Неожиданно, как и четверть века назад, он вновь ворвался в ее жизнь коротким комплиментом в социальных сетях: «Вы прелесть, Алевтина Витальевна!». И вновь исчез. Аля вздрогнула: вряд ли одноклассники или сокурсники помнили ее отчество как деталь биографии. Коллеги? Они не стали бы так откровенно нарываться на неприятности...
Аля была не только активным пользователем интернета, но и редакторствовала в крупном интернет-портале, однако для странички школьных друзей созрела всего пару-тройку лет назад. Не долго терзаемая сомнениями, Аля, создав аккаунт, так к детищу и не притронулась, так ни разу на сайт и не заглянула, хотя вела в сети ежедневную деловую переписку. Причина прозаически-банальна: работа, командировки, семья, покупка новой квартиры, и - как опофеоз всему «непосильно нажитому» - переезд в столицу. Друзей юности, - размышляла она, - тех, кто мог бы ее по-настоящему заинтересовать, давно нет: судьба разбросала всех так, что никакими «сапсанами» и летучими лайнерами не соединить. И очень ошиблась!
Сообщение-загадка заинтриговало ее самим инкогнито. Мистер игрек, как того требует закон жанра, таинственно подписался как "Иван Иванофф". Аля щелкнула мышью по фотке конспиратора: в резко увеличенном кадре, сверху вниз сначала всплывал сфинкс, а уж после просматривался уже немолодой худощавый мужчина, рукою опиравшийся на то место, где спина утрачивала благородное название. Краткий коммент под фото гласил, что два века назад колонизаторы-французы в марадерской зачистке что смогли, то и наспех отодрали у уникальных скульптур: экспроприировав драгметалл, вывезли награбленное на родину. Лаконичность и отточенность языка характеризовала незнакомца как человека, знающего предмет обсуждения. Пребывание же его в экзотической "Тьму-таракани" наталкивало на мысль, что турист - мужчина сложившийся во взглядах и не из бедных.
Повелительным щелчком компьютерная мышка скакнула ко второму кадру, на котором интриган-Иванофф был еще более вальяжен: разлегшись на жестких пальмовых ветвях, в пробковой шляпе, он ласково поглаживал тигренка. "Бесовски хорош", - подумала Аля и принялась рассматривать третью картинку, на которой всплыла миниатюрная особа, внешне схожая с Алевтиной, но брюнетка. «Моя жена», - гласила подпись. Фото женщины не могло дать большей информации, чем ее спутник, потому траектория поиска свернулась. Аля продолжала рассматривать визави: стройный мужчина с приятной сединой на висках явно кого-то напоминал. А уже через несколько секунд ее словно озарило: конечно же он, король-Артур!
Из летнего открытого окна словно повеяло сладким запахом магнолии:
"Магнолия запахом мАнит,
Под ней - тугой, жёсткий лист.
Она женой его не станет,
А он... Был и есть - артист!"
2.
В то жаркое лето Алевтина прилетела в южный приморский город с предками - чтобы рассмотреть его уже основательно. Девушка с отличием закончила университет и в знак поощрения за пятилетнее грызение науки, усердие и образцовое отношение к будущему родители отблагодарили чадо, купив турпутевку на троих. Из известных девических увлечений (побрякушки-наряды-меха-поездки) продвинутая студентка предпочитала странствия. И родители знали об этом, так как смолоду таскали за собою детей в рюкзаках, а постарев – разъезжали по санаториям и домам отдыха. Когда их дочь выросла, ее первая в жизни поездка началась с ознакомительного тура по дюжине городов черноморского побережья Крыма и Кавказа. Вот тогда и полюбился Але такой притягательно-романтический, с особым флером и шармом город магнолий.
Цифровиков в те годы не существовало. И привезенные из первой поездки цветные фотки были любовно разложены ею по альбомам. Родители заметили, что у их чада долго не улетучивалось состояние какого-то гипноза, которое они прозвали "очарованностью югом", при альбомных просмотрах это чувство всегда подогревалось ею восторженно-эмоциональными воспоминаниями об увиденном.
Вечнозеленый город явно манил и будоражил северянку-Альку. Особенно впечатлил климат, приближенный к субтропикам, и главная примечательность побережья – природный заповедник со уникальной флорой и фауной, которой по всей матушке-Расее не сыщешь. "Сей дивный ботсад, - утверждала экскурсовод, - был основан во времена Романовых белогвардейским патриотом-генералом, который во времена гражданской войны бежал на Запад и более не вернулся". Просторы заповедника так поразили романтичную деву изобилием цветов и растений, что, бросив монетку в море, она дала слово во что бы то ни стало возвращаться сюда снова и снова.
И вот 22-летняя краснодипломница явилась в город мечты «аля труа», под родительским присмотром и с легкой кислинкой в лице, мол, скука-то какая впереди. Оно и понятно: предки хоть и благоговели перед дочерью, но многого ей не позволяли. И только по-европейски оборудованный дом отдыха с притягательным названием «Магнолия», с улыбчивым персоналом и хорошей восточной кухней сгладил накатившую было на Альку тоску.
...На местном рынке новичков видно за три вестры: хватают все подряд, не торгуясь. Вот и троица с севера враз была примечена торговцами - купеческой манерой брать много и самое лучшее. На покупательской способности северян сказывались хорошие отпускные и естественное желание побыстрей уйти от наскучившего заполярного питания. Гостям юга хотелось испробовать всего новенького, да побыстрей. Северный рацион (икра-рыба-мясо-крупы) был давно поперек горла, и семья, не жалея расходов, переходила на восточное разнообразие садов и полей.
На шумном восточном базаре к уже примелькавшейся троице как-то подкатил молодой кавказец и с традиционным горным акцентом обратился к отцу: «Паслушай, дарагой! Ты будешь папаша этой милой дэвушке? Да? Не сердись, уважаемый, прошу тебя!». Получив утвердительный ответ, торговец понизил голос, решительно, но мягко взял отца под локоть: «Отэц, как вас зовут?».
- Виталий… Палыч, - смутился благочинный родитель.
- Паслушай, Палыч, я тебе паспорт свой отдам и водительское удостоверение – в залог, чтоб ты не пэрэжывал! За дочь. Разреши мне ее сегодня вечером привести к себе домой, чтобы познакомить с родителями? Разрешишь? Ты тоже можешь с нами поехать. Как думаешь, если я сдэлаю ей предложение …зам…зам… дружить, согласится ли твоя красавица …породниться с нами?
Отец оторопел:
- Как звать тебя, парень?
- Зураб.
- Послушай, Зураб, ты молодой. Все успеешь. Ты мою дочь не знаешь, она тебя тоже, разве можно спешить? Я не советую торопиться: ты молод, знакомиться нужно с кино, театра, дискотеки, а не с родителей...Ты не горячись...
- Тогда я приглашаю ее в ресторан – в самый лучший, в самом центре города. Разрешишь?
- Нет, - твердо сказал отец.
- Зачем обижаешь? - кавказец поднял указательный палец к небу. - Не обижай. Я не сдэлаю ей ничего плохого: вот, паспорт тебе лично даю, даю удостоверение, не веришь??
Мягкотелый отец долго не мог отбиться от любвеобильного горца, Аля это поняла и незаметно ретировалась. Зураб, как истинный фокусник, впихнул ей в плетеную корзинку хурму, виноград и мандарины, за что впоследствии дочь неоднократно была наказана родительским укором. С тех пор закупки на восточном базаре делались без Альки. Так прошла первая неделя отдыха: с купанием в море, экскурсиями и походами в ботсад и дельфинарий, с очаровательно-волнующей поездкой на пароходе. На коллективные вечерние развлекаловки в «пенсионате» с родителями у Альки уже просто не хватало времени.
Семье повезло: курортников, приезжавших в составе свыше трех, в «Магнолии» размещали не в традиционных больших корпусах, а в аккуратных кемпингах, ближе к морю. В день прибытия отец оповестил администрацию, что ждет приезда второй дочери, оттого северянам выделили четырехместный уютный теремок. Ожидаемого пополнения все же не случилось: совместному семейному отдыху алькина сестрица предпочла отдых с компашкой своих друзей. Но кемпинг уже прочно был закреплен за благородным семейством.
После недельной адаптации плавно наступал отпускной шаблон: завтрак-море-карты-ужин-спать. «Тягомотина»,- ворчала Алевтина. Отец сгладил увядание семейного интереса к морю покупкой удочки и научил, как ловить рыбу. Рыболовная теория и наставления по правильной подсечке рыбешек пришлись ей по вкусу. В один из дней, взяв фотоаппарат, корм, удочку и полотенце, она махнула на валуны, которые ей со знанием дела указал отец: «Там должно клевать!». Время шло медленно, близился обед, но наваристой ухи по-прежнему не намечалось, под огромными гладкими камнями мельтешили лишь стайки серебристых мальков.
- Привэт! - Аля неожиданно услыхала за спиной гортанный говор. Она повернула голову и увидела красавца-Зураба.
- Я за тобой давно наблюдаю, - оголив белоснежные зубы и откровенно рассматривая девушку, улыбался кавказец. Оторопев от неожиданности, Алевтина напялила на купальник шорты.
- Так ты пойдешь вечером в ресторан? - без особых прелюдий спросил горец.
- Зачем это? – не нашлась Алька.
- Как зачем? Я тебя ухой угощу, шашлыком из барашка, сациви, лобио, ткемали – попробуешь всю нашу восточную кухню, все, что захочешь! - и по тому, как он складно это произносил, было понятно, что парень готовился ко встрече. Даже сгладился акцент.
- Я подумаю, - улыбнувшись, мягко отказала кавказцу Аля.
- Зачем подумаю? - сбился с правильного направления Зураб. - Не нада подумаю. Идем! Скажешь родителям и вечером я заеду за тобой в «Магнолию».
- Откуда ты знаешь..? - Аля не успела спросить про догадку.
- Я все знаю, - довольно улыбаясь перебил ее незваный гость.
Аля замахала руками, и, потеряв равновесие, чуть не соскользнула с валуна. Горец резво подхватил ее за талию, однако девушка неожиданно громко закричала что-то не в тему. И тут они оба обратили внимание, что к валунам стремительно приближается худощавая юношеская фигура. Широко улыбаясь, длинновязый паренек резво вскочил на гладкий камень, и, схватив в руку удочку, во вторую – Алькину ладонь, устремил ее за собою: «Нам пора, сказал он. Нас папа зовет».
- Какой папа? – не скрывая удивления спросил кавказец.
- Как, какой? Виталий Палыч, - ответил паренек. Гримаса удивления перекосила лицо Альки. Быстро удаляясь от назойливого гостя, парень лишь успел процедить Алевтине: «Молчи! И улыбайся!».
Гордый Зураб не стал догонять беглецов. Он был выше этого.
Так неожиданно в лице отдыхающего в «Магнолии» паренька к Альке пришло спасение: к своему удивлению и искренней радости она познакомилась с Артуром - общительным, любознательным, младше ее «ровно на институт», однако искренне уверенным, что он гораздо старше своей легкомысленной подружки. Алевтина его не переубеждала. Оказалось, что парнишка впервые заметил ее на дискотеке в «пЕнсионате»: Алька пробыла на ней полчаса и от скуки смылась. Тогда находчивый юноша выяснил у администратора имя-отчество Алькиного отца и номер коттеджа, где они поселились и установил за дружной семейкой наблюдение. Так девушка узнала, что первую неделю-
полторы - и не только на пляже, но и в столовой, и на экскурсиях - за нею с не меньшим любопытством следила вторая пара глаз. Артур первым «запеленговал» и Зураба, который вороном кружил вокруг коттеджа у дома отдыха, а в день рыбалки пацаньим чутьем понял серьезность положения и решительно повлиял на исход событий у валунов.
Заметно повеселевшая и раскрасневшаяся Алька познакомила Артура с родителями, в красках рассказав об инцинденте на валунах. Виталий Палыч крепко пожал руку пареньку и они вчетвером отправились на прогулку в ботсад. Парочка резвилась как могла! Аля со знанием экскурсовода показывала другу пальмы и папоротники, бамбуковые заросли и экзотические чудо-растения. Их вкус совпал: Артуру тоже нравились цветы, прятавшиеся в заповедных уголках и на дорожках дендрария, - орхидеи, буганвилии, лилии, гортензии, азалии. Особенно будоражила парочку магнолия, запах которой кружил голову и заставлял думать лишь о прекрасном.
- Магнолия – символ непорочной и несчастной любви, - гнусавым голосом проскрипел им вслед седовласый старик, но увлеченные друг другом, Артур и Аля обошли его стороной и укрылись от предков в розово-белых зарослях цветущего кустарника.
На этом отрезке пути, высаженном магнолиями и прозванном местными жителями «Аллеей любви», Артур впервые по-школярски чмокнул Алю в щеку, она весело засмеялась и по ее внешнему виду было понятно, что внимание спутника ей вовсе небезразлично. У подножья канатной дороги, на площадке с широким обзором, откуда было видно добрую половину ботсада, расположился продуктовый ларек с выносными столиками, где предприимчивые парни торговали шпажками шашлыка, политого острой аджикой. Пройти мимо ароматно дымящегося восточного мангала было невозможно. Особо вкусен был белый хлеб, который подавался к шашлыку: семья привычно уселась за столик в ожидании полюбившегося шашлыка.
- Приезжайте к нам в Южно-Сахалинск! У нас тоже красиво: дальневосточная природа нисколько не хуже южной, - скромно сказал Артур.
- Куда? Приезжайте? – не расслышал отец.
- На Дальний Восток, - повторил парень.
- Вот это да! Куда забрался, - засмеялся отец. - Уж где мы не были, так это точно на Сахалине…
Разговор принял обычный, неспешный оборот и Альке стало до невозможности приятно, что она не ошиблась в мальчишке, что ее спутник понравился родителям – любознательностью, воспитанностью и неробкостью десятка одновременно.
На ужин родители не пошли, отца ждала развлекаловка в холле пансионата, а мать - любимая ТВ-передача. Алевтина воспользовалась моментом и улизнула с новым знакомым к морю. На теплом берегу с шумом волн и светящими на другой стороне мыса неоновыми огнями влюбленные еще более остро ощутили свое возвышенно-романтическое состояние. Долго сидели на не остывших от солнца валунах, потом, обнявшись, медленно прогуливались среди частных садов с мандариновыми и апельсиновыми деревьями. Плоды цитрусовых были еще незрелыми, но красота садов столь очаровывала, в воздухе пахло так необычно-дурманяще, что Алевтина подумала: наверное оттого здешние девушки более нежны, привлекательны и романтичны, чем северянки и скорее созревают, что их питает красотою и наполняет южным очарованием манящая, клокочущая и бьющая ключом жизнь-природа.
Парочка уселась на лавке под магнолиями, запах ее опьянял и дурманил. Аля где-то слышала, что магнолия - покровительница влюбленных и тайно надеялась на чудо:
«И если сердце бьется учащенно,
В глазах магнолии цветут.
Расслабьтесь - дальше воля божья.
Венцом закончится ваш путь».
3.
...Отпуск близился к концу. Уже стемнело, под фонарем вились мелкие мошки, а из окна жилого дома лилась чарующая восточная мелодия. В тот вечер Артур впервые обнял Алю так нежно и так жарко, что она поняла: ей конец, их отношения совершенно оправданно перешли на качественно новый, уже не детский уровень. За две недели «школярства» в цитрусовых садах, среди магнолий юнцы как-то быстро, по-отпускному созрели для более серьезных слов и чувств, для новых отношений. Юношеский курортный роман стремительно выходил на стартовую прямую, превращаясь во что-то более серьезное, и девушка почувствовала: то, что делает Артур, его ухаживания, признания, его робкие слова о любви и внутренние призывы были глубоко продуманны и ей легко понятны. «Если б я была мужчиной - поступила бы так же», - одобряя Артура, думала Аля. И они непринужденно, как-то легко, без ложного стыда и стеснения в тот теплый нежный вечер удалились в огромный, ошеломляющий своей свежестью и ароматом клевера стог соломы. Или сена? Алька уж и не запомнила…
Ее король-Артур оказался самым желанным, ранимым, нежнейшим и преданнейшим юношей – таким, о котором Алька и мечтать-то не могла. Утром она вспомнила лишь одно: Артур признался, что она была его первой женщиной – любимой, долгожданной, такой ласковой и невыразимо-родной. "Твои руки, губы, плечи",- словно во сне нашептывал он ей весь день.
Оставшееся отпускное время они по-детски стеснялись друг друга, не смотрели за завтраком друг другу в глаза (а вдруг родители догадаются?), днем их раззадоривало лишь купание в море, где они кружились и ныряли в волны до одури и головокружения, а вечером их успокаивала и умиротворяла та самая затемненная аллея бело-розовой любви, где они впервые познали друг друга. Артур ни на шаг не отходил от Али. Иногда ей даже становилось страшно от мысли: КАК пройдет расставание? Не случится ли чего? Ведь он не покидал ее ни на минуту...
Родители, не все понимая, что происходит, мило улыбались и подбадривали птенцов. Однако с каждым днем, с каждым часом окончание срока путевки становилось все ощутимей: глаза возлюбленных становились печальней и грустнее. В последний день девушка заложила в любимую книжку цветок магнолии, засушила его.
.............................................
4.
Первым взмыл в небо самолет Артура. Потом уехала Алька с родителями. А после были письма из армии – грустные и веселые, нежные и нервные. Чаще Артур писал, как ему страшно одиноко, как он грустит и даже тихо по ночам плачет. Молодой специалист Алька тщетно пыталась его приободрить рассказами о командировках и знакомствах с новыми людьми, о новых приобретениях и познаниях. Она не встречала понимания со стороны возлюбленного. Приехать на побывку девушка не могла – тысячи километров легли непреодолимой пропастью, и девушка все чаще доставала из маленькой книжки засушенный розово-красный цветок, тревожно принюхивалась к нему: аромат его лепестков становился слабее.
Удар обрушился внезапно. Ничего толком не объяснив, Артур как-то странно и резко оборвал переписку: он категорично попросил Алю не писать посланий и не тревожить его. Почему – девушка понять не успела: врожденная гордость не позволила ей расспрашивать или перечить. Так ее возлюбленный неожиданно для всех канул в небытие, как будто его и не бывало, превратившись в мальчика-"никто". Как же ей было больно и обидно! Об этом знала лишь ее подушка, которая не успевала просохнуть даже к утру. Ее сердечко ныло и кровоточило очень долго. Душа разрывалась на части, тело изнывало и корчилось по ночам от бессилия что-то изменить. Девчонки-соседки по общежитской комнате приползали в темноте - успокаивать. Они знали о том, что ее курортный роман странным образом и без объяснений улетучился, как бело-розовый дым с магнолий. Аля перенесла настояший шок, хотя наверное и не подозревала ранее о силе своей любви с этому непонятному дальневосточному мальчишке - принцу Артуру...
Через некоторое время алькино сердце утихомирилось. Грубо зарубцевалось. Наверное поэтому она ни разу в жизни больше не вспомнила о своем курортном романе.
5.
«Вы прелесть, Алевтина Витальевна!» – спустя четверть века перечитывала она вновь и вновь послание в Интернете. А ночью словно в беспамятстве шептала: «Король Артур, мой милый король-Артур...» И мужу Алевтины не было понятно, о чем бредила во сне три ночи его благоверная. Он снился ей в тех же красках и тонах, что и у далекого синего моря, и Але порою казалось, что ее сны сопровождал все тот же неповторимый запах сладостно-очаровательных магнолий.
...Через три дня она словно вышла из комы: спасибо природному женскому страху, который оказался сильнее любого любопытства! Боязнь втянуться в то, что она пережила в юности, спасла ее от новых возможных душевных потрясений и той боли, которую она уже пережила. И слава богу: Алевтина ясно и отчетливо поняла то, чему не могла дать объяснения четверть века назад: ее Король каким был, таким и остался - нежным юнцом, романтиком, без горя и печали. И уж никак не реформатором своей жизни и вовсе не борцом за счастье их обоих.
Улитка!
Мальчик-никто.
Цветок засушенной магнолии - символ непорочной любви.
"Когда магнолия цветет
И дева цвет ее увидит,
Пора замужества придет.
Так, как поверье древнее предвидит".
(из сборника рассказов, 2010 г.)