Глава 7.
В этот вечер Марий Зосимус, цезарь Балтики, рассказывал супругам про то, как дома он принимал своих гостей в домашнем бассейне, про то, что беседа при этом протекала между ними лёгко: про вино, женщин, разного рода состязания. Зазвонил телефон, напоминая пану Яцеку про занятия в Доме офицеров. Несколько озабоченный, в последние день – два, даже Марий отметил это про себя, его друг Яцек со вздохом поднялся и несколько понуро пошёл к выходу. Он грустно улыбнулся им, оставляя жену в доме цезаря Балтики, и пообещал Зосимусу назавтра весь вечер посвятить общению с ним, если тот будет свободен. Провожая Яцека, пани Хелена, в явном нервном возбуждении и смущении, нежно обняла мужа, поцеловала, словно прощаясь, а не провожая его, затем, с какой-то обречённостью, раскрасневшаяся, и очень хорошенькая, от представлений о том, как бы она стала искать кандидата в «кролики» среди легионеров, если бы рядом не было Мария, вернулась к бассейну, где её ожидал хозяин дома.
Она, как только могла, беззаботнее проговорила:
- А это была сугубо мужская компания, в бассейне?
- Иногда нам её скрашивали две-три служанки. А когда я был один, в бассейн ко мне спускалась моя любимая супруга, и мы с ней предавались любовным играм. – ответил ей Зосимус.
- Интересно! Марий, я совсем не знаю, как жили жёны таких людей, как ты! Расскажи мне про неё! – в голосе пани Хелены появилась едва различимая дрожь, она и сама боялась пройти по этому «лезвию бритвы», но что-то подзуживало её на опасное приключение. Стыдно женщине было скорее от того, что она собралась для этой цели использовать Мария, как того самого кролика, без какого-либо объяснения научной необходимости своего поведения, но вот возбуждённость от предвкушения задуманного ею, была всамделешняя, и выдала женщину в её намерениях, с головой.
Мне не известно, чем закончился разговор мужа и жены в обед, но, видимо, какое-то решение было принято.
Марий был выбит из привычного русла жизни. Конечно, с тех пор, как появилась здесь жена Пясецкого, и его, тоже, нет-нет, да посещали грешные мысли при виде прекрасной Хелены, но он прекрасно понимал, что между ними не может быть никакой близкой связи. И вдруг столь очевидно проглядывающая заинтересованность в нём у жены его друга! Было над чем задуматься! Так и не решив, как ему быть, Зосимус, чувствуя их взаимное влечение, начал экскурсию для пани Пясецкой по мемориалу его жены.
- Здесь, в этом доме, есть комнаты, которые принадлежат моей жене Юлии. Там всё воссоздано почти так, как дома: есть необходимое для приведения себя в порядок и женская одежда. Если Юлия, когда-либо появится здесь – она найдёт в своих комнатах всё необходимое для себя. - Марий говорил скорее автоматически, всё ещё силясь понять происходящее - Я вижу, тебе интересно посетить покои, выстроенные для моей жены? Я покажу, но только тебе одной, без Яцека, я не хочу, чтобы он узнал про это, и решил, что я слабый правитель, тоскующий по дому. Каждый человек может иметь свои слабости, но не цезари.
В просторных комнатах было тепло и уютно, но царил в них полумрак. Хозяин провёл свою гостью по всем помещениям. В анфиладах растекался приятный аромат, были зажжены настенные бра, тусклыми лампочками создававшие скорее атмосферу интима и покоя, чем какого-то функционального назначения. В одной из комнат, за занавесом из плотной ткани, было застелено ложе, и на его золотистом покрывале лежали полупрозрачные одеяния. Всё выглядело так, словно хозяйка скинула их, а вслед за ними и свои красивые изяществом сандалии, чтобы принять купание в соседней комнате.
Хелена обнаружила в спальной и другие одежды, украшения, что удивило её. Гостье становилось всё более очевидным то, что истосковавшийся Зосимус приготовился к встрече жены! А что ещё он мог сделать! Пани Хелена сочувственно подумала о цезаре самой далёкой римской провинции, как об истомлённом тоской мужчине, пытающемся держаться до конца и внутренне, своей душой потянулась к нему, чтобы обогреть её теплом этого большого и слабого мужчину.
Пройдя к маленькому бассейну, она нагнулась, коснувшись зеркальной поверхности воды в нём кончиками пальцев, а коснувшись - поразилась, обнаружив её тёплой! Как же он ждёт жену!
- Марий, эти наряды для твоей жены?
- Её здесь ждёт всё самое лучшее, что мне удалось разыскать или сделать!
- А ты позволишь мне попробовать надеть эти наряды? Ты увидел бы, станут ли он украшением для твоей любимой!
Зосимус несколько помрачнел:
- Зачем тебе это? Эти наряды не для улицы, в них жёны ходят в своих покоях в особые праздники, посвящённые любви, или после долгой разлуки с мужем, чтобы стать для него самой желанной.
- Тем более, мне необходимо увидеть себя в таком наряде, чтобы узнать, как римские женщины соблазняли тех, кого они хотят любить. мне хотелось бы одеться именно так, как это делают римские женщины, и потому я хочу узнать, как эти предметы одеваются. Мне интересно узнать о женщинах Рима всё! Ты поможешь мне? Ты – единственный человек здесь, который может помочь мне стать внешне, как римлянка!
- Ты права, я, пожалуй, единственный, но о том, что это я тебе помогал примерять наряды никто и никогда не должен узнать, иначе я стану посмешищем, кроме того я не смогу не любоваться красотой твоего тела, сквозь эти прозрачные ткани! Я – мужчина, и, хотя я держу себя в руках, ты должна понимать, что такая красивая женщина, как ты – не может быть абсолютно уверена в своей безопасности рядом со мной! Тебе по-прежнему хочется увидать себя в этом наряде?
- Хочется. И ещё узнать то, какие причёски принято носить, как вести себя Римлянке при еде, при посещении терм и бассейна одной и с мужчиной. Какие на ней лежат обязанности по дому, какие правила она должна выполнять. Одним словом, я хочу всё испытать на себе, понять как и почему складывается их жизнь. Я хочу знать, как выглядит, римлянка, но без твоей помощи я не сумею сделать этого.
- Хорошо, приведи своё тело в порядок, и завтра я помогу тебе нарядиться, как римлянка, но тебе, я думаю, это не будет к лицу!
- Почему ты так решил? И что значит привести себя в порядок?
- Вы, жёны, живущие здесь, на севере, позволяете себе не следить за растительностью на теле и своевременно сбривать её! Весь ваш интерес к волосам свёлся к уходу за причёской на голове.
А не к лицу тебе будет их вид потому, что Римские же женщины, даже из благородных семейств, стали чрезмерно развратно себя вести, и одеваться в почти прозрачные ткани, подобные этим, даже выходя на улицу, как если бы они были prostituta; lupana; scortum! Они выставляют под взгляды мужчин свои, тщательно ухоженные и легко одетые тела, и после прогулок по городу, призывают незнакомцев к себе. Они втайне одаривают своим телом всех приглянувшихся им! Это стало достаточно распространенным явлением, типичным для Рима, да и городов остальной империи! Прекрасная Хелена, мне не хочется, чтобы ты уподоблялась этим, падшим жёнам даже внешне!
- Но есть же достойные женщины! Разве они одеваются иначе! Или они не занимаются, как ты выразился, растительностью на теле? И ещё, а откуда ты знаешь про то, как ходим мы? Ты видел меня?
- Нет! Как ты можешь заподозрить меня, зрелого мужа, в юношеских грешках любопытства! Здесь были русские командиры. У них был… это называется журнал… не помню слово.
- Не трудитесь Зосимус, я прекрасно понимаю о каком журнале идёт речь, слава Богу, хоть в России таких совсем мало печатают!
Зосимус, так как, есть ещё достойные женщины в Римской империи, и как они выглядят? У нас обычно именно prostituta и lupana следят за тем, чтобы волосы произрастали только на голове!
- Достойные женщины у нас скорее были, пока цезарь не взял себе в привычку регулярно навещать их, даже некрасивых, заявляясь в гости под вечер, отослав их мужей, отцов или братьев по государственным делам подальше от дома. Ему понравилось именно заставлять женщин scortari с ним и его свитой. Они соглашались, ведь несогласившихся он делал добычей солдат охраны, и тогда с вечера до утра, вместе со всей свитой, он созерцал, как несчастных женщин солдаты доводили до полумёртвого состояния!
- А как же твоя жена? Что стало с ней?
- Я успел увезти её из Рима, за что и попал на войну!.. не знаю, что было с ней после моего отъезда, и стараюсь не думать о том…
А одевалась моя Юлия так же, что поделаешь, если женщинам нравится дразнить своих мужчин!
- Ты поступил, как настоящий мужчина! Но, хватит о грустном!
Марий, знаешь, после твоего рассказа мне ещё сильней захотелось взглянуть на себя одетой, как римская женщина, как твоя жена! Прямо сейчас! Ты научишь меня пользоваться бритвой? Мне больше некого просить об этом! Помоги мне, ты ведь знаешь, как это делается!
- Да, знаю, но Яцек - твой муж, и мой - друг, а я – не евнух!
- Но ведь ты – мужчина, и я уверена, что ты не станешь принуждать меня, как это сделал бы твой император!
Марий опешил, и густо покраснел, затем вскинул на Хелену гневно горящий взгляд, и, взяв за запястье, решительным шагом повёл женщину к краю бассейна, возле которого, в нише, очень давно дожидались своего часа бритвенные принадлежности его жены.
Они остановились, и сам, вдруг задрожав голосом, Марий прохрипел:
- Если ты действительно решила испытать на себе жизнь римлянки - раздевайся! Ты сделаешься ею! После ванны ты ляжешь на это возвышение, и я сбрею с тебя всё лишнее. Затем помогу тебе одеть одежды, в которых будешь выглядеть более нагой, чем без них! А после мы будем ужинать лёжа на твоей… лёжа на этой постели, и пить красное вино. Привыкай быть женщиной Рима! Но прежде тебе придётся забыть про всякий стыд внутри этого дома, потому что я стану обучать тебя всему, включая то, как ублажают нас наши жёны! Ты готова к этому? Ты согласна на это?!
Горделивая пани Хелена внутренне рыкнула на собеседника, задетая его надменностью, и стала срывать с себя одежду, пока не осталась в первозданном виде. Она на мгновение растерялась, сотворив с собой такое, словно очнувшись, а после, дрожа от возбуждения, влекомая непреодолимой сладостью греха, медленно шагнула в ванную, заполненную приятной водой.