РЕВОЛЮЦИЯ В АМЕРИКЕ
Венедикт Головня не находил себе места: жена задерживалась с работы, а мобильный отключила. «У неё кто-то есть, – вышагивал он из угла в угол, – определённо есть». Темнело, он то и дело поглядывал в окно, под которым, хлопая дверью, входили в подъезд припозднившиеся прохожие.
Венедикт включил телевизор.
«Тысячи американцев вышли на улицы, – трещал диктор. – Они требуют отставки президента и смены конституционного строя».
Приглушив звук, Венедикт уставился на покрывавшую телевизор пыль. Он вспомнил, как выследил жену у любовника, и как дома она всё отрицала. Сучка! Чёртова сучка! И чего не хватает? Зарплата у мужа приличная, через месяц – повышение. У него прихватил живот. Вымыв руки, он оттянул на щеках кожу и долго смотрел в зеркало. А в комнате переключил канал.
«Американцы устали от капитализма: львиная доля национальных богатств у горстки заправил…»
Если бы был ребёнок… И какого чёрта сразу не завели? Думал, молодая, пусть жизнь посмотрит. Насмотрелась! Тряпки, мужики, а рожать – тебе надо, сам и рожай!
«Ясно, что американские события изменят мир. Но как? На этот вопрос ответит ближайшее будущее, оставайтесь с нами…»
Венедикт утопил кнопку. Сварив кофе, сделал бутерброд и, зацепив ногой табурет, уселся по-турецки. А может, на работе начальству кости перемывает? Или корпоративная вечеринка, пятница же? Но нет! У сучки одно на уме!
Он включил радио, поискал музыку.
«Колонны протестующих стекаются к Белому дому, правительство не контролирует ситуацию…»
Венедикт отшвырнул приёмник и, обхватив голову, разрыдался.
У подъезда качался фонарь. «Марксистко-троцкистская идеология, давно пустившая корни в университетах, выплеснулась на площади», – слушал он, барабаня по стеклу пальцами. Только появись, сучка, только появись! Вспыхнули бесчисленные обиды, вспомнилось, как, отказываясь от его фамилии, рассмеялась: «Не хочу быть головнёй!» «Будешь разводкой!» – чуть не закричал Венедикт, бросившись собирать вещи, но, вытащив из шкафа платье, окаменел. К горлу подступил ком, навернулись слёзы. Чёрт с тобой! Найду, где переночевать, но и ты у меня попляшешь! Кинув платье на постель, он перебирал слова, которые бросит с порога, и холодно улыбался, представляя, как оставит жену в одиночестве созерцать пейзаж после битвы.
В двери повернулся ключ. От жены пахло вином, глаза блестели.
– Могла бы и позвонить.
Он не узнал своего голоса.
– Да аккумулятор разрядился. А ты уже поужинал? Без меня?
Венедикт побагровел.
– Не верю! Ни одному слову!
– Так я же ничего не рассказала.
Она бесстыдно ухмыльнулась.
– Так давай же, рассказывай! Где была?
– Это что, допрос?
– А ты опять будешь изворачиваться? Шлюха!
Жена опустилась на постель. Щелкнув пультом, уткнулась в экран.
«Социалистические преобразования неизбежны – Америка слишком глубоко увязла в коррупции, увлекая за собой остальной мир…»
– Я подаю на развод.
«Двухпартийная система – это двухсотлетний фарс, которому пора положить конец…»
– До суда поживёшь у матери.
«Американцы заслуживают свободы не меньше других народов…»
– Ты меня слышишь?
«Состоится экстренное заседание сената…»
– Будешь играть в молчанку?
Не отрываясь от экрана, она процедила:
– Кто тебе дал право так со мной разговаривать?
– Мои нервы!
– Нечего было попусту их тратить, надо было выслушать.
– Слушаю!
– Нет уж, развод так развод!
На Венедикта надели смирительную рубаху.
– И всё же объясни.
«…американцы повсюду насаждали демократические принципы, чтобы теперь самим от них отказаться…»
– Разве трудно было одолжить телефон?
Она облизнула губы.
– Хотела, да Ленка забыла свой на работе.
– Какая Ленка?
– Сослуживица. Ей сегодня тридцать стукнуло, а пригласить некого. Ну и пришлось ей слёзы утирать.
У Венедикта выросли крылья.
– И куда ходили?
– Да в кафе за углом.
«Завтра проверю», – подумал он.
«Армейские части вряд ли станут подавлять выступления, военнослужащие разделяют народное возмущение…»
– А почему не к нам?
– Ну, ты же с работы, устал.
Выключив телевизор, она отвернулась к стене.
Венедикт сел рядом.
– Но, дорогая... Ты же знаешь, как я тебя люблю…
Она отстранилась.
– Ну, прости, бог знает, что в голову лезло…
Он виновато улыбнулся.
– И почему я должна прощать? – повернулась она. – Только потому что люблю тебя?
Венедикт закрыл ей рот поцелуем.
А под утро, выключая ночник, зевнул:
– Слышала про американцев?
– А ну их, – сонно отозвалась жена. – Вечно в центре внимания.
Пахом Шашура. «Обыватели и политика» (2011)