Весна 1242 года. Северная Русь.
Далеко забрёл цыганский табор от родных южных степей. Тесны стали бескрайние степи, не разминуться с дикими племенами, что несутся как пожар - от края до края, стрелами застилая небо, криком пугая птиц. Их кони - ветер, их сабли - кривые молнии. Не понять их злости мирным цыганам.
Скрываясь от стремительных татарских отрядов, катили кибитки по лесным дорогам. Стеной поднимались деревья - великаны, страшно было мо-лоденькой цыганочке. Ей едва исполнилось шестнадцать, мир был юн и свеж для неё. Её чёрные волосы завивались в тугие колечки, отливали синевой, закрывали хрупкие плечи. Она куталась в огромный тулуп и всё равно мёрз-ла, закрыла своё смуглое личико большим воротом, только тёмные глаза сверкали из-под длинных ресниц.
Дед задремал, выпустил поводья, усталые кони медленно брели за первой кибиткой по раскисшей дороге.
Весна не спешила, снег таял медленно, сугробы едва осели, набухли влагой. Среди тёмных как ночь елей, голые берёзы торчат как белые кореш-ки.
Зарема потянула деда за рукав:
- Скоро мы приедем? Я устала и замерзла, есть хочу!
- Ефим говорил, ещё до заката покажется городишко, - неохотно пробурчал он себе в седую бороду.
- А нас там примут? - не отставала Зарема.
- Русичи всех принимают. Да мы и едем не с пустыми руками.
- Чего же мы им дадим?
- Не дадим, а обменяем, - дед назидательно поднял палец. - У юж-ных народов мы выменяли дорогие камни. Русичи любят лалы и крупные яхонты. Они дадут нам пищу и защиту, а за твои песни знойные и мёду нальют.
- Мы и свадьбы у них справлять будем? Здесь так холодно.
- Холодно, да мирно, - дед нахмурился, косматые брови закрыли гла-за. - Там, где война - нет ни обмена, ни торговли. Грабеж, смерть и слёзы. Нам там делать нечего! А тепло скоро и в лес придёт, снег растопит, землю согреет.
- Неужели, и здесь цветы зацветут? - не поверила Зарема.
- И цветы будут и ягоды, - улыбнулся старик. - Все поляны будут полны.
- А ягоды здесь красные?
- И красные, и чёрные, а сладкие, как рахат-лукум.
- Не может быть! - звонко рассмеялась девушка.
К их кибитке подлетел всадник, от коня валил пар, молодой цыган распахнул короткий полушубок - под ним красная рубаха, как грудь снегиря, лицо разрумянилось, тёмные волосы трепал ветер.
- Ух, еле вас догнал! Хотел зайца поймать, да ушёл косой!
- На зайца силки нужны, - крякнул дед. - Одни дурни за ними гоня-ются!
- Какие же силки, когда мы в этом лесу в первый раз, - возмутился парень.
- Это ты в первый, а я уж не первый раз бывал.
- Что ж силки не расставил? - огрызнулся Селим.
Зарема хихикнула в кулачок. Дед хотел обругать молокососа, но только рукой махнул.
- Я вперед поскачу, на моём скакуне шагом тащиться, только коня портить, - хвастливо заявил Селим.
Он поднял своего вороного на дыбы и понесся с гиканьем. Зарема восхищённо смотрела ему в след, дед усмехнулся:
- Погоди, погоди, снег сойдёт, трава проглянет, и справим вам сва-дебку.
- Красиво? По всем правилам? - мечтательно спросила Зарема.
- А как же. Весь табор знает, как вы с детства друг к другу тянетесь.
- Деда, почему у нас имена не цыганские?
- Так родились-то вы у тёплого моря, у тамошних народов имена красивые. Вот и выбрали для вас самые лучшие.
- А ты где родился?
- Того уже ни кто не помнит. Я же самый старый в таборе.
- Смотри, смотри, - перебила девушка, - Селим возвращается.
- Беда! Беда! - ещё издали закричал парень.
- Что ещё?!- насторожился дед, остановил коней.
Все кибитки остановились, люди окружили Селима. Он стал рассказы-вать, волнуясь, махал руками, торопился.
- Сгорел весь город, сгорел! Одни головёшки кругом!
- Как сгорел?! - не верили цыгане.
- Весь! Дотла!
- Не может быть!
- Я своими глазами видел! Сгорел город!
- Может это другой город, не тот в который мы шли? - с надеждой спросила Зарема.
Дед угрюмо покачал головой.
- Другого тут нет и не было никогда.
- Как же он так весь сразу?!
- Татары, - вздохнул дед, уже и сюда добрались. - Что с людьми? - спросил он у Селима.
- Нет никого, только трупы.
Зарема ахнула, закрыла лицо руками. Цыгане испуганно зашумели.
- Куда теперь?
- Что ж нам делать?
- Перемёрзнем здесь все!
Барон - пожилой, тучный, в рыжей лисьей шубе, крытой яркой вос-точной тканью, неспешно вышел вперёд. Перед ним почтительно расступа-лись. Он взял коня Селима под уздцы, погладил по морде, постоял, задумав-шись, произнёс веско:
- Дальше пойдём, севернее за большим озером есть огромный город. Русичи зовут его новым городом. Там богатая торговля, товары со всего све-та. Туда пойдём.
Спорить с ним никто не решился, но многие бурчали в бороды, что зря ушли с юга. Там - солнце, фрукты, пряности, здесь только ёлки и снег.
Кибитки снова тронулись. Зарема испуганно жалась к деду, он уста-ло сутулился, кони шли, опустив морды к самой земле, даже Селим притих, молча ехал рядом.
Лес кончился неожиданно, по глазам ударило жёлтое весеннее солн-це, Зарема жмурилась, закрывалась ладошкой. На полях снег уже почти ста-ял, кое-где показалась рыжеватая земля. Над этими островками суетились шумные птицы. Дорога обогнула небольшой холм, справа угадывалась ре-чушка, ещё покрытая одеялом льда и снега, а впереди всё было черно.
- Что это?! - испугалась Зарема.
- Город, - мрачно отозвался дед.
Кибитки выехали на пожарище, под колёсами хрустели головёшки, мёртвые, опалённые деревья склонялись над дорогой, от домов остались кучи чёрных бревен и кирпичи от печей. Кони заржали, шарахнулись в сторону. Зарема увидела, как шумно поднялась стая ворон, загалдела, закружилась над головой. На земле остались исклёванные, обгорелые трупы. Девушка уткну-лась деду в плечо.
- Поедем, поедем отсюда скорей!
Над пожарищем стояла такая тишина, что вороний грай казался ог-лушительным. Вдруг к нему прибавились новые звуки: конский топот, гика-нье.
Татары вылетели из леса, окружили кибитки. Цыгане замерли, не зная чего ждать. Дед успел толкнуть Зарему вглубь кибитки. Она смотрела через крохотную дырочку на странных людей, живущих, чтобы воевать: шу-бы мехом наружу, шапки с хвостами, глаза - щёлочки. Кони коротконогие, крепкие, дышат ровно, будто и не скакали. Один татарин привстал в стреме-нах. Он одет лучше других, из-под меха видны дорогие китайские шелка, кривая сабля украшена золотом и камнями, на груди цепь с украшением кра-соты удивительной.
”Интересно, краденное оно, или у этого народа тоже есть свои чудо-мастера?” – подумала Зарема.
Татарин свысока осмотрел табор, сказал что-то резко, гортанно. Дед За-ремы бросился к нему. Он знал так много языков, что и сам со счёта сбился. Старик низко поклонился всаднику, заговорил торопливо. Татарин махнул рукой, воины ринулись шарить в кибитках, выталкивать детей, выкидывать тряпки. Зарема залезла под старую шкуру, сжалась в комочек, затаилась. Она слышала чьё-то дыхание, слова похожие на ругательство, кибитку качнуло, татарин спрыгнул. Но она всё боялась вылезать. Долго слушала непонятные крики, плач, знакомые голоса. Женщины умоляли, посылали проклятия. За-рема и уши зажала. Ей показалось, что выпрягают коней, и вскоре всё стихло.
Голос деда позвал:
-Зарема, детка!
Она выбралась из-под шкуры, кинулась на шею старику.
- Что случилось, дедушка? Я так испугалась.
- Всё хорошо, хорошо, - он гладил её по голове, - Не нашли тебя зло-деи.
- Я спряталась. Страшно! Ой, а где наши кони?
- Забрали, и других забрали. Всех хороших коней увели!!
- И у Селима забрали?
Дед вздохнул горько, отвернулся.
- Что? Что с ним случилось?- вскрикнула девушка.
- Увели. Забрали всех молодых, сильных мужчин. Женщин, детей ос-тавили. Решили, что не дойдут.
- Куда?
- До рынков, где рабами торгуют.
Зарема не могла, отказывалась понять, что больше не увидит Селима. Ей всё казалось, он сейчас их догонит, вернётся. Она невольно прислушива-лась, ждала быстрого стука копыт по дороге, вот-вот Селим появится на сво-ём чёрном коне, поднимет его на дыбы, засмеётся весело. Но дни шли и её надежды таяли.
Татары оставили табору только четырёх пузатых кобыл. Все женщи-ны, дети, старики набились в две большие кибитки. Лошади еле тащили их по раскисшим лесным дорогам. Цыганки не переставали плакать и причи-тать.
-Молчите, дуры! - не выдержал дед, - новую беду накличете.
Девушка жалась к нему, она очень боялась новой беды.
- Хорошо, что они камни не нашли, - пробасил барон.
Татары забрали его дорогую шубу, и он мёрз в драном тулупчике.
- Доберёмся до Новгорода, обменяем, коней купим, - радовался дед.
- Мужей наших ни за какие лалы не вернёшь - всхлипнула толстая, беременная Сабина.
- За лалы-то как раз и вернули бы, купили бы, как другие себе рабов покупают. Да где их теперь искать, - вздохнул барон. - Кто знает, куда их те-перь погнали.
- Да-а, на наших клячах за конницей не угонишься, - согласился дед.
- Придётся вам новых мужей искать, - сказал барон, и все смолкли, задумались.
Когда до Новгорода остался один день пути, и всё чаще стали попа-даться навстречу путники, что на разных языках расхваливали великий го-род, дед свернул с дороги.
- Куда? - удивилась Зарема.
- Гляди, - он указал кнутом вперёд, - Там, за рощей шатры.
- Цыгане! - захлопала в ладоши Зарема.
- Вряд ли, шатры слишком большие, яркие. Но если люди кочевые, у них и переночуем.
Девушке захотелось петь от радости. Она так устала ютиться в ки-битке, спать сидя, тесно прижавшись друг к другу. Так, конечно, было теп-лее, но всё тело ныло от неудобной позы, дети толкались, барон скрипел зу-бами, дед кряхтел, а Сабина говорила во сне. После нападения они не стави-ли шатров, боялись, и все были рады переночевать под чьей-то защитой.
Зарема жадно всматривалась вперёд. Яркие, высокие шатры из тяже-лых дорогих тканей выстроились ровными рядами. Сытые, холёные кони мирно стояли у каждого шатра. Девушка никогда не видела таких стоянок. Она смотрела во все глаза, всё хотела увидеть обитателей этого роскошного табора. Но он был тих и пуст, будто вымер. Только кони звенели дорогой уп-ряжью, да перебрёхивались большие, поджарые собаки с длинными, узкими головами.
- А где же все люди? - недоуменно спросила Зарема у деда.
- Да кто ж их знает, внучка. Может, перебил кто.
- Какой ужас! - похолодела Зарема, - Всех?!
- Не пугайся зря. Если бы перебили всех, то сразу бы пограбили. Че-го столько добра пропадает. Нет таких народов, чтобы не грабили, - успоко-ил её дед.
- Так где же они?
- Пьют! - уверенно заявил старик. - Набились в один шатёр, как в му-равейник, и пьют за здравие, а может за упокой.
Словно в подтверждение его слов, из дальнего, самого большого шатра неверной походкой вышел грузный мужчина, постоял в задумчивости, шагнул ещё и повалился как мешок. Следом появились ещё двое, широко жестикулируя, перешагнули первого, решительно направились прочь, обер-нулись, опять замахали руками и принялись поднимать упавшего. Он вста-вать не хотел, отмахивался, валил помощников на землю. Возня вышла умо-рительная, и Зарема звонко смеялась, позабыв свои страхи.
Кибитки нещадно скрипели, медленно тащились вперед. Зареме очень хотелось подгонять коней, но несчастные животные еле переставляли ноги.
- Миленькие, ну ещё чуть-чуть! - умоляла девушка.
Она от нетерпения не могла усидеть на месте. Зарема соскочила с повозки и зашагала рядом. Она готова была бежать впереди, но дед глядел строго. Из серого мартовского снега там и сям торчали ветки и камни. Как дед ни старался, кибитка не миновала их, страшно накренилась, заскрипела, и большое оббитое железом колесо покатилось само по себе, завалилось в сугроб.
Все выскочили из кибитки, загалдели, стали орать на деда, давать опоздавшие советы, бестолково махать руками, шлёпать любопытных ребя-тишек. Зарема тихонько отошла в сторонку. Теперь застряли надолго. Она с грустью смотрела на шатры сквозь голые ветки каких-то кустов. Цыгане всё бранились, а из большого прямоугольного шатра выходили новые люди. За-рему удивляло, что все они были рослыми воинами в блестящих доспехах и одинаковых плащах с нашитыми крестами. Ни вездесущих детишек, ни шум-ных женщин, ни немощных стариков не было с ними. Все были широкопле-чи, сильны, у каждого на боку висел огромный длинный меч. Девушка нико-гда прежде не видела такого оружия. Каким надо быть силачом, чтобы под-нять его! Ещё её удивлял цвет волос этих богатырей: куда светлее, чем у всех, кого она знала. У некоторых головы были совсем жёлтые как солома на полях, а кожа у незнакомцев была светлая, почти как снег.
- Какие странные люди, - шептала Зарема. - Неужели, в этих холод-ных землях все такие? Интересно, а женщины у них красивые? - спросила она сама себя. Она представила каскад длинных золотых волос, и замечталась - Мне бы такие.
За спиной всё ещё слышалась гортанная ругань и препирательство. Девушка глубоко вздохнула, оглянулась с упрёком. Никто не обращал на неё внимания. Зарема решилась и медленно, стараясь быть незаметной за куста-ми и молодыми ёлочками, одна отправилась к шатрам. Ей только хотелось подойти поближе, чтобы лучше рассмотреть незнакомцев. Она очень боя-лась, что её почуют эти большие длинноногие собаки. Но к счастью ветер дул ей в лицо, и Зарема добралась незамеченной до крайнего шатра, осторожно выглянула из-за тёмного полога, но ничего не увидела кроме ....
Своего отражения! Оно было ярче и четче чем в любой воде. Она ясно видела свои огромные испуганные глаза и растрёпанные волосы. А тут ещё отражение заговорило на неизвестном языке.
Зарема сжалась, и лицо закрыла руками. Вокруг было тихо, и ничего ужасного не происходило. Она решилась открыть глаза. Отражения больше не было. Перед ней стоял один из светлоголовых незнакомцев: совсем моло-дой, улыбающийся, с невероятными голубыми глазами, ясными как небо над головой. Зарема хотела убежать, он удержал её за руку, рассматривал её с любопытством. Она смущённо отвернулась, но бежать передумала. Он что-то говорил, спрашивал, она не понимала ни слова. Хотя дед и обучал её языку северян. Наверное, он не был россом. Зарема махала смуглой ладошкой, по-жимала плечами, показывала, что не понимает. Он тоже перешёл на жесты:
- Кто ты?
- Зарема.
- Я - Фридрих.
Он всё ещё не выпускал её озябшие пальцы из своей тёплой ладони. И ей это было приятно. Зарема совсем перестала бояться этого чужака. У не-го была приятная улыбка, и девушка тоже улыбалась, сама не зная чему. Он опять непонятно заговорил, а она просто слушала его низкий мягкий голос. Ей показалось, что он извиняется за что-то. Фридрих подал Зареме что-то плоское, круглое, она взяла. С одной стороны на эмали портрет девочки в желтых кудряшках, а с другой ... она снова увидела сама себя.
Только теперь её щёки горели румянцем, а глаза светились радостью, как на праздник.
- Spiegel,- попытался объяснить Фридрих.
Зарема вспомнила, как дед рассказывал ей, что далеко-далеко за тё-плым морем есть удивительный город, где умеют из стекла делать разные чудеса. И даже пластины, в которых всегда ясное отражение, их не надо ни чистить, ни натирать, только нельзя ронять, чтобы не разбить.
- Зеркало! - обрадовалась девушка, полюбовалась ещё и протянула вещицу хозяину.
Он властным жестом отвел её руку.
- Оставь себе.
Она не решалась принять такой дорогой подарок. Опять хотела вер-нуть, он нахмурился, отрицательно покачал головой. Зарема прижала зер-кальце к груди. Фридрих снова заулыбался. Девушка знала, что он её не пой-мет, но всё равно быстро-быстро затараторила слова благодарности.
Тут грубый, хриплый голос окликнул Фридриха. Он обернулся, отве-тил что-то и снова стал извиняться перед Заремой:
- Я должен идти, - поняла девушка, и ей вдруг стало очень грустно.
- Приходи ещё, - Услышала она в его словах, или ей просто хотелось это услышать.
Он отпустил её руку и быстро убежал, гремя своими доспехами. Зарема осталась совсем одна. Она сразу почувствовала, как сильно замерзла и про-голодалась. Она спрятала подарок под тулупом и заспешила обратно к ки-биткам. Она очень торопилась, ноги проваливались в талый снег, в коротких сапожках уже давно было мокро, сердце билось, словно пойманная птица.
Колесо уже вернули на место, цыганки рассаживали по кибиткам де-тей, дед поправлял сбрую, собирался ехать дальше.
- Ты где была?! - напустился он на внучку.
- Ходила к шатрам, - потупилась Зарема.
- Кто тебе разрешил?!
- Я осторожно.
- А если б что случилось!
- Меня никто не видел, - солгала Зарема и покраснела.
- А ты что видела? - смягчился дед.
- Там все воины с большими мечами, - торопилась поделиться де-вушка. - Они все высокие, и волосы у них светлые, и глаза голубые, - пробол-талась она.
- И глаза рассмотрела, - хитро сощурился дед.
- А на плащах кресты, собаки худые, высоченные, - продолжала За-рема, всё показывая руками.
Дед слушал её серьёзно, хмурил брови, чесал бороду, потом прервал на полуслове:
- К ним не поедем.
-Почему?- надула губки Зарема.
- Сиди здесь, - велел старик, откашлялся, - Пойду с бароном перего-ворю.
Они долго совещались вполголоса за кибиткой. Зарема прислушива-лась, но слышала только тяжёлое сопение борона, кашель деда, да обрывки фраз.
-... воины. Неспроста, это немцы....
-... Разорят Новгород... Будут убивать всех подряд.
- Лучше держаться подальше... Пусть воюют между собой. Наше де-ло сторона.
Зарема прыгала на месте, чтобы согреться. Ей очень хотелось посе-литься рядом с таинственными воинами. Она осторожно достала зеркальце, глянула и поспешно спрятала, пока никто не видел. Дед вернулся, кряхтя, по-лез на козлы, стал разворачивать лошадей.
- Куда?! - возмутилась Зарема.
- У самого озера встанем, подальше от этих вояк.
Зарема отвернулась и долго, глотая слёзы обиды, выглядывала из-за полога, смотрела, как удаляются заветные шатры.
Табор осиротел, в неудобствах и хлопотах дороги это было не так заметно, но когда остановились, разбили шатры, стало сразу заметно, как всё изменилось. Никогда ещё не были так длинны и тоскливы вечера. Никто не пел, разговаривали вполголоса. Зарема стала уходить далеко от шатров. Бро-дила среди берёз, гладила их белые стволы, грустила. Как не хватало ей весё-лого, звонкого голоса Селима, его тёмных лукавых глаз, дерзких шуток. О чём бы девушка не думала, мысль упрямо возвращалась к прошлым счастли-вым дням. И обжигало “НИКОГДА! НИКОГДА!” Зарема горько плакала, растирала слёзы по щекам. Сквозь кусты и хлипкие сугробы бежала от страшных мыслей, не разбирая дороги...
Очнулась: кругом ровные, белые стволы, снег, тревожная синева не-ба над головой.
- Куда же теперь? - спросила она вслух.
Отвечали ей только по-весеннему шумные птицы. Девушка жалобно всхлипнула:
- Неужели заблудилась?! Нет, нет, я недалеко ушла.
Зарема решительно поправила цветастую шаль, вытерла покраснев-ший нос кулачком. Круто повернула назад, и зашагала обратно по своим сле-дам, они глубоко отпечатались в рыхлом снегу. Зарема сама удивилась, как сильно петляла, забирала влево.
- Так я буду долго плутать, - решила девушка, - надо срезать путь. Но так получилось ещё хуже. Она потеряла из виду свои следы и брела наугад. Места казались ей незнакомыми. Наконец, впереди показался просвет, дере-вья стали реже, Зарема уже сильно устала, но прибавила шагу.
К своему величайшему удивлению она вышла на берег замерзшего озера. Зарема стояла в полной растерянности, и тяжело дышала. Воздух был полон птичьего гомона, и ярко светило солнце, оно отражалось ото льда, сле-пило глаза. Девушка зажмурилась.
- Зарема?!
Она резко обернулась на голос. Совсем рядом, на уступе берега стоял светловолосый воин, подаривший ей зеркальце. Зарема так сильно обрадова-лась ему, что даже сама удивилась.
- Ф... Фридрих? - несмело произнесла она и застенчиво улыбнулась.
Он сразу стал что-то говорить, объяснять, вертеть головой.
- Ты меня искал? - удивилась девушка. Он закивал, показал, как рас-строился, что не нашёл её. Взял за обе руки и заулыбался так счастливо и глупо, что Зарема расхохоталась. Воин тоже рассмеялся, потом снова стал рассказывать. Ей нравился его низкий, сильный голос, чуть растянутые сло-ва. На юге так никто не говорил. Язык его был незнаком Зареме. Ей даже показалось, что он один на всей земле говорит на этом языке.
Он обвел озеро широким жестом.
- Schone!
Она смотрела растерянно. Он указал на неё и повторил:
- Schonheit!
Она не понимала. Фридрих сложил ладони лодочкой, вертел перед своим лицом.
- Это зеркало, - догадалась Зарема.
Она бережно достала дорогой подарок. Он опять указал на неё, на зеркало:
- Schonheit!
Зарема уставилась в зеркальце. Фридрих подошёл совсем близко, об-нял и поцеловал. У Заремы захватило дух. С Селимом они часто целовались, но он спешил, будто воровал. А светловолосый был смел и спокоен, словно хозяин. Он был так высок и могуч, что Зарема себя чувствовала крошечной птичкой в его объятиях.
- Не надо, - она робко высвободилась и тут же пожалела.
Фридрих смотрел на неё и улыбался. Зарема прятала глаза, не знала, что теперь делать. Вдруг, неожиданно для себя прильнула к воину и подста-вила губы.
Они стали встречаться каждый вечер. Прошло всего несколько дней, а Зареме казалось, что они знакомы целую вечность. Было совсем не важно, что она не знала слов, она всё понимала. Зарема засыпала, вспоминая каждую минуту свидания, и едва проснувшись, начинала ждать вечера.
Но в этот день она твёрдо решила не ходить к озеру. Дед расхворал-ся, лежал в лихорадке, Зарема боялась от него отойти, поила травяным отва-ром, поправляла сползавшее одеяло, слушала его ворчливое рассуждения.
- Ты, внучка, слушай меня, я жизнь прожил, много чего повидал. Ко-гда одна останешься....
- Дедушка!
- Не перебивай! Люди вечно не живут. Боюсь я за тебя, - дед хмурил-ся, кашлял.
Зарема поднесла к его губам чашку с горячим питьём, он хлебнул и снова за своё:
- Эх, не успел тебя замуж выдать! Не думал, что так может выйти. Где теперь наш Селим?! Знать не судьба тебе с молодым орлом травы мять.
Зарема покраснела, опять принялась поправлять старику одеяло. Достала тайком зеркальце, дохнула на него, стала протирать.
- Не надо, дед.
- Молчи, - рассердился старик. - Ишь, свиристель! Может тебе и лучше с молодым мужем, только мне виднее. Как помру, иди за барона, он сразу возьмёт.
- За барона?! - Зарема выронила из рук зеркальце. Оно упало и раз-билось на множество мелких осколков. - Я не хочу! Он страшный, толстый и злой!
- Дура! Где теперь красавцев брать?! Селима больше нет. Забудь его и делай, как говорю!
Зарема поспешно собрала осколки и выбежала из шатра. Её душили слёзы. Стало так себя жалко, она сжалась в комочек и громко всхлипывала как в детстве.
- Вот, это всё из-за того, что я забыла своего Селима, с этим чужим воином! Боги покарали меня за распутство.
Она плакала о дедушке, о Селимее, и убеждала себя забыть вечера над озером. Но сердце не хотело слушать разумных слов.
- Надо сказать Фридриху, что я больше не приду, - решила девушка.
Зарема заглянула в шатёр. Дед заснул, дышал ровно, глубоко. Она вытерла слёзы и побежала к озеру. Хотя было ещё рано, она очень торопи-лась, даже в ушах шумело. Она выбежала на берег и замерла.
Озеро всегда тихое и заснеженное, было до краёв полно конского топота. Подкованные копыта гремели по льду как по наковальне. Сердце сжало предчувствие беды. Девушка испуганно вертела головой. У дальнего края озера стеной стояли пешие воины с короткими мечами. Но грохот слы-шался не оттуда. С другой стороны на них медленно и страшно как туча дви-гались закованные в железо всадники. Зарема узнала воинов из белых шат-ров. Их длинные плащи украшали кресты. Девушка пыталась среди всадни-ков найти Фридриха, но все лица были закрыты шлемами, похожими на вёд-ра. Впервые они не казались Зареме красивыми. По спине полз холодок стра-ха. Крестоносцы двигались молча, сомкнутыми рядами. Только строй был какой-то странный - не то клин без верхушки, не то свинья без ушей.
Строй пеших двинулся вперёд с неистовым криком, и две армии со-шлись прямо напротив оцепеневшей девушки. Она замерла, не могла ше-вельнуться, хотела и не могла убежать. С высокого берега ей были хорошо видны лица пеших воинов. Дед называл их русичами. Они защищали свой Новый город. Какая безумная храбрость вела их в бой с железными всадни-ками!
Воздух наполнился стрелами. Крестоносцы огромными, двуручными мечами рубили пеших, незащищённых воинов. Тела без рук, без голов па-дали под копыта коней. Лёд заливала алая кровь, он шипел и таял под ней. Всё становилось красным: зимнее озеро, белые плащи рыцарей и рубахи нов-городцев, оружие, кони и само небо! Русичи уворачивались, толкали коней с такой силой, что они валились на бок, придавливали всадников. Тяжёлые крестоносцы уже не могли подняться. Их убивали Русичи, затаптывали тяже-лые кони. Гремело железо, кричали люди, ржали кони.
Оглушённая, Зарема зажала уши руками, упала на колени, раскачи-валась и стонала, как от сильной боли.
Совсем рядом с ней два гиганта схватились насмерть. Крестоносец, в го-рящих на солнце латах, прокладывал себе путь длинным мечом и казался не-сокрушимым. Русич подсёк мечом ноги его коня, он заржал, повалился впе-рёд, всадник перелетел через его голову, но быстро поднялся. Рыцарь взмахнул мечом, удар был страшен, но русич отбил его. С оружия сыпались искры. Меч русича сломался у самой рукояти, воин отступил, схватил со льда упавшую стрелу. Крестоносец широко замахнулся, русич отчаянно ри-нулся вперёд и воткнул стрелу в щель забрала. Закованный в железо воин закричал, выронил меч, схватился за голову, повалился на колени. Противник подобрал его оружие и нанёс смертельный удар.
Пешие воины были отчаянно храбры, но крестоносцы быстро тесни-ли их. Вдруг им в спину, из-за леса вылетел отряд всадников. Их вёл князь в развевающемся алом плаще. Крестоносцы оказались в окружении, пытались разворачивать своих тяжёлых коней, они скользили, падали, бились на крас-ном от крови льду.
Солнце стало заметно припекать, на гладкой поверхности озера поя-вились лужи и трещины. Кони крестоносцев стали проваливаться под лёд, тяжёлые доспехи тянули всадников на дно. Кони бились, увеличивая полы-ньи....
Зарема не могла больше смотреть! Сама не своя от ужаса она броси-лась прочь от страшного места, но грохот битвы и пронзительные крики ещё долго преследовали её. Девушка бежала, заливаясь слезами, бормоча несвяз-ные слова, задыхалась, не видела дороги. Только спрятавшись в тёплой тем-ноте родного шатра, она смогла немного успокоиться. Её мучил озноб, Заре-ма сжалась в комочек, куталась в пёстрое одеяло.
Весь день она просидела, спрятавшись в шатре. Дед поправлялся, лихорадка отступила, вечером он даже встал.
- Пойду с бароном потолкую.
Зарема кивнула, говорить она всё ещё не могла. Страшная битва стояла перед глазами. Дед долго не возвращался, пришёл довольный.
- Завтра едем в город. Было большое сражение. Новгородцы победи-ли, перебили рыцарей.
- Всех?! - ужаснулась Зарема.
- Зачем всех. Кое-кого взяли в плен. Теперь на радостях будут много денег тратить. Самое время для торговли.
Город поразил девушку строгой белизной огромных храмов с горя-щими на солнце куполами, и затейливостью резных деревянных теремов. Он не был таким пёстрым и шумным, как караван-сарай. В нём не было душного сочетания пряностей и верблюжьего пота, холодный, свежий воздух пах со-сной и берёзовым дымком. Люди были степенны и серьёзны. Их голоса каза-лись Зареме необыкновенно низкими и сильными.
Кибитки долго кружили по улицам, мощенным потемневшими дос-ками. Зарема не могла себе представить, из каких громадных деревьев их сде-лали. Наконец, дед остановил лошадей.
- Вот здесь, у Ефима на подворье и встанем. Он мужик богатый. Я с ним сколько раз торговал. Не скупится, не торгуется, платит, сколько ска-жешь. За домом у него большой пустырь, там шатры и разобьём. Теперь нам много места не надо, - вздохнул старик.
У Ефима праздновали. Все домочадцы были пьяны. Хозяин сам от-ворил ворота, обрадовался цыганам как родным.
- Вовремя вы, вовремя! Заезжайте, и сразу к столам, потом скарб раз-берёте.
Зарема совсем не понимала язык северян, и дед шёпотом объяснял ей. Ефим был рослый, плотный, седоволосый, с густой курчавой бородой, розовощёкий и улыбчивый. Он обнял и расцеловал деда Заремы. Засыпал его вопросами:
- А это кто? Внучка твоя? Красавица! Чего же так долго не приезжа-ли? Что ж вас так мало? И кони где? Небось, уже продал, старая бестия?
- Татары, - вздохнул дед.
Хозяин помрачнел.
- Ну, ничего, ничего. У нас здесь пока тихо. А немцев били, и будем бить! Эй, Иван, Трофим, Васька! Принимайте дорогих гостей.
Дед с Заремой вошли в дом, а остальные цыгане покатили свои ки-битки на пустырь. Следом уже несли обильное угощение. Сыновья у Ефима были русоголовые, высокие, статные. Как на подбор. Хоромы светлые, про-сторные. Большущий стол уставлен яствами. Вдоль него полно гостей, пьют, хохочут. Зарема пристроилась с краешку, по сторонам глазеть боялась, смотрела в свою деревянную тарелку. Хозяин кормил вкусно. Хмельной мёд девушка пробовать не решилась. А дед рядом пил и покряхтывал:
- Крепок медок. Эх, ядрёный!
Ефим поднялся, гости затихли, повернулись все в его сторону. Дед пере-водил заплетающимся языком, Зарема его почти не слушала.
- А теперь, гости дорогие, хочу вас позабавить. Был у дедов наших славный обычай - отпускать пленников.
Гости зашумели не то одобрительно, не то возмущённо. Зарема стала прислушиваться. Хозяин продолжал:
- Пять дней назад мы отбили у татар обоз с русичами, были там и ба-сурмане. Мне достался один парнишка. По виду турок, но кто такой - не го-ворит. А вчера взял я немца. Так думаю устроить между ними кулачный бой. Кто победит, того отпущу.
Гостям идея понравилась, все поднялись и направились к дверям. За-рема ничего не понимала, потянула деда за рукав, но его сморило от выпито-го мёда. Старик уснул прямо за столом. Девушка попыталась его разбудить, но ничего не добившись, вышла во двор вслед за остальными.
Народу собралось много, яблоку негде упасть, но в центре оставили большое, круглое поле. Все чего-то ждали. Зарема не могла понять, что они собираются делать. Народ зашумел громче. Она забралась на какую-то коло-ду, чтобы хоть что-то разглядеть. Пустая поляна стала видна как на ладони.
Зарема вскрикнула от неожиданности, когда в центр круга сыновья Ефима вывели темноволосого, курчавого парня. Зарема узнала Селима. Она так обрадовалась, что не знала плакать или смеяться. Она прыгнула с колоды и стала пробиваться к нему. Жив! Жив! Здесь! Рядом! Вернулся! Но её не пропускали.
- Это Селим! Это мой жених! - пыталась объяснить цыганка.
Её не понимали, сердито отмахивались. Девушка дёргала пожилого соседа за рукав рубахи.
- Он цыган, он свой, он друг! Он из табора! Жених!
Её не слушали.
- Он мой, - всхлипывала девушка.
Толпа опять зашумела, Зарема поспешно забралась на своё прежнее ме-сто. Она увидела Селима, а напротив него стоял, гордо подняв голову... Фридрих! Зарема опять хотела кричать, что она его знает, но замерла, боясь на мгновение отвлечься.
Ефим что-то громко объяснял, потом махнул рукой. Зарема поняла, что Фридрих и Селим будут драться. Противники смотрели друг на друга, не двигались. Вдруг, Селим бросился на немца, получил тяжелый удар в че-люсть и упал на спину. Но быстро вскочил, тряся головой. Рядом с Фридри-хом он казался подростком, худым и вертлявым. Цыган непрестанно атаковал немца со всех сторон, получал увесистые удары, уворачивался, отскакивал, и снова нападал.
Зарема смотрела с ужасом. Она сама не знала, кому желает победы. Оба были ей дороги.
Новгородцы веселились, подзадоривали бойцов, свистели. Оба пленника стали уставать, вытирали с лиц пот и кровь. Но немец был явно сильнее, теснил цыгана. Селим опять упал, отполз в сторону, собрался весь, выхватил из-за голенища короткий нож, метнул в противника. Фридрих схва-тился за горло, руки сразу стали красными. Он упал замертво.
Зарема страшно закричала. Новгородцы загудели, ринулись бить цы-гана за нарушение правил, но Ефим остановил их и указал Селиму на ворота. Победитель медленно побрёл прочь…
Кибитки медленно тащились по весенним, раскисшим дорогам. На деревьях проклюнулись первые листочки, воздух был дурманяще свеж, пти-чий гомон заглушал скрип колёс. Целый год провели цыгане в богатом Нов-городе.
Зарема прижимала к груди своего розовенького малыша, смотрела на него с нежностью. Всё о чем она мечтала год назад, исполнилось в её жизни. Дед выздоровел, Селим рядом. Она подняла глаза на мужа, он гордо гарцевал на новом роскошном жеребце. Отчего же так бесконечно грустно? Зарема смахнула слезинку.
- Спи, спи, мой маленький.
Но сын не хотел спать, смотрел на неё небесно- голубыми глазками и улыбался.