Звук шагов отражался от разделенного на ровные квадраты пола. Создавалось ощущение, что по коридору идут двое, просто один чуть меньше другого в размерах.
А человек был один. Высокий, статный мужчина с хорошо уложенной короткой прической, в качественном, хорошо отглаженном костюме. В руках - папка с какими-то бумагами.
—Он у себя?
—Да. Комната 208, дальше по коридору и направо.
—Хорошо. Спасибо.
Он улыбнулся девушке за стойкой. Та ответила тем же и вернулась к своим делам.
А человек продолжил пусть.
202.
204.
206.
208. Вот оно.
…Темноту комнаты разрезал одинокий луч света, вылетевший из резко открывшейся двери. Фигура, сидящая на кровати с железными спинками, лишь еще сильнее согнулась.
Мужчина в красивом костюме зажег в комнате свет и собрался было идти к столу, как вдруг его остановил тихий, вкрадчивый голос.
—Выключите, пожалуйста, свет.
Он остановился как вкопанный. И лишь спустя несколько невыносимо долгих секунд понял, что голос принадлежал сгорбившейся фигуре.
—Пожалуйста, - повторил голос.
—Ну, если вы настаиваете… можно тогда оставить дверь открытой?
—Если Вам это важно.
В комнате вновь воцарилась тьма, разрезаемая, точно острым лезвием, лучом света.
—Почему Вам так важна темнота? – спросил человек, присаживаясь на единственный стул в комнате.
—Понимаете… это крайне трудно объяснить…
—Ну хотя бы попытайтесь.
—Я не хочу, чтобы вы видели мое лицо.
—Лицо?
—Да. – фигура медленно разогнулась, продолжая сидеть спиной к мужчине.
Странно. Голос очень тихий, фигура та сидит спиной… а достает голос, кажется, до самой глубины души. «Этот шепот может заглушить собой даже звук летящего самолета…», - подумал мужчина в костюме и поежился.
—Мы не представлены, - вновь раздался голос с кровати.
—Ах, да! Простите мою невоспитанность. Хоуп.
—Можете звать меня Фейт. Хотя именно это и не важно. Имя я тоже потерял.
—Как это – потерял? И извините, но я не совсем понял это ваше «тоже».
Горькая усмешка со стороны Фейта.
—Если бы я сам смог это понять…
—Но ведь было что-то, что заставило вас прийти к такому выводу?
—Пожалуй, так можно сказать.
—Ну хорошо, - сказал Хоуп после довольно долгой паузы. – Может быть, вы тогда помните момент, когда все произошло?
—Такое не забывается.
—Тогда давайте попробуем вместе понять, что же произошло?
—Извините, но нет.
Даже в темноте было видно, как Хоуп переменился в лице.
—Просто во мне сломалось что-то, - продолжил свою речь Фейт. – Разве Вам мало этого знания?
—Поймите. Без большого количества данных я не сумею Вам помочь.
—А Вы так и так не сможете мне помочь.
«От этого голоса словно мурашки по коже… Идеально ровный, тихий голос, без малейшего намека на изменение интонации… точно… машина…» - пронеслось в голове Хоупа.
—Почему Вы так… уверены в этом?
—Можете просто поверить – я знаю. Мне уже никто не поможет.
Снова тишина. Пауза затягивается.
—Что-нибудь еще, мистер Хоуп?
—На сегодня, пожалуй, разговор окончен.
—Тогда до свидания.
—Я еще завтра зайду. До встречи.
—Будьте так добры, затворите за собой дверь.
В дверях Хоуп обернулся. Глаза, привыкшие к темноте, сумели, наконец, разглядеть лицо Фейта.
И тут же он понял, почему тот так тщательно его скрывал.
Столь страшного лица он не видел никогда в своей жизни. Оно вселяло какой-то холодный, липкий страх.
Оно не было некрасивым или изуродованным в физическом смысле, нет.
Оно просто не выражало ничего…
Это лицо было словно неживым. Да что там говорить! У статуи эмоций больше, чем на этом лице..
—Что-то не так? – холодные, мертвые глаза. Безжизненные губы…
—Нет, все в… порядке, - неуверенно ответил Хоуп.
—Тогда до свидания.
—Д… до завтра.
Дверь беззвучно закрылась, оставив Хоупа одного. Он достал платок из кармана и вытер лицо. Эта встреча буквально выбила почву у него из-под ног.
—Доктор Хоуп, с вами все в порядке? – спросила проходящая мимо медсестра.
—Не совсем… пожалуй, мне нужно немного отдохнуть.
—В ординаторской сейчас никого. Можете там немного поспать.
—Спасибо…
***
—Что-то не так?
—Я уснуть никак не могу. Все этот Фейт из головы никак не идет.
—Новый пациент?
—Да. Ни личного дела, ни родственников – ничего. И это лицо…
Хоуп никак не мог уснуть, хотя и провалялся в постели больше двух часов. Все это время жена наблюдала за ним. С тех пор, как он вернулся со смены, он просто сам не свой. Механически поужинал, даже толком с сыном не поговорил…
—Пойду я… на кухне посижу. Не могу уснуть, совсем.
…Сидя в одиночестве на кухне, он все время боялся закрыть глаза: перед мысленным взором сразу же вставало ЕГО лицо. Оно никак не давало покоя. Да, неспроста он не хотел, чтобы его лицо кто-то видел…
Просидев так еще больше часа, он, наконец, сумел задремать перед самым рассветом.
***
Снова коридор. Снова шаги. Но на этот раз немного тише.
—С Вами все в порядке? – за стойкой другая девушка.
—Ничего, я в норме. Мне в 208.
—А, к новенькому…
—Как он сегодня?
—Не ест. То есть совсем. С тех пор, как его доставили, не прикасался к еде.
—Разберемся.
Доктор Хоуп в немного мятом костюме и с небольшой щетиной продолжил путь к комнате 208.
Спиной вперед он входит в комнату и на этот раз запирает дверь. Света практически нет, если не считать тонкую полоску из-под двери.
—Это снова Вы… Хоуп, если не ошибаюсь?
—Да, мистер Фейт. Это снова я. Я ведь врач и должен помогать всем.
—Но я – не все. Мне уже не помочь.
Предательские мурашки снова поползли по спине врача. Пот заструился по лицу. Он судорожно облизал пересохшие губы и глубоко вздохнул, не давая скользкому страху заполнить его изнутри.
—Может, Вы все же расскажете, что с Вами?
—Я умер.
Повисла тишина.
—Но Вы ведь здесь!
—Это – тело и остатки разума. А Души нет.
—То есть…
—Вы видели вчера мое лицо. Разве оно может быть у живого, нормального человека? Молчите. И сами понимаете, что перед Вами просто мертвец. Думаете, наверное, что за всю свою практику не видели ничего подобного. А подобное – сплошь и рядом. Просто мы обычно умираем тихо и незаметно, растворяемся в мире. А меня… меня поймали. И вот я – здесь. Зачем я есть без Души? Давай, Хоуп, ответь на этот вопрос.
Доктор ослабил воротник рубашки и узел галстука. Пот катился градом по его лицу, ставшему белее мела. Этот тихий, монотонный голос точно звучал у него в голове, вселяя какой-то нечеловеческий страх.
—Что, все молчите? Неужели не знаете, что делать?
—Мне… нужно идти…
—Да, правильно. Беги, пока можешь. Потерять душу легко, а вот найти…
Постарайтесь меня забыть. Ради Вашего же блага. Если хотите спокойно прожить остаток вашей жизни со своей семьей. Забудьте.
И не возвращайтесь в комнату 208. Дайте мне спокойно умереть. Моя Душа уже слишком далеко, чтобы ее можно было вернуть.
Дверь открылась. Врач вышел. Уже закрывая, он услышал одно-единственное слово.
—Прошайте…