Пересечение граней. гл-24

Инесса Завялова
               
         Глава-24.   Пересечение граней.               
      
        Мир Агрона и его отца был непонятен тем, кто хоть каким-то образом имел к нему прикосновение, все было другим, иным и непостижимым. О обычных землянах, которые жили мирной размеренной жизнью и говорить нечего, они ничего не знали о существование параллельного мира – Ирллии.
        Ирллия процветала, Оттио утверждал, что множество миров связано между собой, но он все же настаивал на том, чтобы не вмешиваться в жизнь других миров.
      Видоизменение форм и содержаний в мире Оттио было неуловимо, ирллии считали, что энергия землян (грубая, жесткая и порой агрессивная) не подчинялась и не видоизменялась, а если и претерпевала изменения, снова приобретала прежнюю форму. Всему виной законы, а их нельзя менять. У землян и ирллиев были разные законы, но все же многие земляне стремились к миру, любви и красоте. И именно это притягивало Агрона и Пауби к земному миру. Им казалось, что если приложить совсем немного усилий, тогда планета Земля сделает новый виток. Новый круг, видоизменений в сознании землян, – изменит суть земли. Зачем это нужно было Агрону и Пауби?      
        Возможно, ими двигали наилучшие побуждения, они стремились к объединению светлых сил в космосе: и, конечно, они думали о будущем Ирллии. Слишком близко к Ирллии были темные миры других цивилизаций и галактик. Именно это тревожило их отца. Он искал ответы, он искал новые формы защиты.
        Огромное красивое пространство утопало в изобилии разнообразных растений, которые благоухали, радовали глаз. Cад – самая большая любовь Оттио, он занимал огромную площадь. Множество необычных ветвистых растений окутывали пространство. Оранжереи цветов, запах которых пробуждал от сна и берег от любого недомогания, хранили Оттио, поэтому его силы не иссякали никогда. Он знал о растениях все.
         Божественная красота растений завораживала. Они были разные, огромные и совсем крошечные. Множество оттенков, самых разных цветовых гамм, можно было увидеть в саду. Необыкновенная радуга мерцала по саду.
       Оттио ждал сына, который последнее время, доставлял ему много треволнений.  Агрон знал, что отец не соглашался во многом с ним, он готов был к его замечаниям. Он привык слышать отца на любом расстоянии, слушать энергией и объемами, слова мудрости, звучащие с уст Оттио, всегда действовали на Агрона положительно, это было общение со своим миром и миром предков. Агрон любил отца и следовал традициям и законам, но тем не менее Агрон был иным, нежели его отец. В нем не было смирения и тишины.
      Большой стол с множеством всяческих странных предметов были привычны для Агрона. Отец писал, огромная книга, исписана золотистыми буквами, переливалась. Оттио не пользовался техникой, когда речь шла, о чем-то важном и секретном, он вел записи собственноручно. Агрон присел рядом с отцом. Отодвинув записи, Оттио обратился к сыну, его голос ровный и совершенно спокойный разливался эхом по саду:
    –Агрон, твои методы недопустимы. Мы живем за гранью света и тьмы, к такому осмыслению не готовы многие из жителей нашего мира, что уже говорить о землянах. Тьма и свет – это иллюзия, но все же она возможна. Двойственность мира опасна. Зачем она нам? Это дорога назад!  И… потом… ты использовал колирбов, ведь это они были те люди в масках?
          –Но, отец, это же сон, не более, да… да…  очень реальный, но…
          –Агрон, ты использовал их оболочки, без их ведома, снова тонкая материя мира, – Оттио был крайне удручен действиями Агрона.
        –Колирбы ощутили вкус агрессивной силы! – Оттио слегка волновался, – они наивны, как маленькие дети, они чисты, добры и веселы. Они великаны, но они миролюбивы!
       –Отец, это шутка, не более, да немного агрессивная, но это необходимо, – Агрон явно, что-то нарушил важное, и тронул ту часть мира Ирллии, которую трогать было нельзя.
        –Агрон, пойми, вряд ли Краурт остановится и вряд ли будет счастлива Эмми, видя своего мужа, раздавленного. Таких как этот миллионщик много. Процесс эволюции неизбежен, нам кажется, что проекты новых обществ землян – это кощунство, но порой… именно эта энергия дает развитие, подталкивает к чему-то новому и неизведанному. Возможно, нужно учить их всего лишь принимать нужные решения. Или учить видеть ошибки, но это крайне сложно. И потом, почему ты считаешь, что молчание, тишина, спокойствие – это смирение, повиновение року, судьбе? Поверь мне, сын, это не так! Смиренность – качество необходимое. Но у смирения есть разные оттенки. Смирение, как понимание происходящего. И смирение раба – это разные вещи. Нужно смотреть глубже. То, что сейчас, не так важно, как то, что произойдет потом!   
        – Отец, но ведь это всего лишь сон, в котором немного действия, немного правды и лжи, потом, как по-другому остановить, этого распоясавшегося миллионщика? Краурту снился всего лишь сон. Да, он материален, но в мире земном – это возможно. Их сны очень живые, отец, и… порой… смешные, реальные! Вот и все. Мне нравятся земные энергии. Это шутка… игра.
          –Агрон, мы не имеем права проявлять негативные эмоции. И хватит говорить ерунду, это не шутка!
          –Но, отец, я всего лишь помог индусу контролировать сон Краурта, – Агрон не соглашался с Оттио, – Эмми утешит его, отец.
          Оттио по-прежнему был спокоен, его голос звучал ровно в нем не было ничего, что могло бы вызывать негативную эмоцию. 
         –Всегда нужно видеть будущее, Агрон, а не то, что происходит сейчас. Возможно, не вмешайся ты в события, они были бы выстроены по-другому. Ты молод, ты все поймешь позже. И еще! Агрон, ты не подумал о самом главном, у землян есть свои методы наказания. Довольно об этом. У нас достаточно и своих забот. Ты нужен здесь. И хорошо, что ты еще не втянул в эту игру Милли. И потом, Агрон, я прошу тебя, оставьте в покое Лоренса. Достаточно! Он одинок, любовь – это его личный выбор! Это его чувства. Ненужно никем управлять без его согласия и ведома! – Оттио говорил спокойно.
         –Милли тоже эта затея была не по душе, отец, –довольно смело заявил Агрон, – а Лоренс слишком любопытен. Мы всего лишь немного помогли ему, отец.
        –Агрон, ты понимаешь, о чем я! Милли со мной согласна… это меня радует, прислушайся к Милли и к моим советам, пока непоздно, Агрон. Ты вмешиваешься в жизнь землян, как и Пауби Все… достаточно обо всем этом! У нас полно дел. Дела Ирллии превыше всего!
       Оттио не хотел продолжать разговор.
       Сын Оттио схитрил, он перешел дозволенные грани, играя со сном Краурта. Эта хитрость, в какой-то степени, не была опасна, но все же… именно она спасла Краурта он непоправимой, кощунственной глупости – воровства картин. Это потешало и успокаивало Агрона, но огорчала его отца. Разговор с отцом был не такой, как всегда.   
      Пауби вошла бесшумно, она слышала обрывки фраз, у нее давно было много вопросов к отцу. Ее зеленое платье было едким, оно меняло оттенки, когда на него попадали лучи, цветовых спектров сада.
       За огромными стеклянными витражами, которые тоже были в саду, виднелся город, необычные конструкции зданий были гордостью Агрона. 
        Пауби знала, что творческие способности брата уникальны, но последнее время, его вмешивание в жизнь землян, становилось смешной и порой очень каверзной и опасной интригой, которая огорчала отца, да и сама Пауби, была не в восторге от его проделок, хотя, Агрон всегда останавливал зло. Его методы   были    наивной детской игрой для Ирллии: сны, граничащие с явью. Но бессердечие и жестокость – это было слишком. Агрон применил силу. Брат был слишком самостоятелен, слишком хорошо знал мир людей, и увы… не имел к некоторым землянам, ни малейшего сострадания, он просто техническими способами, восстанавливал разрушенную гармонию, эта техническая и схоластическая сторона вопроса, зачастую, огорчала многих в Ирллии. Но всегда было одно правило, которое сын Оттио все же не нарушал. Агрон стремился только к гармонии и спасал многих, в мире людей.
     –Отсутствие любви, эта дорога к совершенно иному беспристрастию и к совершенно другому времяисчислению миров, надеюсь, ты понимаешь, о чем я говорю, Агрон, – сказал снова спокойно Оттио, обращаясь к сыну.
     Продолжать, что-либо объяснять, было напрасно. Агрон настаивал на своем. Увидя дочь, Оттио обрадовался. Мягкая добрая улыбка скользнула по лицу мудреца.
      –Я рад тебе, Пауби. Поговорим о главном. Ты оказалась права, моя дочь! Энрио нам нужен! И Краурт, и такие, как он, не втянут Энри в игру, с новой лабораторией, которую земные маги снова решили затеять. Он много размышляет, копается в своем прошлом, в нем много раскаяния о прошедшем. И потом… я часто задаю себе вопрос… насколько многие земляне – земляне? Их дух любви и мира близок нам!
       – Отец, пересечение граней произошло, наши параллели с силами зла разомкнулись, и мы окончательно можем быть уверены, что параллели равновесия и гармонии восстановлены, в той мере, которой позволяет наш мир?  – ее вопрос прозвучал неуверенно, ей на какие-то минуты показалось, что Оттио не слышит ее.  Вопрос Пауби не застал мудреца врасплох.
        –Не все так просто. Наша защита сохранена, прозрачные кубы, по-прежнему, вращаются, но этого не достаточно. Пока сады благоухают нам ничего не угрожает. Но меня тревожат красные кристаллы, в пещерах много нового, мы с колирбами с трудом удерживаем равновесие.   
       Оттио замолчал. Казалось, мудрец и правитель Ирллии, сосредотачивался на чем-то очень важном. Вернее, общение с детьми продолжалось, только теперь, оно перешло в плоскость, где слова отсутствовали. Слова были лишние. Это была та непонятная грань мира Ирллии, к которой земная цивилизация никогда не прикасалась. Вернее, эта грань открывалась в той или иной степени, только избранным землянам.
         –Если бы все было так просто, как думала Пауби и Агрон, миры пребывали бы в истинной чистоте и гармонии, – мысль Оттио была грустная.
      Молчание мудреца настораживало. Пауби понимала, что именно в этом молчании есть ответы... (объем и энергия раскрывали ей больше, нежели слова).
     Узкая тропинка, ведущая вглубь сада, устелена необычной цветной мозаикой, манила. Тропинка напоминала лабиринт. Это была запретная дорога в Ирллии – тонкий туннель опасных миров. Грани мира таили опасность и правду!
      Пауби была очень внимательна и осторожна. Она любила отца и всегда следовала тому пути, по которому шел Оттио, но у нее, как и у Агрона, было свое представление о мире Ирллии, и о мирах во Вселенной в целом. 
     –Возможно, Агрон убедился, что его методы действуют лучше? Агрон не умеет соглашаться с настоящим, он убежден, что меняя настоящее, можно менять будущее.   Отец следовал и следует традициям Ирллии, своему опыту, Агрон же считает, что старое тормозит прогресс и процветание многих планет, цивилизаций, тормозит прогресс Вселенского Космоса в целом. Тропинка сада, туннели миров… там ответы! Запретный мир лабиринтов там! Отец настаивает на постоянстве! Пересечение граней добра и зла, все это мир земной. В нашем мире нет зла! – мысли Пауби были слышны Оттио.
…………………………………………………………………...
       Сны, как реальная материя!
      
       Тем временем, на Гавайях, отдых богатенькой четы, и в самом деле, был испорчен. Оттио был прав.
        Краурт испугался не на шутку и не только это. Странное предупреждения йога Краурта раздражало. Но все же он повиновался, как послушный ребенок. И это его злило. Агрессия нарастала внутри Краурта. Он сдерживался с трудом. Он чувствовал непонятную слабость, которая не позволяла ему выплеснуть наружу эмоции.
         –Сны есть сны, – подумал Краурт, – но все, что происходило в этом моем сне… было очень реальное, и Он, тот… в черной куртке, такой злой и жестокий, – Краурт с трудом понимал происходящее. – Все очень настоящее! – прошептал муж Эмми. 
       –Человек, который находился с ними рядом, человек во сне… пытался так же, как и все… завладеть моим умом, пытался принимать за меня решения, он угрожал мне… в совершенно непостижимой форме! Меня били! Йог тоже оказался не так прост. И только моя Эмми настоящая, она искренняя и любящая. Может это игра? – подумал уставший Краурт.
        Он знал, что Эмми не терпела игру, он также знал, что естественный ход событий, лучше всяких магических действий. Так думала всегда о жизни и событиях Эмми.
      Краурт был раздавлен, Эмми хотела только одного, чтобы йог испарился, исчез с их глаз долой, навсегда. Она никогда не видела Краурта таким подавленным, как сейчас. Ей не нравилось происходящее. Она пыталась успокоить мужа:
         – Все, все, дорогой, это просто был сон, – голос Эмми успокаивал.
         Неожиданно для Эмми Краурт горько зарыдал, его мечты о совершенном и вечном разрушались, и он не хотел принимать это фиаско, он не привык, когда его давят и указывают, что ему делать. Его мечты были ровно такие, как и сам миллионщик.
        Вдруг… Внезапно, взяв себя в руки, он перестал киснуть и жалеть свои попытки “изменить мир”, и явно не на шутку разозлившись, муж Эмми бешено заорал:
       –Где мои записи, списки, где книга? Никто не имеет права вмешиваться... даже в самые греховные мысли и желания. Я хочу быть тем, кем я есть! – он не успокаивался. –Мне все осточертели! Никому нет дела до того, что я дрянь, что я сволочь. Я так хочу! И точка!
      Сначала Эмми испугалась, крик мужа был невыносим. Но потом Эмми согласилась с мужем. Ей было жаль его, его мечты были неисполнимы. Но все же… Живая, воплощенная Вирсавия, смотрела ему в глаза. Его злость снова угасала…
      Краурт вспомнил небольшой блокнот, с пустыми незаполненными страницами, он вспомнил человека, в черной куртке, он вспомнил свои руки… Миллионщик снова размяк…
      –Они раздавили меня. Эмми, почему все так! Зачем? – вопрошал несчастный Краурт.
      –Кто они? – спросила мягко Эмми.
      – Он настоящий! – снова кричал Риколет Краурт. Крик был нечеловеческий и злой.
      – Кто он? Тише, милый, тише, – Эмми гладила мужа мягко и нежно.
     – Этот… во сне! Понимаешь, дорогая, я не схожу с ума, –Краурт говорил довольно громко. – Где этот йог? Это все он! Да! Да! Я хотел ограбить музей, вернее, не я… Мои люди, но мне все пришлось отменить! Эти чертовые пришельцы, они мне угрожали! Это они! Какое им дело до нас! Они все знают! О ракетах, о проектах! Мы не вмешиваемся в их мир! А почему им можно? – Краурт злился. – О Энрио все знают. Я так и предполагал. Я видел с Лоренсом, как этот телевизионщик исчез, понимаешь, я видел, как исчез Энрио! Они его защищают! Он… этот в черной куртке, он… не человек!
          Вдруг Краурт схватил огромную напольную вазу и со всей силы грохнул ее на пол, множество осколков разлетелось в разные стороны…
        –Все к чертям собачьим, я главный, я… и… никто больше! – Краурт рычал по-звериному, – я сотру в порошок этого Лоренса, этого Энрио! Мне на них чихать! На этих пришельцев плевать…
       –Все нормально, все нормально! – Эмми нежно обнимала мужа.
       –Я не позволю! Мои картины! Мои мечты! – Краурт опять разрыдался и обмяк. – Деньги! Я заплачу много денег! Я хочу и точка! Это мое хочу! И я должен его исполнить!
       –Дорогой, ну хватит. Это становится невыносимо. Хватит о картинах, – настойчиво уговаривала Эмми мужа.
       Эмми пыталась успокоить Краурта. Но все было напрасно. Краурт кричал, плакал, потом смеялся. Потом всем угрожал. Его настроение менялось каждую минуту.
      Йога рядом не было, он сидел в позе лотоса на берегу, его взор был обращен в сторону океана. Закат был неописуемо красив, волны пенились, прозрачность воды позволяла видеть дно; индус находился в глубокой медитации осмысления: он размышлял о непостижимости мира: он размышлял о силах зла!
        Индусу было трудно понять желания Краурта, если рядом с ним была Эмми, малыш и океан.
        –Зачем ему картины и воровство. Зачем грабить музей? – шептал йог.
         Индус сидел так долго и неподвижно. Казалось, океан поглощал его размышления, а там в роскошном особняке, бушевал его господин, так и не понявший смысл просветления. Хуже было то, что Эмми тоже не выносила йога.
         –Мы уезжаем завтра, сегодня я не готова, милый.Ты… не волнуйся, я буду рядом… и никаких йогов!  – голос Эмми был решительный. – Будапешт! Мы едем в Будапешт! Я так хочу! Теперь… есть только мое хочу! Решено! И потом, дорогой, я просила тебя купить мне машину. Мне надоели твои самолеты, новенькая модель “Феррари” желтого цвета – это будет твое ‘’люблю Эмми! ’’– Эмми пыталась отвлечь Краурта. Она хорошо знала мужа, он всегда исполнял все ее капризы и  все ее хочу, он никогда не противился ей.
        –Да! Крошка! Да-да… моя детка, я все исполню, все-все, что ты хочешь.
        –Все забудется, дорогой. Реальность снов неопасна, и еще… Милый, никаких йогов, я хочу посетить ночные клубы! Много музыки и огней Европы нам не помешает, –Эмми говорила томно и страстно.
        Она втягивала мужа в чувства, где есть забвение. Ее руки обвили Краурта, она ласкала его… сладкие, нежные, теплые поцелуи успокаивали… какие-то минуты… и… два тела слились в одно целое… тела становились послушными, мягкими, волнующими… Риколет Краурт понемногу приходил в себя.
         –Да, ты права, Эмми, детка, все хорошо, никакой опасности… все мираж… Ты как всегда прекрасна!
        Эмми внимательно смотрела на мужа, его состояние явно изменилось в лучшую сторону.
      – Эмми, спасибо тебе… все хорошо, но мне надо побыть одному, не волнуйся, – сказал нежно толстяк, – все нормально. Я в порядке, так будет лучше: немного одиночества, и я опять в форме! Я хочу собраться с мыслями. Мне хорошо, не волнуйся! Ты чудо, Эмми, я обожаю тебя, дорогая.
      –Все будет, хорошо, котя, – пролепетала сладко жена Краурта.
        Эмми ненадолго вышла. Ее не было минут двадцать. Краурт стоял у окна. Он был спокоен. Злость улеглась. Близость с Эмми всегда успокаивала его.
        – Моя радость, смотри, вот твой папуля, – Эмми держала на руках малыша, который тянул свои ручонки к толстому, уставшему и измученному папуле. 
       Краурт взял малыша, и на какие-то минуты совершенно забыл о кошмарном сне, в котором все было настолько настоящим, что голова толстяка болела и ныла до сих пор, не переставая. Он ощущал удар прикладом, запахи, звуки, и этого ужасного человека в черном, который говорил ледяным голосом, пронизывающим насквозь. Вдруг Риколету Краурту снова показалось, что это может повториться… и оказаться абсолютной реальностью.
      Краурт обнял младенца, крепко прижимая к себе, отчего Григ разрыдался, Эмми вынуждена была забрать малыша. Она отнесла его наверх, в комнату к бабушке. День близился к завершению.    
        Мысли Эмми усиленно прыгали. Варианты ответов, происшедшего, вертелись в голове.  Ей нужно было знать точно, что происходило на самом деле в комнате, когда йог и ее муж остались одни.
      –Главное, не ошибиться, а пока… пусть побудет один, он хочет побыть один, это даже к лучшему! – подумала жена Краурта и тихонько вышла со спальни Краурта.
      Эмми не нравилось состояние Краули, поведение йога, по меньшей мере, тоже было странным. Эмми была уверена: ощущалось явное присутствие, только кого? Ей показалось, что йог тоже был испуган.
     – Прежние сны, которые могли быть снами Краули, не были опасны. Они похожи на легкое дуновение ветерка. Даже, если и снились кошмары, они рассеивались…  они быстро забываются, – подумала Эмми.
      Эмми воспроизвела в своем сознании сон мужа, (этой техникой она владела давно), увиденное привело ее в ужас. Cон был крайне материален и граничил, с заведомо созданной программой, похожей на кодировку. У йога не было такой силы, чтобы создать детальность и четкость психоэмоционального восприятия реальности. Все было реально! Удары были настоящие. Краурта били по-настоящему! Ответ приходил сам по себе, есть некто или нечто, вмешивающееся в их жизнь.
       –Но… почему так жестоко, ведь мир Оттио не пользуется такими методами, возможно, я не все поняла? –Эмми сердилась, почему-то на себя.
      Все вокруг настораживало Эмми и провоцировало ее вспоминать прошлое, прошлое, которое начинало говорить в Эмми, как никогда раньше.
     – Сновидения, которые ткал, кто-то внутри реальности человека не по его воле, крайне опасны. Психика претерпевает видоизменения, которые способствуют появлению психических расстройств, – Эмми сконцентрировалась на этой мысли.
     Надвигался вечер. Краурт успокоился окончательно и, кажется, уснул. Ему ничего не снилось. Эмми просматривала явь его сна. 
     –Если вторжения в сны повторятся… еще несколько раз и, если они будут еще ухищреннее? – вопрос завис в воздухе.
     Эмми посмотрела на Краурта он сладко сопел. В его голове отсутствовали образы. Эмми продолжала рассуждать.
     –Я не смогу удержать в равновесии ясность ума Краули. Он сам тоже не сможет, так как начнет меняться его восприятие обыденной реальности… и, не только это.... Начнут расслаиваться грани между сном и явью, грани привычного в мире людей.  И еще… непонятно зачем… этот ужасный сон повторялся не единожды! Зачем?
     Эмми вышла на открытую террасу, красивая панорама умиротворяла, расслабляла. Вид океана был прекрасен. Бесконечная водяная гладь манила… Ей не спалось. Йога нигде не было, казалось, он испарился. Мысли одолевали Эмми:
      –Парапсихология давно играет со снами людей. Обученные профессионалы, в определенных лабораторных рамках, на живых людях разрабатывали целые проекты видоизменений, играли видениями тонкого мира, использовали древнейший опыт ясновидящих, а также пользовались талантливыми медиумами, делая вытяжку с подсознательного, с моментов тонкой проводимости человеческой психики. Но кому это понадобилось сегодня? –мозг Эмми усиленно работал. Он искал ответы.
       –Опасность представляют программы-кодировки, которые никем, после эксперимента, не контролируются. Сознание продолжает выполнять данные установки, при этом… сам испытуемый об этом, конечно же, не знает. Тот же фактор срабатывает, если некий парапсихолог управляет психикой и всеми действиями человека: атрофируется живая собственная мысль, человек превращается в зомби или куклу, управляемую, как правило, реальными людьми. Да… это однозначно, так и есть! – мысли Эмми были правдивы.
      Эмми нервничала. Эмми знала этот материал, в полной мере и в достаточном объеме, потому как   в определенное время работала “чистильчиком”, в особо секретной группе, по разблокированию человеческого сознания. Ее блестящее образование психоаналитика и философа, не раз ей помогало и не только: Эмми была прекрасным медиумом. Она могла просмотреть любые ситуации прошлого, настоящего и также могла приоткрыть будущее.
       Ранее она видела множество людей, сознание которых было изменено. Лабораторные исследования прекращались, после встречи с Эмми и такими как она. Это была война с миром магов, с миром парапсихологов, которые по своему низкому духовному уровню, считали, что таким образом, исследуя другого, они найдут ответы о сути: о включенность человеческого сознания в общение с Богом.
       В итоге черным магам, действительно, удавалось снять некий срез знаний о человеческой психике, увидеть уникальные способности многих людей, но они по-прежнему не находили ответов, почему некоторым дано так много, и почем они – эти способные медиумы, к этому дару, не приложили никаких усилий.
         Дар Бога не давал покоя многим! Маги и парапсихологи исследовали тех, в которых был вложен дар сверхспособностей, и пытались воспроизвести этот дар внутри тех, в которых этого дара не было… и быть не могло. Инструментальность и штучность! В лабораторию попадали люди разные и всякие. Но эксперимент был закрыт. Ответы ничего не давали! Шло время.
      Встреча с Крауртом изменила Эмми, она редко включалась в жизнь людей своего прошлого, и практически никогда не применяла свои знания, в семейных отношениях.  Краурт и Эмми вели достаточно закрытый образ жизни; воспитание, полученное в семье священника, помогало ей забыть cвое профессиональное прошлое. Но сегодня Эмми пришлось вспомнить прошлое!  Эмми уединилась, она искала ответы.
        –Управление человеческим сознанием отбирало у испытуемого главное: истину происходящего. Вещие сны становились снами программами, угодными тем, которые их суггестировали. Дневные видения становились ложными, отношения с окружающими выстраивались в угоду тем, кто контролировал их жизненную ситуацию, таким образом, человек начинал жить ложной жизнью, не имея шансов, включиться в свои собственные возможности, в свои реалии, данные ему Богом, – Эмма продолжала рассуждать о сновидениях, вернее, она вспоминала все, что она знала об этом.
       –В свое время… черными магами, и не только ими, ученые разных отраслей науки, тоже были задействованы, и при том самые лучшие ученые, была создана целая система по управлению человеческой психикой. Но сегодня… Неужели Агрон, но Агрон неземной человек? – Эмми отбросила нелепую страшную мысль. Она знала, что Агрон не имел отношение к черным магам.
        Вечер давно закончился, он был тихий, теплый, спокойный. Вокруг никого не было. Все давно спали. Полночь заглянула робко и несмело. Эмми укуталась тонким пледом, подыматься в спальню ей не хотелось.
          –Здесь, что-то другое, но что? Если вмешивалась Ирллия, значит Краурт зашел слишком далеко! – подумала снова Эмми.
         Океан был спокоен. Солнце давно спряталось, звезд почти не было, теплый климат усыплял. Эмми перестала смотреть на даль океана и плюхнулась в кресло-качалку, она  устала копаться в событиях.
        Эмми знала, что Оттио помогал землянам. Эмми продолжала рассуждать и вспоминать:
        – Борьба со злом… приводила только лишь к серьезному сдавливанию, к борьбе противоположностей, что неизбежно ведет рано или поздно к катаклизмам на земле, взрывам негативных эмоций, видоизменяющихся в войны, всевозможные уничтожения человеческих особей друг с другом. Поэтому Оттио ищет новые пути торможения, пути торможения азарта – управлять другим, себе подобным, азарта эксперимента, азарта быть выше других, за счет знаний. Cо временем Оттио перестал вмешиваться в дела землян.  Ложь по поводу эгрегоров, которыми запугивали людей, не желавших участвовать в неких духовных сообществах, крайне огорчала Оттио. Эгрегоров не существовало изначально вообще, это еще одна нужная ложь для управления и для того, чтобы держать в страхе и повиновении. Да, есть группа людей, занимающихся чем-то вместе: искатели веры, знаний, возможностей, но они не являются Богом, не являются материей Бога. Да, их пронизывает общий дух, но этот дух не является возвышением над человеком вообще и не является карающим его! Это миф! Это ложь силы!
        Эмми нервничала. Она чувствовала, что в ее внутренний монолог никто не вмешивался, но все же… что-то ее огорчало.
     –Если человеку не интересны знания, вера или даже любовь к Богу, какой-то общности людей – это не грех, (это ведь всего лишь их мелкие земные представления о любви, мире, жизни, рае и аде). Грех… угрожать наказанием неверующим. Это выбор любого и каждого, идти за кем-то или нет! Прикрывающиеся важными определениями: гуру, мастер, носитель знаний, зачастую, эти магические силы, эти магические формы о Боге истинном – ничего не знают. Знания о мире, о человеке, дают силу и возможность быть выше кого-то, дают возможность управлять своими жизненными ситуациями, и самое страшное, дают возможность управлять другим человеком, который всего лишь по роду своей деятельности или по воле судьбы не посвящен, в некое знание ‘’высших.’’ Но, что же делают эти ‘’высшие”, получившие это возвышение веры, знаний, любви? Что делают они со своими собратьями, идущими по жизни с ними рядом, которые всего лишь не имеют информации обо всем этом, которая вряд ли является дорогою Бога в людях?         
        Размышления угасали в ее голове, в Эмми росло негодование.
       –А что, если это Агрон играет со снами Краули? – задавала она себе этот вопрос много раз.
        Агрон иногда вмешивался в ее жизнь, помогал ей во многом, но эти сегодняшние реалии сна Краурта, настораживали. Эмми пыталась разгадать ребус, но он не подчинялся ей.
       –Агрон молод. Свободолюбив. Агрон не Оттио, – эта мысль основательно застряла в голове жены Краурта.
       Пристрастие ее мужа к полотнам Рубенса, Рембрандта, его навязчивая идея разместить их в своем домашнем музее не осуществлялась, были тысячи препятствий, которые тормозили глупые планы миллионщика. И Эмми была рада этому.
        –Но почему сейчас вмешался Агрон? 
        Эмми знала, что некоторые ирллии, боялись землян, боялись земной сути и могли быть уничтожены самим миром Оттио автоматически. Даже не Оттио, а самим устройством Ирллии, ее внутренним космосом. Эмми не желала Агрону этой участи, но силы тьмы могли начать поглощать его уникальную природу, поэтому игра в сон была единственным спасением Агрона. Она знала, что Оттио предупредил Агрона, но она также знала суть своего духовного брата, живущего в другой параллели миров. Эмми погрузилась в странное непонятное состояние бытия Ирллии. Она видела параллельный мир. Он был красив и многогранен.
       Ирллия параллель мира неизведанного, непостижимого для земного космоса – гармония любви и мира, процветания и изобилия. Оттио делился порой щедро с земными собратьями по духу, стремящихся к преображению, любви, стремящихся к чистому и высокому в мире людей. Но он также должен был удержать постоянство своего мира и еще он знал, что преображение земного космоса не может происходить за счет гармонии мира ирллиев. Он помогал землянам раньше, теперь Оттио сомневался, он не был уверен, что Ирллия в безопасности. Земля должна рождать своих ведомых, несущих и рождающих, в себе гармонию мира. Эмми была одной из них, бесконечная любовь жила в ней. Но все это было прошлое Эмми. Эмми не хотела, чтобы кто-либо колыхал в ней ее прошлое. Теперь она была рядом с Крауртом, по всей вероятности, миллионщик встретился на ее жизненном пути неслучайно.
        Эмми провела в размышлениях всю ночь. Бессонница была хорошим советчиком. Эмми вернулась к себе в спальню под утро. Заглянула к мужу, он крепко спал, но сновидений не было.
       Многое было скрыто от Эмми, она это понимала, но все же ей приоткрылась завеса тайн. Противоречия событий не давали ей покоя. Краурту стало легче, его агрессия исчезла. Утро началось стремительно!
           Эмми утешала Краурта, ее нежный голос, свежий воздух и необыкновенная красота океана постепенно приводили его в прежнее состояние.
           Утро было чудесное. Они спустились по винтовой лестнице, ведущей к берегу. Йога по-прежнему нигде не было, утро было прохладным. Солнечные лучи ласкали берег.
           –Детка, я так рад, что ты рядом. Я хорошо спал, мне не снились сны, – проронил тихо Краурт. – Но… я думал о картине, о “Вирсавия у фонтана” Рубенса… Ты же знаешь, Эмми, картина дважды пострадала, в нее дважды стреляли. Картинные галереи ненадежны! Эта прекрасная женщина была дважды ранена, вернее, полотно… И оба раза ее раны залечивали так искусно, что красота картины не изменилась. Варвары, Эмми, они везде! Если бы не… трудяги-реставраторы! Шедевр был бы уничтожен. Музеям ничего нельзя доверить…Они ничего не ценят… А я смог бы… смог!
        –Знаю, милый, знаю… факт исторический, но с картиной ведь все прекрасно, реставрация… и она… снова радует глаз, это ты хотел сказать, – весело пролепетала Эмми.
      –Да…да, дорогая, реставрация чудо!    
     Эмми ранее не видела мужа в таком идиотском состоянии. Казалось, что его назойливое нутро выталкивало, потаенные подсознательные страхи, и эти страхи на сей раз были связаны с картинами. Одержимость Риколета пугала Эмми. Его болезнь снова набирала обороты.
       Эмми делала вид, что все нормально. Краурт снова завопил:
      –К чертям эти сны, их больше нет! К чертям… мои мечты! Ты… моя Вирсавия! Оружие… как оно опасно! Стрельба в музее... история… Она… как живая, Эмми, Вирсавия Рубенса… она божественна! И ты, моя крошка, и ты… Главное, они мне не снились…эти жуткие великаны и Он…
       –Да, дорогой, сны – это смешные картинки, это наши страхи или радости, порой предупреждения, вещие сны – помощники, а знаешь, я не люблю их, люблю просто сладенько спать, а потом…  проснуться, чтобы жизнь дарила необыкновенные крылья счастья с тобой, Григом… и со всем, что нас окружает. Сны забываются. А… картина… ты как всегда прав… она чудо! Ты прав, дорогой, стрелять по картине безумие, варвары! А реставраторы чудо! – протараторила, слегка испуганная жена Краурта, она чмокнула его в толстенькую щеку. Она ощутила полный идиотизм разговора с мужем.
       Эмми делала все, чтобы отвлечь бедолагу, она скрывала свои страхи и опасения. Безумие наступало на пятки миллионщику. Эмми тащила его на берег.
      – Океан и тишина хорошие помощники, – подумала Эмми.
    Краурт был в нелепом состоянии, он крепко обнимал Эмми. Прозрачные брызги волн отвлекли его. Влажный утренний песок был теплый…
     Эмми освободилась от объятьев мужа, она бежала по слегка влажному песку, она громко смеялась: мир был необыкновенно красив. Влажный тропический климат нравился Эмми. Бесконечность океана завораживала.
     –Красиво… Но… нужно уезжать, и чем быстрее, тем лучше. Краурт понемногу успокаивается, но его самолюбие задето теми, кого он искал многие годы, и они, эти неизвестные… беспощадны к нему, слава Богу, только во сне. Грань реальности и сна очень зыбкая. Даже не во снах дело. Состояния Краурта – безумны. Это очевидно! Ладно, об этом потом. Главное, Риколет не сошел с ума, это всего лишь состояния, в которые его кто-то технически зло вталкивает, – мысли Эмми были закрыты от ее мужа.
        Риколет странным образом очень похудел, он сбросил килограммов пятнадцать. Он выглядел уставшим и испуганным.
        –Краурт сам виноват во всем, – мелькнуло в голове Эмми, мысль показалась жене миллионщика чужой, но тем не менее, частично, она с ней соглашалась.
       –Эмми, все будет так, как ты хочешь, все хорошо! – ощутила Эмми мягкий и приятный голос Оттио.
       Эмми не испугалась. Она еще раз убедилась, что все ее размышления, все ее мысли были верны.
               
…………………………………………………………………..
   
    Спустя несколько дней, Будапешт встретит богатенькую чету ночными огнями столицы, в которой много старинных улиц, костелов и красивой архитектуры. Эмми поймет окончательно, что она доверяет только себе, и тем внутренним ресурсам, и возможностям, которые вложены в нее изначально. А пока…               

         


Продолжение следует.