Глава 5.
Если в Москве работа лаборатории вошла в русло ритмичной и достаточно монотонной подготовки пуска кольца, то в городе Балтика, в это время проводился совершенно необычный эксперимент.
Началось всё с того, что супруги Пясецкие, после почти месяца ссоры, сели вечерком вместе и поговорили откровенно обо всём.
То, о чём стала рассказывать мужу пани Хелена, было просто невероятным:
- Яцек, скажи мне честно, тебя по прибытии в этот мир мучило беспричинное сексуальное возбуждение?
- Да, было такое, но я довольно быстро взял себя в руки.
- Я думаю, это переход так повлиял на всех нас! По некоторым, первичным половым признакам, я смею утверждать, что и значительная часть русских офицеров испытывала чувство острой потребности в контакте с женщиной!
- Ну, это не факт, что кольцо так подействовало! Ты разве забыла, как бурно реагировали на твоё появление легионеры? Это, видимо, у всех военных в крови, вне зависимости от национальности, повышенное стремление к женщинам!
- Яцек, я серьёзно! Похоже, что пришло время и мне совершить своё открытие. То, моё безумие, не было беспричинным – я изменилась! Я чувствую себя молодой! Во мне нет и капли усталости, которая копилась годами! Я стала совершенно здоровым и молодым человеком! Посмотри на себя! Ты застудил поясницу прошлой зимой, но здесь ты не вспомнил про неё ни разу! Где твой бронхит, он же каждую осень тебя изводил?!
Мне нужно лабораторное оборудование, и прежде всего всё необходимое для исследования крови. Позвони в Москву – они не откажут, я уверена! Свяжись с ними!
Яцек, творится невероятное – у меня почти пропал след от операции по поводу аппендикса! Пойдём спать, и я покажу тебе, ты удивишься – моё тело вовь стало таким, каким было до родов наших детй!
То, что такое может быть реальным, Пан Пясецкий, теоретически, вполне допускал, но, если такое происходит с ними, и со всеми, значит таково условие перемещения! В другое время, и в иной ситуации, он бы сразу ухватился за сенсационное открытие, но ситуация была слишком сложной: согласиться теперь на помощь Москвы – то же, что подписаться под договором о работе на Российскую науку, обойдя свою, польскую! Но и это не главное - исследование неизбежно потребует проведения дополнительных экспериментов по совместимости сред и биологических видов. Один положительный результат слишком часто оказывается из разряда исключений, а вот повторного эксперимента ему категорически не хотелось допускать! Пан Яцек не первый год живёт на белом свете, и осознаёт, что это будет означать лично для него!
Это там, дома, биологам было просто запрещено мировым сообществом проводить подобные эксперименты на эмбрионах, как негуманные, но этот мир – не в нашей юрисдикции. Впрочем, всё это чушь! Пан Яцек прекрасно понимал, что здесь им для такого эксперимента женщину никто и никогда не даст, а из женщин нашего мира здесь, в Балтике, есть только одна – его жена, и о подобном эксперименте на тему: « А возможно ли от них родить нормального ребёнка?» ему даже думать не хотелось! Он всегда восхищался романтизмом своей любимой, и в том, что его жена, в сложившейся ситуации, не остановится перед тем, чтобы самой возлечь на … алтарь науки – не сомневался!
Вот потому-то, по мере выкладываемой ему женой информации, пан Яцек становился всё мрачней, хотя и пытался вырулить своё внешнее состояние на отметку «ясно».
Наконец, тяжело вздохнув, он сказал:
- Хеленка, я думаю, что нам действительно, стоит сделать запрос в Москву, на регистрацию заявки открытия, поскольку, ты права, с физиологией происходит явная коррекция. Честно говоря, русские ребята – нормальные друзья и прочее, но ты должна понимать: всё, что с этого момента будет сделано тобой, пойдёт во славу Российской, а не польской науки! Тебя это не смущает?
- Науку нам Бог дал одну на всех, и потому, для меня, вполне достаточно того, чтобы в материалах значилась наша, польская фамилия, указывающая на национальный преоритет!
- Что ж, тогда можно будет затребовать у них и лабораторию сразу, как напишешь обоснование, мол, чтобы более тщательно провести исследования состояния хронических заболеваний у всех оставшихся здесь, включая русских солдат, и сравнить эти результаты по эпикризу с их медицинскими картами дома. Но, это не всё, думаю, тебе стоит попросить старшего Нечаева подобрать медиков и биологов в Москве, которые согласятся работать в русле твоего открытия, и станут исследовать здоровье и наблюдать всех побывавших здесь. Только так можно максимально выжать всё из их проверки твоих находок, возможно, что на той аппаратуре, которую они будут использовать, откроется масса интересных деталей, которые будут стекаться к тебе, сюда, в Балтику, вот тогда, обобщив первичные результаты, и ты сможешь сделать теоретические, только теоретические, заключения, достаточные для официального научного сообщения!
- Точно! Вероятность того, что при возвращении домой старые болячки нам заботливо возвращают - не велика: процентов 50, я думаю!
Оба посмеялись шутке, как это было не раз прежде, дома.
- Знаешь, почему я от тебя не ушла, когда ты стал заурядным пропойцей? Я знала, что ты – гений, а это качество даётся на всю жизнь, и, значит, от меня требуется только дотерпеть до грандиозного всплеска, не дать тебе уйти на дно! Я верила в тебя, ты это чувствовал?
- Да, и знал, что ты ещё более гениальна, потому, что бережёшь свой потенциал для чего-то, совершенно невероятного! Я видел, что ты учёный, ждущий своего часа, и я благодарен тебе за всё!
Яцек вдруг обнял жену, и они некоторое время так сидели, пока избыток чувст не стал спадать. Оба несколько застеснялись своих мыслей и поступков, и промолчали об этом. Яцеку вновь полезли в голову мысли про своё, наболевшее, но уже в другом контексте: если что и сделала в здешнем мире жена, то это было своего рода платой природе за перемещение, и оно должно было произойти, но главное, это то, что его Хеленка по-прежнему только его, а то, что произошло – не более, чем спонтанный, бессознательный физиологический всплеск, который останется только в их памяти, когда они вернутся домой, в свои оболочки, что тоже, вполне вероятно! Ведь возможно, и скорее всего так оно и есть, что здесь, вот теперь, находятся не они сами, а созданные плазмой их точные дубликаты, а земные тела хранятся где-то в уголке вселенной до их возвращения!
Забавно, выходит, что жена мне вовсе и не изменяла – это не её тело сейчас хранит душу Хелены! Тела его жены никто и пальцом не коснулся! Радость на пана Пясецкого выплеснулась как-то разом. Радость за то, что жена у него умная, и они не «разбежались», разведясь, и за то, что он сам столь терпелив, и всё искал истинную причину изменений в ней, скрупулёзно анализируя факты, и за то, что не зря с него драли когда-то три шкуры по философии, в Торуньском университете, преподавая философию в целом, и логику в частности!
Вечером он, как и подобает настоящему учёному, тем же вечером проверил, и убедился в положительном результате того, что они с женой, оба, физиологически поздоровели и помолодели. Хелена и в самом деле была свежа и соблазнительна, как никогда! Да и собой он остался не только доволен, но, даже, горд! Потому наутро только одно обстоятельство смущало пана Пясецкого и интриговало, как видимо интриговало бы любого мужчину: с кем он был до этого прекрасного зимнего утра, с некоей оболочкой, хранящей душу его жены, или, всё же, с невероятно похорошевшей, и несколько помолодевшей, но женой. Он корил себя за то, что всю ночь, исследуя свои физические и физиологические возможности, и проводя опыты со своим телом и телом партнёрши по лабораторному исследованию, делал это несколько однобоко и увлекшись, больше заботился о том, чтобы руководительница проекта испытала давно заслуженное ею, огромнейшее наслаждение от проведения полномасштабного научного эксперимента! Как он мог не откликнуться на просьбы дамы, он (по дедовым рассказам, происходивший из шляхты)! Вот потому-то, видимо, и забыл он о своём намерении детальнее исследовать изменения, коснувшиеся партнёрши, и слыша её реплики о необходимости повторения эксперимента для статистического подтверждения устойчивого изменения состояния телесных оболочек, пан Яцек с готовностью повторял и повторял опыт, пока оба совсем не утомились от работы. Вот он и лежал, наутро, размышляя, и постепенно, путём логических умозаключений, подошёл-таки к теории, высказанной руководителем эксперимента на «малом научном совете», в виде гипотезы, о возросшем темпераменте и близком к оптимальному состоянию физических тел прибывших сюда людей. И лишь одно оставалось невыясненным до конца: был ли это он вечером с помолодевшей женой, или его временный двойник с её временной копией!
Пан Пясецкий расправил плечи – ему казалось, что все неприятности отодвинуты на неопределённый срок, однако, через пару дней Хелена, осторожно, вновь вернулась к разговору о своём проекте исследования. Она вкрадчиво, чуть виновато улыбаясь, подсела к мужу, занятому какими-то вычислениями на калькуляторе. Перед ним был расстелен план строительства города и географические атласы.
- Яцек, ты сильно занят?
- Нет, просто прикидываю места установки ретрансляторов для мобильной телефонии. У тебя что-то серьёзное? – он явно насторожился, и как специально, солнце в этот миг зашло за тучку. В комнате стало почти сумрачно. Стало неуютно и пакостно и на душе у Хелены, но она продолжила, уже утеряв остатки улыбки:
- Я должна тебе честно сказать о том, что то событие.. ну, то, летнее… Оно не стало экспериментом на совместимость наших видов. Ты понимаешь меня, верно ведь!
- Я понимаю тебя – Яцек покраснел, от необходимости обсуждать столь щекотливую тему, как измена жены, и того, к чему она ведёт разговор.
– Ты, Хеленка, такой же учёный, и я понимаю, к чему ты клонишь, но, согласись со мной, что брать всё на себя – безумие! Нужно будет дождаться приезда русской группы, и ставить тогда эксперименты с их участием, если это так уж необходимо!
- Яцек, ты же сам прекрасно всё понимаешь, и даже то, что они появятся здесь не раньше, чем через пол года, или год!
Тут, к чести пани Хелены, она стала совершенно пунцовой, но всё же продолжила словесную борьбу:
- Эксперимент потребует не менее девяти месяцев, если ты помнишь, и, кроме того, как я пошлю на него молоденькую девочку! Пойми, я не стану проводить эксперимент с привлечением мужчин этого мира даже тогда, когда пребудет лаборатория! Боже мой! Какой же ты дремучий! Ничегошеньки, кроме своей физики не видишь и не знаешь! Теперь всё делается с донорскими клетками! Но, даже с использованием современных методов – донорского слияния клеток, здесь, в Балтике, невозможно быть уверенными ни в чём! Если с ней что-то страшное случится? Заражение какое, или проявится новый фактор? Я же себе этого никогда не прощу!
Милый, ну, прости! Я заставила тебя поволноваться не нарочно! Хочешь, я попрошу у тебя прощения? Нет? Давй я тебя поцелую!... А что ты хочешь?
На этой ноте я вынужден прервать пересказ разговора супругов, исходя из соблюдения нравственных устоев. Да это и не интересно вовсе – так, физиология!
Так или иначе, но семейные отношения в доме Пясецких практически нормализовавшись, и укрепившись, теперь претерпевали пору новой прохладцы из-за нежелания пана Пясецкого давать жене вольницу в её экспериментах с яйцеклетками.
Поскольку работы приняли теоретический характер, ввиду отсутствия у пани Хелены лаборатории для биологических исследований, пан Яцек начал заботливо помогать своей супруге в организации работы по её специальности, как если бы ничего неприятного не было между ними прежде, тихо надеясь на то, что даже предварительные результаты исследований крови поставят крест на идее смешения двух рас.
Вскоре после того, как, в почти полном безветрии, на землю стал ложиться пушистый снег, и не таять, стремясь скрыть, наконец, опавшую листву мёрзлых деревьев, наступили настоящие зимние дни. От снега на улице стало светло. Пясецкие каждый день выходили на прогулку под ручку, и, пройдясь по улице, неспешно возвращались в дом. Они вновь усаживались за большой обеденный стол в гостиной, на котором были разложены все доступные супругам материалы по биологии и физиологии и погружались в работу. Пан учёный стремился к тому, чтобы его красавица, его жена, больше не имела времени киснуть и думать о всяких глупостях, к тому, чтобы она вновь стала его прежней Хеленкой, а не теперешней, вроде и не совсем его, каковой запала в его бурчащую память прошлых дней, и потому стремился помогать жене по мере своих сил и знаний.
Лаборатория прибыла в распоряжение пани Хелены неожиданно скоро, что было расценено ею, как добрый знак расположенности к ним в российских научных кругах, и воодушевлённая этим выводом, она засела за изучение анализов крови. Одни она брала у своего мужа, другие жертвовал для невероятной по значимости науки сам Марий. Я не биолог, как Хелена Пясецкая, поэтому, не разбираясь в её кухне, могу сказать только то, что исследовательница нашла в исследуемом материале что-то такое, что могло изменить весь мир, причём не научный, а самый настоящий, наш с вами.
Всё сводилось к тому, что в момент перехода человеческий организм изменялся не только восстанавливая свои утраченные прежде функции, присущие здоровому организму, но и приобретал повышенную жизнестойкость самого физического тела, а группа крови иу неё и у мужа и у русских солдат изменилась на одну, единую. Что доказывает некоторую искусственность тел, данных их душам для пребывания здесь!
Четыре недели кропотливого труда пани Хелены завершились тем, что были получены промежуточные результаты, основывающиеся на косвенных доказательствах, поскольку были проведены сравнения по принадлежности к группам, а не образцы, но и они несли в себе признаки того, что исследовательница стоит на пороге грандиозного открытия, сопоставимого с тем, которое подарил миру её супруг, но уже можно говорить об искусственном создании тела каждого вновь пребывающего сюда. Пан Яцек же, хоть и был рад, как никогда прежде, за жену-первооткрывателя в науке, но улыбка его казалась несколько натянутой, ведь сам он – простаивал в своих исследованиях аномальной среды обитания!
Но не всё так грустно и скучно! Вскоре выяснилось, что проблема слишком сложна, и дать простой ответ будет возможно только после проведения ряда очень серьёзных исследований. Яцек наконец вздохнул свободней – главное было сделано, и факт не проскочил мимо исследователей нового мира! Вновь приоритет за открытием у его страны и по фамилии его жены отныне станет называться открытое биологическое явление – великолепно! Однако перегружать жену ему ой как не хотелось, и когда Хелена отправила своё заключение по сравнительным анализам крови в Москву, и наступила пауза ожидания ответа, пан Яцек даже обрадовался тому, что с ответом тянули: это же хорошо, что Хеленочка прервётся и немного отдохнёт, ожидая результатов из Москвы! А там, может, и вовсе всё переменится!
Наконец время рутины закончилось. Пани Хелена аккуратно изложила на бумаге свои догадки, основывавшиеся на результатах исследований, и из них выходило, что если наши люди с жителями этого мира заведут потомство, то оно будет (по её прогнозу) расой сверхчеловеков – людей с уникальными физическими и умственными способностями! На этом, самом интересном месте наработки её завершались. Биолог Пясецкая уткнулась в стену отсутствия исследовательского материала. Логика проведения дальнейших исследований требовала проведения полномасштабного эксперимента в области генной совместимости жителей нашего мира с аборигенами этого мира.
У пани Хелены дыхание перехватывало от грандиозности перспективы, и мыслей о том, как стыдно ей станет излагать мужу полученный в лаборатории результат исследования! Как может отреагировать муж на её сообщение о биологической возможности и, следовательно, необходимости проведения эксперимента на женщине-добровольце с тайным донором, тоже, добровольцем, после её заверений о дремучести такого решения она не знала! Увы, но работу по искусственному оплодотворению яйцеклетки (в пробирке) сама она, без посторонней помощи специалистов, здесь не может, и остаётся лишь вариант естественного зачатия. Она, так же, как и её Яцек, прекрасно понимала, что она здесь единственная женщина из наших, а на местных женщинах, её мужу пробовать крайне опасно (кто знает, какие обычаи имеются у здешних на такой случай) кроме того, она просто не хочет из ревнивых чувств! Уж лучше на себе проверить!
После обеда, жена, собравшись с духом, протянула Яцеку распечатку своего сообщения. Пан Пясецкий, удобно устроившись во вращающемся кресле, принялся изучать гениальное открытие жены в виде объёмистого труда, слегка поворачиваясь вправо-влево, но через пять минут чтения его умиротворённость стала катастрофически испаряться. Оставляя место тревоге, растущей в его душе благодаря прочтению результирующих цифр и заключений, он, чем больше вникал в сей труд любимой Хеленочки, тем больше начинал краснеть, всё яснее понимая, что жена упёрлась в бездоказательность своих предположений. И ему, учёному,конечно же, тоже, очевидно, что разрешить сомнения может только эксперимент или лаборатория Российской академии медицинских наук, но русским передавать наработки Хелены Пясецкой ему не улыбалось, а позволить жене испытать на себе совместимость с аборигенами было и стыдно и ревностно, даже, если это только душа её живёт во временной оболочке.
Он готов был провалиться сквозь землю от ужаса и стыда: случилось именно то, чего он не желал категорически - логика исследований теперь требовала от него молчаливого согласия на то, чтобы его любимая жена в прямом смысле слова отдалась науке полностью!
Когда текст был прочитан до конца, Яцек едва выговорил:
- Ты считаешь, что должна, или ты хочешь стать подопытным кроликом?
Хотя ответ он и сам знал! Ведь лучшей кандидатуры для попытки оплодотворения яйцеклетки естественным путём в ином мире и с большой земли прислать не смогут! Хелена – учёный-биолог, который хорошо знаком с тем, как протекает нормальная беременность в нашем мире, она знакома с теми ощущениями, которые должна чувствовать женщина в положении, и ей легче других отслеживать все изменения и отклонения, если они начнут проявляться во время протекания беременности. И главное – она её организм уже полностью адаптировался к этому миру.
- Я ещё ничего не решила, а ты сразу про кроликов!
Пан Пясецкий промолчал …
Мир перевернулся, когда Пясецкие помирились. Марий Зосимус не мог нарадоваться на своих соседей, сваливших с его плеч столь тяжкое бремя. Цезарь стал проводить вечера отдыхая, а не в напряжённом ожидании возможной вспышки рецидивной ссоры между супругами. Он теперь частенько засиживался в компании своих друзей за чашкой чая с эклерами. И его, и их дом, были полностью построены. Днём воины приносили что-то для создания привычного Марию интерьера, а вечерами он демонстрировал всё более хорошевшее жилище своим соседям, когда не был в гостях у них, а уж тогда он и сам, с удовольствием удивлялся всем нашим, современным, штучкам, вроде складного дивана, или магнитолы с виниловыми дисками. Вечера проходили в тепле и занятных беседах. И всё, вроде бы нормально, однако Зосимус ощущал, что между супругами вновь что-то происходит. Глядя на спокойное, но при том напряжённое лицо прекрасной дамы, Мария подмывало каждый раз, но он так и не посмел спросить пани Хелену о том, что столь сильно заботит и её и пана Яцека, а пан Яцек, на расспросы гостя ответил только, что они, с супругой, пытаются разгадать тайну того, почему они пребывают здесь, в этом мире, живые и здоровые.
Жизнь много сложнее, чем мы себе её представляем, и с лёгкостью ставит перед людьми всё новые вопросы, один сложнее другого. Вот и пани Хелене подкинула заботу: сроки лунного календаря, посбоив, доказали отсутствие зачатия, в ту безумную ночь, и женщина почувствовала себя совсем скверно.
Что сделает женщина в такой ситуации дома, у нас, не знаю, не был женщиной, а вот женщина-учёный из Балтики, поохав о том, что жалко любимого мужа, и выждав необходимое время, всё же решилась, в научных целях, разумеется, повторить эксперимент на себе, с партнёром из местных, и в тот же день, пока не передумала, рассказала мужу о принятом ею решении.