки? Ура! — Митя ужасно завидовал девочкам. Полетать в мыльном пузыре! Да все ребята бы умерли от зависти! Это им — не в компьютер играть!
— Митя, в мыльных пузырях летают тролли, это — их магия, она не для людей.
— А девчонки? Они же летали! — Ну вот, он так и думал, что в пузыре ему полетать не дадут. Почему Мите постоянно не везёт?!
— Девочки летали, потому что тролли сделали их похожими на себя. Я — не тролль, я так не могу, — королева присела на край стула. — Послушай меня…
— Ваше величество, вы всё можете! Как Верка, даже больше!
Чтобы королева чего-то не могла? Ерунда какая-то!
— Увы, мой друг, могу я далеко не всё. Да и зачем? Маленький народец живёт своей жизнью, мы совершенно не похожи друг на друга.
— Ладно, а на чём я полечу? — про маленький народец всё понятно. Хотелось бы узнать, что его ждёт.
— Ты с горки любишь кататься?
— Зимой? На санках? Да ничего, бывает прикольно. Только это ж снег нужен, я что-то его здесь не видел.
Ага, ему — на санках с горки, когда нормальные люди по небу летают! На санках и дома можно покататься!
— Обойдёмся без снега и санок, — королева усмехнулась. — Пойдём со мной.
Провожали Митю королева Медина и Вера.
— Видишь это? — королева протянула Мите самую обыкновенную тёмно-синюю зажигалку. Мальчик взял её в руки. Вспыхнул огонёк, тоже самый обыкновенный.
— Подумаешь, таких и у нас полно, — Митя чувствовал себя разочарованным. Что он, зажигалок не видел, что ли?
— А можно мне посмотреть? — Вера взяла зажигалку. — Мить, она необыкновенная! Смотри…
—Дай сюда! — королева выхватила зажигалку у Веры из рук, девочка даже не успела щёлкнуть, чтобы появилось пламя. — Вера права, она необыкновенная.
Королева держала зажигалку в протянутой руке. Сначала маленький, огонёк вдруг начал расти.
— Хватайся за него! Быстрей! — Медина подтолкнула Митю к огню.
— Как хвататься? За что?
— За огонь. Ну же! Что встал, как… — её величество опустила зажигалку чуть ниже, свободной рукой схватила Митю за воротник и сунула лицом прямо в огонь.
— А-а! Ваше величество, что вы делаете! — Вера очень испугалась за Митю. Она, конечно, доверяла королеве, но чтобы так — лицом в огонь! Ему же больно!
А Митя даже испугаться не успел — настолько быстро всё произошло. В первый момент ему показалось, что он обжёгся, но мальчик тут же понял, что было скорее холодно, как будто лицом — в снежный сугроб. Ноги стали отрываться от земли, тело заскользило непонятно куда. Митя едва успел схватиться за край… чего? Огня, наверное. Только обжигающе холодного и упругого, как резина.
— Ваше величество, я лечу!
— Что и требовалось доказать, — королева опустила зажигалку, однако пламя не исчезло, а напротив, поднималось всё выше и выше. Митя висел, вцепившись в края огненной ленты, он всё не решался отпустить руки.
— А зажигалка? Мне же обратно надо! Ваше величество, зажигалка!
— Давай, давай, лети.
— Митя, удачи! — Вера далеко внизу махала ему рукой.
— Верка, пока! Я вернусь, Верка!
И Митя отпустил руки.
— Зажигалка тебе больше не понадобится, — королева недобро усмехнулась. Она сказала это очень тихо, но Вера всё равно услышала. Интересно, почему не понадобится? Она хотела было спросить королеву, но посмотрела на неё и не спросила: лицо её величества неуловимо изменилось, его черты показались Вере резкими, прищуренные глаза глядели зло.
Пламя высоко в небе изогнулось, образовав высоченную гору, потому ещё раз, и ещё… Вере было видно Митю, издалека казавшегося совсем маленьким. Он нёсся по этой круче, похожей на американские горки, и, кажется, размахивал руками.
— Верочка, пойдём. Обед скоро, а нам надо ещё потренироваться, — королева ласково потрепала девочку по плечу. Она так нежно посмотрела на девочку, что той не поверилось. Только что была злая, а теперь… Нет, не может быть, показалось, наверное.
Скоро Кай Прэвел скрылся из глаз. Митя перевернулся на спину. Он уже не держался за края огненного жёлоба — было совсем не страшно и ужасно весело! Бешеный ветер бил в лицо, на крутых спусках перехватывало дыхание. Кайф! Вот это скорость! Это вам не на санках, хоть бы даже с самой крутой горы! А в мыльных пузырях пусть девчонки плавают по небу — как раз для них!
Грин
Все друзья заняты своими делами, Бимба же всё утро вертелась под ногами, а теперь её не видно и не слышно. После завтрака Катюша отправилась на поиски маленькой троллихи. Девочка обыскала весь дворец, побывала даже в самой высокой голубой башне. Бимбы не было нигде.
Катя очень беспокоилась — троллиха всё, что угодно, может выкинуть. А если её украли? Или забралась куда-нибудь, а выбраться не может? Что-то она вчера говорила… Кате припомнился разговор за вечерним чаем в комнате девочек:
— Конкистадоры — воры! Я хочу на них посмотреть. Никогда не видела воров! — Бимба раскачивалась на люстре и болтала ногами.
— Увидишь ещё. Поедем к ним все вместе на корабле, и увидишь, — Кате хотелось достать Бимбу с люстры, но было не дотянуться. — Бимба, иди ко мне!
— Не пойду. Не хочу к тебе, хочу к конкистадорам! Конкистадоры — воры! Конкистадоры — воры! — Бимба уже висела на занавеске.
— Бимба, прекрати сейчас же! Ты же свалишься!
— Бимба не свалится, не ударится! Ты — как взрослая! Скучно с тобой, — троллиха соскочила с занавески и, прошмыгнув под столом, выбежала из комнаты.
А что если эта малявка действительно умчалась к конкистадорам? Они же её убьют и не заметят! Надо быстрей бежать к королеве!
Перед дверью библиотеки Катя остановилась. Было слышно, как Вера с её величеством рифмуют самые разные слова. Нет, королева ничем не сможет помочь — она экспедицию готовит, и всё равно не отпустит никого к конкистадорам без корабля, оружия и Веры. Ещё целую неделю ждать, а там Бимба! Наверное, долетела в пузыре за каких-нибудь пять минут, а теперь…
Может быть, посоветоваться с Верой? Но Вера занята и освободится только к обеду, а ждать нельзя. И Митя куда-то пропал, как назло!
Выручать троллиху нужно было срочно, и Катюша решилась. Она сама быстро доберётся до конкистадоров, спасёт Бимбу и вернётся назад. Сверб говорил, что по Хаанару добраться до их стоянки можно всего за пару часов. А Вера пусть учится — это сейчас тоже очень важно.
Девочка вышла из замка и направилась к порту. Идти оказалось далеко, намного дальше, чем она думала — из дворца порт был виден, как на ладони. А что если попробовать спуститься просто так, не по дороге? Катя подошла к обрыву.
Узенькая тропинка вилась между кустов, обходя крупные камни. Отлично! Именно то, что нужно! Сначала Катя почти бежала, но после того как её сарафан зацепился за куст шиповника и разорвался, пошла медленнее. Спуск становился всё круче, а тропинка — всё ;же. И вот она совсем исчезла — только серые скалы и ничего больше, лишь на самом обрыве растёт тоненькое деревце. Сейчас Катюша до него доберётся и посмотрит, что можно сделать. Девочка осторожно пошла по скале вниз.
Неожиданно ноги заскользили, Катя упала и поехала к краю. Она едва успела подумать о том, во что превратился её замечательный голубой сарафан, а ноги уже свисали вниз.
Девочка висела над морем, изо всех сил вцепившись в деревце. До моря было не так уж и далеко, метров восемь, но если туда упасть, то, скорей всего, разобьёшься — у самого берега мелко.
— Эй, там, наверху! Помощь нужна?
Катюша не могла обернуться и посмотреть, кто её зовёт: тогда бы она точно свалилась. Пришлось отвечать, не оборачиваясь.
— Нужна!
— Держись! Я сейчас! — и буквально через миг: — Прыгай!
Катя и без этого бы прыгнула — не могла больше держаться. Она упала на что-то упругое и тут же взлетела верх. Вниз — вверх, вниз — вверх! Классно! Как на батуте! Наконец полёты закончились.
— Подожди, сейчас я тебя спущу.
Серая парусина вместе с Катюшей опустилась на дно лодки. Рядом с лодкой по колено в воде стоял высокий человек с густой русой бородой и смотрел на девочку смеющимися зелёными глазами.
— Спасибо вам большое! Так здорово было! Я — Катя. А вы мимо проплывали? А на чём я прыгала?
— Рыбачил тут и увидел, как ты висишь. Ну, думаю, дело не бело — самое время послужить моему парусу. Я его, когда ловлю на удочку, всегда над лодкой натягиваю, чтобы солнце не пекло. Оставалось только подойти к берегу поближе да самому из лодки выбраться. Меня Грином зовут. А чего тебя на скалы понесло?
— Грин, понимаешь, Бимба убежала к конкистадорам, они ужасные, они всё, что угодно могут с ней сделать!
— Про конкистадоров я слышал, про них весь порт говорит, а Бимба…
— Она троллиха, она маленькая, она… — От волнения Катюша начала сбиваться.
— Ну, раз троллиха, тогда всё понятно. Тролли не способны усидеть на месте, вечно их куда-то несёт. А ты-то чего в горы полезла?
— Я не в горы, я с гор спускалась, чтобы поскорее найти лодку, — Катя подумала: что если она её уже нашла? — Грин, а ты не отвезёшь меня? Бимбу выручать надо!
— Куда?
— К конкистадорам, конечно.
— Вот уж нет! Про них всякие ужасы рассказывают, слышала бы ты…
— Ну Грин, ну миленький, ну пожалуйста! Там же Бимба! — Катюша чуть не плакала. — Ну Грин!
Кате казалось, что только Грин ей может помочь, что никакой другой лодки она не найдёт, Бимба погибнет и… Девочка не выдержала и разрыдалась.
Наконец Грин уступил девочке — он ничего не мог с собой поделать: если кто-нибудь при нём плакал, сразу на всё соглашался. — Только я тебя не прямо к ним повезу, высажу в стороне, а дальше ты уж сама, договорились? — предупредил он Катю.
Устье Хаанара оказалось совсем близко.
— Наши короли издавна здесь живут, в Кай Прэвеле, чтобы и Океан Времён видеть, и река недалеко. Хаанар же через всю страну проходит.
— Грин, ты думаешь, конкистадоры тоже здесь в Хаанар заплыли? Как же их никто не заметил? — В месте впадения реки было полно всяких лодок, они с Грином даже чуть не столкнулись с кем-то. Катя не представляла себе, как не похожее на сьёзерландские корабли судно конкистадоров могло спокойно войти в реку.
— Когда из других миров кто-то попадет в Океан Времён, то его никто не видит. Только уже в Хаанаре и люди, и их корабли становятся нормальными. Да если бы мы могли их сразу заметить, никаких незваных гостей бы не было!
Против течения грести было очень трудно, Грин весь вспотел. Катя тоже немножко гребла, чтобы он отдохнул, но тогда лодка стояла на месте — с течением девочка справиться не могла.
— А ты — молодец! Сильная! — оценил её попытку Грин.
— Какая же я сильная, если лодка с места не трогается! — Катюша была собой недовольна.
— Я-то думал, когда ты взяла вёсла, что Хаанар лодку обратно в море понесёт, а ты справилась.
Причалили они в камышах недалеко от стоянки конкистадоров. То, что конкистадоры близко, Катя сразу поняла по отвратительному запаху — Митя очень точно его описал: воняло помойкой — и по громкой брани, доносящейся с той же стороны, что и запах.
— Грин, спасибо тебе огромное!
— Беги, спасай свою Бимбу, я тебя здесь подожду.
Наверное, Грина можно счесть трусом: решил отсидеться в лодке, а маленькую девчонку одну отпустил с конкистадорами воевать. Не будем к нему слишком строгими. Грин, действительно, боялся, но постараемся его понять — он был простой рыбак и хорошо знал, что нет ничего ужаснее демонов. Людьми Грина не напугаешь, а про то, что конкистадоры притащили с собой кошмарных ноккеров, он порядком наслушался в порту.
Стеклянный червячок
— Пирожки с мухоморами! Пирожки с мухоморами! С пылу, с жару — пятачок за пару! Покупайте пирожки с мухоморами!
— Барышни-красавицы, самые замечательные перстни! Серьги! Бусы! Браслеты! Из меди, олова, железа! Из стекла и картона! Из ракушек полно побрякушек! И из серебра — куча всякого добра!
— Ковры! Ковры! Шёлковые, бархатные! Из фольги и туалетной бумаги! Они блестят — как огнём горят! Лучшие мастерицы ткали, вязали, шили — сто лет не ели, не пили, ни словечка не говорили! Покупайте самые лучшие ковры!
— Конский волос! Конский волос! Лучший подарок детям!
Порт жил своей обычной жизнью, торговцы, и съезерландские, и иностранные, зазывали покупателей, зеваки зевали по сторонам, воришки шарили по их карманам, шумная компания моряков затевала драку, а стеклянный червячок Симаргл полз.
Ползти было нелегко — черепицы твёрдые и неровные, каждая впадина болью отдавалась в стеклянном тельце, а ещё только и успевай глядеть по сторонам — не наступил бы какой-нибудь обормот. Симаргл тихонько позванивал, наткнувшись на очередную неровность, но терпел — надо доползти, надо! Если никто не раздавит, если получится доползти, то изменится вся его жизнь! Он, он, Симаргл, из стеклянного червяка превратится в самого настоящего капитана самого прекрасного корабля во всём Океане Времён! Его будут слушаться люди, которые и не догадываются о том, какой он маленький и беззащитный! Которые одним движением могут превратить его в стеклянную пыль! Но ничего, он тоже кое-что может, он им покажет, этим людям! Они у него так забегают, что позабудут мать родную! Демон он или не демон, в конце концов?!
Маленький стеклянный червячок Симаргл был демоном. В Сьёзерланд он приплыл на рыбачьей лодке. В то время дела его были совсем плохи, он еле удрал из тела одного богатого человека, в котором без печалей прожил много лет. Телу, то есть его обладателю, вздумалось зачем-то уйти далеко в горы и стать монахом. А ведь так хорошо жили! Ни в чём они с Симарглом себе не отказывали! Но вот взял и раздал нажитое бедным! Высоко в Тибетских горах хозяин тела сделался учеником старца, и Симаргл разучился управлять человеком. Наверное, он был совсем слабеньким демоном, а может быть, его человек оказался слишком сильным…
Потом Симаргл поселился в рыбаке, обожавшем хвастаться богатым уловом до такой степени, что однажды он убил своего напарника. Просто размозжил ему голову веслом и столкнул в море, и весь улов достался ему одному, а в деревне его теперь все считали самым удачливым и умелым. И первая красавица согласилась пойти с ним, и даже сам староста не брезговал, когда рыбак наведывался к нему на обед. В рыбаке жить неплохо — он покорно выполнял всё, что ему велел Симаргл, да вот только в богаче намного приятнее! Рыбак — что! Никакого тебе изящества, одежда грубая, пьянство постоянное, а речь вообще какая-то неразборчивая, как будто бы орехов в рот набрал. И ещё это море! Симаргл любил море, если плавать на красивом корабле со всеми удобствами, а на утлой лодчонке и потонуть — пара пустяков.
В тот вечер они попали в самый настоящий шторм, из которого на их гнилой яичной скорлупке выбраться не было никаких шансов. Их швыряло так долго, что Симаргл не помнил, как они оказались на берегу. Море было тихим и ласковым, как будто бы не оно совсем недавно грозилось раздавить хрупкую лодку в щепки. Рыбак лежал на песке и еле дышал. А больше никого не было — наверное, двух приятелей этого героя поглотила пучина. Или опять веслом? Нет, вряд ли — всё равно на улов рассчитывать в тот раз не приходилось. Симаргл быстро выполз из рыбака — хватит с него!
Много часов тогда полз Симаргл по песку, пока не дополз до неё. Прекрасная девушка в оранжевом платье с пепельными волосами собирала на морском берегу ракушки. На её голове сверкала прозрачная корона. Корону Симаргл сразу заметил — он сам был стеклянным и поэтому обожал всё прозрачное. Королева! Отлично! Наконец-то он нашёл то, что ему нужно! Управлять целой страной — да он и мечтать не смел о подобной удаче!
Червячок взобрался по платью, поплутал в пепельных волосах и…
— Ух ты, какая прелесть! — королева держала его двумя пальцами. — Кто ж это у нас такой хорошенький?
От потрясения Симаргл онемел — раньше люди его никогда не видели! Потом, позже, он даже подружился с королевой, рассказал ей о своей жизни и о том, что ищет подходящего человека, в котором ему будет удобно. Королева его не раздавила, она принесла Симаргла в Кай Прэвел и поселила в стеклянную чашку. Королева с удовольствием с ним беседовала, а изредка и ненадолго позволяла вселяться в разных людей, чтобы он не заболел. Однако Симарглу было скучно. Не создан он для жизни под стеклянным колпаком! Ему бы командовать кем-нибудь и по морям носиться! Червяк решил бежать. А когда услышал от мальчишки про каких-то конкистадоров, то понял — вот оно! Его время пришло. Сейчас он захватит чьё-нибудь тело и удерёт в свой мир вместе с этими конкистодорами.
На борт «Млечного пути» стеклянный червячок взобрался с трудом. Замечательный корабль! Симаргл его ещё давно приглядел, а теперь убедился в своей правоте — борта гладкие, по таким ползти вверх — ох, как трудно! Зато и поплывёт, как лебедь белый, никакие бури ему не страшны!
На палубе никого не было — команда вчера славно погуляла в порту, и теперь отовсюду доносился здоровый храп. То, что надо! Червяк, слегка позванивая, пополз к капитанской каюте.
Капитан Сверб раскинулся на койке и оглушительно храпел. Отчётливо чувствовался крепкий винный запах. Да этого сейчас и пушкой не разбудишь! Симаргл быстро прополз по одеялу, пробрался через капитанскую бороду и скользнул в приоткрытый рот спящего.
Пробуждение было нелёгким, но капитана Сверба это не встревожило — после вчерашней попойки он ничего другого не ожидал. Пара глотков рома — и солнце снова засветит ясно и тепло, перестанет резать глаза, как сейчас. Но ром не помог. Странно, обычно это средство действует безотказно. Капитан лежал на койке, потягивал ром из пузатой бутылки и страдал. Бросить бы всё к чёртовой матери! Сколько можно торчать в порту из-за каких-то дурацких конкистадоров! Моряк он, или не моряк! Поднять бы сейчас паруса, да и податься в Соннию к эльфам или ещё куда-нибудь! Он готов хоть на край света!
Собственно, а почему бы и не на край света? Парнишка говорил, что эти его конкистадоры — любители плавать по морям. Наверное, они — умелые моряки. А что золото любят, так это хорошо, золото и ему пригодится. Сверб не знал, зачем ему золото, но подумал, что раз оно нужно настоящим морякам, то и ему не помешает. Он никогда не видел других миров и решил, что пришло время на них посмотреть. Почему-то раньше ему в голову не приходило оставить Сьёзерланд, а теперь… Теперь всё стало по-другому, теперь он поплывёт туда, где никто из сьёзерландцев никогда не бывал. И поплывёт с иноземной командой, а не с этими, в белых туниках, которые и бурь-то настоящих не видели!
Демоны
С огненной горки Митя съехал прямо во двор усадьбы Сольни. Как это им удаётся сделать так, чтобы сразу попадать туда, куда нужно? Как там королева говорила про ишту… Надо просто хорошенько представить себе адресата. Наверное, и с полётами тоже самое. Самому бы попробовать! Да вот зажигалка осталась у королевы — не попробуешь теперь!
Ну, и замёрз же он! Пока летел, ничего не чувствовал, а теперь руки с болью отходили от холода и были красными, как редиска, ноги ломило, а всё тело бил озноб. Хорошо хоть, королева заставила надеть свитер!
Мальчик бросился к двери — хотелось горячего чаю с пирогами, и пора понять, наконец, что тут произошло. И сразу же натолкнулся на Вульфгара.
— Вульфгар! — Митя и не предполагал, что так соскучился по другу.
А вот Вульфгар, похоже, был совсем не рад встрече.
— Это ты, парень? Давненько тебя не было. Чего явился-то? Нам тут и без тебя тошно, — Вульфгар смотрел на Митю холодными голубыми глазами. Его белые волосы были непривычно прилизаны, и сам он казался совсем не тем весёлым, неунывающим командиром, которого знал Митя.
— Вульфгар, ты что! Мы же с тобой — к конкистадорам вместе, мы же… — Митя почти кричал.
— Да провались ты! — Вульфгар резко развернулся и быстро пошёл прочь по коридору.
Так, пора искать Каррэ. Каррэ всё объяснит, и они вместе что-нибудь обязательно придумают! Говорила же королева, что Вульфгар заболел, — наверное, он такой, потому что ему плохо. Ничего, разберёмся. Зря Митя, что ли, столько книг прочёл?! Ботаник он, в конце концов, или нет!
Каррэ Митя нашёл в общей горнице. Тот стоял у окна и задумчиво перебирал шёлковые кисти, которыми была украшена занавеска.
— Митя! — Каррэ обернулся к мальчику. — Наконец-то!
— Каррэ, что случилось? Что с Вульфгаром? Он такой…
— И Вульфгар, и Глайд. Знаешь, их как будто на части разрывает. То они — нормальные, а то вдруг начинают злиться без всякого повода. Я не представляю… — Каррэ был явно растерян. У Мити в голове не укладывалось, что Каррэ может чувствовать себя неуверенно, и это окончательно расстроило мальчика. — Да что ж это я! Ты же замёрз совсем! Сейчас Полли принесёт самовар.
За чаем с пирогами Каррэ рассказал Мите, что происходило в усадьбе Сольни, пока ребята плыли по Океану Времён и наслаждались жизнью в королевском дворце. Оказалось, что буквально сразу после их отплытия Вульфгара стали мучить непонятные приступы гнева, с которыми он не мог справиться.
— Он так пнул нашего домового, что тот чуть не расшибся о стенку. Мы с Глайдом с трудом одолели парня, — Каррэ смотрел на Митю в упор. — Может, ты понимаешь, что с ним?
— А Глайд?
— Глайд в такую ярость не впадает. Он падает на пол и начинает корчиться, кричит какие-то непонятные слова, потом вдруг успокаивается и становится слабым, как ребёнок.
Глайд начинает корчиться? Где-то Митя про это читал. Книжка была не очень интересная — мистику Митя не любил, но там рассказывалось про средние века, поэтому он дочитал до конца. А теперь пригодилось!
— Каррэ, я понял! Когда в человека вселяется дьявол, то того начинает ломать, и такой человек ведёт себя так, как в нормальном состоянии никогда бы… — Митя хотел бы объяснить понятнее, но у него не очень получалось. Верку бы сюда! Вот уж кто умеет объяснять!
— Дьявол? Это что ещё такое и с чем его едят?
Кажется, Каррэ обрёл свойственную ему энергию. То, что он начал шутить, очень обрадовало Митю. Мальчику сразу стало спокойнее.
— Это такой… Ну, он злой, как у вас демоны. Он на самом деле тоже демон. Я читал…
— Демон, говоришь? — Каррэ резко отодвинулся от стола. — Похоже. Небось, твои конкистадоры притащили.
— Да не мои они! — Митю ужасно раздражало, что все вокруг почему-то считают конкистодоров его личным достижением. Лучше бы уж ботаником звали — всё не так обидно. Тем более, последнее время Мите «ботаник» перестал казаться оскорбительным. Даже стало нравиться такое обращение.
— Не твои, не твои, извини, — Каррэ положил Мите руку на плечо. — Обижаться потом будем. Ты мне лучше расскажи, как у вас там от этого самого дьявола избавляются?
— От дьявола? — Митя понятия не имел, как это делается. — Вроде, молитвы какие-то читают, святой водой прыскают… Да не знаю я.
— Святая вода? Не понимаю. Наверное, у нас её нет. Молитвы… Ты их не помнишь, разумеется?
— Я их и не слышал никогда.
Каррэ расхаживал из угла в угол. Митя прихлёбывал остывший чай и старался не смотреть на друга. Мальчик надеялся, что вот сейчас Кррэ найдёт решение, что всё изменится, Вульфгар снова станет весёлым, а Глайд… Глайда Митя пока не видел, и, честно говоря, не очень-то и хотелось: по словам Каррэ, с Глайдом творилась какая-то гадость.
— Слушай, Каррэ, когда мы жили в этом сверкающем дворце, ну, у королевы… — Мите казалось, что он вот-вот найдёт выход, — мы с девчонками там всё облазили, даже самые высокие башни. — Но ишту я нашёл только сегодня, и… — Неужели только сегодня! А кажется, уже много дней прошло — столько всего случилось за день! И ишта, и зажигалка, и теперь вот Вульфгар… — может быть, мы ещё что-нибудь не заметили, как ты думаешь?
— Во дворце? В сверкающем?! — Каррэ прервал свой путь от окна к стене. — Что-то я не понял. В каком дворце?
— Как это — не понял? В королевском, само собой, в Кай Прэвеле! Ты что, не был там, что ли?
— М-да, опять Медина свои шутки шутит. — Каррэ присел за стол. Он долго молчал, налил себе чаю, взял пирог… Ему явно не хотелось объяснять Мите про королевские шалости.
— Каррэ, да в чём дело-то? — Митя совершенно ничего не понимал.
— Понимаешь, Митя, этот розовый дворец… Он розовый?
— Нет, разноцветный. Там и сиреневая башня есть, и салатная, и розовая тоже.
— Да? А прежде она только розовый показывала. Этот дворец…
В горницу вошла домовиха Полли.
— Всё, друзья мои, спать! Засиделись уже — ночь на дворе. Каррэ, ну ты-то хоть думай головой! Мальчик устал с дороги.
— Ничего я не устал!
Оказывается, прозрачный дворец — и не дворец вовсе! Мите было совершенно не до сна.
— Полли, подожди ещё минутку, ладно? Я сейчас объясню Мите… — Каррэ просительно взглянул на домовиху.
— Потом, потом. Нечего объяснять. Утро вечера мудренее, — Полли обвела горницу недовольным взглядом и степенно удалилась.
— Спать — так спать. Пойдём, Митя, по койкам.
— Каррэ, это же — домовиха! Чего ты её слушаешь?! Она же только что и умеет, что еду приносить, и вообще… Какое тебе дело до её приказов?
— Спать, Митя! Полли — здесь хозяйка, её слово — закон. У нас слуг нет, а если мы не хотим слушаться Полли или Додика, то тогда надо уезжать из Сольни. Да и дурного Полли никогда не посоветует.
К сожалению, утро не оказалось мудренее вечера. Продолжить столь интересный разговор с Каррэ не получилось. Митя нашёл Каррэ в общей горнице, да толку-то!
— Каррэ, ты вчера говорил, что дворец…
— Какой дворец? Слушай, парень, отвяжись от меня, а? — Каррэ вплотную подошёл к Мите, мальчик даже слегка испугался. Нет, он не боялся Каррэ, но… Неприятно, когда к тебе вот так вот подходят вплотную — кажется, что собираются драться. — Уйди отсюда! Достал, видеть тебя не могу!
Митя сидел на ярко-зелёной траве под кривой берёзой и думал. Видимо, эти самые демоны влезли и в Каррэ: Митя раньше не видел его таким злым, у Каррэ даже глаза были бешеными. А ещё Глайд… Мальчик всё-таки преодолел своё нежелание и нашёл друга, только тот лежал на кровати и не реагировал на Митю. И Чихалка куда-то запропастилась. Она — умница, она могла бы помочь, но сколько Митя ни звал Чихалку, та не отвечала.
А девчонки сидят себе в этом сверкающем дворце и в ус не дуют! Хорошо им! Верка рифмы придумывает, а Катька вообще непонятно где шляется. Могла бы уж помочь! Да ну их! Никому и дела нет, что он, Митя, здесь один, всех остальных захватили демоны. Девчонки — предательницы, они его бросили тут, им бы лишь камешками разноцветными любоваться! И эта дурацкая королева! Забрала себе волшебную зажигалку, а о нём не подумала!
Домой бы! В Крыму лучше, там Золотые ворота, мама… А мама тоже хороша — бросила тут его одного! Ей там с лодочником удобно — когда захочет, домой доплывёт, да и доплыла уже небось!
Митя сидел на ярко-зелёной траве и обижался на всех, на весь мир. Трава ему казалась отвратительной: надо же быть такой ярко-зелёной, когда не до неё вовсе! И небо голубое, как будто бы его в синьке выстирали, и это мерзкое солнце! Надоело!
В плену
К лагерю конкистадоров Кате удалось прокрасться незаметно. Запах был ужасающий, такой, как будто бы она собственноручно разгребала мусорный бак. Нет, в помойке Катюша ни разу не копалась, но мусор выбрасывала регулярно, поэтому с запахом была знакома очень хорошо.
Катя двигалась очень осторожно, перебежками, прячась за прибрежными кустами. Впрочем, вскоре она поняла, что могла бы и не стараться: даже если бы она подошла к лагерю, подняв флаг и стреляя из ружья, её всё равно заметили бы далеко не сразу. В лагере стоял гвалт.
— А вы что думаете, мы за неё ничего не получим, что ли? Да за такое чудище нам отсыплют…
— Сто плетей. Потом — дыба, испанский сапог… Будто сам не знаешь! Раздавить её — и дело с концом!
— Идиот! Раздавить! Эту зверюшку заморскую мы продадим за целый мешок золота!
— Тебя сожгут с ней на пару!
— Это бес! Бес!
О ком это они? Катюше стало настолько любопытно, что она забыла о необходимости прятаться. Да и всё равно им явно не до неё.
— Тащи её сюда. Сейчас разберёмся.
И вот уже кто-то держит в вытянутой руке что-то красное. Оно дёргается и верещит, причём так верещит, что уши закладывает.
— Отпустите меня! Гады! Я вас всех убью! Я от вас убегу, а потом найду и всех побежду! А-а-а!
Такой милый голосок Катюша ни с чем не могла бы перепутать. Бимба! Так это Бимба у них — чудище и зверюшка заморская?! Это она — бес?! Вот уроды! Самого обычного тролля от беса не могут отличить!
Катя не стала вмешиваться — всё равно ей с ними не справиться. Она поступила умнее — подслушала, что они говорили.
— Ути-пути, какая мелкая! — Один из конкистадоров сделал Бимбе козу.
— Осторожно ты! Тебя эта мелкая превратит сейчас в свинью, будешь знать!
Катюша подумала, что в свинью — самое то, жаль только, Бимба этого не умеет. Конкистадоры, кажется, боялись маленькую троллиху.
— Ой, кусается, дрянь! — Железные пальцы разжались, и Бимба шлёпнулась на песок. Троллиха не растерялась, она опрометью бросилась прочь, только красное платье мелькнуло. Хорошо бы, удрала! Тогда они с Катюшей успеют вернуться к обеду в замок, никто ничего и не заметит.
— Держи!
— Хватай её!
— Лови!
— Да вот же она! — Один из испанцев сжимал троллиху в кулаке так крепко, что бедняжка не могла дышать. — Чуть не упустили!
— Лучше бы она убежала. От греха подальше.
— Да ладно тебе, Филипп! Господь этой нечисти терпеть не может, сам же говорил. Родриго, швырни её в яму, пусть посидит пока.
По-прежнему прячась за кустами, Катя поползла за Родриго, чтобы проследить, где конкистадоры держат Бимбу. Яма была в лесу, метрах в пятидесяти от их стоянки. Кругом было выкопано ещё несколько таких же ям, Катя чуть ногу не сломала, провалившись в одну из них — понакопали тут! Наверное, золото искали.
Бросив Бимбу в яму, Родриго ушёл, и Катюша смогла, наконец, передвигаться по-человечески, не опасаясь, что её обнаружат. Она подошла к яме.
— Бимба! Бимба, ты как? — Девочка попыталась заглянуть в яму, но не смогла — ей что-то помешало, как будто бы невидимая преграда возникла между ней и маленькой троллихой.
— Катька! Ура! Мы их всех победим! — Бимба вскарабкалась по сосновым корням вверх и уселась на самом краю ямы, свесив вниз кривоватые ножки.
— Бимба! Давай сюда! Нас Грин ждёт, он рыбак, у него лодка, нам надо успеть в замок, там…
— Ух, зачастила! Катька, и когда ты нормально говорить научишься? Вот посмотри, Вера… — троллиха подняла вверх толстенький пальчик. Она, видимо, думала, что он выглядит, как настоящий указующий перст.
— Бимбочка, миленькая, пойдём отсюда скорей! — Катюша умоляюще смотрела на Бимбу.
— Да я бы с удовольствием — очень уж они противные, ваши конкистадоры. Хватают, швыряют, воняют! Никакой от них радости, никакого интереса, они мне надоели хуже горькой редьки! Но вот только как? — Бимба почесала рыжую голову под платочком. Удивительное дело — кружевной платочек, несмотря на все приключения, по-прежнему был аккуратно повязан на волосах троллихи. И как он держится, совершенно непонятно!
— Бимба, ты что! — Кате сомнения троллихи показались уж очень несвоевременными. — Бежим скорей!
— Кать, а ты возьми меня на руки. Я посмотрю, как у тебя получится. Ну же, бери! — Бимба протянула девочке руку.
Катюша попыталась ухватить Бимбу за пояс, как её только что держал конкистадор Родриго, но ничего не вышло — рука девочки упёрлась в невидимую преграду.
— Бимба, что это такое?
— А я откуда знаю? Стенка — не стенка, решётка — не решётка… Кать, ты же умная, ну придумай что-нибудь! — Катя поняла, что Бимба по-настоящему испугана. — Посмотри, у этой штуковины и ручки есть.
— Где?
— А вон, наверху.
Катюша взглянула вверх. Действительно, примерно в метре над ней сжимала и разжимала пальцы фиолетовая рука. В нескольких шагах вправо другая фиолетовая рука показывала девочке кукиш.
— Бимба, что это? Руки сами по себе…
— Не, Кать, не сами. Это у стенки руки, просто стенки не видать. Ты вниз посмотри.
Внизу Катюша увидела две ноги в чёрных замшевых башмачках, отстоящие, как и руки, на порядочном расстоянии друг от друга. Девочка попробовала обойти невидимую стену, но та проворно бегала вокруг ямы на своих коротких ногах, да ещё дразнилась, показывая фиги.
— Катька, не мельтеши, — Бимба тихонько сидела на краю ямы и наблюдала за происходящим. — Демон это, как пить дать. Или демониха. Демониха мерзкая — морда изуверская! — Фиолетовая рука хлопнула троллиху по голове. — Ах, ты ещё и драться! Вот я тебе!
Бимба заколошматила кулачками по невидимой стене. Фиолетовая рука вытянулась, зацепила троллиху длинным розовым ногтем за кружевной платочек и опустила в яму.
Катя пошла к конкистадорам. Она хотела проследить за ними и, может быть, потом придумать, как выручить Бимбу. А вдруг конкистадоры разболтают, как они управляются с этой рукастой стенкой? Катюша не очень-то в это верила, но чего не бывает…
Конкистадоры уже не спорили, они сидели кружком, что-то пили из бутылок, переплетённых верёвками, и пели:
Я конкистадор в панцире железном,
Я весело преследую звезду,
Я прохожу по пропастям и безднам
И отдыхаю в радостном саду2…
Песня Катюше понравилась настолько, что она даже подумала: а вдруг конкистадоры не такие плохие? Вдруг, если им всё объяснить, они отпустят Бимбу и сами уедут обратно, туда, откуда приплыли? Но тут кто-то отбросил в сторону пустую бутылку, Катя едва успела увернуться, и громко выругался:
— Мать твою, осточертело здесь сидеть! И золота нет наверняка, и панцирь в руки не взять — так и жжётся! Сколько можно!
— Да ладно тебе, криволапый, зато вон какую чуду поймали! Приедешь к своей донье богатым.
— Ага, и сразу — на костёр.
На костёр? Катюша прислушалась и не заметила, как наступила на валявшуюся бутылку.
— Ай, мамочки!
Девочка упала коленками в песок.
— Это что тут? Аборигены! Держи её! — Катя и приподняться не успела, как её схватили чьи-то сильные руки. — Девчонка!
— Странная какая! Смотри, волосы белые!
— Её бы продать: за такую бы неплохо заплатили!
— Тебе бы всё продать да продать! А о грехе ты подумал? Это же ведьма, не видишь, что ли?
— Тебе повсюду черти мерещатся, Филипп. Девчонка как девчонка.
— Отпустите меня! И Бимбу тоже! Мы вам ничего не сделали, отпустите! — Катюша рвалась изо всех сил, но у неё ничего не получалось.
— Бимбу? Это ещё кто?
Тот, которого звали Филиппом, присел на корточки перед девочкой.
— Это тролль. Она — маленькая, а вы её мучаете! — Сейчас Катюша им всё выскажет! — Нельзя обижать маленьких!
— Тролль? Это чёрт, что ли? — Филипп смотрел Катюше прямо в глаза. От его взгляда девочке сделалось неприятно.
— Не чёрт, а тролль. Существо такое, она не человек, она…
— Точно, чёрт, — Филипп встал. — А вы, господа, не верили, что это — происки дьявола. Если не хотите гореть в вечном огне, девчонку — в яму к чёрту! Завтра предадим их обоих очистительному пламени, а тогда, глядишь, Господь и сжалится над нами — выберемся из этой дьявольской земли.
Катя сидела в яме, прижав к себе Бимбу, и смотрела на звёздное небо, а в воздухе звучала песня, красота которой уже не могла обмануть девочку:
Порою в небе смутном и беззвездном
Растёт туман... но я смеюсь и жду,
И верю, как всегда, в мою звезду,
Я конкист;дор в панцире железном3…
Внутри горы
Устав от занятий, королева Медина и Вера надумали пойти купаться. Королева отказалась от толпы придворных: «Верочка, только вдвоём! Когда плаваешь в море, в голову приходят самые неожиданные рифмы. Очень вдохновляет!» Свою прозрачную корону её величество оставила во дворце.
— В короне плавать глупо, утонет ещё, — объяснила она Вере.
К порту они спустились на маленькой повозке. Королева сама правила белой кобылкой. Лошадка была такой очаровательной, что Вере захотелось с ней подружиться.
— Ваше величество, можно, я попробую? Пожалуйста, дайте мне вожжи!
— На обратном пути, хорошо? Хочется побыстрее в воду!
В порту, как всегда, кипела жизнь, на королеву никто не обращал внимания.
— Ваше величество, а почему люди вас не узнают? — Вера-то думала, что все бросятся приветствовать королеву, а тут…
— Узнают, конечно. Просто самый первый король Сьёзерланда тоже очень любил купаться. Поэтому он издал закон, что короли — тоже люди. Если король идёт без короны, то все подданные обязаны не обращать на него внимания, как будто бы он — один из них.
Хороший закон, Вере понравился. Да только у всего, даже самого замечательного, есть оборотная сторона. Вот сейчас, вместо того чтобы с достоинством проследовать к берегу по ковровой дорожке под приветственные крики толпы, им приходится пробиваться через эту самую толпу. Но ведь так гораздо интереснее! Какими яркими красками переливаются ткани на прилавке у той старухи с огромным носом и буйными седыми кудрями! Веру очаровал шёлк травянистого оттенка — вот бы сшить из него платье! А как звенят медные браслеты на тонких руках смуглой танцовщицы!
Вера не замечала, что толпа вокруг неё становится всё плотнее, а королевы Медины нигде нет — девочка заворожено смотрела на огненный танец. Музыки не было, её заменял звон многочисленных браслетов на руках и ногах плясуньи. Короткое красное платье не сковывало стремительного движения, длинные чёрные волосы, заплетённые в мелкие косички, то обвивали гибкую фигурку, то сплошной массой падали на спину девушки. Из-за них танец Вере представлялся сражением человека с сотнями чёрных блестящих змей.
— Барышне нравится, как пляшет наша Дара? Кхе-кхе, мы все её любим, да-да, очень любим.
Вера не отвечала, наверное, она даже не слышала, что к ней обращаются, не слышала ничего, кроме звона медных браслетов. Девочка опомнилась только тогда, когда кто-то схватил её за руку.
— Ой, вы чего?! — Вера попыталась освободиться. Не вышло: пальцы оказались цепкими, длинные ногти впивались в кожу. — Пустите, больно же!
— Барышня сама будет плясать не хуже Дары, если наденет волшебное платье цвета травы. Пойдём со мной! — Девочку уже тащила из толпы та самая старуха с огромным носом, торговка тканями.
Вера пошла за ней — не драться же, в самом деле! В лавке она на секунду остановилась у отреза зелёного шёлка, но старуха тащила дальше.
— Да-да, такое платье, кхе-кхе, цвета травы, волшебное платье.
Через низкую кованую дверь, которую от посторонних глаз скрывала занавеска из серого полотна, они прошли в длинный тёмный коридор. Старуха явно торопилась, Вера шла за ней, не понимая, что от неё надо этой странной женщине. Вырваться и убежать? Но куда? Коридор петлял и разветвлялся, его своды становились всё ниже, иногда девочке даже приходилось нагибать голову. И темно — хоть глаз выколи! Что, эта старуха в темноте видит, что ли?
Наконец впереди забрезжил тусклый красноватый свет.
— Ух, добрались. Присаживайся, барышня!
Старуха смахнула со стула какие-то пёстрые тряпки.
Вера молча глядела по сторонам. Комната оказалась маленькой: всего-то и было в ней, что два стула, простой деревянный стол да маленький потёртый диванчик, на который уселась торговка тканями. На столе стояла керосиновая лампа, её неяркий свет падал старухе прямо на лицо. Удивительное это было лицо! Глубокие морщины избороздили его, а карие глаза неожиданно оказались молодыми и весёлыми. Кончик огромного носа шевелился, когда старуха кашляла (кашляла она постоянно), но рот был ярким и мягким, как будто нарисованный. Седые волосы казались жёсткими, точно проволока, и завивались мелкими кудряшками, ярко-жёлтая тряпица, повязанная на голове, не давала им падать в глаза. И одета старуха странно — широкое платье сшито из лоскутков самых разных цветов — куда там радуге!
— Ну, чего молчишь, кхе-кхе? Испугалась?
Длинные узловатые пальцы постоянно шевелились, то по ручке дивана постукивали, то крутили седые волосы.
— Где мы? Вы кто? Зачем вы меня сюда притащили? — Вопросов у Веры было множество, всё равно все сразу не задать. Про танцовщицу Дару и волшебное платье цвета травы она потом разузнает. Сначала — самое важное.
— Кхе-кхе, вот и заговорила. Кто ж так спрашивает? По порядку надо, тогда всё расскажу. Старая я стала, мне за вами, кхе-кхе, молодыми, не поспеть, — старуха достала из складок своего лоскутного платья коричневую папиросу. — Спички подай мне, кхе-кхе.
— Пожалуйста, — Вера взяла со стола коробок спичек и протянула старухе.
— Вот теперь можешь спрашивать, — старуха глубоко затянулась.
— Где мы?
— Сама не видишь? В горе.
Действительно, стены комнаты были каменными и шершавыми, как будто бы это — пещера.
— А вы кто? Я… — Вере не хотелось сердить старуху — мало ли, что можно от неё ожидать. Странная она какая-то.
— Да знаю я, что ты — Вера, знаю. Я кого ни попадя к себе не вожу. А я — старая Глория. Красивое имя, правда? — Вере казалось, что это имя вовсе не подходит такой Бабе Яге. — Кхе-кхе, красивое. Да и я не родилась старой каргой, в молодости за мной ещё какие парни увивались!
— Глория, а зачем вы меня сюда привели?
— Всему своё время, кхе-кхе! Всему своё время!
Вдруг что-то холодное проскользнуло по Вериной шее, обвилось вокруг руки…
— А-а! Змея! Змея, скорее! — Вера вскочила со стула, затрясла изо всех сил рукой. Змея шлёпнулась на пол.
— Что с тобой, барышня? Ты не заболела, кхе-кхе?
Было непонятно, кашляет старая Глория, или смеётся.
— Змея!
— Ну и что? Это же Зита! — старуха подняла змею с пола, та тотчас обвилась вокруг жилистой руки. — Ты только посмотри, какая прелесть!
Змея действительно была красивой: маленькая и тоненькая, вся переливается — то голубая, то зелёная, то фиолетовая. Однако Веру это не успокоило — не нравились ей змеи, и ничего с этим не поделаешь.
— А королева говорила, что здесь нет змей, потому что их не сочинили.
— А зачем их сочинять? Они — сами по себе. Тебя же никто не сочинял, а ты есть. Так и они.
— Погодите, Глория, но ведь весь этот мир сочинил какой-то там мудрец, и Каррэ говорил… — Вера ничего не понимала.
— Каррэ — хороший человек, кхе-кхе! Хороший человек, — Глория затушила папиросу двумя пальцами и бережно спрятала окурок в складках платья. — Он дурного не скажет. Все миры сочинил мудрец, что же в этом такого?
— Но королева! Она сочинила свой дворец, и всё там внутри, и я тоже… Наверное… — Вера снова начала сомневаться в своём чудесном даре.
— Дворец, кхе-кхе, она уж точно сочинила, — старуха хрипло рассмеялась. — А ты, барышня, не думай, ты умеешь. Тебе сила дана особенная, так что сочиняй на здоровье.
— Сила? Какая?
— Особенная, говорю же. Тебе легко сочинять?
— Ой, что вы! — Вера вспомнила, как она мучилась, чтобы прогнать ноккеров. — Очень трудно.
— Вот-вот. Ты так стараешься, так хочешь, чтобы было хорошо, у тебя и получается. Ты многое можешь, девочка, очень многое!
— А королева?
Нет, Вере никогда не построить такой прекрасный дворец, что бы там Глория не говорила.
— А королева считает, что её рифмы — прямо шедевр! Венец творенья! Змей загнала в гору, да нас, знающих людей, шпыняет, чтобы глаза не мозолили. Змеи же не виноваты, что они родились змеями!
Вере хотелось обо всём расспросить старую Глорию. Какая такая сила? Как королева сочинила дворец? Что значит «знающие люди»? Ещё сегодня утром девочке всё казалось простым и ясным: есть чудесный мир, которым управляет чудесная королева, которая сочиняет чудесные стихи, которые делают мир ещё более чудесным. А всякие мелкие неприятности, вроде незваных гостей из Океана Времён, — ерунда, надо просто сочинить стишок, и всё наладится. И тут всё на глазах рассыпается! А может быть, Глория врёт? Вдруг она тоже приплыла из другого мира и теперь собирается здесь напакостить? Тогда Вера тем более должна подробно расспросить старуху.
— Глория! Ты здесь, старая ведьма?
В комнату, низко пригнувшись, вошёл высокий бородатый человек с ярко-зелёными глазами, такими яркими, что Вере он сразу понравился. От человека сильно пахло рыбой, его одежда, кажется, затвердела от морской соли.
— Грин! Ты где шлялся, мерзавец? Я тут места себе не нахожу, гостью занимаю, а его нет и нет! — Старуха бранилась, но, очевидно, была рада.
— Гостью? — Грин присел перед Верой на корточки. — Простите, барышня, не заметил. Меня зовут Грин. Рыбачу тут.
— Вера. Я из другого мира, меня…
— Из другого мира? А Катя, случайно, тебе не знакома? — лицо рыбака помрачнело.
— Катюша? Где она?
Подруги не было уже сутки, и Вера ужасно за неё волновалась. Она хотела поговорить о Катюше с королевой, но её величество и слушать не стала. Наверное, Глория права: королеву ничего не интересует, кроме рифм.
— Я её нашёл, когда она на скале висела. Отвёз к конкистадорам. Ох, не хотелось мне, да делать было нечего: она плакать решила, а я не могу отказать, когда кто-нибудь плачет, — Грин, кажется, был собой недоволен. — Ну, значит, привёз её, она убежала троллиху выручать, а я жду. Весь день прождал, потом ночь — нет девчонки. М-да, думаю, дело не бело. Вернулся в Кай Прэвел, и сразу к Глории — выручать надо.
— И ты её там бросил? Подлец ты этакий! — старуха разразилась приступом кашля. — Вот я тебе сейчас!
Она замахнулась на Грина костлявым кулаком.
— Так там же демоны! — Грин густо покраснел. — Глория, ты же знаешь!
— Теперь видишь, барышня, какие у нас, кхе-кхе, герои? — лицо Глории потемнело. — Из-за таких и сидим в горе. А ты Грина прости, у него, когда он совсем пацаном был, морской демон на глазах отца сожрал, вот он теперь и дрожит при одном упоминании об этих тварях.
Вера и не думала сердиться на Грина, она его жалела, но сейчас ей было не до него:
— Надо Катюшу спасать! Пойдёмте быстрее, мне обязательно надо к ней!
— Надо — так надо! Кхе-кхе, Грин, отвезёшь нас, — Глория тяжело поднялась с дивана.
— Ты-то куда собралась, старая?
— Мне-то демоны не страшны, кхе-кхе.
В порту по-прежнему было шумно. Вера с Грином и старой Глорией быстро пробрались к морю: кажется, толпа расступилась перед ними.
— Иди, Грин, готовь лодку, кхе-кхе, а ты, Вера, здесь стой, — старуха огляделась по сторонам. — Я сейчас вернусь, дело у меня есть.
Миг, и Глория растворилась в толпе. Вера осталась одна. Она сначала смотрела вокруг: нет ли где королевы? Но вскоре забыла об этом — внимание девочки отвлеклось на разноцветные паруса многочисленных кораблей. Один их них медленно отчаливал от пристани. Вера узнала синий флажок и лебедя на корме. «Млечный путь»! Какой красавец! Девочка с восторгом глядела на отплывающий корабль.
— Вера! Ах, вот ты где! — чья-то рука легла на плечо.
— Ой, ваше величество! А я…
— Хватит, нагулялась. Пора во дворец, — королева говорила резко. Её лицо немного изменилось, черты стали грубее, глаза прищурены. Такой Вера видела её величество, когда они провожали Митю в усадьбу Сольни. Может быть, старая Глория говорила правду?
— Ваше величество, мне надо остаться здесь! Ну, пожалуйста! Там Катюша! Она…
— Нечего здесь делать. Пойдём! — лицо королевы опять сделалось прежним, красивым и добрым. — На обратном пути сама будешь править.
Вера совсем забыла про белую королевскую лошадку, с которой собиралась подружиться. Не до лошадки ей сейчас! Но королева не слушала девочку. Она вела её за собой, не обращая внимания на толпу. И только теперь Вера увидела, что люди отворачивали глаза в сторону: конечно, они узнавали королеву и опасались неприятностей.
Змеиная тропа
Глупость какая-то! Теперь вместо того чтобы придумывать рифмы, эта девчонка надула губы! Капризничать вздумала, видишь ли! Катюшу ей подавай! Катюша — психуша! Да чёрт с ней, с этой девчонкой, даже лучше, что она пропала. И троллиха с ней — хорошо, не будет мешаться под ногами! А мальчишку королева отослала в Сольни: глядишь, подхватит там какого-нибудь демона, и не вернётся. И тогда они с Верой всё в Сьёзерланде устроят, как надо, настоящий порядок наведут!
Королева Медина больше всего на свете любила порядок. Дворец должен сиять, народ — слушаться начальства, моряки — плавать по морям, а моря должны быть синими, так им положено. Дети должны слушаться старших, а не убегать. И заниматься, рифмы разучивать! Если всё лежит на своих местах, то намного проще найти то, что тебе нужно: и искать не надо, просто подходишь и берёшь. Гномы — в горах, эльфы — в рощах, тролли — в болотах. И пусть оттуда не высовываются, как эта Бимба! Тоже рифмоплётка нашлась! Люди пусть ходят по дорогам или ездят на лошадях — никаких там мыльных пузырей! Порядок есть порядок. А что может быть упорядоченнее стихов?! Точные рифмы, размер — красота! Вера вот вечно норовит то без рифм писать, то размер нарушить! Глупышка! Но ничего, королева её научит!
Если бы её величество королева Медина могла, она бы устроила им всем счастье! Самое настоящее счастье! Никто бы не кричал в порту… Порт был её больным местом: вечно там столько народу толчётся, неизвестно кого приносит море из дальних краёв. Просто никому бы не понадобилось торговать — зачем, когда каждый может получить в королевском дворце всё, что захочет, бесплатно? Им нужны разноцветные тряпки? Пожалуйста, будут разноцветные! А то, что королева их выдумала, никого не касается — какая разница, из чего они сделаны?! Мальчишка любопытствовал, из чего сделан королевский дворец, а что из слов — не понимал никак, дурачок! Полный порядок — полное счастье! Пусть торговцы займутся каким-нибудь полезным делом, хоть стихи сочиняют, например, у них неплохо получается — королева сама слышала. Землю будут обрабатывать крестьяне, а то этот Каррэ решил, что они в усадьбе Сольни сами управятся. Военные — ходить строем, домовые — готовить еду и подавать её на красивой посуде, кикиморы пусть лечат, учителя — учат! Всем хорошо, все счастливы.
Королева мечтала, и мир в её мечтах виделся замечательным — стройным и правильным, как ему и положено. Все жители Сьёзерланда довольны: их жизнь стабильна, все — на своём месте, все при деле и никто не высовывается. Даже самые талантливые знают своё место: сочиняют или рисуют то, что велено. Дома строят аккуратные, без всяких там узоров или башен, а учёные пусть придумают такую формулу, которая поможет каждому найти своё место.
Да, именно своё место — это самое важное! Если каждый его узнает, то каждый будет счастлив!
Но они почему-то не хотели знать своё место. Им нравилось болтаться в порту без дела или сажать овощи в приграничных усадьбах. Они любили смотреть на танцы этой ужасной танцовщицы Дары, которая напоминала королеве человека, опутанного кучей змей. Какая гадость!
А ещё они верили этим… «знающим», как они их называют. Знающие варят какие-то травы, и, как ни странно, у них получается! Пошепчут над травами свою бессмыслицу (без рифмы!) — и у кого-то рана зажила, у другого торговля наладилась, а третий вообще счастливо женился и нарожал прорву ребятишек. Королева этих знающих в гору поселила, так ведь всё равно выпендриваются!
Пока королева Медина нервно расхаживала по самому сверкающему залу в своём сверкающем дворце, размышляя о главном, в маленькой комнате, запрятанной глубоко в горе, кипела работа.
— Как на восточной стороне, на лугу зеленом пасется конь вороной, норовом дикий да нравом буйный. Никто его не седлал, никто на нем не езжал, стремян-поводьев тот конь не знал…— бормотала себе под нос старая Глория, помешивая что-то в большом медном котле. От котла распространялся упоительный запах розмарина, ромашки, табака и ещё чего-то непонятного.
— Бабушка, что на этот раз? — тонкая девушка в красном платье с чёрными волосами, заплетёнными мелкими косичками, заглянула в котёл.
— Девчонок надо выручать, Дара. Ты — молодец, хорошо плясала, Веру удалось зачаровать, да только увела её, кхе-кхе, королева наша, увела. Эх, старая я стала, совсем ничего не вижу, не заметила королевы в порту, — пальцы старухи беспрестанно перебирали сухие травы на столе, кончик носа шевелился при каждом покашливании.
— А как же, бабушка? Как выручать? — Дара присела на край стула.
— Пришли мне Зиту, красотка. Я придумала, как Веру вытащить, а уж дальше, кхе-кхе, она сама разберётся — умная девочка.
— Да, бабушка, сейчас, — и Дара мгновенно исчезла, только что-то медное мелькнуло в еле видимой расщелине между камней.
Вера, как и её величество, нервно ходила из угла в угол, только не в сверкающем зале, а в комнате, которую она ещё вчера делила с Катюшей. И мысли её тоже были не самыми радостными. Вера себя ненавидела. Ну почему она вечно засмотрится на что-нибудь и забудет о самом важном! Дался ей этот корабль в самом деле, когда она узнала, что Катюша в беде! Что по сторонам глазеть, если королева здесь и в любой момент могла…! Вот она и смогла, а Вера, вместо того чтобы спасать подругу, сидит взаперти!
Девочка попробовала было сочинять стихи, да не было ни бумаги, ни карандаша или ручки. Да и вообще ничего у неё не получалось. Какая там сила?! Самую простую дверь не открыть!
Вдруг Вера услышала тихое шипение или, скорее, свист:
— Ш-ш-ш-сс-сс-шш…
Звук примерно такой. То, что это змея, она поняла сразу, но на этот раз не испугалась: если королева не любит змей, то наверняка змеи тоже не любят королеву и помогут Вере сбежать.
— Сш-шс-сс… — зелёно-синяя змейка выползла из замочной скважины.
— Зита! — Вера бросилась к двери.
— Ш-ш-ш-сс…
Тоненькая змейка обвилась вокруг руки девочки, но теперь Вера не собиралась её стряхивать. Она прислушивалась к тихому шипению и пыталась разобрать, что Зита ей говорит. К сожалению, Вера не понимала змеиного языка. А Зита, похоже, догадалась, что девочке её шипение непонятно, и выпрямилась. Змея стояла на Вериной ладони на хвосте, как будто на одной ножке, и указывала миниатюрной головкой на дверь. Вера повернула ручку. Дверь отворилась. Ура! Свобода!
Вера не пошла вниз, к порту. Она карабкалась по скалам вверх, вслед за Зитой, которая легко скользила между камнями, указывая девочке дорогу. Лазить по скалам девочке раньше не приходилось, и показалось делом приятным и интересным: на каждом шагу видишь что-нибудь необычное! Вон маленький паучок деловито ползёт в узкой щели, вон пёстрая бабочка с мохнатыми коричневыми крыльями присела на цветок шиповника… А это кто? Что-то серое копошилось в колючих кустах. Вера осторожно придвинулась ближе. Облачко! Самое настоящее облачко запуталось в цепких колючках и не может выбраться! Девочка осторожно погладила облачко. Оно оказалось мягким и тёплым, как беличий мех. Вера распутала ветки кустарника и выпустила облачко на волю. Оно быстро поднималось вверх, становясь на лету всё светлее и светлее, и вот, уже совсем белое, качалось высоко в небе, как будто радовалось солнцу.
Вера настолько залюбовалась облачком, что совсем забыла о Зите. Где же змейка? И куда надо лезть дальше?
— Ш-ш-шш-сш…
— Зита!
Зелёно-синяя блестящая стрелка мелькнула в расщелине скалы. Вера — за ней, и вот Зита — уже в норе, еле заметной между камнями. Вера не отстаёт, она очень спешит: Зита обязательно приведёт её к Катюше! Девочка ползёт по каменному полу, ловко изгибаясь на поворотах. Её тёмно-каштановые волосы не вьются по плечам, как обычно, они заплетены в мелкие косички, изумрудно-зелёное платье плотно облегает тело и сверкает металлическим блеском, а сама Вера — такая гибкая и сильная, что кажется, будто скала помогает ей двигаться так быстро, что только свист в ушах:
— Шс-с-сш-сс-ш-с-с…
Чита
«Млечный путь» медленно входил в широкое устье Хаанара. Многочисленные парусники, лодки, быстроходные яхты и рыбачьи шхуны расступались, давая дорогу прекрасному кораблю, лучшему во всём Сзъёзерланде. Капитан Сверб гордо глядел на всю эту мелочь, посасывая свою трубку на капитанском мостике. Они — не чета его «Млечному пути»! И они даже представить себе не могут, куда скоро поплывёт его корабль, какие земли откроются Свербу, какие чудеса!
Капитан Сверб окончательно решил оставить Сьёзерланд и отплыть с конкистадорами в их мир, когда увидел свою команду: лица помятые, волосы свалялись, туники… В общем, смотреть противно! Если бы капитан взглянул в зеркало, он бы понял, что сам ничуть не лучше — вместе вчера гуляли в порту, но ему было не до зеркала. Скорее бы добраться до этих чужеземных странников! Скорее бы в дальние страны!
Сверб заставил команду запастись пресной водой, большим количеством сушёного мяса, ромом, фруктами и всякими сладостями — путь предстоял долгий. Никто не знал, куда капитан собирается отправиться, да и вообще ещё вчера и речи не было о дальней дороге, однако моряки сделали всё, что было велено — приказы не обсуждают.
«Команду можно оставить на Хаанаре, — размышлял капитан, пуская кольца сизого дыма. — Сами доберутся, не маленькие. Пешком дойдут, или это… конкистадорское судно залатают. А нет, так пусть там и живут».
Команда капитана совсем не интересовала: он уже душой был полностью там, в открытом океане, на границе времён.
— Рater noster, qui ts in caelis4… — Филипп осенил себя крестным знамением.
Двенадцать конкистадоров стояли полукругом на берегу реки Хаанар. У самой воды в землю был воткнут высокий деревянный шест, на котором прежде держался шатёр. Теперь в шатёр приходилось забираться ползком, но Филипп объяснил товарищам, что это не самое страшное. Гораздо хуже им придётся, если после смерти их встретит вечное пламя.
К шесту привязана Катя, на голубом сарафане девочки — верёвочный пояс, на котором висит Бимба. Руки и ноги маленькой троллихи свободно болтаются в воздухе, однако развязать верёвку она не в силах.
— Гады! Отпустите нас сейчас же! Вы все умрёте и в ваш рай не попадёте! Я вас проклинаю и всякого зла желаю! Быстро отвяжите нас! — Бимба кричала ужасно громко, она заглушала молитву, но конкистадоры не обращали на неё никакого внимания: нечисть перед сожжением всегда кричит и угрожает проклятиями.
Шест, к которому были привязаны Катя и Бимба, был обложен охапками хвороста, было там и несколько поленьев: конкистадоры собирались сжечь своих пленников на костре.
Дело в том, что испанские путешественники боялись. Они боялись Катюши и Бимбы, хотя это, наверное, кажется странным. Конкистадоры не были трусами, напротив, они были отважными воинами и моряками — решились отправиться через океан осваивать неизвестные земли, а это дорого стоит. Они боролись со штормами, видели морских чудовищ, сражались с туземцами… Нет, трусами они не были, но, не забывайте, они приплыли по Океану Времён из шестнадцатого века. В то время боялись всего непонятного (да и сейчас то, что непонятно, у людей вызывает страх и неприязнь). В шестнадцатом веке люди думали, что огонь начисто лишает опасности и очищает от грехов всё, что на нём сгорает. Вот и жгли на кострах то, что им казалось необычным: талантливых и красивых, а может быть, просто не похожих на других людей, гениальные картины, великие книги…
Конечно же, конкистадоры никогда не видели троллей, да и девчонок, которые умеют разговаривать с троллями и разгуливают со стрижеными волосами в коротких голубых сарафанах, тоже не видели. Вот и решили сжечь — от греха подальше.
— Amen5! — Произнесено последнее слово молитвы. Низкорослый широкоплечий испанский воин в чёрном бархатном камзоле торжественно поднёс к вязанкам хвороста горящий факел.
— А-а! Тысяча чертей! — конкистадор в чёрном орал, как бешеный, и слепо кружил на одном месте: что-то вцепилось в волосы испанца, душило его и одновременно закрывало почти человеческими ручками глаза. Как Катя ни старалась разглядеть, что это такое, ничего не выходило. Удалось увидеть лишь ручки, как у миниатюрного старичка, да короткую яркую юбчонку, из-под которой торчали покрытые коричневой шерстью ноги.
— Чита! На место! Быстро! А ну иди сюда, мерзкая тварь! — тот, которого испанцы называли Родриго, бросился вперёд. — Я тебе задам!
Пока Родриго бежал, конкистадор с факелом, обезумевший от боли, бухнулся в воду Хаанара. Факел, шипя, потух.
— Чита! Я тебе что сказал! На место!
— Пристрелить бы твою тварь!
— Я тебе пристрелю!
Испанцы размахивали кулаками, кричали и носились по берегу, пытаясь поймать Читу, которая оказалась небольшой обезьянкой. Чита мелькала то здесь, то там, кидалась песком и сосновыми шишками, то прыгнет к кому-нибудь на плечи и дёрнет за волосы, то уже едет на голове у другого, а через мгновение дразнится в пяти метрах от разъярённых моряков, и они всем скопом кидаются к ней.
— Эй, ты зачем песком кидаешься?!
— А, ты меня за волосы дёргаешь!
— Чита! Убью, зараза!
Завязалась драка. На Катю с Бимбой никто больше не обращал внимания.
— Кать, ты только молчи, я сейчас, — Катюша услышала шёпот и тут же почувствовала, что кто-то дотронулся до её связанных рук. С узлом пришлось повозиться, но вскоре руки девочки освободились. Она оглянулась.
— Верка! Ура!
— Тихо! Ноги ещё.
Катюшины ноги девочки развязали общими усилиями — так получилось быстрее., и бросились бежать.
— А меня! Меня развязать! — Бимба болталась у Катюши на поясе и размахивала одновременно руками и ногами.
— Потом, успеем.
Девчонки скрылись в лесу, но всё равно продолжали бежать — если конкистадоры прямо сейчас успокоятся, то наверняка сразу же начнут искать именно в прибрежных соснах. Однако, судя по крикам, страсти на берегу были в самом разгаре:
— Ах ты, скотина!
— Я тебе!
— Убью!
Но крики затихали, а вскоре и слов стало не разобрать — слышался какой-то непонятный лай и всё.
— Уф-ф, не могу больше! — Катюша опустилась на песок между соснами. Рядом с ней села Вера. Девочки отвязали Бимбу, и троллиха тотчас повисла на ближайшей сосновой ветке:
— Ура! Мы их сделали! Верка пришла и нас спасла! Ура! — Бимба прыгала с ветки на ветку, как белка, носилась между соснами, кувыркалась в песке…
— Вер, что у тебя с волосами? Так классно! Тебя королева заплетала, да? — Катя пощупала тонкую каштановую косичку. — Какие тугие!
— А что с ними? — Вера провела рукой по голове. — Ой! Косички!
— Здорово! Я тоже такие хочу, только мама не разрешает волосы отращивать. У нас так многие носят.
Вера разглядывала одну из косичек. Странно… Никто её волосы не заплетал. И вообще какая-то непонятная причёска, она таких никогда не видела. Или… Что-то чёрно-красное промелькнуло в памяти.
— Вер, ты чего? Тебе не нравится? — Катя теребила подругу. — Это королева, да?
— Знаешь, Кать, кажется, я такие уже видела… — Вера вспомнила танцовщицу в порту. — Наверное, косички у меня сами заплелись, когда я была, как змея.
Она рассказала Кате всё, что с ней произошло, пока та сидела в яме. Катюша сразу поверила старой Глории — она вообще очень доверчивая девочка. Вот только…
— Вер, не может же королева оказаться плохой! Она такая весёлая, совсем не задаётся, переживает за всех…
Вера молчала. Она чертила на песке сосновой палочкой какие-то узоры.
— Верка! Королева… она… Ты что рисуешь? — Катя вгляделась в картинку. — Это та змея, да?
На рисунке маленькая змея обвивала корону с тремя зубцами.
— Знаешь, Катюша, — Вера смешала рукой песок, рисунок исчез, — я думаю, королева не плохая, она просто очень правильная, как взрослые.
— Как взрослые?
— Ага. Они всегда знают, как нужно поступать хорошо. Вот, например, у тебя — очень-очень важное дело, а они заставляют делать уроки, понимаешь?
— Бывает такое, — Катюша тоже пыталась нарисовать на песке змею и корону, но у неё плохо получалось. — Правда, у меня мама нормальная, но и на неё иногда находит. Ты думаешь, что королева…
— Да. Смотри, когда ты потерялась, я ей говорила, что нужно быстрее к тебе, а она: «Надо заниматься, Верочка! Важнее всего правильно подбирать рифмы».
Вера так похоже изобразила королеву, что Катюша расхохоталась.
— Катька, смотри, Бимба! С кем это она?
За разговором девочки не обратили внимания на то, что уже давно не слышат пронзительный голос маленькой троллихи. Зато теперь он был слышен так хорошо, что казалось, сейчас лопнут барабанные перепонки:
— Сюда! Сюда! Я поймала чуду-юду! Я — великий охотник! Самый великий охотник всех времён и народов! — Бимба возилась в песке в нескольких метрах от девочек. Она была не одна, но с кем, разобрать не удавалось — вокруг них поднялось слишком много пыли.
— Бимба! Ты где там? Тащи сюда свою чуду!
— Не могу! Она не пускает!
Девчонки снова расхохотались. Они растащили вопящий клубок.
— Чита! Верка, ты видишь?! Чита! Она нас спасла!
Маленькая обезьянка вцепилась Катюше в плечо и с безопасного расстояния строила Бимбе презабавные рожицы.
Девочки сидели, плотно прижавшись друг к другу. На коленях у Кати посапывала спящая обезьянка. Бимба тоже спала, пригревшись рядом с новой подружкой (о лучшей подружке для своих игр троллиха не могла и мечтать).
— Вер, ты думаешь, нам надо вернуться в замок? — После всего услышанного Кате не очень-то хотелось к королеве, но познакомиться со старой Глорией и разобраться, что здесь происходит, было бы очень интересно.
— Да ну её! Опять пристанет со своими рифмами, — Вера вспомнила, что королеву, кроме рифм, ничего не интересует. Даже получив письмо от Каррэ, она просто отправила в Сольни Митю, хотя он один вряд ли что может сделать. — Кать, пошли в Сольни. Там Вульфгар заболел, а Митя один.
Как же Катюша забыла о Мите! Пока Вера рассказывала о своих приключениях, ни разу о нём не вспомнила! А ещё друг, называется!
В путь девочки отправились сразу же, пока не совсем стемнело. Катя несла спящую обезьянку, а Вера — Бимбу, которая тихонько ворчала во сне. Сумерки быстро сгущались. Вот уже шаг в сторону — и ничего не видать.
— Ой, мамочки! — Катины ноги вдруг потеряли опору, девочка упала и заскользила по песку. Обезьянка тут же отцепилась от сарафана и поскакала в сторону.
— Катька, ты что! Руку давай! — Над оврагом, в который сорвалась Катюша, было светлее, чем среди густых сосен, и Вера смогла ухватить подругу за руку. — Давай, лезь! За корни цепляйся!
Когда Катюша выбралась наверх, девочки долго звали Читу, но обезьянки нигде не было.
— Она потеряется! Надо её найти!
Как найти маленькую обезьянку в тёмном лесу, Катюша не представляла.
— Не потеряется. Она умная, — Вера села на край обрыва. — Как же мы теперь дойдём?
В темноте лезть в овраг девочки не решились. Крепко обнявшись, они уснули недалеко от него. Рядом тихонько посапывала Бимба.
Катюша проснулась оттого, что кто-то возился у неё в волосах. Было приятно и немного щекотно. Девочка нехотя приподнялась на локте. В сторону отскочила обезьяна.
— Чита! Ты вернулась! Ура! Верка, вставай, Чита вернулась!
Вера медленно встала. Всё тело ныло, как будто по нему проехал трактор. Наверное, так себя чувствовала настоящая принцесса после того, как провела ночь на горошине, спрятанной под многочисленными перинами. Спать на голой земле — не самое приятное занятие, а уж если ты накануне полз за змеёй по узкой щели в скале, а потом долго шёл по лесу… Как же сегодня она сможет целый день идти? Да ещё надо как-то через овраг перелезть…
— Что, Верка, плющит? — Бимба раскачивалась, уцепившись за подол Вериного платья. — Плющит, колбасит, кособочит, квасит! — Бимба прыгала вокруг девочек и хлопала в ладоши, — она явно чувствовала себя превосходно.
— Бимба, кончай дурить! — Катюша резко прикрикнула на троллиху. — Нам же идти надо и через овраг лезть, а ты хулиганишь!
— Идти? А, ну идите, — Бимба задумчиво положила в рот толстенький пальчик. Тут же она сорвалась с места и красной искрой замелькала между сосен, выкрикивая: — Идти лучше, чем стоять! Стоять лучше, чем лежать! А летать лучше, чем всё остальное! Мы полетим в мыльном пузыре! Над лесами, над полями, над лугами, над морями!
Вскоре прозрачный переливающийся пузырь с девочками и троллихой плыл над лесом. Чита с ними не полетела. Девочки какое-то время наблюдали сверху, как обезьянка, ловко перепрыгивая с ветки на ветку, двигалась в сторону Хаанара.
— Как ты думаешь, Вера, мы с ней ещё встретимся?
— Не знаю. Если только и с конкистадорами тоже.
— Мне больше не хочется.
— Да уж, я тебя понимаю.
Мыльный пузырь постепенно набирал скорость.
Снова в усадьбе Сольни
Тем временем в усадьбе Сольни дела обстояли хуже некуда. Вульфгар почти не приходил в себя. Если поначалу он злился только по нескольку раз в день, то теперь к нему вообще стало опасно подходить. Более того, Митя заметил, что у его друга стало изменяться лицо: как будто бы его кто-то медленно и старательно разглаживает утюгом. Вроде бы, Вульфгар как Вульфгар, а посмотришь на него под другим углом — вместо лица гладкий блин. И бледным он стал, даже белым, как бумага или снег.
Глайд то корчился в припадках, то недвижно лежал на кровати. Митя пытался его кормить, но Глайд от еды отказывался и разговаривать не хотел или не мог.
Только Каррэ старался держаться, но и ему это удавалось с трудом.
— Каррэ, нам надо что-то придумать! — сам Митя уже давно ломал голову, как избавить друзей от демонов, но на ум не приходило ничего путного.
— Надо уходить отсюда, парень. Маленький народец уже ушёл, и нам пора.
Точно! Митя только сейчас понял, что домовиха Полли никого утром не позвала завтракать. Еды на кухне было полно, так что мальчик не придал значения исчезновению домовихи.
— А куда мы пойдём? — сначала надо понять куда, а уж он, Митя, их как-нибудь выведет.
— К королеве. Она умеет управляться с демонами, у неё есть… — Лицо Каррэ вдруг исказила гримаса гнева. — Что ты ко мне пристал?! Убирайся, слышишь?! Пошёл вон!
Так теперь заканчивались почти все разговоры с Каррэ. Но хуже всего то, что Митя сам всё чаще злился, причём непонятно, из-за чего. Поначалу ему казалось, что его раздражение совершенно оправдано, но после того как он разозлился на ни в чём неповинную чашку с чаем и расколотил её о стену, мальчик понял, что с ним неладно. Неужели и в него влез какой-нибудь ноккер? Этого ещё не хватало!
На этот раз мыльный пузырь не остановился во дворе усадьбы Сольни, а подлетел к трубе, вытянулся, скользнул в неё и лопнул. Девочки и Бимба с шумом полетели вниз.
— Прикольно! Вы похожи на чертей! Девчонки чёрные — устрицы копчёные! — Бимба первой выскочила из печки, в которую они приземлились. — Эй, вылезайте скорей, а то застрянете!
Действительно, они же сейчас вырастут! Девочки мгновенно вылезли из печки, взглянули друг на друга и расхохотались. Посмеяться было над чем: Катины волосы, густо посыпанные золой, торчали в разные стороны, словно небольшие рожки, на щеках чернели полосы сажи, про сарафан и говорить нечего — его уже никак нельзя было назвать голубым. Впрочем, Вера выглядела не лучше: в мелких косичках с чёрным лицом она ещё больше, чем Катюша, напоминала чёрта.
— Катька, сначала мыться! Мы тут их всех перепугаем! — Девочки бросились к своей спальне. Не успели они добежать до неё, как кто-то подставил Кате подножку, и она растянулась на полу. В тот же миг остановилась и Вера — её крепко держали за руку повыше локтя.
— Каррэ! Иди сюда! Я их поймал! Чертей!
— Митька, ты что! Отпусти меня! — Конечно же, Вера сразу узнала Митин голос.
— Идиот! — Катюша потирала ушибленную коленку.
— Сами идиотки! На себя бы посмотрели! — Митя улыбнулся. — Кать, ладно тебе, не сердись. Давай руку! — Мальчику было немножко, совсем чуть-чуть, обидно, что не удалось поймать чертей, но появлению девчонок он обрадовался ужасно.
— Какие черти? Демоны? — Каррэ присоединился к общей компании. — Да, наши барышни — вылитые демоны.
Когда девочки наконец умылись, они отправились в столовую. Обе были страшно голодны — Вера ничего не ела со вчерашнего завтрака, а Катя — вообще почти двое суток (конкистадорам не пришло в голову накормить пленницу). На стол накрыл Митя: в отсутствии Полли он взял на себя её обязанности.
— Как вкусно! Митька, ты превосходный повар! — Катюша уплетала за обе щеки ароматный грибной суп.
— Да я что, я только разогрел.
— Профессор кислых щей! — Бимба дожевала жареный пирог и наконец-то смогла высказать своё мнение.
— Вот что, барышни, — Каррэ положил себе тушёного мяса, — мы все должны добраться до королевы. Только у нас Глайд совсем без сил, и Вульфгар…
— А где они? — Отсутствие за столом Глайда и Вульфгара с самого начала не понравилось Вере, но она не решилась спросить сразу.
— Глайд — у себя, я ему отнёс еды, но он не хочет, — Митя без всякого аппетита копался вилкой в тарелке. — А к Вульфгару вообще лучше не подходить — орёт сразу, как бешеный.
— Мы должны попасть в подземелье королевы. Там есть то, что нам поможет избавиться от демонов, — Каррэ говорил спокойно, но Вере показалось, что он с трудом держит себя в руках.
— Каррэ, мы должны взять с собой Крумзика, — Катя вспомнила маленького троллёнка, который разучился спать по ночам. Наверное, его тоже мучают демоны.
— Какого ещё Крумзика? Совсем с ума сошла! Крумзика ей подавай! — Каррэ резким движением смахнул со стола тарелку и выбежал из столовой. Тарелка тихо звякнула о пол и раскололась на мелкие кусочки.
— Что я такого сказала? — Катюша чуть не плакала.
— Ничего, Кать, не обижайся на него, — Митя положил девочке немного салата. — Ешь лучше. Понимаешь, это не он, это его демоны мучают. Я вообще тут такого насмотрелся!
— И Каррэ тоже? Не может быть!
— И Каррэ. А может быть, и я тоже. Верка, на тебя одна надежда! У Каррэ найдётся и бумага, и перо. Бери быстрей и сочиняй стишок, — Митя поднялся из-за стола. — Давай, а я пока приберу здесь.
— Мить, я не могу, — Вера вспомнила слова старой Глории. Девочка поверила старухе, что сила — вовсе не в стихах. А в чём тогда? Этого Вера не знала.
— Как это не можешь?! — Митя смерил Веру холодным взглядом. — Не можешь, значит. А зачем ты тогда сюда притащилась?
— Мить, я не виновата! Я знаю, что не могу влиять на людей, даже если в них демоны!
— Да пошла ты! — Митя сплюнул прямо на пол и хлопнул дверью.
Какое-то время девочки сидели молча, даже Бимба не сказала ни слова. Так же молча они убрали со стола, подмели осколки и пошли мыть посуду.
Если посуду моешь не один, то это совсем даже не скучное и противное занятие. За мытьём посуды очень удобно разговаривать: никто не мешает, потому что люди не любят быть на кухне, когда там идёт уборка. И наверняка никто не подслушивает: когда шумит вода, слова можно разобрать, если только стоишь совсем близко. Поэтому секретничать лучше всего за мытьём посуды.
Не то, чтобы у девочек были какие-то секреты от друзей, но им не хотелось делиться своими мыслями ни с кем в усадьбе: совершенно непонятно, чего можно ожидать. Катя мыла тарелки, Вера их вытирала белоснежным полотенцем с красной вышивкой и ставила на полку, на которой, болтая ногами, сидела Бимба.
— Вер, помнишь, как мы сюда пришли в первый раз?
— Помню. Мы и представить не могли, что всё так изменится!
— А теперь мы должны всё исправить, — Катя передала Вере очередную тарелку. — Бимба, ты слетаешь за Крумзиком?
— Зачем? — Бимба вопросительно посмотрела на девочку.
— Как зачем? А демоны?! Его надо к королеве!
— Кать, успокойся, ладно? — троллиха соскочила с полки на Катюшино плечо. — Троллям демоны не опасны.
— А почему он не спал? Вера, ты же помнишь, ты его усыпляла, и все сказали, что тролли никогда не болеют, помнишь?
Вера молчала. Она о чём-то глубоко задумалась.
— Вот именно, что не болеют. И демоны им не страшны. Тролли демонов не боятся, тролли никогда не будут ругаться! — Бимба запрыгнула в большой половник, который висел на железном крюке, и принялась раскачиваться. — Просто мы их не любим. А Крумзик — маленький, он их почувствовал, а сказать не мог, вот и плакал.
— А куда весь маленький народец подевался? — Катя покончила с тарелками и принялась за чашки.
— Попрятались кто куда. Пойду, попробую поискать, — Бимба спрыгнула на пол и тут же исчезла.
— Вер, ты что молчишь? — Катя обнаружила, что Вера перестала брать у неё вымытые тарелки — они уже образовали на столе приличную стопку. — Ты эту уже полчаса трёшь, так и до дыр протереть недолго. Вер, ты чего?
— Да? — Вера смотрела на тарелку у себя в руках, как будто бы видела её впервые. — Задумалась, прости. Кать, а как мы доберёмся до королевы?
— Не знаю. Пешком, наверное. Вот встанем завтра утром и пойдём. Или Бимба нас в пузырях отправит. А-а-а! Верка, помоги! — Левая рука Катюши вдруг вытянулась вверх метра на два, пробежалась пальцами по потолку, потом сама завязалась узлом.
— Катька! — Вера вцепилась в руку подруги и стала тащить её вниз. Катя помогала ей правой рукой. Вдруг непослушная конечность вернулась на место, как будто бы ничего не было.
— Вер, что это было? — Катя разглядывала свою руку.
— Слушай, ты же ночевала рядом с конкистадорами! У них наверняка не только ноккеры — куча всякой дряни. Вот и в тебя…
— Там была прозрачная стенка, из-за неё мы с Бимбой не могли сбежать — она нас из ямы не выпускала. У неё руки сами собой вытягивались. Ты думаешь…
— Всё ясно. Катюш, нам нельзя здесь ночевать. Надо уже сегодня убираться подобру-поздорову.
Выйдя из дома, Митя направился на своё любимое место — к кривой берёзе. Пусть Чихалка куда-то подевалась, всё равно мальчику казалось, что берёза его успокаивает. Наверное, так оно и было — места, которые нам дороги, обычно придают нам сил.
Митя прислонился к тёплому берёзовому стволу и прикрыл глаза. Злость постепенно отступала. Мальчик уже не сомневался, что в нём сидит какой-нибудь ноккер и заставляет впадать в ярость. Обидно, что Верка не может прогнать этих демонов. Или не хочет? Гнев опять сдавил горло, но на этот раз Митя смог с ним справиться — наедине с собой демона вполне можно себе подчинить.
— Мить, ты как? — Катя робко коснулась его плеча.
— Нормально. — разговаривать не хотелось.
— Мить, а ты ничего не читал про демонов?
Перед ним на траву села Вера.
— Читал, а толку? Я уже Каррэ рассказывал, а потом он сам заболел. Там надо всякие молитвы твердить, и святая вода нужна.
— Это чтобы их прогнать, да? — Вера не думала, что им удастся самим справиться с демонами, но вдруг?
— Ага.
— А как эти демоны перемещаются, не знаешь? Хорошо, в усадьбу они пришли с Вульфгаром и Глайдом. А на корабль? — Вера начала что-то понимать, правда, она сама не знала что, но, кажется, мелькнула какая-то мысль. — Ты помнишь, ведь на корабле все были здоровы, а ноккеры всё равно там разгулиливали!
— Это любым демонам — пара пустяков. Они сквозь воздух носятся быстрее, чем самолёты, поэтому мы их и не видим — скорость огромная.
— А что если… — Вера замолчала. Она сначала посмотрела на Катю, потом на Митю. Нет, наверное, это полная ерунда, и говорить не стоит — ребята только расстроятся.
— Вер, смотри, опять! — Катина рука снова вытянулась далеко вверх и сорвала пару берёзовых листьев. Вера вцепилась в неё, как могла.
— Мить, помогай!
Когда взбесившуюся руку общими усилиями водворили на место и рассказали Мите про рукастую стенку-демона, наступила очередь Вериным размышлениям.
— Ребята, а что если сделать так, чтобы демоны сами переместились к королевскому дворцу? Если они передвигаются так быстро, как говорит Митя, то это то, что нам надо.
— Верка, отлично! Молодец! — Катя захлопала в ладоши.
— А как мы их заставим это делать? — Митя по себе знал, насколько демон может быть сильным. — Мы же сами не можем с ними справиться. Вон что вытворяют!
— Подожди, я, кажется, знаю, — Катя вскочила на ноги и принялась расхаживать взад-вперёд по поляне. — Демоны нами управляют, но ведь не всегда — иногда и мы с ними справляемся. Они заставляют тебя злиться, а ты можешь своего демона заставить перенести тебя, куда надо.
— Ты думаешь, получится? — Митя тоже вскочил.
— Давайте потренируемся. Ещё до вечера целая куча времени. Может быть, нам и не придётся здесь ночевать.
Катюшина рука взмыла вверх и закрутилась спиралью.
— На место! — Катя решила сама справиться с этой мерзостью. — На место, я сказала!
Рука изогнулась и сунула девочке в нос фигу.
Катя закрыла глаза. Она представила себе, как внутри неё прозрачная стенка просовывает свою фиолетовую лапищу в Катину руку и тянется вверх, становясь всё длиннее. А потом — как её рука сокращается, сдавливая фиолетовую. Та в испуге мечется и наконец убирается на своё место.
Когда девочка открыла глаза, руки у неё были совершенно нормальными.
— Получилось! — Ребята молчали. — Вы чего! Получилось же!
— Кать, тебе было больно? — Вера погладила подругу по нездоровой руке.
— Нисколечко. Я просто перестаю чувствовать руку и всё.
— Катька, ты глаза закрыла, а тут такое! — Митя никак не мог прийти в себя. — Твою руку и в ширину раздувало, и крутило по-всякому!
— Всё равно у меня получилось!
На поляне у кривой берёзы собрались все оставшиеся обитатели усадьбы Сольни. Вера легко убедила Каррэ в возможности победить демонов, тот чуть ли не силой приволок Вульфгара; Глайда, поддерживая под руку, привёл Митя.
Обучение шло неважно. Только у Кати и Каррэ получалось одолеть своих демонов, и то через раз. Мите было до них далеко, Вульфгар, кажется, даже не пытался, лишь бранился, как разгулявшийся матрос, а Глайд лежал на траве и смотрел в небо — его демон сосал из него силы.
— Нет, так дело не пойдёт, — Катюша, совершенно измученная, села на траву. — Вер, надо ещё что-то придумать.
— А если сделать так, чтобы демоны сами захотели попасть в Кай Прэвел?
Наблюдая за стараниями друзей, Вера тоже убедилась, что с демонами им не справиться.
— Опять очередная дурацкая затея! — Вульфгар ударил кулаком по земле.
— Ну Вульфгар, ну миленький, пожалуйста! — Вера пересела поближе к парню. — Ты только закрой глаза, и представь, чего тебе хочется больше всего на свете!
Удивительно, но Вульфгар послушался девочку. Он закрыл глаза и откинулся на траву, но уже через пару секунд вскочил на ноги. От злости у него напряглись бицепсы:
— Хорошей драки! И пусть меня так ненавидят, что готовы растерзать в клочья!
— Каррэ, а ты? Закрой глаза, — теперь Вера устроилась рядом с Каррэ и взяла его за руку. Каррэ хорошо знал, чего ему хочется — чтобы весь этот кошмар как можно быстрей прекратился. Он хотел объяснить это Вере, но против воли сказал совсем другое:
— Я хочу, чтобы меня предали. По-настоящему предали, не из слабости, а ради удовольствия, — Каррэ сам не поверил своим словам, но в тот же миг понял: да, ему этого действительно хочется. Проклятый демон совсем его захватил!
— Митя, а тебе чего хочется? Только по правде, — Вера заглянула мальчику в глаза.
— Я хочу большой жирный бутерброд с горячим мясом, который очень вкусно пахнет!
— Бедненький, ты проголодался! — Вера погладила мальчика по голове. — Ну потерпи ещё немного.
— Да ничего я не проголодался! Я бы ел этот бутерброд, причмокивая от удовольствия, сок бы тёк по подбородку, а на меня бы смотрели нищие, дрожа от голода!
Ужас какой! Митя был сам себе противен.
— Вам понятно? — Вера обвела всех взглядом. Никто не ответил. — Это же так просто! Ваши демоны питаются ненавистью, предательством, голодом и жадностью. Здесь они уже совсем проголодались, а в Кай Прэвеле найдут всё, что душе угодно. Вульфгар, в порту полно пьяных моряков. Они тебя такого быстро возненавидят. Каррэ, предателя найти там намного проще, чем здесь. Митя, голодных нищих в Кай Прэвеле больше, чем достаточно. Бутерброд купишь в любой лавке, — интересно, на что? Впрочем, это Веру не интересовало. — Теперь сосредоточьтесь и представьте каждый своё. Встречаемся у причала.
Миг — и Вульфгара, Каррэ и Мити не стало.
— Верка, у тебя получилось! Ура! — Катя хотела обнять подругу, но тут её рука снова выросла и потянулась в сторону Глайда. — Назад! Не смей никого трогать! — Рука нехотя вернулась на место, Кате даже послышался тихий скрип.
— Катюша, некогда! Ты представляешь, что они могут там натворить! Лучше закрой глаза и скажи, чего бы тебе хотелось больше всего на свете.
Кате тотчас представилась тюремная камера, переполненная людьми в лохмотьях с бледными лицами. Дверь в камеру открыта, но воздух от этого не делается свежим. Люди толкаются, пытаются выйти на свободу, но все их попытки разбиваются о невидимую стену.
— Я хочу охранять тюрьму.
— В Кай Прэвеле. Вперёд! Не забудь, у причала.
И Катя исчезла.
— Глайд, твоя очередь, — Вера сидела рядом с Глайдом и перебирала его волосы.
Глайду вдруг представился портовый кабак с грубым дощатым столом посередине. Слышна пьяная брань, от табачного дыма не видно лиц. У него всё плывёт перед глазами, рука сама тянется к кружке.
— Вина. Много, очень много! — Глайд приподнялся. — Верочка, что со мной? Я же никогда не пил!
— У тебя — самый симпатичный демон из всех, — Вера улыбнулась Глайду. — В Кай Прэвеле ты найдёшь много вина, иначе бы откуда там столько пьяных матросов! Только сначала — к причалу! Удачи! — Глайд исчез вслед за друзьями.
— Верка, супер! Летим скорей! — Бимба спрыгнула с берёзовой ветки прямо к Вере на голову.
Мыльный пузырь летел так быстро, как никогда. На этот раз Вера не глазела по сторонам — её мысли были сосредоточены на одном: в Кай Прэвел!
В Кай Прэвеле
— Бабушка Глория! Бабушка Глория! — маленький оборванец вихрем ворвался в комнату. — Пойдём скорей! В порту…
— Пекки! Остынь и расскажи старой Глории, что заставило тебя, кхе-кхе, так нестись? — старуха прикурила коричневую папиросу.
— В порту — чужие! Они… — Пекки никак не мог отдышаться. — Они — какие-то странные, бабушка! Вроде наши, а вроде — нет.
— Пойдём, по дороге расскажешь, — старуха затушила недокуренную папиросу.
Глория шла быстро, Пекки за ней еле поспевал, что не мешало ему говорить:
— Я видел Каррэ, он на себя не похож, а ещё девчонка, у неё рука такая страшная! И мальчишка чужой, так смотрит, как будто сейчас бросится! А один — его двое наших держат, но он всё равно вырывается!
Перед причалом толпился народ. Почти все что-то кричали, размахивали руками, каждый стремился протиснуться поближе. Задние ряды напирали, стоящие впереди отпихивались локтями.
Перед старой Глорией, как по волшебству, возник проход — ей и говорить ничего не пришлось, люди сами расступались, давая дорогу старухе и маленькому мальчику в лохмотьях.
— Ах, вот оно, в чём дело! — Глория остановилась. Перед ней, прижавшись к ограде, стояли наши друзья. — Каррэ, да тебя, и в правду, не узнать! — Действительно, обычно бледное, сейчас лицо Каррэ было багровым, чёрная борода спутана, глаза налились кровью.
Два дюжих портовых грузчика с трудом держали Вульфгара, казалось, ещё чуть-чуть — и он вырвется; бледная как смерть Катюша вцепилась правой рукой в левую, прижимая её к груди; Митя то и дело сжимал и разжимал кулаки, глядя исподлобья как загнанный волчонок; и только Глайд оставался ко всему безучастным: в лице ни кровинки, глаза полуприкрыты, губы синевато-белые.
— Всех — ко мне, в гору! — Глория окинула взглядом всю компанию. — Да не в маленькую пещеру, как обычно, а в большую, слышите? — И проворчала себе под нос: — Кхе-кхе, в маленькой где мне их размещать? Где, спрашивается, я их посажу, кхе-кхе?
Толпа враз загомонила:
— Глория, кто это такие?
— Бабушка Глория, откуда эти люди?
— Демоны!
— А девчонка-то, девчонка, ты видел?!
— А этот-то — какой здоровенный!
— Мальчишка — настоящий зверёныш!
— Глория, мы за тобой!
— Никто за мной не пойдёт! Это опасно, кхе-кхе, очень опасно! — старуха, уже было собравшаяся уходить, повернулась к толпе. — Если не хотите, чтобы вас всех забрали демоны… — толпа тотчас смолкла. — Так вот, если не хотите, чтобы вас забрали демоны, быстро расходитесь и никому ни слова!
— Бабушка Глория, а можно мне с тобой? Ну пожалуйста! — Пекки схватил старуху за юбку. — Я не боюсь демонов!
— Молодец, Пекки! Но со мной тебе нельзя…
— Ну бабушка Глория! Я буду тихо сидеть!
— Не сомневаюсь, кхе-кхе. Ты вот что, Пекки… — Старуха на миг задумалась. — Ты побудь тут, а как увидишь девчонку в зелёном платье, волосы тёмные, косички, как у Дары, зовут Верой, сразу веди ко мне, только осторожно, понял? Проведёшь не через лавку, а с моря, чтоб никто не видел.
Когда мыльный пузырь лопнул у самого причала, набережная была пуста. Чуть дальше, в порту, слышались выкрики торговцев, брань, смех, а здесь… Нет, тихо не было, но здесь царствовал величественный говор моря, в других местах звучащий лишь фоном для людских голосов.
— Бимба, смотри, нет никого! — Вера подошла к ограде. — А где наши?
— Наши — просят каши. Откуда я знаю? — Бимба подпрыгнула и оседлала ограду, словно это боевой конь.
— Как ты думаешь, они могли пойти в порт? — Вера поглядела туда, откуда слышался шум толпы. — Глайду вина хотелось, Вульфгар искал драки…
— Но сначала они бы прилетели сюда. Ну вот, теперь ищи этих придурков! — Маленькая троллиха расхаживала по ограде — руки в стороны, как будто балансировала на канате. — Нет, маленький народец правильно сделал, что слинял из Сольни.
— Ой, Бимба, а где замок?! — Ставший привычным за несколько дней пребывания здесь пейзаж Кай Прэвела так изменился, что Вера с трудом его узнала: в горах не было видно радужного сияния прекрасного королевского дворца.
— Замок? — Бимба прыгнула Вере на плечо. — Где стоял, там и стоит.
— Где? Там же только гора!
— Ну да, гора, а ты чего хочешь?
— Так дворец! Сверкающий! Ты что, не помнишь?! — Вера ничего не понимала.
— Да я сто раз там была! Гора как гора, а в ней — дворец, подумаешь — невидаль.
Троллиха молчала, Вера —тоже. Кажется, они друг друга не понимали. Как так может быть, что Бимба не помнит замка? Она опять придуривается? Нет, непохоже.
— Верка! — троллиха спрыгнула с плеча девочки, вцепилась в её платье на груди и заглянула в глаза. — Ты видела сверкающий замок?
— Видела. И не только я. Катя и Митя тоже, и все.
— Только ты, Митя и Катя. — Бимба соскочила на набережную и стала расхаживать туда-сюда, словно Каррэ по гостевой горнице. — Так это королева вам глаза отвела, она умеет. Она всем иноземным гостям показывает свой шик-блеск.
— Глаза отвела? Не может быть! — Вера не могла поверить, что этого разноцветного чуда на самом деле нет. — Она же стихи сочиняет! И замок тоже сочинила!
— Да это она тебе мозги пудрит!
— Зачем?
— Чтобы ты с ней вместе у нас в Сьёзерланде порядок навела, понятно? Чтобы все ходили строем, — Бимба промаршировала по набережной. — Ать-два! Ать-два! И чтобы никто не высовывался!
Вера хотела расспросить Бимбу обо всём — ей просто необходимо разобраться! Что-то такое говорила старая Глория, королева не хотела спасать Катюшу… Да и Мите не дала чудесную зажигалку, отправляя его в Сольни. А зажигалка там ох как бы пригодилась!
Девочка стояла, опершись спиной на ограду, смотрела на чёрную скалу, занявшую место дивного дворца, слушала шум моря и отдалённые голоса порта… Кай Прэвел прекрасен по-прежнему. Вера вдруг увидела, что без сверкания множества радуг, созданных игрой солнечных лучей на огранённых камнях дворцовых стен, красота стала более гармоничной. Чёрная скала отливала медным блеском, яркие пятна цветущих кустарников на фоне потускневшей от солнечного жара зелени, и главное — море! Королевский дворец как будто старался соперничать с ним своим блеском и разноцветием, а теперь проиграл: море царствовало над этим миром, и не было ничего важнее и значительнее его.
— Эй, ты — Вера? — кто-то осторожно прикоснулся к Вериному плечу. Девочка вздрогнула и обернулась. На ограде, с той стороны, где волны омывают полосу гальки, висел мальчишка. Он был примерно ровесник Веры. Узкий, тонкий, гибкий, как ящерица. Пёстрые лохмотья болтаются на тощих плечах, сквозь бесчисленные дыры проглядывает тело, чёрное от солнца и грязи. А серые глаза на загорелом лице смотрят весело и с любопытством.
— Да, Вера. А ты…
Мальчишка Вере сразу понравился.
— Я — Пекки. Мне старая Глория велела тебя привести. Слушай, пошли быстрей, хорошо? Нас никто не должен видеть.
— Но, Пекки, я жду…
— Они все у бабушки. Бежим!
Ребята бежали по набережной, Бимба уселась на шею Пекки (конечно, к Вере троллиха больше привыкла, но Пекки был намного сильнее) и погоняла его, как сивого мерина: — Быстрей! В галоп! Ну же! — Впрочем, мальчик не обращал на неё внимания: он хорошо знал, что из себя представляют тролли.
— Вера, сюда! — Пекки проскользнул в щель между железной оградой и скалой и спрыгнул на гальку. Вера — за ним.
— Пекки, погоди, мы куда?
— К бабке Глории. Бежим!
Тёмно-серую скалу омывали волны. Они разбивались о неё, как о волнорез, и пенились.
— Вер, ты плавать умеешь? — Пекки смотрел на девочку. Она казалась ему ужасно красивой, почти такой, как Дара, которая ему давно нравилась. Но Дара — большая, и вообще она другая, а вот Вера…
— Не знаю, я никогда не пробовала.
— Как это не пробовала? — Пекки вырос на море и не представлял, что есть такие люди, которые никогда не пробовали плавать. Он сам, как ему казалось, плавал с рождения, а может быть, ещё раньше, но об этом он ничего не знал. Однажды, ещё в другом мире, рыбак Джованни бросил его с лодки на такой глубине, что берега не видать, и Пекки сразу поплыл. Правда, он скоро выдохся и решил тонуть, но Джованни вытянул его обратно, дал отдохнуть и снова бросил. Так они и доплыли до берега. С тех пор Пекки плавал сам, научился отдыхать прямо на воде и нырять глубоко-глубоко. Потом он оказался в Сьёзерланде, но это уже совсем другая история.
— Так и не пробовала. Но, может, я умею, как думаешь?
— Наверняка. Если что, хватайся за меня. И от скалы не отплывай далеко, договорились?
— Ага.
Пекки легко поплыл, на голове у него сидела Бимба — кажется, маленькая троллиха совсем не боялась, а Вера… На самом деле она немножко боялась, но совсем немножко, не настолько, чтобы жаловаться. Ноги оторвались ото дна, и Вера начала тонуть. Пекки что-то кричал, но слышно было с трудом.
— Вера, не напрягайся! Не бойся! Я — к тебе! — мальчик подплыл к Вере и выдернул её за волосы из воды. — Ты как?
— Нормально. Пекки, ты плыви, а я сама, — Вера с трудом дышала.
— Ага, а ты тут потонешь. Оно мне надо? — Пекки, улыбаясь, смотрел на Веру. — Ничего, все так начинают, — на самом деле он сам начинал несколько иначе, но считал своим долгом успокоить девочку. — Давай поплывём вместе.
Вместе плыть было намного легче, Вере даже показалось, что у неё самой получается, но Пекки поддерживал её за руку, так что это было не по-настоящему.
Наконец ребята приплыли в бухту.
— Всего-то ничего, Вера! Только скалу обошли, подумаешь! — Пекки растянулся на галечном пляже и щурился от удовольствия. — Здесь нет никого!
— Где мы? Пекки, а когда мы пойдём к Глории?
— Так мы уже у неё, нет проблем, — Пекки вскочил и подошёл к скале. — Эни-бэни-рики-крэкс! — Скала тут же отворилась!
— Ой, Бимба, смотри, скала открылась!
Про такие чудеса Вера только читала в сказках, но ничего подобного видеть ей о не приходилось.
— Ага, открылась — закрылась. Эни-бэни-туени-пуени, — Бимба была в своём репертуаре. Маленькая троллиха вообще ни отчего не приходила в восторг — она ведь самая умная, самая красивая, самая смелая и так далее.
— Ну да, Бимба права, — Пекки понурился, — я ведь только пошутил. Вер, ты не обижайся, ладно? — Вера хоть и не умела плавать, но по-прежнему казалась Пекки очень красивой. — Да тут замок, ну и я его открыл, что с того?
— Да всё здорово, Пекки! А где все наши? — Вере не терпелось увидеть друзей.
— Пошли!
Не было длинного коридора, и вообще ничего не было. Ребята сразу оказались в огромной пещере. Ничего особенного в ней нет — не то, что во дворце у королевы Медины. Никаких тебе сверкающих стен, ни ковров, ни мебели, переливающейся разноцветными рисунками… Но разочароваться Вера просто не успела — здесь были её друзья!
— Катька! — Вера бросилась на шею к подруге. — Ура!
— Верочка!
— Тихо, дети, послушайте, что Глория говорит, — Каррэ был суров, как никогда. Багровый румянец уже сошёл с его лица, но белки глаз были по-прежнему красными.
— Разговор, Каррэ, мой мальчик, кхе-кхе, будет после, потом будет разговор-то, — старая Глория что-то помешивала в медном котле. — Сначала все поедят-попьют, а там уж — и разговор.
— Глория! — Каррэ явно разозлился.
— А здесь, в горе, ты мне — не указ, Каррэ, понял? — Глория достала папиросу. — Не тревожься, мой мальчик, кхе-кхе, не тревожься. Ты у себя нахозяйничался, теперь меня послушай.
Бимба въехала на Пеккиной голове в гору, послушала немного ворчание старой Глории и пошла на разведку. В горе — множество разных переходов, исследовать их все не удастся — так и заблудиться недолго, но самые ближние… Интересно, а что за тем углом?
Вдруг Бимба услышала шёпот, вовсе не за тем углом, куда она хотела, а прямо здесь, рядом. Ого, тут, оказывается, стенка, а за стенкой что-то есть! Бимба припала ухом к стене. — Подслушивать, конечно, нехорошо, но если надо для дела, то можно, — успокоила себя маленькая троллиха. И вот что она услышала:
— Рэм, я пойду с ними, мне бабушка Глория всё объяснила, они без меня не найдут.
— Дара, я с тобой!
— Нет, милый, никак нельзя!
— Почему, Дара?
— Рэм, я точно знаю, ты оттуда не выберешься!
— Почему?
— Рэм, милый, послушай меня…
Нет, уж лучше слушать ворчание старой Глории! Та хоть изредка скажет что-нибудь полезное! И вообще, она — классная старуха! А эти какую-то скукоту шепчут друг дружке на ухо, и ещё думают, что взрослые! — Так думала Бимба, пока шла обратно в большую пещеру, где старая Глория накрывала на стол.
Радуга
Грин заметил «Млечный путь» только потому, что Сверб замешкался, входя в устье Хаанара: очень уж хотелось бравому капитану покрасоваться напоследок, переброситься шуткой-другой со старыми приятелями с других кораблей. «Млечный путь» двигался еле-еле, а вскоре и вовсе остановился.
Рыбаку маневры судна показались странными, да и нечего делать океанскому кораблю в реке. Наверное, и капитан это понимает — остановился, значит, сейчас начнёт разворачиваться. И что это его к Хаанару понесло?
Однако, к немалому удивлению Грина, «Млечный путь» разворачиваться не стал, а напротив, набрал ход и двинулся по реке.
Конечно, по реке да против течения Грину на своей лодчонке не угнаться за мощным судном, да и не его это дело следить за королевскими кораблями. Размышляя таким образом, Грин грёб всё сильнее, его лодка быстро вошла в устье и поплыла по реке. Наверное, рыбак думал ещё и о девочке Кате, которую бросил, испугавшись неизвестно чего. Может быть, он надеялся, что капитан Сверб освободит её и Грин сможет вздохнуть с облегчением… А может быть, зная намного больше, чем мы с вами, рыбак не до конца доверял капитану королевского флота…
«Млечный путь» легко скользил впереди, как будто не замечая течения, и вскоре скрылся из глаз. Грина это не огорчило: вряд ли корабль пойдёт по реке через весь Сьёзерланд, да и не пройти ему далеко — помешают мели, а пристать незаметно в речных камышах может только Гринова скорлупка.
Грин грёб больше часа и наконец увидел дрейфующий посередине реки «Млечный путь», а у берега — несколько шлюпок. Именно здесь он высадил Катю. Рыбак причалил неподалёку, вытащил на берег лодку и, прячась за камышами, по воде подкрался поближе к шлюпкам, ведь прежде чем вмешиваться, надо во всём разобраться. Теперь уж он Катю не даст в обиду! Место для наблюдения Грин выбрал удачное: и видно, и слышно превосходно.
Конкистадоры ему совсем не понравились: какие-то опухшие, волосы жирные, одеты как будто богато, но вся одежда почему-то в пятнах, и ведут себя странно. Команда капитана Сверба выглядит намного лучше, хотя явно провела весёлую ночку.
Конкистадоры и правда вели себя странно. Они все протягивали руки к груде металла и тут же с криками отдёргивали. Так и кружили около железной кучи, дёргаясь и крича. Грин подумал, что это у них такой ритуал. На самом же деле испанцы просто испугались Сверба и его команды и пытались схватить оружие и доспехи — в их мире жизнь наполнена опасностями, так что хвататься за оружие при виде незнакомых людей просто вошло в привычку.
— Господа, мы не причиним вам зла! — Грин узнал голос капитана. Сверб держал над головой белый платок парламентёра.
От толпы отделился высокий темноволосый человек с тонкими чертами лица, выглядевший почище остальных:
— С кем имею честь?
— Капитан флота её королевского величества, — Сверб гордо выпрямился.
Реакции, которую вызвали его слова, ни Грин, ни сам капитан не ожидали:
— Англичане!
— Бей их!
Кто-то бросился вперёд, но был удержан товарищами.
— Только этих нам не хватало!6
— Успокойтесь, господа! — высокий конкистадор поднял руку. Все затихли. — Это не англичане. Вы, верно, не расслышали — мы имеем честь беседовать с капитаном флота её величества, а Британией правит король7. Да и непохожи они на англичан.
— А ведь Филипп прав!
— Филипп, узнай, что им надо!
— Это я и собираюсь сделать, — Филипп приблизился к капитану. — Кто вы, господа?
Переговоры заняли довольно много времени. Вряд ли испанцы поверили рассказу Сверба об Океане Времён и о том, что их занесло в чужой мир. Скорее всего, они думали, что открыли новую землю, которую, возможно, имеет смысл покорить, но конкистадоры трезво оценивали свои силы, и предложение капитана отправиться в путь на великолепном корабле, который они прекрасно видели, было принято с радостью.
— А вы останетесь здесь, — капитан Сверб наконец вспомнил о своей команде.
— Но, капитан…
— Молчать! Приказы не обсуждают!
Приказ капитана, действительно, никто обсуждать не решился. Матросы помогли испанцам перевезти на «Млечный путь» вещи, погрузили оружие и доспехи. Отправление немного задержал Родриго, который не мог дозваться своей обезьяны, однако, понукаемый товарищами, он махнул на неё рукой — поймает другую мартышку. Развернувшись, «Млечный путь» направился вниз по течению Хаанара к Океану Времён.
Грин не стал разговаривать с покинутой командой. Он оттолкнул от берега свою лодку и поплыл вслед за кораблём. Рыбак ни на секунду не забывал о Кате, он решил, что теперь девочка в безопасности, через небольшое время он за ней вернётся, а сейчас гораздо важнее узнать, куда направляется «Млечный путь» с конкистадорами на борту.
«Млечный путь» шёл на вёслах, и на этот раз Грин от него почти не отставал: по течению на лёгкой лодке плыть было совсем легко, а конкистадоры оказались не особо усердными гребцами. Правда, его задержало упущенное весло, но не надолго. Весло Грин упустил от неожиданности — только отгрёб от берега, как кто-то сзади вскочил ему на плечи и громко заверещал. Та самая мартышка, которую не смог увезти с собой Родриго! Отлично, будет Грину в пути товарищ! А если на «Млечном пути» обнаружат слежку и его схватят, он всегда может сказать, что хотел отдать обезьянку хозяину.
Миновали устье Хаанара, проплыли мимо Кай Прэвела, и вот уже берега скрылись из глаз, а вскоре и встречные суда перестали попадаться. На счастье Грина, ветер был встречным: «Млечный путь», идущий под парусами, ему бы ни в жизнь не догнать.
Наступил вечер, который незаметно перешёл в ночь, а Грин всё грёб и грёб, не позволяя себе даже короткого отдыха. Ночью ветер сменил направление, надул паруса «Млечного пути», в ночном небе казавшиеся чёрными, и корабль стремительно понёсся вперёд. Грин тоже поднял свой парус. Рыбак настолько устал, что обрадовался попутному ветру — пусть он потеряет корабль, но хоть немножко отдохнёт. Повернуть обратно Грину и в голову не пришло. Он лёг на дно лодки, где уже, свернувшись клубочком, спала обезьянка, и тоже крепко уснул.
Утро не принесло ничего хорошего. Ветер пригнал облака, небо посерело, слегка моросил дождь. Было тепло, даже душно. «Млечного пути» видно не было.
Рыбак решил продолжать путь, пока не истратится ровно половина припасов, ведь надо, чтобы ему и мартышке хватило и на обратную дорогу. Его не оставляла надежда ещё увидеть «Млечный путь», да и просто звало море.
Два часа быстрого хода под парусом прошли незаметно. Грин держал руль, обезьянка устроилась у него на плечах и копалась в волосах, воздух стал свежим, дождь прекратился, выглянуло солнце и над морем изогнулась радуга. Грин вспомнил, как в детстве мама ему рассказывала, что того, кто доплывёт до места, где конец радуги уходит в море, ждут потрясающие открытия. Доплыть бы! Может быть, тогда Грин своими глазами увидит то, что скрывает в своих глубинах Океан Времён!
Удивительно, но радуга приближается! Радуги Грин видел нередко: на море они — самое обычное явление, но никогда он не видел того, чтобы радуга приближалась! Кажется, ещё чуть-чуть — и он до неё дотронется!
Прямо перед Грином широкий радужный столб уходил в морскую глубину. Вблизи он оказался очень большим — весь воздух, насколько хватало глаз, был разноцветным, цвета не мешались друг с другом, а шли полосами, были насыщенными и яркими посредине и чуть размытыми — по краям.
Лодка с Грином и замершей у него на плече обезьянкой вошла в фиолетовую полосу. Сначала ничего не происходило, только воздух сделался густым и загадочным, но скоро Грин почувствовал, что если он сейчас нырнёт в прозрачную фиолетовую воду, то ему откроются все тайны всех миров, он станет мудрее всех магов и… Лодка вошла в синюю полосу. Созвездия кружились в танце над головой и в воде и пели дивную песню. Грин знал, что он — счастливейший человек на земле, и будет самым несчастным, если песня закончится. Песня закончилась, но несчастным рыбак не стал — чистое голубое сияние заполнило мир. Грин не видел границ между морем и небом, лодка стала прозрачной, сквозь её дно разливалось то же голубое сияние, а внизу… Если бы Грин ещё мог удивляться, он бы, безусловно, удивился, но всё, что с ним происходило, было таким чудом, которому не удивляются, как не удивляются капелькам росы на цветочном лепестке или счастливой любви. Глубоко внизу плыл «Млечный путь»! Он не тонул, а просто плыл под всеми парусами, однако, как показалось Грину, не продвигался вперёд. На самом деле он продвигался, и очень даже быстро, это для Грина время стояло на месте. Вдруг обезьянка спрыгнула с плеча прямо в воду.
— Эй, мартышка, ты куда! Вернись, мартышечка! — Грин хотел было броситься за ней, но увидел, что его мартышка и не думает тонуть. Она уцепилась за мачту «Млечного пути» и быстро спускается на палубу.
«Млечный путь» с обезьянкой на борту исчез. Грин упивался запахами свежего сена, цветов и мёда. Он слышал жужжание пчёл, вокруг него кружились бабочки, всё заливал ярко-зелёный цвет. И вот уже солнечные лучи весь мир окрасили в золото, они становились всё ярче, сделались густо-оранжевыми, потом красными.
Багровое солнце медленно погружалось в море. Радуги не было. Не было и маленькой обезьянки. Потрясённый рыбак сидел на носу лодки, вцепившись в руль. Тишина над морем и цвет заходящего солнца предвещали бурю.
Горная баня
Баня в пещерах у старой Глории оказалась намного интереснее, чем во дворце у королевы. Ну что там: мраморные полы, золото кругом, ванны с разными кранами и краниками, фонтанчики всякие — ничего особенного. То ли дело здесь! Когда Дара привела девочек в банную пещеру, они сначала даже пошевелиться не могли — такой восторг! Настоящее горное озеро! Абсолютно круглое, со всех сторон окружено стенами скал, над прозрачной зеленоватой водой поднимается пар. А в озеро падают два водопада, в одном вода тёплая, даже горячая, а в другом — ледяная.
Катя сразу прыгнула в воду и поплыла к водопадам, Вера же поначалу боялась, заходила медленно, но оказалось мелко, и она тоже поплыла. У неё получилось! Целых два метра!
Мочалки в горной бане растут прямо из земли и напоминают водоросли. Их не надо намыливать — они сами мылятся, и у каждой — свой запах. Если ты хочешь намылиться абрикосовым мылом, то должен сорвать розовую мочалку, апельсиновым — оранжевую и т. д. Были там и зелёные, пахнущие кипарисом, и жёлтые — карамельные, и сливовые, и шоколадные. Девочки все перепробовали, Кате больше всего понравилась светло-жёлтая, лимонная, а Вере — кипарисовая.
— Верка, смотри! — Катюшин голос слышен, а её самой нигде нет. Вера поспешила посмотреть, куда делась подруга. Оказывается, рядом с горячим водопадом есть протока, а там ещё одно озеро, только совсем маленькое. В нём по шею в воде стоит Катя, а на голове у неё — широкополая красная шляпа, украшенная пушистым белым пером! Какая красота! Вере так захотелось померить шляпу, что она забыла о своём неумении плавать, оттолкнулась рукой от скалы и оказалась рядом с Катюшей. Шляпы Вера обожала, когда они с мамой ездили в гости к бабушке, она обычно перемеривала все бабушкины шляпы, но такой красивой там не было.
— Дай мне! — Вера сдёрнула с головы подруги шляпу и напялила на себя. И тут шляпа превратилась во множество сверкающих пузырьков, которые покрыли все Верины волосы.
— Верка, это шампунь! — Катя схватила плавающую рядом синюю маленькую шляпку и нахлобучила себе на голову. Шляпка ей пошла ещё больше, чем красная, но девочка провела рукой, и синие пузырьки засияли в её волосах.
Со шляпами девчонки возились, пока те не закончились, а потом пошли под водопады — пора поспешить, их, наверное, уже ждут.
— А-а! Кайф! — завизжала Катя, бросившись в ледяной водопад. А Вере вдруг показалось…
— Тихо ты! — Она схватила подругу за руку и выдернула обратно в тёплую воду. — Слышишь?
И девочки услышали: плуп-п, плуп-п, плуп-п, плуп-п…, — как будто бы кто-то сидит под водой и пускает пузыри, только пузырей нет. Но вот на поверхности озера появился один пузырь, за ним другой, а за ним — нечто красное с зелёными разводами. Головы у него не было — сплошное туловище, которое заканчивалось большим оранжевым цветком, вместо лепестков у цветка были щупальца. И ещё много щупалец, как руки, только этих рук — штук восемь, не меньше. Прямо из-под оранжевого цветка на девочек глядели круглые жёлтые глаза, под глазами — рот красивого розового цвета, покрытый непонятными отростками и колючками. Рот улыбался. Девчонки было испугались неведомого чудища, но чудище моргнуло, посмотрело на них и сказало:
— Привет! Я здесь живу.
— Привет! — первой пришла в себя Катя. — Прямо в озере?
— В озере. На дне. Ты на меня наступила, — голос у чудища был скрипучим, говорило оно короткими предложениями без всякой интонации, однако страшным не казалось — очень уж у него было наивное лицо.
— Прости, пожалуйста, я не знала. Давай, познакомимся, хочешь?
— Я вас знаю. Ты — Катя, ты — Вера, — чудище медленно пошевелило красно-зелёными щупальцами, как будто поздоровалось.
— А тебя как зовут? — Вера чуть-чуть отодвинулась от скалы. Хорошо бы его потрогать!
— Гидра. Можете меня потрогать.
На ощупь Гидра оказалась холодной и шершавой, а губы у неё были колючими. — Самые лучшие кораллы, — коротко пояснила Гидра.
— Давайте играть. Я спрашиваю, вы отвечаете, — Гидра так просительно посмотрела на девочек, что отказаться они не смогли, хотя игра не казалась им интересной. — Что сильней огня?
— Вода, — хором отозвались девочки.
— Правильно. Что сильней воды?
— Огонь, — сразу же ответила Катя.
— Неправильно. Реку огнём не победить. Реку засыпают землёй, — Гидра была явно довольна. — Если вам надо на вершину горы, вы куда пойдёте?
— Вверх? — Вера подумала, что Гидра просто не очень сообразительна.
— Неправильно. Вы пойдёте вниз.
Катя с Верой переглянулись, но уточнять не стали — что взять с этого бедного чудища? Сидит себе всю жизнь на дне и ничего не знает.
— С вами скучно. Не хочу больше играть, — Гидра сложила лепестки-щупальца оранжевого цветка.
— Гидра, ты не обижайся, ладно? — Катюша погладила щупальце-лепесток. — Ой, ты что делаешь?! Пусти! — Катя изо всех сил дёргала рукой, но щупальце держало крепко.
— Не пущу. Пойдём ко мне в гости, — Гидра широко улыбнулась коралловым ртом.
— Гидрочка, миленькая, отпусти её, ну пожалуйста! — Вера с ужасом поняла, что идти придётся на дно озера.
— Пойдём в гости, — цветок на голове Гидры раскрылся, лепестки-щупальца зацепили девочек и отправили прямо в туловище.
— Кать, по-моему, она нас съела, — Вера провела рукой по стенке. Стенка была совершенно гладкая. Вокруг было темно и жутко жарко, но абсолютно сухо.
— Ты думаешь? Ну и жарища же тут!
Тотчас же два щупальца подцепили девочек и потянули вверх.
— Вы в гостях. У меня, — проскрипела Гидра.
На песчаном дне озера не было ничего особенного — дно как дно, только изредка можно увидеть ракушку или камень. А воздух такой тугой, что дышится через силу, и, когда идёшь, приходится его руками раздвигать, сквозь него даже видится всё, как сквозь мутное стекло.
— Гидра, а где вода? — девочки недоумённо оглядывались по сторонам.
— Вода — везде. Тут всё, что не песок — вода. Гидры воду едят, водой дышат, — Гидра втянула в рот большой глоток воды.
— Гидрочка, ты же на поверхности воздухом дышала! — Вера подумала, что эта Гидра — всё-таки очень странное существо. Какая-то она… непоследовательная.
— Воздухом? Нет. Наверху — очень жидкая вода. Эта вода лучше, — Гидра выдохнула ртом целый водный поток.
— Ну хорошо, — Катя, как и Вера, подумала, что Гидра несколько глуповата, — а мы-то как? Мы же не умеем дышать в воде!
— Умеете. Все умеют. Дышите же.
О Гидре можно думать всё, что угодно, но совершенно очевидно, что она права — находясь под водой, девочки дышали и даже разговаривали. Пусть не так легко, как на земле, но всё же…
— Гидра, скажи, как это так? Как мы дышим? — Вере вдруг показалось, что это очень-очень важно, что если не понять, как они с Катюшей могут дышать под водой, то случится что-нибудь ужасное.
— Ты — глупая. Ты под водой с Гидрой — ты, как Гидра. В болоте с троллем — как тролль. — Гидра положила девочкам на плечи руки-щупальца и усадила их на песок.
— А в лесу с лесовым — как лесовой, да?
Кажется, до Катюши начало доходить.
— Люди ничего не могут. Ничего сами не умеют. Люди — глупые, слабые… — Гидра всё ворчала что-то… можно было бы сказать, что себе под нос, если бы он у неё был. Девочки перестали прислушиваться, они оглядывались по сторонам — им хотелось обойти дно всего озера, но Гидра не собиралась двигаться с места.
— Ай! — Вера резко дёрнулась. — Кать, смотри! Кто это? Жжётся!
На том месте, где Вера только что опиралась рукой о песок, сидел маленький скелетик. Кате он напомнил скелет динозавра — стоит на задних лапах, опираясь на хвост, а короткие передние держит перед собой, и пасть такая же, но он очень маленький, как из киндер-сюрприза. И весь горит огнём, то есть сам не горит, а из него вырывается пламя, которое и обожгло Веру.
— Саламандра, — Гидра осторожно взяла огненный скелетик своим щупальцем. — Была. Она умерла. Давно. Но всё равно горит. Все саламандры давно умерли. Дайте ей воды.
— Воды? Как это? Тут же кругом вода! — Катя вообще не понимала, как это саламандра может гореть, находясь в воде.
— Сейчас! — Вера просто сжала в кулак то, что они сначала приняли за воздух и поднесла к отрытой саламандровой пасти. Вода из её руки направлено потекла в рот скелета. Саламандра зашипела и погасла.
— Молодец, — Гидра опустила скелетик на песок и тот быстро побежал восвояси. — Ты не совсем глупая.
— Барышни! Ау! Вы где?
— Это Дара. Кать, нам пора!
— Пока, Гидрочка, спасибо тебе!
Девочки оттолкнулись ногами от песка и взмыли вверх, на прощание помахав Гидре. Как только их головы показались на поверхности, ноги тут же почувствовали дно. Боясь наступить на Гидру, девочки метнулись в сторону.
— Кать, мы снова выросли!
— А я и не заметила, что мы уменьшались. Гидра-то — не маленькая.
— Гидра вообще-то маленькая, — объяснила девочкам Дара, растирая их большим махровым полотенцем. — Но она поначалу вас испугалась — она трусиха у нас, вот и сделала маленькими, меньше себя. Это же её дом — что хочет, то и делает. Оно и к лучшему — на саламандру поглядели, а будь вы нормальными, то и не заметили бы.
Тайна пещер
— Глория, я больше не змея? — Вера, вымытая и переодетая в свободное платье, сшитое из зелёных и жёлтых лоскутков, сжимала двумя руками глиняную чашку с горячим медовым напитком.
— Змея?! Это что такое тебе в голову пришло? — старая Глория повернулась от котла, в котором она всё время что-то мешала, к девочке. С поварёшки на пол упало несколько капель, которые тут же зашипели и исчезли без следа. — Змея! Надо ж такое выдумать!
— Так косичек же нет! — Верины волосы снова свободно вились по плечам. — А когда я была змеёй, они были. Вон, как у Дары.
— И ты решила, что стала змеёй, кхе-кхе, — ну и каша у этих девчонок в голове! Глории бы такое сроду в ум не пришло. Змея, это ж надо!
— Конечно, я же ползла, и…
— А когда ты в мыльном пузыре летела, ты была троллем? Верка — тролль! Верка — тролль! Ура! В наших рядах — пополнение! Пополнение — озмеение! Верка — и тролль, и змея в одном флаконе! — Бимба прыгнула на голову к Вере.
— Бимба у нас — умница! — Глория взяла троллиху и посадила перед собой на полку с посудой. — Ты, барышня, её слушай, она глупостей не говорит, кхе-кхе, — старуха подмигнула Бимбе. — Как идёшь дорогой другого народа, так и обретаешь его сущность, на несколько минут, пока идёшь, а потом — всё.
— Я поняла, — Катюша, совершенно разомлевшая после бани и сытного ужина, сладко потянулась. Старая Глория ей тоже подарила новое платье, свободное, как у Веры, но сшитое из лоскутков четырёх цветов: серебристо-серого, розового, сиреневого и тёмно-синего. Девочке оно очень нравилось. — Вер, нам же Гидра объяснила! Мы же у неё водой дышали!
— Вот-вот. С Гидрой — водой дышали, с Бимбой — по ветру летали, кхе-кхе.
— А Дара? — Вера повернулась к девушке в огненном платье, волосы которой, заплетённые в мелкие косички, закрывали всю спину и спускались до самого пола.
— Дара, кхе-кхе…
— Вер, а с косичками тебе было классно, — казалось, что Катя сейчас уснёт прямо за столом. Ей было сейчас очень хорошо и спокойно, но длилось это недолго: — А-а-а! Глория, помоги! — Катина левая рука снова вытянулась примерно на два метра. Сна — как не бывало.
— Вот заболталась с тобой, барышня, а дело-то стоит! — Старая Глория вложила в длинную руку чашку, в которую плеснула варево из котла. — Пей, Катерина!
Рука тотчас вернулась на место, и Катя отхлебнула из кружки.
— Как вкусно!
— Полезно только то, что весело, — Глория раздала кружки со своим зельем Мите, Каррэ, Вульфгару и Глайду. — Пейте все, а то из-за ваших демонов, кхе-кхе, и поговорить нормально невозможно.
Старая Глория явно преувеличивала — когда друзей ввели в пещеру, демоны перестали себя проявлять. Только вот Катина рука всё время норовила вытянуться и что-нибудь стащить или дёрнуть кого-нибудь за волосы.
— Выпили? Ну, а теперь поговорим спокойно, кхе-кхе, — Глория уселась в глубокое мягкое кресло и закурила свою папиросу. — Ваши демоны вам жизни не дадут, это они меня, кхе-кхе, боятся. Вы же не будете держаться за мою юбку, как маленькие.
— У королевы Медины в подземелье… — Каррэ вопросительно взглянул на Глорию.
— Ты, Каррэ, лучше помалкивай, кхе-кхе, — старуха глубоко затянулась. Серый комочек пепла упал на пол и исчез. — Кто эту Медину вытащил? Уж не ты ли?
— Глория, а почему у тебя на полу всё исчезает? — Катя восторженно смотрела на то место, куда только что упал пепел. Вот бы ей так! И подметать не надо!
— Магия, кхе-кхе, всё магия, детка, — Глория стряхнула пепел прямо на пол, и он снова исчез. — Магия, которую ваш милый Каррэ так ненавидит.
— Глория, перестань! — Каррэ вскочил было со стула, но тут же опустился обратно.
— Вот то-то! А я чего тебе говорила? — Глория погладила по голове Бимбу, которая сидела у неё на коленях. — Не будет толку, если горную девицу вытащить наружу и дать ей власть! Не будет толку.
— Но порядок! — Каррэ никак не мог понять, почему всё получилось так плохо. Он любил порядок, любил, чтобы всё стояло на своих местах, и ему казалось, что если этого добиться, то все в Сьёзерланде будут счастливы.
— Ага, порядок, кхе-кхе, порядок! — Глория прокашлялась. — Порядок — это когда я сижу в горе, а Бимба — в болоте! Когда Дара зарабатывает танцами, развлекая пьяных матросов, а Рэм…
— Рэм — отступник! Со змеёй связался!
— Бабушка, а где Рэм? — Пекки только что проснулся, он непонимающе глядел на Каррэ и Глорию.
— Слышал же, мальчик, Рэм, по словам нашего умницы, — отступник, кхе-кхе.
— Так он Дару любит, и что?! — от возмущения с Пекки весь сон сошёл. — Он — мой друг! А Дара… Она красивее всех на свете! Кроме Веры…
— Сядь, Пекки, и слушай, — Глория взяла чашку с чаем. — Мы важные вещи говорим, кхе-кхе. А чем тебе, Каррэ, сыночек, змеи не угодили?
Каррэ потупился.
— Просто понимаешь, Глория, каждый должен знать своё место.
— Моё место — там, где мне захочется, понял? — Бимба сунула фигу под нос Каррэ.
— Бимба, ты что?! Мы же тебя никогда… — Вульфгар, который всё это время пытался разобраться, кто прав, не выдержал очевидной несправедливости. — И ты, и все маленькие существа! Все в Сольни жили вольготно!
— Так то в Сольни! — Бимба засунула палец в рот. — А в Кай Прэвеле нам всем лучше не появляться.
— Так ты же появлялась, и ещё как! — Вульфгар никак не мог понять, чем не довольна троллиха.
— Ха! Так это же я! Самая смелая, самая умная…
— Бимба, уймись! А вообще-то, кхе-кхе, слушайте Бимбу, — старая Глория взяла маленькую троллиху двумя пальцами за пояс и подняла вверх. — Она поумнее вас, взрослых, будет!
— А ты — будто не взрослая! — Каррэ начинал злиться.
— Выпей моего зелья, мальчик, выпей! — Глория посадила Бимбу на спинку своего кресла и поднялась, чтобы налить напиток. — Всё — демоны, кхе-кхе, демоны проклятые! Какая же я взрослая! Я — старая, кхе-кхе!
Каррэ отхлебнул новую порцию волшебного зелья и сразу успокоился.
— Глория, прости, я не знал, что тебя, Пекки и всех остальных её величество загнала в гору.
— Это для тебя Медина — величество, а для меня — просто девка-горянка, кхе-кхе.
— Глория, ты не смеешь…
— Это я-то не смею?! — Глория хрипло рассмеялась. — Я, Каррэ, в отличие от тебя смею всё. Или ты этого не знаешь? А то убирайся обратно в Сольни, твоя королева тебе крестьян пришлёт, чтобы овощи посадили да хлеб, а ты будешь вкусно есть да сладко спать, охраняя несуществующие границы, кхе-кхе.
— Глория, разве королева — злая? — а ведь с самого начала Кате её величество так понравилась! Правда, потом со своими рифмами… Так хотелось с Веркой по дворцу полазать, а она её не отпускала. Но, может быть, так надо?
— А по мне так королева — ничего себе, — Митя вообще не очень понял, в чём тут проблема. Ну, взрослые — у них, конечно, есть недостатки, но иногда от них бывает вполне заметная польза. Вон он как на огне от зажигалки летал!
— Злая? Нет, не злая, — Глория замолчала. Сизый дым её папиросы кольцами поднимался к потолку.
— Глория, не молчи! — Катя ёрзала на стуле от нетерпения. — Глория!
— Что? Ах, извини. Нет, Катюша, Медина совсем не злая. И не добрая. Она — горная девка, кхе-кхе, понимаешь? Горянки не бывают добрыми или злыми. Они не понимают любви или жалости, вообще-то они очень мало понимают, кхе-кхе. У них в голове — своё, а что — нам неизвестно. И как это Каррэ-то наш горянку на Божий свет вытащил, ума не приложу…
— Глория, ну что ты придуриваешься! — Каррэ казался ужасно усталым. Голос у него был каким-то потухшим, он старался ни на кого не смотреть. — Сама же знаешь, Медина одна у нас умеет писать.
— Слушай, Глория, а чего бы вам писать не научиться? — С самого начала Кате не давал покоя этот вопрос, просто она из-за всяких событий о нём совсем забыла.
— Так этому не научишься, тут талант, кхе-кхе, нужен, девочка моя, — старуха устало махнула рукой. К ней тут же подплыла чашка с мёдом8.
— Какой талант! Да у нас каждый школьник младших классов… — Катя вдруг замолчала — она с удивлением смотрела на чашку. Глория перехватила её взгляд.
— Это? Пустяки, обычная магия, кхе-кхе. А писать, ты права, любой может, да вот описывать-то — не всякий. У нас люди, Катенька, в детстве учатся тому, как малый народец живёт, что у него за магия, истории тоже учатся, с деревьями да зверями разговаривать. А потом уже — читать, после — писать, кхе-кхе. Только писать-то все могут, — повторила старуха, — да описывать — не всякий, кхе-кхе, не всякий.
— Медина может, — сказал Каррэ, но его никто не услышал. На старую Глорию обрушился ливень вопросов:
— Вы умеете с деревьями разговаривать?
— И со зверями?
— Людей же много, неужели никто…
— Для этого и Верка, да?
— Надо сочинять стишки?
— А, как тролли, в мыльных пузырях…
— А можно мне со зверями?
— Ну-ка тихо все! Кхе-кхе! — На этот раз старая Глория кашляла особенно строго. — Я — старуха, не успеваю за вами, кхе-кхе, не успеваю. С деревьями и со зверями — да, умеют почти все. Людей у нас не так и много, Сьёзерланд — страна для маленького народца, зверей, деревьев и трав.
— А люди?
Кто задал вопрос, было неясно, да это и неважно — это одинаково интересовало всех.
— И для людей, почему нет, кхе-кхе? Чем люди хуже?
— Глория, вот я и говорю, что… — договорить Каррэ Глория не дала:
— Что люди лучше всех, это ты говоришь, сынок, кхе-кхе, это! — Глория поднялась со своего кресла. Выглядела старуха грозно. — Причём, те, которые ведут себя так, как ты считаешь нужным. Именно ты, заметь, а не кто-то другой. Змеи тебе, видишь ли, не по нраву, Рэму решил личную жизнь устроить, только его забыл спросить, а уж знающих людей…
— Если каждый будет колдовать, когда ему захочется… — Каррэ встал напротив Глории.
— Ура! — Бимба запрыгнула на стол. — Колдуют все! Пам-парам-пам-пам, — троллиха маршировала по столу, напевая нечто несусветное.
— Бимба! Замолчи же! — Каррэ сткунул кулаком по столу.
— Есть, мой генерал! — троллиха замерла, вытянувшись по стойке смирно.
— Всё, хватит, Каррэ, устала я, кхе-кхе, с тобой спорить, устала, — Глория опустилась в кресло. — Садись, мой мальчик, и слушай. Завтра, ближе к вечеру, все вы, демононосители, кхе-кхе, пойдёте в замок, не в подземелье, как ты думаешь, а наоборот, в верхнюю башню, найдёте там то, что вам поможет, избавитесь от своих демонов и вернётесь. С вами пойдёт Вера. Дара проводит. Вопросы есть, кхе-кхе?
— Я тоже пойду! — Пекки вовсе не собирался отсиживаться в пещере со старухой, когда Вера пойдёт в замок. Он абсолютно не доверял этим людям, которые и на людей-то не всегда походили. Вон как в порту бесились! Если бы не Глория, они бы там такое устроили! А Вера даже плавать не умеет!
— Не пойдёшь, — сказали одновременно Каррэ и Глория.
— Пойду! — Пекки выскочил из-за стола и скрылся в глубине пещеры.
— Пойдёт, кхе-кхе, — Глория вытащила очередную папиросу.
— Глория, а что мы должны найти? — Каррэ тут же забыл о Пекки.
— Это я не знаю, кхе-кхе. С демонами у нас Медина дружит. Но, думаю, Вера вам поможет, уж не знаю, как, но поможет, кхе-кхе.
Спать девочек проводило облако. Самое обычное облако, мягкое и пушистое, светящееся молочно-белым светом. Облако повисело в тесной пещерке, пока девочки укладывались, и уплыло, оставив их в полной темноте.
— Вер, как ты думаешь, здесь свет зажигается?
Конечно, Катюша вовсе не боялась темноты. Если только совсем чуть-чуть.
— Не знаю. Давай поищем, — Вера провела по стене рукой. От её прикосновения стена засветилась мягким зеленоватым светом.
— Светящиеся обои! — Катя провела по своей стенке, та тоже засветилась. — Ой, это не обои!
— Мох! Катька, самый настоящий мох! Он живой!
Изучать мох оказалось очень интересно. Он умел светиться не только зелёным, но ещё и синим, и голубым, в зависимости оттого, как его гладить. Наверное, зелёный появляется, когда мху нравится, как его гладят, по крайней мере, так решили девочки, потому что когда проведёшь рукой вниз по стене (можно было бы сказать, «по шерсти», если бы у мха была шерсть), загорается зелёный цвет, а вверх, «против шерсти», — сначала голубой, потом синий. Если мох не трогать, то он постепенно гаснет.
На мху можно писать пальцем и рисовать светящиеся рисунки. Вера нарисовала свою любимую корону с тремя зубьями и змеёй, заглядывающей в корону. Получилось очень красиво: вся корона зелёная, а змея — голубая. А Катя обвела рисунок большим сине-зелёным знаком вопроса.
— Вер, а почему они все слушаются эту королеву? Глория — классная колдунья, зачем она сидит в горе, как ты думаешь? И Пекки тоже, и Дара? — Катюша бы на их месте давно взбунтовалась. В самом деле, зачем слушаться того, кого не любишь?
— Катюш, а мы? Помнишь, нам же понравился замок, правда? И королева понравилась. У неё такая лошадка здоровская! Вся беленькая-беленькая!
— Но мы же не знали!
— Они тоже сначала не знали. Слушай, я думаю, что Медина им просто глаза отводит. Как нам, понимаешь? Ну представь: только ты взбунтовалась, как сразу всё засверкало, и королева такая добрая и красивая, и вообще…
Катюша представила. Да, наверное, она тоже не смогла бы обидеть добрую и красивую королеву.
— Но, Вер, они же знают, что она на самом деле не…
— Знают, но как увидят эту красоту, так сразу забывают, и всё, — Вера их очень хорошо понимала, она сама, если ей что-то очень нравилось, тут же забывала, что хотела сказать.
— Но Глория?! Она же только прикидывается такой старой! Она же сильнее всех! — Катя видела впервые в жизни, как колдуют по-настоящему.
— А я, представляешь, сначала её испугалась! И ещё змея! Я, когда увидела Зиту, так мне чуть плохо не стало! А потом мы с ней подружились.
— А я не боюсь змей.
— Я теперь тоже не боюсь.
Катюша вскоре уснула, а Вера долго думала, почему, и правда, все в Сьёзерланде слушаются королеву Медину. Думала-думала и решила: это потому, что королева одна умеет описывать землю, а без этого всё погибнет. И всё-таки это очень обидно — из-за того, что только один, не очень хороший человек, что-то умеет, все хорошие люди его слушаются.
Утром в пещере, где спали девочки, стало светло, хотя никаких окон здесь не было. Мох, которым были покрыты все стены, сиял ровным медным светом. Потом им Глория объяснила, что он чувствует солнце. Когда оно светит, мох тоже светит, потому что он «солнечный зайчик, кхе-кхе, солнечный зайчик». Солнечных зайчиков все видели много раз, и они совсем не походили на мох, но тут уже ничего не поделаешь — раз Глория так говорит, значит, так оно и есть.
— А теперь слушайте, кхе-кхе! — старая Глория сидела в своём глубоком кресле. Она одной рукой держала дымящуюся папиросу, другой гладила по голове Бимбу. — Когда пойдёте в замок, не обращайте внимания на то, что вам там понравится, поняли?
— Почему? — Митя не понял. Он вообще не очень понимал, что происходит: то королева хорошая, то плохая, Каррэ с Глорией ссорятся — сложно здесь. То ли дело конкистадоры — с этими всё ясно, а тут… И почему он должен не обращать внимания на то, что нравится? А на что тогда обращать? На то, что не нравится, что ли?
— Медина глаза отводит, правильно? — Вера почти не сомневалась в своей догадке.
— Правильно, барышня, правильно. Ты у нас — умница, кхе-кхе. В общем, пойдёте на закате. Идти недалеко — если всё будет в порядке, к ночи должны управиться. И держите себя в руках, кхе-кхе, в руках… А пока отдыхайте.
— По пещерам лазать! Бежим скорей! — Красное платье Бимбы искрой мелькнуло в проходе.
Огромные прозрачные сталактиты сосульками свисали с каменных сводов. Им навстречу с пола поднимались сверкающие сталагмиты. Некоторые из них светились, как свечи, другие сияли в медном свете мха. Бродя по пещерам, ребята быстро к ним привыкли и перестали обращать на них внимание. Другое дело — светящиеся облака. К ним привыкнуть было невозможно: настолько неожиданно они выпархивали из-за очередного поворота или прямо из-под ног. Одно уселось у Веры на голове, словно пушистая белая шапка, и ехало, пока девочка не смахнула его рукой. Другое полностью накрыло Бимбу — троллиха барахталась в облаке, как в сугробе, и вопила, пока Митя её не вытащил.
— Девчонки, бежим, скорее! — вдруг закричал Митя, подхватил Бимбу и бросился назад.
— А-а! Пусти меня! Я быстрее бегаю, пусти! — троллиха укусила мальчика, прыгнула на пол и мгновенно исчезла.
Девочки не поняли, что случилось, но на всякий случай побежали за Митей. Ребята остановились только в знакомой пещере, служившей Глории кухней.
— Что за страшные злодеи завелись в моих пещерах? — Глория невозмутимо что-то писала на жёлтом листе бумаги, не выпуская изо рта папиросы. Она даже не повернулась в сторону запыхавшихся ребят.
— Глория, там змея! Огромная! — Митя схватил старуху за руку. — Бежим отсюда!
— Огромная змея, кхе-кхе? Медная? — Глория высвободила руку и продолжила своё занятие.
— Глория, бежим! Медная! Она за нами ползла!
— А чего, кхе-кхе, от Дары бегать? Да вот и она сама.
— Бабушка Глория! — Девушка в огненном платье, позванивая браслетами, вошла в пещеру.
— Что ты, Дара, ребятишек пугаешь?
— Дара! Ты видела? Там была змея! — Митя точно знал, что от змей ничего хорошего ожидать нельзя. Его можно понять, ведь во всех книгах змеи несут зло: они или ядовитыми бывают, или подчиняются злым колдунам, а иногда и то, и другое вместе.
— Не змея, а дракон, прошу не путать, — Дара приподнялась на носки, закружилась так быстро, что чёрные косички поднялись над ней, как будто бы она открыла огромный зонтик, зазвенели медные браслеты и… посредине пещеры лежала тонкая и очень изящная змея. Всё её тело покрывала медная чешуя, даже свернувшись кольцами, змея казалась очень сильной — она была настоящей красавицей! А когда она подняла голову, все замерли, только Глория продолжала невозмутимо скрипеть пером по бумаге. Голова змеи оказалась вовсе не змеиной, это была голова оленя, вернее оленихи — у неё не было рогов, а высокие острые уши заканчивались тонкими длинными чёрными косичками. Огромные карие оленьи глаза смотрели на ребят и улыбались.
Сердце горы
На закате, когда мох на стенах сделался багрово-красным, друзья отправились в путь. Впереди полз медный дракон. Ребята больше не боялись нового облика Дары: в виде дракона она им нравилась не меньше. За Дарой шёл Каррэ, потом Глайд, девочки, Митя и Вульфгар. Бимба ехала на Катином плече. Дорога была лёгкой и приятной: прохладный влажный воздух помогал идти быстро, сталактиты освещали путь, летающие облака всех смешили:
— Катька, классная шляпа, тебе идёт! — Облака обожали садиться на голову.
— А это облако — слонёнок! Смотри, у него хобот!
— Давайте играть в снежки!
Оказывается, этими облаками можно кидаться! Они даже лучше, чем мокрый снег: не так больно ударяют, как снежки, и, если попадёшь в лицо, то совсем не противно.
Через пару часов сделали привал. Жевали бутерброды с ветчиной и сыром, запивали мёдом из большого термоса и наслаждались жизнью.
— Ой, ребята, скелет! — Митя чуть не подавился: прямо на него полз скелет динозавра, внутри которого горело пламя.
— Саламандры! Это саламандры, Вер, помнишь? — Катя схватила свою кружку с мёдом и влила напиток в рот скелету, который подполз к ней совсем близко. Скелет зашипел и погас. Однако это проблемы не решило — ещё шесть горящих скелетов наползали на друзей с разных сторон. Скелеты были огромные, наверное, больше, чем настоящие динозавры, а уж с миниатюрной саламандрой банного озера просто не сравнить.
— Жжётся, зараза! — Вульфгар отпихнул от себя очередной огнедышащий скелет. — Ребята, невозможно!
— К чёрту! Мёд самим пригодится. — Каррэ выплеснул свой стакан в рот следующему скелету. — Воду надо!
Воды не было нигде. Так часто бывает, и не только с водой: когда не надо, то — пожалуйста, сколько угодно, а когда надо, то нигде нет.
— Ребята, я знаю! — Катя ударила кулаком по зубам горящего скелета. Скелет вроде как не обратил на это внимания и продолжал надвигаться на девочку. Глайд залил его очередной порцией мёда. — Земля! Надо искать воду под землёй!
— Точно, Кать, земля! Гидра же говорила! — Вера вспомнила задачу Гидры: — Надо копать!
— Верка, что копать-то? — Митя оглядел скалу. Кругом — один камень. — О, идея! Я понял! Девчонки, отвернитесь!
Как потушили четырёх оставшихся саламандр и зачем девочкам для этого надо было отвернуться, я не знаю, но главное — саламандры были потушены. Скелеты уползли, довольные тем, что их напоили, а друзья пошли дальше.
Сталактитов стало меньше, светящийся мох исчез, и только летающие облака радовали глаз. Тропинка вилась вдоль горной стены, большие и совсем тесные, светлые и сумеречные пещеры сменяли друг друга. Дара-дракон ползла по тропинке, она велела всем идти строго за ней (мало ли, на что наткнёшься, отступив в сторону), поэтому шли гуськом.
— Скоро уже! — Дара остановилась, поджидая отставших друзей.
— Дара, а когда будет дворец? — за три часа Кате немножко наскучило однообразие пути. Если они почти пришли, то пещеры должны закончиться. Пора уже оказаться в светлых коридорах и сверкающих залах королевского дворца.
— Так мы давно во дворце. Как ушли от Глории, так и идём по дворцу, — ответила Дара.
Сколько она ни гуляла в горе раньше, никогда не видела сверкающих залов. Королеву не интересовали драконы, спокойно разгуливающие в её апартаментах, она их не замечала и не заботилась о том, чтобы отвести им глаза.
Мальчик не верил в то, что можно выдать скучные пещеры за яркие залы. Дворца нет и нет! Мите надоело. Сколько можно куда-то тащиться! Зачем? Какие демоны? Всё это — чушь! Никаких демонов нет, никогда не было и не будет! Хватит с него!
На самом деле шли совсем недолго, прошло каких-нибудь три часа, не больше, как друзья оставили пещеры Глории, никто ещё не устал, просто у Мити испортилось настроение.
— Что-то Митька загрустил! — Бимба соскочила с Катиного плеча, секунду повисела на сиреневом сталактите и уселась Мите на голову. — Низко глазки опустил! Митьку демоны мучают, как верёвку скручивают!
— Пошла вон! — Митя так резко спихнул маленькую троллиху, что та слетела на каменную тропинку и завизжала:
— Идиот! Больно же! Митька — дурак, курит табак, спички ворует, по ночам колдует! — Бимба дразнилась по привычке, а ещё она плакала — больно ударилась о камни.
— Митька, ты что, с ума сошёл! Она же маленькая! — Катя взяла Бимбу на руки. — Действительно, идиот!
— Чего привязалась?! Сюсюкаешься с этой уродиной! Отстань! — Митя развернулся и быстро пошёл назад.
— Мить, стой! Ты куда? — Катюша бросилась за ним. Бимба мгновенно перепрыгнула на плечо к Вере, а Катя этого даже не заметила — она поняла, что с Митей неладно, и очень испугалась.
Наверное, Митю так ужасно заставили себя вести демоны, ведь сам он никогда не обижал того, кто слабее его. С ним такое случилось впервые, ему хотелось убежать куда подальше, чтобы никогда не видеть друзей, не смотреть им в глаза. Да, он виноват, а они… Да ничем они не лучше! Тащатся куда-то непонятно зачем и вообще, надоели!
Лететь было не страшно, а скорее, необычно. Это не было похоже на полёт в мыльном пузыре или на пламени зажигалки, больше напоминало падение. Падение в никуда.
В недра гигантского колодца Митя начал падать неожиданно. Просто побежал, когда увидел, что за ним бросилась Катя — совсем не хотелось с ней разговаривать — и вдруг полетел. Сначала он ужасно испугался, но падение не заканчивалось, и минут за пятнадцать полёта мальчик расслабился. Когда Митя только провалился в этот колодец, он закричал так громко, что самому уши заложило, и не услышал, как завизжала Катюша, которая провалилась вслед за ним. Ребята летели совсем рядом друг с другом, но не догадывались об этом.
Сколько продолжался полёт и как он закончился, не знает никто. Проснулся Митя в густой траве, его разбудило жужжание шмеля, облюбовавшего ярко-розовую кашку рядом с Митиным лицом. Недалеко от него, свернувшись калачиком, спала Катя.
— Катька, вставай! — Митя провёл травинкой по Катиному лицу. Девочка подняла голову, понюхала воздух, смешно сморщив нос, и только после этого открыла глаза.
— Привет!
— Привет-привет! Выспалась?
— Ага.
— Тогда пошли.
Ребята брели по широкому лугу, Катя плела венок из ромашек, высоко над ними заливался жаворонок, в траве стрекотали кузнечики, иногда слышалось низкое жужжание шмеля. Куда и зачем они идут, ребята не знали, и их это нисколько не интересовало. Они забыли про демонов, про Веру, Бимбу и старую Глорию, они вообще не помнили Сьёзерланд. Хуже того, они забыли Крым и остров на Ладоге, Петербург, свой дом и школу, родных и одноклассников. Возможно, если бы ребята встретили знакомых, они бы их узнали — ведь узнали же они друг друга. Но, кроме них, на лугу никого не было.
— Куда они могли подеваться? — Каррэ расхаживал туда-сюда по тропе. Остальные сидели прямо на земле, Дара свернулась кольцами, положив красивую голову на колени Вере. Рядом примостилась Бимба, её непривычное молчание угнетало — после исчезновения Катюши маленькая троллиха была сама не своя.
— Как сквозь землю провалились! — Вульфгар швырнул через плечо маленький камушек. Никто не догадывался, насколько он близок к истине. Друзья не видели колодца, в который упали ребята, наверное, гора скрыла от них свою тайну. Им показалось, что Катя и Митя просто исчезли: только что бежали, и вдруг — раз и нет.
— Тише! — Дара подняла голову. Её острый слух, казалось, улавливал то, что недоступно другим. — Вульфгар, брось ещё камень.
— Легко, — Вульфгар снова забросил за спину камушек.
— Слышите? — Дара повернулась вслед брошенному камню.
— Нет. А что мы должны слышать? — Хотелось бы Вульфгару услышать шаги потерявшихся ребят, но было по-прежнему тихо.
— Не заговаривай зубы, змея! Лежи себе и… — Каррэ терпеть не мог змей, а на Дару ещё и злился из-за того, что, встретив её, Рэм не захотел возвращаться в Сольни.
— Знай своё место, — продолжила Дара.
— Каррэ, зачем ты так! — Вере хотелось плакать. — Дара — не змея, а дракон. Змеи тоже очень хорошие, а Дара лучше всех гору знает!
— Да пусть она будет хоть трижды дракон! — Каррэ злился всё сильнее. — Не собираюсь я слушать всяких червяков!
— Каррэ! — Вера вдруг вспомнила, как Каррэ, Вульфгар и Митя злились на весь мир в усадьбе Сольни. В пещере старой Глории все были почти здоровыми, и девочка успела забыть, как действуют на её друзей демоны. А теперь сначала Митя разозлился на Бимбу без всякого повода, потом Каррэ. Скоро наступит очередь Вульфгара, затем Глайд забьётся в припадке и потеряет все силы. Одна она с ними не справится! — Дара, миленькая, не обижайся на Каррэ! Он же болен!
Каррэ устало опустился на землю и привалился спиной к стене. Надо скорей идти вперёд — борьба с демонами ему может оказаться не по силам.
— Да в том-то и дело, что ничего не было слышно! — Дара решила не обращать внимания на Каррэ — сейчас не до бессмысленных ссор. — Здесь не песок, а скала кругом. Камни не могут падать беззвучно на скалы, а когда Вульфгар кинул камень, было тихо. Поняли?
Вульфгар снова кинул камень — снова тишина. Все вскочили на ноги. Надо найти то место, куда падают камни!
Расщелина, в которую Вульфгар так удачно попадал, нашлась сразу, достаточно было только проследить, куда полетел очередной камень Вульфгара. Однако это ничего не дало — она была настолько узкой, что человек в неё провалиться просто не мог.
— Ребята, а может, я попробую туда спуститься? — Тонкое, гибкое тело дракона легко проходило в щель.
— Дара, зачем? — Вера боялась, что ещё и Дара исчезнет. — Они никак не могли туда попасть!
— Не знаю, Вера, — Дара свесила вниз голову. — Надо попробовать. Гора могла открыть свои недра даже на одну секунду. Может быть, ребята там. Я пойду.
Дара осторожно ползла вниз по каменной стене. Ей казалось, что время остановилось, и возможно, так оно и было. Дара знала, что внутри горы время движется не так, как снаружи, а намного медленнее, и чем ближе к сердцу горы, тем длиннее становятся часы. В самой глубине время не движется вовсе. Там исчезает прошлое и нет будущего, остаётся только настоящее. Стираются воспоминания, уходят желания и чувства.
Дара не спешила — если ползти медленно, то на какое-то время она сможет сохранить память, и, если ребята там, то вытащить их и спастись сама. Она старалась почувствовать и запомнить каждую трещинку на стене, не для того чтобы знать обратную дорогу — Дара не сомневалась, что расщелина скоро исчезнет, — а для того чтобы сохранить ощущение шершавого камня. Ощущения помнятся дольше всего, они помогут ей не забыть и всё остальное.
Душистый зелёный луг Даре очень понравился. Она захотела изменить облик, чтобы станцевать свой любимый танец, но испугалась — очень уж не вязался танец с чувством прохладного шершавого камня на драконьем теле. Почему ей вдруг захотелось танцевать? Не слишком ли понравился девушке-дракону этот луг? Дара вспомнила, как Глория велела не смотреть на то, что нравится. Наверное, это сердце горы действует на дракона! Надо скорее искать ребят и бежать!
Дара поднялась на самый кончик медного хвоста и вытянулась, как струна. Ребят она увидела сразу — на лугу не было ни одного дерева, ничего, где можно спрятаться, только трава и цветы. Катя сидела в траве и плела венок. Он был уже очень длинным, но девочка всё плела и плела. Митя лежал рядом. Он спал.
— Катя! Буди Митю и бежим! — Даре совсем не понравилось то, с каким упорством девочка плетёт бесконечную и бессмысленную ромашковую верёвку.
— Ты — Дара. Не змея, а дракон, — Катя её узнала! Значит, ещё не всё потеряно!
— Катюша, надо уходить отсюда!
— Зачем?
— Надо спасать Веру! — Это Дара прямо сейчас придумала. Не рассказывать же про сердце горы — время дорого!
Веру Катюша вспомнила и вспомнила, что её подруга сейчас одна с больными друзьями в глубине горы.
— Митя, вставай, бежим! — Катя расталкивала друга и втолковывала ему, что надо спешить (мальчик никак не мог вспомнить Веру, зато конкистадоры оказали на него буквально магическое действие — он был готов хоть сейчас в бой), а Дара размышляла о том, куда им бежать. Кругом был только луг, и больше ничего.
— Вниз! Дара я вспомнила: если нам надо вверх, то мы должны идти вниз! — С памятью всегда так, даже если ты находишься в сердце горы. Вспомнишь что-нибудь одно, тут же вспоминается и другое. Если Катюша вспомнила, что ей говорила Гидра, значит, у них есть надежда выбраться: они будут помогать друг другу не забывать.
— Кать, а где тут низ? Луг ровный, как футбольное поле, — Мите этот луг уже перестал нравиться.
— Может быть, нам опять куда-нибудь провалиться? — Катя смотрела по сторонам, надеясь увидеть хотя бы яму.
— Куда, интересно?
— Давайте попробуем… Дара, а ты можешь стать человеком?
— Ага, — дракон свился кольцами, взял в рот кончик и хвоста, и… перед ребятами стояла девушка в огненном платье.
— Класс! — Катя успела забыть, насколько хороша девушка. — Теперь возьмёмся за руки и вместе прыгнем. Ну, раз, два, три!
— Ура! Получилось! — Все трое стояли на каменной площадке, на головы сыпалась земля, над ними в только что образовавшееся отверстие смотрело небо, а под ними — бом, бом, бом — звучными ударами, точно кто-то огромный бьёт в медный бубен, стучало сердце горы. Оно было алым, как рубин, и живым — с каждым ударом сокращалось и тут же расслаблялось. Рубиновое сердце омывали потоки кипящей лавы, но жарко не было — гора поглощала тепло.
— Ребята, нам сюда! — Дара, снова в драконьем обличии, подползла к противоположному краю площадки. Почти вертикально вниз вела узкая витая лестница с каменными перилами. Дракону ползти по перилам было намного удобнее, чем ребятам идти по крутым ступенькам, выдолбленным в теле горы, но Митя и Катя не чувствовали усталости. На каждой ступеньке оживали воспоминания, сначала самые последние, потом — более далёкие. Катюше очень захотелось увидеть маму: она так сильно по ней соскучилась! Митя неожиданно для себя испугался, вдруг его мама подумает, что он утонул. С ней же всё, что угодно от волнения может случиться! Дара думала о Рэме и спешила больше других.
Встреча
Пекки и Рэм решили пробраться в королевский замок не пещерами Глории (они боялись, что старая колдунья не даст им отправиться за остальными), а морем. Берег Кай Прэвела Пекки знал наизусть, была там одна пещера, с суши её не видно. Если немного проплыть под водой, то можно попасть в замок коротким путём, а уж там они как-нибудь найдут своих.
Когда Пекки вынырнул и отдышался, ему показалось, что в знакомой пещере что-то изменилось. Вроде и каменный свод над головой тот же, и светящиеся водоросли, но, кажется, чего-то не хватает. Мальчик провёл рукой по влажной стене. Мидии! Когда он был здесь в последний раз, он приволок старой Глории целый мешок мидий, а сейчас нет ни одной. Куда они подевались? Самостоятельно мидии передвигаться не могут, значит, их кто-то уничтожил. Пекки считал эту пещеру своей тайной, только с Рэмом поделился, чтобы вместе пробраться в замок. Неужели он ошибся?!
— Рэм, ты не знаешь… Рэм!
Рэма не было. Кричать бесполезно, надо нырять. Пока Пекки разглядывал стенки, его друг мог захлебнуться!
Рэма Пекки увидел у самого входа в пещеру. Слава Богу, тот совсем недолго пробыл под водой! Рэм не шевелился, его ноги опутывали какие-то светящиеся нити, а кругом валялись мидии, причём большинство ракушек были пусты. Крадия! Мальчик сразу узнал морское чудовище, обычно предпочитающее жить на глубине, но иногда подбирающееся к берегу. Крадии напоминают большие спутанные клубки очень крепких светящихся ниток, и лучше этим ниткам на дороге не попадаться. Этой, видимо, не хватило мидий на обед, и она решила закусить Рэмом. Сражаться с крадией бессмысленно, ведь у Пекки нет даже ножа. Значит, надо её отвлечь.
Пекки размышлял меньше секунды — читать о крадиях гораздо дольше, чем принимать решение, когда погибает друг. Мальчик изо всех сил стал бить по воде руками и ногами, стараясь привлечь к себе внимание чудовища. Получилось! Светящийся клубок начал распутываться, ноги Рэма освободились, нити потянулись к Пекки. Ничего, он плавает быстрее, чем это чучело!
Пекки прекрасно знал, что крадии вообще не любят передвигаться самостоятельно, их несёт море. Питаются крадии разными существами, которые прячутся в ракушках и панцирях, например, кальмарами, а у берега — мидиями и крабами. На человека эти существа нападают редко, и эта, как верно понял мальчик, напала на Рэма, потому что проголодалась.
Пекки стрелой бросился к Рэму и, не задев крадии, увлёк друга в пещеру. Вовремя! Через мгновение вся протока была заполнена светящимися нитями.
Привести Рэма в чувство оказалось сложнее, чем вытащить из объятий крадии. Как помочь тому, кто чуть не утонул, Пекки знал прекрасно: ведь он вырос на море. Однако помочь Рэму оказалось сложно, он был слишком большим. Пришлось повозиться, вдыхая воздух ему в лёгкие, пока юноша не задышал самостоятельно. После такого приключения и Рэму, и Пекки хорошо было бы отдохнуть и чем-нибудь подкрепиться, да и обсохнуть не помешало бы, но еды у них не было, высушить одежду, стоя по колено в воде, очень трудно, да и близость крадии не располагала к отдыху. Усталые и голодные, друзья двинулись в глубь горы.
Между тем остальным путешественникам по горным глубинам стало совсем плохо. Вульфгар настаивал на том, чтобы дождаться Дару и ребят, а Вера хотела идти дальше — она понимала, что нужно поскорей найти лекарство от демонов. Но как он может бросить друзей?! И почему должен слушать какую-то девчонку, которую он одной рукой… У Вульфгара потемнело в глазах.
На Вульфгара было страшно смотреть. Он силился разорвать верёвки, которыми его связали Глайд и Каррэ, когда он бросился на Веру. Приступ бешенства исказил красивое лицо, на висках вздулись вены, он уже не говорил, а рычал, и слов, к счастью, было не разобрать.
— Вера права, — Каррэ присел на корточки рядом с Вульфгаром, — нам надо идти. Если нас всех скрутит, мы здесь погибнем. — После борьбы с Вульфгаром Каррэ стало легче — его демон на время успокоился.
Вера с Бимбой на плече шла впереди, связанного Вульфгара тащили Каррэ и Глайд. Шли страшно медленно — Вульфгар был тяжёлым, хорошо хоть дёргаться перестал.
— Каррэ, как ты думаешь, может, он уже успокоился? — Глайду явно приходилось труднее всех. — Попробуем его развязать?
— Нет, опять взбесится, — Каррэ и за себя-то не был спокоен, а приступы Вульфгара намного опаснее. — Не знаешь, почему Глория не дала нам своего зелья?
— А оно без Глории не поможет, — там, в пещере, Вера видела, что вместе с зельем колдунья передаёт друзьям свою силу, которой, собственно, и боятся демоны. Сила зелёным потоком света шла от рук Глории и растворялась в чашках с напитком. Сначала Вера думала, что зелёный поток видят все, но, когда Каррэ стал спорить со старухой, поняла, что это не так — вряд ли бы он решился, если бы знал, насколько сильна Глория. И насколько она добра — такой человек просто не может ошибаться, если защищает других. А ведь Глория защищала и Пекки, и Дару, и змей, и помогала самому Каррэ.
— А! Бимба, ты что?! — Троллиха дёрнула девочку за волосы. — Больно же!
— А ты смотри, куда идёшь!
Как всегда, задумавшись, Вера ничего вокруг не видела. Дома, в Ленинграде, она так однажды врезалась в фонарный столб, потому что сочиняла сказку. Ссадина на лбу долго не заживала и напоминала девочке, что надо быть внимательней. Вот и сейчас…
Дорогу друзьям пересекала широкая, около двадцати метров, лента раскалённого докрасна металла. Обойти её не представлялось возможным — она уходила прямо в каменные стены. От ленты исходил жар, но Вера и этого не заметила — если бы не Бимба, то наступила бы на этот ужас! Девочку передёрнуло.
— Ой-ау-зв-у-у-у! — визгливый вой огласил каменные своды.
— Глайд! — Каррэ опустил на тропу голову Вульфгара и бросился к Глайду, который корчился рядом. Его ноги сводили судороги, руки царапали каменный пол, спина выгнулась колесом. Но самое страшное — Глайд выл. Вера не сразу поняла, что этот кошмарный визгливый вой издаёт её друг, но, поняв, испугалась по-настоящему. Девочка бросилась к Глайду, но была остановлена резким окриком Каррэ: — Вера, уйди! Не смотри!
На губах Глайда появилась кровавая пена, судорога свела горло, он стал задыхаться, но тут же затих.
— Что это? — Вера подошла к Глайду. Каррэ рукой вытер пену с его губ.
— Это его демон так. Плохо, Вера, теперь он не сможет идти.
Идти всё равно было некуда. Связанный Вульфгар лежал на тропинке, Глайд, бледный, как мертвец, — у стены, Вера с Каррэ и Бимбой сидели рядом.
— Кажется, мы пришли. Обидно! — Каррэ положил руку на плечо девочке. — Верочка, ты сможешь одна вернуться назад?
— Я не пойду, — надо же такую глупость сказать! Всё-таки Глория права: Каррэ иногда слишком уподобляется взрослым. Вера одна может вылечить друзей, неужели она их бросит!
— Вера, пойми, всё пропало. Я — дурак, раньше надо было слушать Глорию. Я ребят тут не оставлю, а тебе пропадать из-за моей глупости нет никакого смысла.
Вера не отвечала — тут совершенно нечего обсуждать. Когда Каррэ злится, то это — демон, а вот когда просто и спокойно разговаривает по-взрослому, эта болезнь похуже всякого демона, потому что не лечится.
— Вера, убирайся вон! Куда хочешь! Чтобы ноги твоей здесь не было! — Каррэ вскочил.
Вера встала и, гордо развернувшись, пошла прочь. Она поняла, что демон не заставил себя ждать. И зачем она его вспомнила! Как сказала бы Бимба, не вспоминай лихо, пока оно тихо! Девочка спряталась за ближайшим выступом скалы. Ничего, она дождётся окончания припадка, а потом они с Каррэ вместе подумают, что делать. Безвыходных положений не бывает.
Пекки и Рэм быстро шли по ровной каменной дороге между скалистых стен. Одежда высохла, вдалеке показались первые сталактиты, а значит, и замок недалеко. Скорее бы встретить друзей!
— Рэм, пока мы возились с крадией, они, наверное, уже вылечились, правда? — честно говоря, Пекки этого немножко боялся. Ему хотелось спасти Веру от какой-нибудь опасности.
— Не знаю, Пекки. В горе всякое может случиться.
— Да что в ней может случиться?! В море — это я понимаю, а в горе!
Друзья, перекидываясь светящимися облаками, прошли через сталагмитовую рощицу и вышли к раскалённой металлической ленте.
— Это что ещё за диво? — Рэм плюнул на металл, слюна зашипела и исчезла. — Ишь ты, как у Глории.
— Да, только у Глории исчезает мусор, а тут и нам самим недолго.
— Гляди, а вот и Каррэ! — Каррэ стоял к ним спиной и смотрел вдаль. — На что это он уставился? Рэм, тихо, давай его напугаем!
Пекки и Рэм осторожно, чтобы не заметил Каррэ, вернулись в сталагмитовую рощу и поймали по облаку. Потом на цыпочках подкрались к Каррэ.
— Ух, Каррэ — снежная баба! — Оба облака оказались у Каррэ на голове. — Снеговик! Снеговик!
— Убью! Ненавижу! — Каррэ развернулся, схватил Пекки и потащил к раскалённому металлу. Пекки царапался, кусался, но вырваться не мог. Вера бросилась на помощь, однако ей было не догнать Каррэ. Зато Бимба уже сидела у него на голове, тащила за волосы и верещала: — Пусти! Пусти его! Придурок!
— Каррэ, да ты спятил! — Рэм накинулся на друга. Каррэ отшвырнул Пекки, замахнулся кулаком и… То, что произошло дальше, Вера видела как в замедленной съёмке.
Кулак медленно приближается к лицу Рэма, встречается со скулой, Рэм летит. Он мгновение (показавшееся Вере вечностью) висит в воздухе и падает на пышущий жаром металл.
— Нет! — Вера бежит к красной ленте.
— Верка, стой! — Пекки подставил Вере подножку, девочка растянулась на каменной тропке. — Ты с ума сошла! — да, не таким способом он собирался её спасать. — Верочка, ты как?
Вера потирала разбитую коленку.
— Пекки, Рэм… он… — произнести последнего слова девочка не могла.
— Смотри!
Рэм упал не на металлическую ленту, чуть-чуть не долетел. Но его положение было немногим лучше — он тонул. Не в воде, из неё бы он выбрался. Парня быстро поглощало какое-то серое вещество.
— Зыбучий песок! — Пекки слышал от старой Глории о страшной опасности дорог внутри горы — зыбучем песке. Зыбучий песок даже с небольшого расстояния ничем не отличается от камня, да он и есть размельчённый камень. Если в него попадёт человек или животное, то гибель неминуема — песок быстро затягивает свою жертву. Спасти никого невозможно — достаточно прикоснуться к песку, чтобы он начал затягивать и спасающего. Ямы, заполненные зыбучим песком, могут быть крайне глубокими, говорят, они достигают самого сердца горы, но могут быть и мелкими. Обычно они образуются над горными реками — вода быстрее воздуха измельчает камень.
Каррэ осторожно приближался к Рэму, он протягивал другу руку — приступ гнева прошёл. Если ярость найдёт, на кого выплеснуться, демон Каррэ успокаивается надолго, Вера это уже поняла.
— Нет, Каррэ, — Рэм перестал сопротивляться, он закрыл глаза. Миг — и песок сомкнулся над его головой. Стало абсолютно тихо.
Вера ощутила сильную дрожь. Наверное, она дрожит от боли. После гибели Рэма она никогда не сможет радоваться солнцу, и не хочется ей видеть никакого солнца! Всё равно они все останутся здесь, в горе, рядом с песчаной могилой.
Дрожь усиливалась, и девочка поняла, что это дрожит гора. Землетрясение? Оно и к лучшему — не придётся долго мучиться.
Мощный удар воздушной волны отшвырнул девочку к стене, на неё свалился Пекки, сверху — Бимба. Гора грохотала, грохот походил на смех великана: казалось, гора над ними издевалась. Вдруг из песчаной ямы, в которую затянуло Рэма, вырвался столб песка, а за ним — высокая сильная водяная струя, а на самом верху струи — Рэм! Видимо, его падение разбудило горную реку, вода взбунтовалась и прорвала песчаный плен. Все, затаив дыхание, смотрели на странный фонтан с человеком на вершине. Если Рэм спасётся, он станет первым, кто вырвался из зыбучего песка!
Струя становилась всё выше и вдруг, изогнувшись, упала на раскалённый металл. Раздалось шипение. Рэма волной перебросило через ленту и поволокло вперёд.
Побушевав ещё несколько минут, стихия стала успокаиваться. Вода медленно уходила через яму в своё русло далеко в глубине и, наконец, реки и след простыл. Яма наполнялась песком и вскоре лишь небольшое углубление в ровном каменном полу напоминало о случившемся. Было сыро, над металлической лентой стоял пар, а Верины волосы от влаги завились мелкими кудряшками.
— Ребята! Лента остыла! Быстрее, надо найти Рэма! — Каррэ спешил к Вульфгару.
— Я не дойду, — Глайд даже говорил с трудом. — Идите без меня.
— Нет уж, справимся. Вульфгар, ты как? — Каррэ опустился на землю рядом с другом.
— Да уж получше, чем ты. — Вульфгар вымученно улыбнулся. — Развяжи меня. Только пусть дети и тролли близко не подходят.
Металлическая лента на ощупь была еле тёплой. Вульфгар и Каррэ вели под руки Глайда, который стал ещё слабее — демон по-прежнему сосал его силы. Дети ждать не могли, они побежали вперёд искать Рэма.
— Есть! — крик Бимбы заставил ребят остановиться. — Слепые курицы! Чуть мимо не пронеслись!
Рэм лежал за большим камнем у самой стены. Если бы не глазастая Бимба, искать его пришлось бы долго. Затаив дыхание, Вера подошла к Рэму.
— Что с ним? — Пекки сопел у неё за спиной.
Кожаная кольчуга Рэма прорвана во многих местах, несколько крупных ожогов на руках — он всё-таки задел раскалённую ленту, многочисленные ссадины, здоровенный синяк на скуле, но главное — Рэм дышал! Раз он жив, то всё остальное — ерунда! Глория его быстро вылечит, кикиморы ей помогут. Будет лучше, чем прежде!
— Как он? — рядом опустился Каррэ.
— По-моему, нормально, — Пекки отодвинулся в сторону. Вдруг Каррэ опять взбесится? Лучше держаться от него подальше.
— Эй, дружище, просыпайся! — Каррэ похлопал Рэма по щекам. Вульфгар налил из термоса мёда, Вера смочила напитком губы раненого.
Первое, что увидел Рэм, когда открыл глаза, было лицо Каррэ. Каррэ как Каррэ, даже не верится, что он только что чуть не убил Рэма.
— Что это было? — Рэм приподнялся на локтях.
— А это у меня демон такой. Нормальным людям к нам с Вульфгаром лучше не приближаться. Ты идти сможешь?
— А то как же! Ты думал меня угробить, да не вышло! Отличный хук правой!
— Научу, — Каррэ протянул Рэму руку. — Мир?
— Мир! — Рэм легко вскочил на ноги и тут же со стоном повалился обратно. — Нога!
Голень стремительно отекала, приобретая синюшный оттенок.
— Перелом! Развяжи шнуровку! — Каррэ мог бы и не командовать — Пекки уже стаскивал обувь с больной ноги юноши.
— Да, сегодня — явно не мой день! Придётся скакать на одной ножке, — Рэм попытался пошутить, но никто не засмеялся. Глайд, который самостоятельно не может даже стоять, и Рэм со сломанной ногой… Кажется, Дара говорила, что идти осталось недолго?
Королевское гостеприимство
Катя и Митя стояли на серых каменных ступенях, медный дракон обвился вокруг перил. Все трое смотрели на бурлящую и пенящуюся воду горной реки, несущуюся в неизвестность. Следующий виток лестницы уходил в глубину.
— Дара, а ты можешь нас перенести? — на той стороне реки Митя и Катя увидели несколько ступеней лестницы, на этот раз ведущих вверх. Ступени упирались в дверь, отливающую бронзовым светом. — Я читал, что драконы умеют летать.
— Умеют, — Дара в доказательство отпустила перила и повисла в воздухе. — Только не здесь. Посмотри на потолок.
Потолок действительно отличался от скалистых сводов, к которым ребята успели привыкнуть. Он был абсолютно ровным, и, похоже, слегка шевелился. Мите он напомнил пустыню, бесконечные пески которой еле заметно движутся, постоянно меняя свои очертания. Потолок тоже всё время чуть-чуть менялся. От пустыни он отличался тем, что был не жёлтым, а серым, как скалы и, главное, — вверху, а не внизу.
— Похоже на песок, только…
— Это и есть песок, — Дара снова обвивала перила.
— Дара, этого не может быть! Песок не может быть на потолке, он осыплется! — Кате пустыня в голову не пришла, ей показалось, что потолок обтянут колеблющейся серой материей.
— Этот песок не осыплется. Его держит воздух.
— Воздух?! Дара, это бред!
— Не может такого быть!
Совсем не обязательно изучать физику, чтобы знать, что сам по себе песок в воздухе не держится. Либо это не песок, либо его держит что-то другое.
— Это зыбучий песок, он встречается только в горе, — Дара сама не очень представляла, почему песок не осыпается вниз. Она знала о нём с детства, как и все жители Сьёзерланда, особенно те, кто живёт в Кай Прэвеле, и никогда не интересовалась его странностями, просто старалась обходить песок подальше. — Он никогда не падает вниз, зато затягивает в себя всё, что к нему прикоснётся. Мне с вами над рекой не пролететь, не дотронувшись до потолка, а тогда нам — конец.
Ребята не очень поняли, почему надо бояться серого песка, но спорить с Дарой не стали: успели убедиться, что в горе Дара намного опытнее их.
Вдруг гора задрожала. Ребята схватились за руки, дракон повис в воздухе. Грохот, похожий на издевательский хохот, на мгновение оглушил их. Песчаный потолок над серединой реки начал вращаться, он вращался всё сильнее и опускался вниз, образуя воронку. Когда острие воронки коснулось воды, река с шумом стала втягиваться в неё и быстро мелеть. Показалось каменистое дно.
— Бежим! — Дара первой метнулась к опустевшему руслу, ребята — за ней. Они быстро оказались на том берегу — река не была широкой, — и взлетели вверх на каменные ступени. Митя толкнул бронзовую дверь, потом потянул на себя — ничего не вышло.
— Дара, помоги! — Дара не отвечала. Она вглядывалась вверх, туда, куда песчаная воронка втянула реку. Острый глаз дракона заметил человеческую фигурку, поднятую струёй воды так высоко, что разглядеть её было невозможно. Сердце девушки-дракона дрогнуло.
— Дара! — Катя заметила, что воронка стала сужаться вверху и расширяться внизу.
— Река возвращается! — Дара опомнилась. Наверное, тот человек ей почудился, да и не время раздумывать, когда они сами на волосок от гибели.
Дара наклонилась к замочной скважине и засвистела. Свист был пронзительно тонким, и, словно в ответ на него, раздался металлический скрежет.
Песок продолжал вращаться. Внизу воронка была совсем широкой, вверху стремительно сужалась. Катя увидела, как в верхушку конуса с шипением втягивается вода.
— Катька! — Митя дёрнул девочку за руку и втолкнул в открытую дверь. В тот же миг вниз обрушилась река. Вода упала ледяным водопадом, поднявшаяся волна окатила ребят с ног до головы, но они уже были в безопасности. Несколько минут друзья любовались кипящей рекой, потом Митя затворил бронзовую дверь: — Пора!
Ребята шли по узкому коридору, освещённому самыми обычными факелами. Разумеется, электрические лампы показались бы более привычными, но и факелы после светящегося мха и облаков выглядели заурядно — их ребята сто раз видели в кино и читали про них в книжках. Дара в огненном платье шла вместе с ними — возможно, им придётся встретиться с королевой, а может быть, ещё с кем-нибудь. Девушка не любила в незнакомом обществе появляться в виде дракона — это нравилось далеко не всем. Даже в Сьёзерланде, где живут самые разные существа, люди боятся змей и драконов.
Пол был мраморный, стены — тоже («Как в бане», — отметила Катюша). Кажется, они почти пришли. Кате хотелось поскорее увидеть друзей. Её рука больше не удлинялась, Митя вёл себя спокойно, и о демонах девочка забыла.
— Дара, а как ты открыла дверь? — В Мите снова проснулся исследователь. — Она же заперта была, я точно знаю.
— Я хоть и дракон, змеиную магию тоже знаю. Мы со змеями вообще-то в родстве.
— Драконы круче! — Митя вспомнил, как испугался Дары, приняв её за змею. Мальчику стало неловко.
— Змеи тоже ничего. Можешь у Веры спросить. Для них никаких замков не существует, и для драконов тоже.
Впереди что-то сверкнуло. Хорошо бы напрямик броситься к этому сверканию, да они — не Дара, сквозь стены не умеют. На самом деле Дара тоже не умеет проползать сквозь стены, просто драконы видят каждую щель и впадину, недоступную людям, и пользуются ими для того, чтобы попасть на свои тропы, которыми и добираются до нужного места.
Ребята свернули за угол и… Радужное сияние просторного зала манило к себе, звучала тихая музыка, словно колокольчики переговаривались друг с другом, благоухание роз и сирени кружило голову.
— Ура! — ребята бросились вперёд.
— Стойте! — Дара преградила путь. — Вы что, забыли, что Глория говорила? Не смотрите на то, что нравится! Медина вам глаза отводит, а вы и рады!
— У нас гости! — на пороге разноцветного зала стояла королева Медина в пышном фиолетовом платье. Пепельные волосы подняты в высокую причёску, украшенную прозрачной короной, длинная жемчужная нитка обвивает гордую шею и свисает до самой талии. — Не ждала так скоро.
— Ваше величество! — Нынешний облик королевы смутил Катю. К такой не обратишься неофициально, и разговаривать запросто она не станет.
— Катя, Митя — знакомые лица. Девушка-дракон? — королева внимательно вглядывалась в лицо Дари. — Ваш вид не подходит для визита в королевский дворец. В драконьем платье только в порту перед матроснёй отплясывать. — Королева перевела взгляд на ребят: — Катя, что за лохмотья? Митя, в твоей рубашке хорошо свиней пасти, а не требовать аудиенции у королевы!
— А я и не требую! — Митя был возмущён. Почему-то, когда они приплыли на «Млечном пути», их вид королеву устраивал, хотя был ничуть не лучше.
— Мы не собирались наносить визит! — поддержала мальчика Дара.
— Дракон прибыл, но не хочет наносить визит? Дети отказываются от аудиенции? — королева нахмурилась, её лицо неуловимо изменилось, — она уже не казалась ребятам красивой. — Как вы это себе представляете? Хотели посетить королевскую сокровищницу и прихватить что-нибудь ценное?
— Мы — не воры! — Катюшу никто никогда не называл воровкой и не назовёт!
— Ну хорошо, — королева, похоже, сменила гнев на милость. — Пойдёмте со мной, поговорим спокойно.
Медина провела друзей в библиотеку.
— Присаживайтесь, гости дорогие! — Королева опустилась в кожаное кресло. Все разместились за столом. — Дракон, у тебя есть дела поважнее, чем с детишками разгуливать. Я бы на твоём месте здесь не сидела.
— Никуда я не пойду! — Дара не собиралась оставлять друзей с королевой. Медина снова отвела им глаза, она с лёгкостью их обманет, спрячет где-нибудь в сердце горы, а в другой раз они могут и не вернуться.
— Пойдёшь, если не хочешь, чтобы твой благородный рыцарь испустил дух, не простившись с тобой!
— Рэм! — драконий хвост мелькнул между книжными стеллажами. Дара исчезла.
— Куда ты её послала?
— Что с Рэмом? — Ребята рванулись вслед за Дарой.
— Сидеть! — Королева стукнула ладонью по столу. — Дракона вам не догнать. Вы всё узнаете позже, а пока поговорим. Что-то слишком хорошо дракон знает мой дворец, не находите?
— Не буду я с тобой разговаривать! Ведьма! Я тебя ненавижу, слышишь! — Митино лицо исказилось, кулаки сжались, вот-вот бросится. — Убью!
— А это наш демон! — Королева снова выглядела юной и прекрасной. — Узнаю старика ноккера! Какой славный! — Медина поднялась и положила руку на лоб мальчика. — Тихо, тихо, малыш, не надо кричать.
Митя затих. Он сидел, откинувшись на спинку кресла, на лбу, где только что лежала рука Медины, выступили капли пота. Мальчик тяжело дышал.
— Что вы с ним сделали? — Катина левая рука непроизвольно вытянулась и чуть не схватила королеву за нос. Та перехватила кисть и крепко-накрепко прижала к столу. Теперь Катюша никаким усилием воли не могла вернуть руку на место.
— А это кто такой? Какая прелесть! — Королева погладила пальцы девочки. Катя попробовала освободиться. Рука словно прилипла к столу. — Такого я ещё не видела. Погоди-ка, — Медина закрыла глаза и что-то прошептала. — Всё, свободна! — Рука девочки тут же вернулась на место. — Какая прелесть! — повторила Медина — Настоящая магическая стена! Всю жизнь мечтала о таком страже!
— Что это было? — Митя пришёл в себя.
— Ничего особенного, разобралась с вашими демонами, — её величество позвонила в серебряный колокольчик, который непонятно откуда оказался у неё в руке. — Сейчас принесут мороженое. Вы послушали Глорию, эту старую ведьму, предали вашу королеву, а я, вместо того чтобы рассердиться, вылечила вас. Теперь вы должны мне верить, понятно?
Ребята дружно кивнули.
Дара выползла из библиотеки через давно знакомый ей лаз, о котором Медина не знала. Кстати, библиотека — одно из немногих помещений во дворце, в котором всё настоящее: Медина обожала собирать книги и собрала в пещере замечательную библиотеку. Здесь она никому не отводила глаза, поэтому и любила это место больше всего.
Библиотека соседствовала с белой пещерой, которую Медина, если у неё гости, маскировала под разноцветный зал. На самом же деле пещера была не менее красива, чем радужное сияние вымышленных камней — вся из белого кварца, она сияла так же ярко и напоминала царство снежной королевы, только в ней не было ничего зловещего.
А в пещере Дара сразу увидела друзей. Но в каком виде! Вера с тёмными кругами под глазами, Бимба, сжавшаяся у неё на плече, Пекки, ещё более оборванный, чем обычно — непонятно, как его лохмотья ещё держатся. Остальные выглядели ещё хуже. Вульфгар практически тащил на себе Глайда, сзади плёлся Каррэ, у него на плече висел Рэм.
— Рэм! — дракон молнией метнулся вперёд.
Каррэ опустил Рэма на белоснежный пол, Дара положила голову ему на грудь, прекрасные оленьи глаза наполнились слезами.
— Дара, как ребята? Почему ты одна? — Вера погладила дракона по голове.
— Они с королевой. Она сказала… — слёзы текли из оленьих глаз. — Она сказала, что Рэм умирает.
— Глупая! — Рэм взял в руку Дарины косички и не больно дёрнул. — У меня всего лишь сломана нога.
— Быстрее! — дракон поднялся в воздух. — Их надо спасать!
Все спешили, как могли. Медина специально отослала Дару, чтобы как-то навредить ребятам — это всем стало понятно, как только Дара рассказала об обмане королевы. Дракон тяжело летел впереди, кольцом обвивая Рэма. Вульфгар и Каррэ тащили Глайда, дети бежали бегом, быстрее всех — Бимба, которая почти не отставала от Дары. Вот и деревянная дверь в белой кварцевой стене, за ней…
— Здравствуйте, мои дорогие! Наконец-то! — Королева приподнялась с кресла и шутовски поклонилась. — Почему же дракон не воспользовался своей лазейкой? Мне было бы забавно посмотреть… Ах, у нас раненый!
— Медина, в чём дело? — Каррэ опустил Глайда на диван. — Зачем ты обманула Дару?
— Каррэ, она нас вылечила! — Катя радостно улыбалась. — Она победила наших демонов! Она — хорошая!
У Веры потемнело в глазах. Катя тянула к её горлу неимоверно длинную руку; Митя приближался, сжимая кулаки; за ними возвышались Каррэ и Вульфгар с волчьими лицами; мерзкие тонкие хоботки, сосущие изнутри силы Глайда, лезли наружу и ползли к девочке. — Не-ет!
— Верка, ты что? Эй, Верка! — Бимба щекотала Веру, Пекки протягивала ей большой термос с мёдом, кругом стояли друзья, даже Рэм, опираясь на Дару, приподнялся из своего кресла.
— Нет! — Вера вздохнула с облегчением. Никто не собирается её убивать, друзьям ещё можно помочь! — Катюша, я видела, она вас не вылечила! Она всё врёт! Митя, она врёт, не верь ей!
— Ведьма! — Когда королева злилась, то становилась уродливой. — Ты такая же ведьма, как Глория! Ну чем вам демоны помешали! — Неожиданно Медина разрыдалась. — Они такие милые!
— Ничего себе — милые! — Каррэ подошёл к Глайду. — Нечего её слушать! Веди, Дара!
Возвращение
— Корона! Смотрите, царская! — Митя стащил с полки корону, как две капли воды похожую на корону Российской империи. В сокровищнице Кай Прэвела Каррэ разрешил ребятам брать в руки и мерить всё, что захочется. Сам он сидел в кресле и улыбался, глядя на всеобщее ликование — Каррэ не интересовали блестящие диковинки.
— Ой, чего это она? — корона на голове мальчика превратилась в меховую лохматую шапку-ушанку с ушами до колен.
— Рэм, она меняется! — цветастая шаль в руках Дары вдруг стала белым пуховым платком, потом — связкой пёстрых лент, наконец — клубком серой шерсти, да так и осталась. — Да ну её! — Девушка вернула клубок на полку.
— А эта вообще ползёт! — на Вульфгара, грохоча, ползла по полу перчатка от рыцарских доспехов, сжимая и разжимая стальные пальцы.
— Мама! Она меня укусила! — Бимба трясла рукой, в её палец вцепилась заколка для волос. — Отпусти, гадина! Собачка — кусачка! Дурочка с переулочка!
Каррэ расхохотался:
— Сейчас отпустит.
Заколка была золотая, украшенная бриллиантами и изумрудами. Она явно принадлежала какой-нибудь принцессе и отпускать Бимбин палец не собиралась. Но вскоре и заколка превратилась в обычную пластмассовую прищепку для белья и оторвалась.
— Ребята, бросьте! — Каррэ устал смеяться. — Они тут почти все ненастоящие.
— Как это? — Катя держала в руках прозрачный ярко-голубой камень на тонкой серебряной цепочке. В его гранях играло солнце. О таком кулончике Катюша и мечтать не могла. Ей очень хотелось его примерить, но она не решалась — вдруг вцепится в шею?
— Этот как раз настоящий. Примерь, девочка.
Катя осторожно надела цепочку. Камень был прохладным, но от её тела быстро нагрелся и вроде бы засверкал ещё ярче.
— Медина собирает разные артефакты из тех, что заплывают к нам по Океану Времён. Для нас она их превратила в сказочные сокровища, но свою суть они не изменили — так и норовят кого-нибудь цапнуть. Тут из ценных вещей только жабий камень, — Каррэ указал на невзрачный тускло-жёлтый небольшой камень, которых полно валяется на дороге.
— Обыкновенный голыш, — Митя презрительно отвернулся. То ли дело царская корона! Она даже в виде меховой шапки интересней какого-то голыша.
— Нет, Митя, не обыкновенный. Его в вашем мире выплёвывают жабы. Он защищает от ядов. Если, например, положить его в стакан сока, а потом туда всыпать яд, то яд не подействует.
— Прикольно! Попробовать бы!
— Катин топаз — тоже настоящий, только это самый обыкновенный голубой топаз. Его потеряла какая-то барышня из вашего мира.
Вера посмотрела на камень, который по-прежнему висел у Кати на шее. Нет, Каррэ ошибается, камень необыкновенный — от него исходили такие же зелёные лучи, как от рук Глории. Вера бы не удивилась, если бы этот камень лечил болезни и усмирял демонов.
— А деньги? — за всё время в Сьёзерланде Митя так и не понял, какие тут деньги. Торгуют же на базаре, да и вообще… Но, говорят, золото здесь не ценится. Тогда что?
— У нас вообще-то принято не платить, а меняться.
— Но надо же и платить. Когда Дара пляшет… — Митя хотел спросить у Дары, но она счастливо улыбалась, прильнув к Рэму. — Каррэ, когда Дара пляшет, ей же платят?
— Любой артефакт сойдёт. Больше всего у нас любят… Посмотри в том ящике.
Митя подошёл к деревянной тумбочке, на которую прежде не обращал внимания — таких полно и дома. Выдвинул ящик, а там… Ящик оказался почти доверху заполнен металлическими крышками от бутылок. И это — сьёзерландские деньги?! Мальчик был разочарован.
— Это деньги?! Да у нас их дворники не успевают подметать!
— Так то — у вас. У нас их на берег выносит море. После шторма люди ищут такие штуки, и счастлив тот, кто найдёт хотя бы пару.
— Ничего себе!
— Ещё вот это, — Каррэ взял в руки верёвку, завязанную замысловатым узлом. Верёвка, как и жабий камень, на вид не представляла ничего интересного. — Цыганский магический узел. С его помощью можно добиться исполнения тех желаний, которые никому не навредят. Нужно всего лишь обвязать верёвкой с таким узлом талию, шею или руку, и нет проблем.
— Суперски! Вот бы мне такой! — Митя разглядывал узел, пытаясь понять, как он завязан.
— Мить, это любой может, да не каждый знает. Возьми верёвку, сложи её пополам, завяжи посередине узел со словами: «Лель адром уаффеди; латчер састи», а потом произнеси вслух то, что ты хочешь. Затем свяжи друг с другом концы, и твоё желание сбудется.
— Каррэ, а почему ты тогда не вылечился от демона? — Митя изучал чудесную верёвку.
— Думаешь, я не пытался? — Каррэ забрал у мальчика узел. — Но это очень мешало Медине, вот и не подействовало. Она — настоящая колдунья, а я вообще не колдун, — Каррэ помрачнел. — Верочка, как у тебя дела?
Вера не мерила шапок, корон, шалей и чудесных браслетов. Она молча ходила между полками, стараясь узнать то, что было так нужно её друзьям. Следом за ней, не отставая ни на шаг, ходил Пекки.
Искать надо где-нибудь там, где нет ничего сверкающего. Королева только глаза отводит блеском драгоценностей, ей же будет лучше, если друзья останутся с демонами — она тогда может с ними делать всё, что угодно. Этих демонов королева, кажется, даже любит.
— Вер, там что-то блестит! — Пекки смотрел в самый дальний угол, где были одни пустые полки. Там действительно что-то блестело. Вера бы и внимания не обратила — она искала что-то совсем невзрачное, вроде жабьего камня или цыганского узла, но Пекки уже держал в руках… две большие, завёрнутые в гладкую фольгу плитки шоколада.
Безмолвие белой ночи, ёлочные игрушки, тускло мерцающие на мамином письменном столе, горьковатый привкус шоколада… Это он! Он спас Веру, спасёт её маму и, конечно, её друзей!
Девочка механически разглаживала фольгу на твёрдых плитках. Ей ужасно хотелось отломить маленький кусочек, но она откуда-то знала — нельзя. Нельзя, если она хочет, чтобы её друзья были здоровы, нельзя, и всё.
Шоколад между больными разделила Вера. Больше всех она отломила Глайду — на него было жалко смотреть, Вульфгару и Каррэ тоже досталось немало, Мите поменьше, а Катюше и вовсе немного. Каждый положил в рот свою часть, и тут засверкали сразу несколько молний и одновременно удар грома оглушил друзей. Башня затряслась, ураганный ветер распахнул окна, сорвал занавески, разметал королевские сокровища. Хлынул ливень, с мраморных подоконников потекла вода.
Первым с места сорвался Глайд. Он, преодолевая сопротивление ветра, старался закрыть окно. Ему на помощь поспешили Вульфгар и Каррэ. Наконец в комнате стало тихо.
— Ребята, а Глайд-то окреп! — Вульфгар с богатырской силой ударил друга по плечу. Глайд даже не пошатнулся. Он положил руку на плечо Вульфгара, тот слегка присел. — Ничего себе!
— Эй, Вульфгар, ты ещё не нарезвился? Тогда давай со мной! — Каррэ собрался нанести свой недавно прославившийся в узком кругу хук правой, но Вульфгар увернулся. Глайд дёрнул Каррэ за ногу, и вот уже все трое возились на полу. Вера, Катюша, Митя, Дара и Пекки устроили кучу малу, Рэм схватил свой стакан с мёдом и выплеснул на ребят…
— Ну что, избавились от демонов? — в дверях сокровищницы стояла королева. — Возятся, как щенки, смотреть противно.
В порту было непривычно тихо. Карета, на которой друзья приехали из королевского замка, ни у кого не вызвала интереса, потому что никого не было. И набережная пуста, только морские волны, ещё не совсем успокоившиеся после ночной бури, несут на берег то, что осталось от кораблей. Зато по узкой полосе пляжа бродят искатели дорогостоящих бутылочных крышек.
— За мной! — Пекки нырнул в горную расщелину. В гору никому не хотелось — надоело. Но все послушались.
— Явились, наконец! — старая Глория, как обычно, стояла над дымящимся котлом. — Давайте сюда, осторожно! — Каррэ и Вульфгар посадили Рэма в кресло. Кожаный диван был занят — на нём, потягивая из глиняной чашки мёд, сидел Грин.
— Грин! Ура! — Катя завалилась на диван.
— И горянку притащили, кхе-кхе.
Глория не смотрела на королеву, и та была этому только рада — хотелось бы ей предстать перед старой колдуньей во всём своём королевском величии, да не вышло. Она вообще не собиралась идти к старухе, да Каррэ настоял. Королева прекрасно знала, что теперь, когда ей никто не верит, она уже как бы и не королева вовсе. Как жалко, что она не может своей магией влиять на людей! Только на демонов, а толку-то! И глаза отводить смысла нет — ей уже никто не поверит. Медина заставила себя пойти вместе со всеми, потому что должна была узнать, что теперь, когда её перестали любить, с ней будет. Но какое это унижение!
— Ну, что так долго, кхе-кхе?
Рассказ о путешествии по внутригорным дорогам занял почти столько же времени, сколько само путешествие. Море давно успокоилось, солнце зашло за горные хребты Кай Прэвела, но о времени никто не думал — в пещере не видно солнца и не слышно шума волн. Глория сварила мазь от ожогов и занялась ногой Рэма. Она обернула сломанную ногу широкими коричневыми листьями и начала укутывать в махровую простыню, вымоченную в чём-то зелёном.
— Глория, что ты делаешь? — Веру очень интересовали снадобья старой колдуньи.
— Листья — это ладелина, она растёт у моря на песчаных пляжах, цветёт такими мелкими розовыми колокольчиками, кхе-кхе. От её сока срастутся сосуды, а там уж и до кости дело дойдёт.
— А простыня?
— Простыню я намочила в отваре прадании. Прадания заставит ладелину дать сок.
— Хватит вам толковать об этой магии. Слушать тошно! Скажи лучше, старая, мне возвращаться в гору? — Медина наконец подняла глаза на Глорию.
— Зачем? Просто… как это ты говоришь… знай своё место, кхе-кхе, — Глория затянулась коричневой папиросой. — Да ты и без того живёшь в горе.
— А кто же будет описывать землю, если я… — Медина не решилась продолжить. У неё в голове не укладывалось, что у неё… тоже есть своё место. Она же — не дракон какой-нибудь!
— Как это кто, кхе-кхе? Вера, разумеется.
— Я?! — Этого Вера никак не ожидала. — Глория, я не могу, мне надо домой!
Глория молча курила. Пекки затаил дыхание. Если Вера не вернётся в свой мир, а останется здесь, то… Что будет дальше, Пекки не знал, просто ему ужасно хотелось, чтобы Вера осталась в Сьёзерланде.
— Зачем, Верочка? — нарушил молчание Каррэ.
— Каррэ, там мама! Ты что, не понимаешь?!
Все молчали. Кате почудилось, что произошло что-то нехорошее, такое нехорошее, что страшно спросить.
— Верочка, тебе нельзя возвращаться, — Каррэ опустил глаза.
— Я хочу домой! — Вера разрыдалась.
Все молчали.
— Ну что, струсили? — Медина улыбнулась. — Все из себя белые и пушистые, а как сказать ребёнку, что его нет, что он просто растворился, причём довольно давно, так никто не может?
— Какой ребёнок растворился? — всё происходящее казалось Вере сущим бредом.
— Вера, Медина права, кхе-кхе, — старая Глория сейчас казалась древней. — Ты не можешь вернуться. У себя дома ты… твоя мама думает, что ты умерла.
— Я не растворялась! — Вера захлёбывалась слезами. — Я здесь! Мама! Я не умерла!
— Верочка! Ты здесь, с нами! — Катюша гладила подругу по голове и тоже плакала. — Не плачь! Пожалуйста!
— Верка, а что это у тебя ладошки мокрые? — Бимба пощекотала Верину ладонь. — Мёртвые не потеют!
Вере очень хотелось плакать и дальше, но она не выдержала и рассмеялась.
— Вер, не надо плакать, кхе-кхе! — Глория вдавила папиросу в приплывшую к ней из ниоткуда пепельницу. — Ты — совершенно нормальная живая девочка и сама это прекрасно знаешь. Но… — Глория поставила перед Верой чашку с мёдом. Почему-то на этот раз старая колдунья не воспользовалась магией. — Но твоя мама… Она вернулась, а тебя нет. Она тебя очень долго искала, но… В общем, в вашу квартиру попала бомба, и мама считает, что ты погибла. Она же не знает, что ты здесь.
— Почему я не могу вернуться?
— Потому что, если ты вернёшься, то можешь умереть, кхе-кхе, на самом деле. Ты ведь не пробовала шоколад там, в сокровищнице?
— Нет.
— А почему, кхе-кхе?
— Не знаю. Я подумала, что нельзя.
— Правильно, нельзя. — Глория взяла Веру за руку. — Этот тот самый, понимаешь? — Вера молча кивнула. — Если бы ты его попробовала, то сразу бы попала в свой мир. Ты бы там, скорее всего, погибла, а твои друзья так и остались бы с демонами.
Как хорошо, что Вера не соблазнилась шоколадкой! Ей не хотелось умирать, а дома, в Ленинграде, погибло так много людей, что девочка не сомневалась в словах Глории. Зато теперь все друзья здоровы, и ей не надо оставлять Сьёзерланд. Только вот…
— А мама?
— Верочка, твоя мама уехала, — Каррэ по привычке бродил туда-сюда по пещере. — К папе на фронт. Война кончится, у тебя появится братик.
— Мама плачет? — Больше всего на свете Вера боялась маминых слёз.
— Да, — Каррэ и хотел бы обмануть девочку, но не мог. — Но она… ей скоро станет легче. Она видит тебя во сне и верит, что у тебя всё хорошо.
— Я никогда не увижу маму?
— Увидишь, конечно, кхе-кхе, но только во сне, девочка, только во сне — Глория прижала к себе плачущую девочку. — Не плачь, маленькая! Во сне такая же жизнь, кхе-кхе, поверь мне. Когда ты уснёшь, ты окажешься с мамой, расскажешь ей, как ты спаслась, а днём будешь играть с Бимбой, купаться, я тебя колдовать научу.
— Вер, мы поедем к эльфам, хочешь? — Пекки не знал, что бы придумать, чтобы утешить девочку.
— Вера, ты помнишь капп? — Грин не выносил, когда кто-нибудь плакал. — Ну, такие толстенькие человечки с крылышками? Они ещё танцуют над морем, помнишь?
— Капп? Конечно! — Вера вспомнила, как весело было плыть на «Млечном пути» в Кай Прэвел. — Они обожают огурцы. А где «Млечный путь»?
— Он ушёл в ваш мир. Капитан Сверб забрал конкистадоров, и они уплыли.
— Слава Богу! — и как это Митя умудрился забыть о конкистадорах!
— Ночью же была буря. После первой волны от моей лодки остались одни щепки, — Грин говорил быстро, чтобы Вера снова не заплакала. — Ну, думаю, дело не бело. А тут они летят, каппы, и так много! У меня, как назло, ни одного огурца! А они — такие умницы! Подхватили меня и понесли!
— Вот-вот! В гору они не полетели, кхе-кхе, а его на утёс положили, он даже воды нахлебаться не успел, — Глория смачно высморкалась в большой лиловый платок. — Я не верила, что каппы людей спасают, думала, байки всё это.
— Спасают, Сверб говорил, — Катя, как и все остальные, с воодушевлением поддержала разговор про капп.
— Ну, воды-то я ещё до капп нахлебался…
Спать никто не торопился, только Медина ушла в свои пещеры. Ей было неприятно, что больше никто не зовёт её величеством и вообще не обращает на неё внимания. Ну и подумаешь! Будет жить в горе, как раньше, а они пусть сами со своими проблемами разбираются!
А друзья до утра пили горячий мёд, играли с маленькой змеёй Зитой, запуская её в прозрачную королевскую корону, забытую Мединой на кухонном столе, и слушали рассказ Грина о чудо-радуге, обезьянке Чите и тайне Океана Времён.
Вера уснула прямо за столом. Каррэ перенёс её на диван, Дара укрыла мягким плюшевым пледом, все перешли на шёпот. Друзья зря беспокоились — их голоса не мешали Вере. Она шла по тропинке, вокруг шумели берёзы, щебетали птицы, солнечные лучи пробивались сквозь листву и играли в Вериных волосах. И вдруг…
— Мишка, догоняй!
Это мамин голос!
— Мама! Мамочка! — Вера остановилась. Ей хотелось быстрее бежать к маме, но она не знала, куда.
— Вера! — из-за берёзы появилась мама в военной форме, такая же красивая, как всегда. — Верка! Наконец-то! Я тебя всё время ищу, в каждом сне, а ты появляешься и тут же исчезаешь. Не исчезай, пожалуйста! — Мама плакала.
— Мамочка, не плачь! Я теперь часто буду с тобой, мне старая Глория обещала, она никогда не врёт!
— Женька, ты где?
Это же папа!
— Миш, иди сюда! Я её нашла!
Папа подхватил Веру на руки, подбросил в воздух, поймал и прижал к себе:
— Верочка, родная моя! Нашлась!
О чём говорили Вера и её родители, я не знаю. Это — их тайна. Но зато я знаю, что этот сон видела не только Вера. Он приснился и Жене, и Вериному папе Мише, они были вместе по-настоящему, хотя и во сне. Старая Глория совершенно права — во сне тоже бывает настоящая жизнь. Проснулась Вера счастливой.
Глория, Вера, Рэм, Каррэ, Дара и все остальные стояли на пляже в маленькой бухточке, надёжно скрытой скалами от чужих глаз.
— Мы никогда больше не увидим Сьёзерланд? — у Катюши по щекам текли слёзы, но девочка их не замечала.
— Увидите, разумеется. Вам надо познакомиться с эльфами, да и вообще… — Каррэ подошёл к Кате. — Это тебе на память, — он повесил ей на шею тонкую серебряную цепочку с голубым топазом. А это твоё, не теряй больше, — Каррэ протянул Кате её мобильный телефон. Надо же, а она совершенно о нём забыла! Держала в руках, пытаясь дозвониться Вере, и всё, дальше не помнит. Ей же мама наверняка звонила! Она же там с ума сходит! И когда Катя его умудрилась потерять?
— Я его в Сольни нашёл, в твоей спальне, — кажется, Каррэ лукавил, телефон исчез раньше. Потом, дома, Катюша постарается вспомнить.
— Кать, камень необычный, я точно знаю! — Вере хотелось обнять подругу, но она боялась разрыдаться.
— Верочка! — Катя не выдержала. Девочки стояли, обнявшись, и ревели, как маленькие.
— Ну, парень, это тебе, — Вульфгар протянул Мите тёмно-синюю зажигалку. — Пригодится.
— Спасибо! — Мальчик вспомнил чудесный полёт. Неужели Катька права, и они никогда… Митя хлюпнул носом. Хорошо девчонкам — могут реветь, сколько душе угодно!
— Всё, хватит! — Старая Глория зашарила в складках одежды в поисках папиросы. — Долгие проводы — лишние слёзы, кхе-кхе, лишние слёзы.
— Слёзы не бывают лишними! — Бимба сидела на плече Глории и тоже хлюпала носом. — Вот возьму и уйду с Катюшей!
— Наконец-то ты сказала глупость, троллиха, кхе-кхе, — Глория сняла Бимбу с плеча и опустила на землю. — Беги, прощайся с подружкой.
Взявшись за руки, Катя и Митя вошли в воду. Они не оглядывались и шли всё дальше и дальше, но море не становилось глубже. Молочно-белый туман одеялом окутал землю, ноги перестали чувствовать дно, солнечные лучи исчезли в ватной глубине.
— Катька! — Митя вынырнул из тумана. Рука ещё чувствовала Катино прикосновение, но девочки не было. А было море, зелёное, синее, золотое в солнечных лучах море, и скала, тоже золотая, а не серая, к каким он привык в Сьёзерланде. Рядом покачивалась лодка.
— Мама!
— Ну ты даёшь, парень! — Лодочник взглянул на часы. — Почти две минуты под водой! Мать уже волноваться начала, а я за тобой нырять собрался. Или ты за скалой прятался?
— Как две минуты?
— Вот я и говорю, молодец.
Лодочник помог Мите забраться в лодку. Мама улыбалась, на дне лодки лежал целый мешок мидий, а рядом…
— Это ещё откуда? — Лодочник поднял тёмно-синюю зажигалку.
— Это моё! — Митя схватил зажигалку. Неужели промокла? Надо проверить. Митя чуть было не щёлкнул зажигалкой, но вовремя одумался. Ничего, дождётся, когда останется один.
— Твоё? А ты часом не куришь, парень? — лодочник погрозил мальчику пальцем. — А то смотри! Я в твои годы…
Всё-таки взрослые есть взрослые, даже самые лучшие из них.
Катя сидела на кровати и смотрела на голубой камень. Ей казалось, что в нём есть частичка моря, а может быть, неба Кай Прэвела. Вера сказала, что камень необычный, интересно…
— Катюша, чего сидишь? — тётя Лида внесла в дом ведро воды. — Мама приехала, беги встречай!
— Мама? Она же должна в субботу? Сегодня же… — Катя ещё не привыкла к тому, что здесь, на Острове, прошло совсем немного времени. Тётя Лида вчера даже волноваться не начала, только почему-то позвала обедать, хотя Кате казалось, что она ещё не завтракала. Из-за этого девочка немножко путалась в днях недели.
— Должна в субботу, а приехала сегодня. Нюра сказала, что Коля уже причаливает. Беги скорей!
Катя бросилась к пристани. Кажется, что точно также, только с Бимбой в руках, она бежала много дней назад, а оказалось — только вчера! Здорово, что мама приехала! Катя не собиралась рассказывать маме про Сьёзерланд — это будет их с Митей тайна, так они решили, когда уходили из Кай Прэвела. Скажет, что камень на цепочке она нашла, мама спросит у всех в деревне, не потерял ли кто, и успокоится.
Может быть, мама сможет остаться до воскресенья? А потом из Крыма приедет Митя, и его привезут на Остров, они уже договорились.
— Катюша!
— Мама! Ура! — Катя повисла на маме. Как она всё-таки по ней соскучилась!
— Катюша, познакомься, — оказывается, мама приехала не одна. Катя увидела, что с дяди Колиного катера прямо на песок соскочила…
— Чита! — Маленькая обезьянка прыгнула на грудь девочке и, лопоча что-то ласковое, обняла её за шею.
— Маша, смотри, а Чита сразу приняла Катю! — дядя Коля помахал девочке рукой. — Она вообще-то к незнакомым не очень.
— Мы зна… — ой, Катя чуть не проболталась! Хотя… А когда это, интересно, сам дядя Коля успел подружиться с Читой?
— А откуда ты знаешь, что мою мартышку зовут Читой? — дядя Коля подмигнул Катюше.
— Всех обезьянок зовут Читами, — выкрутилась девочка. — Дядя Коля, а вы… Так Чита ваша? — Катя ничего не понимала. Если бы у дяди Коли была обезьянка, Катюша бы давно об этом знала. Не могла же она, в самом деле, не заметить на своём Острове живую обезьянку!
— Была моя, стала твоя. Если бы не Машенька, Читы бы не было, так что теперь она ваша.
Катя хотела поподробнее расспросить дядю Колю, но он уже занялся своим катером. Девочка по опыту знала, что если дядя Коля занимается катером, то разговаривать с ним бессмысленно: любой разговор тут же сведётся к мотору, обшивке палубы и другим совершенно неинтересным вещам. Ничего, мама ей всё объяснит.
Попив с тётей Лидой чаю, все отправились на озеро. Чита тут же полезла на сосну, а мама с Катей расстелили большое пляжное полотенце и разложили на салфетке бутерброды.
— Мама, расскажи про Читу!
Услышав своё имя, обезьянка, которая в это время как раз перепрыгнула на другую сосну, мгновенно спустилась вниз, подскочила, схватила бутерброд с сыром и снова куда-то унеслась.
— Мы с Читой вчера познакомились. Представляешь, иду я вечером домой, а на лестнице — обезьяна! Честное слово, я подумала, что схожу с ума! На улице — ливень, она вся мокрая, дрожит. Ну, я её позвала, она и пошла со мной в квартиру. Я её феном высушила, она — умница, не испугалась. Потом накормила, и Чита заснула. Прямо как маленький человечек!
— А что она ест? — Кате важно было всё-всё узнать про Читу. Если обезьянка теперь будет жить с ней, то Катюша должна сама за ней ухаживать.
— Бананы. А вообще всё, что люди едят. Только мясо и рыбу не любит. Ну вот, Чита, значит, уснула, а я стала искать в Интернете, кто её потерял.
— Мама, зачем?! — всё-таки взрослые — удивительные существа! — Ты хотела её отдать?!
— А если кто-то по ней скучает? Кать, нельзя же так!
— Если бы скучали, не выбросили бы! — Катя не на шутку рассердилась.
— Её никто не выбрасывал. Катюша, ну что ты злишься, всё же хорошо! Слушай дальше. Объявление я сразу нашла, позвонила, а там — дядя Коля. Он приехал в город на один день, даже ночевать не собирался, но потом потерял Читу и…
Оказывается вчера дяди Коли на Острове не было, а Катя даже не заметила! И на катер не обратила внимание! Конечно, она, как только вернулась из Сьёзерланда, сразу побежала домой, но на катер могла бы посмотреть! Утром, когда Катя уходила в Сьёзерланд, катер стоял на месте, это она точно помнит, а вот потом… Сколько же её не было? Надо будет расспросить тётю Лиду.
— Мам, а откуда у дяди Коли Чита?
— Читу ему друг подарил. Он — моряк, плавает по южным морям. Дядя Коля вчера специально приехал, чтобы с ним повидаться. Чита оказалась в Питере впервые, Коля шёл с ней, а тут мальчишки петарду взорвали. Чита испугалась и убежала. Знаешь, как Коля её искал! Да он не только везде объявления развесил, он…
— Ладно, мам, всё понятно. Слушай, а Чита теперь с нами будет жить, да? — хорошо бы! Теперь, когда Чита нашлась, Кате совершенно не хотелось с ней расставаться.
— Ну, если ты не возражаешь.
Катя совершенно не возражала!
— Мамочка! Ура! Мы будем жить вместе! — Катя легла маме на живот.
Оказывается, вчера был удивительный день не только у Кати, Мити и Веры, но и у Катиной мамы! Знала бы она, как сама Катя познакомилась с Читой! Нет, взрослым такое рассказывать нельзя!
— Кать, а чем ты вчера всё утро занималась? Лида говорит, что ты, как убежала с утра, не позавтракав, так только к обеду появилась. И этот кулончик у тебя…
— Я его нашла. Я вчера играла на берегу, а он валялся в песке, — Катя очень не любила врать, особенно маме. Но, кажется, всё обошлось, мама не волнуется и врать больше не придётся.
— Мам, пошли скорей купаться!
Мама с Катей возились в воде, из-за брызг было ничего не разобрать, слышался хохот и девчачий визг, а маленькая обезьянка сидела на полотенце и доедала последний бутерброд. Она думала, что ей наконец-то повезло: эти люди намного лучше, чем её предыдущие хозяева. Они не дерутся, не бьют Читу и не ругаются. С ними весело, а таких вкусных бутербродов, как делает Маша, Чита раньше не никогда не ела. Скорее бы они вылезли из этой ледяной воды, скучно без них! Хорошо, что она догадалась спасти от костра девочку Катю в том мире, где вода в море намного теплее, чем здесь!