Каждая минута неуклонно отдаляет меня от неё. От трепетания шёлковых крыльев, от бархатных глаз, от той холодной музыки, что рождается на свет одним её присутствием здесь. Вот я вышла из зала - не вижу её. Вечер прошёл, целый день - мутный, как все мои сны. Цветных снов я уже давно не видела. Забыла даже, как это? День и ночь мешаются в сутки - грязные, дождливые, с пустыми коридорами и серым небом, так что даже не помнится, спала ли?
А тогда, множество снов и коридоров назад, жадно смотрела, не отводя глаз, боясь вздохнуть и приблизиться. Голубые крылья… рядом и далеко… недосягаемо далеко! Минуты бежали, а она словно не замечала моего присутствия. И меня охватила злость. Рванув у портье куртку и забыв надеть её, выскочила на улицу, - тут же едва не попала под машину. Грязная жижа стекала с лица и одежды, в трамвай теперь не сядешь, да уже стало всё равно. Я брела, считая минуты, которые неуклонно отдаляли её, брела по серым сумеркам, не оставляя на земле следов своего присутствия. Она с каждым шагом становилась всё призрачнее и нереальнее…
Теперь безразлично. Я целую неделю не выходила из брошенного дома, в который случайно попала в тот вечер. Что делала? Не помню. Кажется, сидела у окна. С работы, наверное, уволили, да и неважно это. Важно то, чего у меня нет, и никогда уже не будет, потому что я не смогла впустить в себя холодную музыку, резкую, как правда. А теперь отзвуки её проникают в сердце, отзываясь в нём так уродливо, что жить не хочется. Да, я не приняла это хрупкое чудо, потому что…
И никто не примет, знаю! Из живущих в этом городе, живущих так же, как я, не-видящих-цветные-сны. Потому что от трепетания шёлковых крыльев рвутся внутри натянутые нити, за которые дёргают каждого из нас невидимые кукловоды. А мы срослись с этими нитями, рвать их больно и страшно. И я бы сама убила её, если бы смогла преодолеть оцепенение и, протянув руку, разбить стекло, дотянуться. А, убив, растворилась в сером сумраке, задавленная той машиной. Впрочем, наверное, раствориться всё же придётся: не от злости, так от апатии. …
… - Дейка, тебя уже неделю нет на работе! Начальство спрашивает, и я с ума схожу, разыскивая тебя.
Кажется, Майра… Что ей надо?
- Да посмотри сюда, наконец! Ты что, решила уморить себя голодом?!
Зачем она пришла? В первый раз у меня получилось увидеть что-то, похожее на свет, и… Какого чёрта?!
- Майра, какого чёрта?! Никуда не звони, слышишь! Иначе выпрыгну из окна! Положи телефон!
Майра медленно положила телефон на облезлую тумбочку. Глаза испуганные. Волновалась? За меня волновалась?! А ведь мир полон безразличия… Я пристально и недоверчиво покосилась на коллегу, она никогда не была мне подругой. У меня вообще никогда не было подруг.
- Как ты нашла меня?
Майра осторожно перевела дыхание и присела на краешек колченогого стула. Неужели, правда испугалась, что я выброшусь из окна? Получается, я выгляжу лучше, чем чувствую себя. Кажется, подняться-то не смогу, а до окна целых семь шагов!
- Я ходила в центр… в ту гостиницу… Я видела её!
Прерывистый шёпот коллеги заставил улыбнуться, но тут же улыбка сползла с губ грязной корочкой…
- Дейка, она умерла!
Как?! Не верю!!!
- Я сама видела: она совсем не шевелилась, музыка перестала звучать… хозяин выбросил её на улицу. …
… Я открыла глаза. По лицу текли капли. Слёзы? Дождь? Нет, кажется, это Майра окатила меня водой, чтобы привести в чувство. Она обеспокоенно хлопотала, прикладывая к моему лбу мокрый платок. С трудом вспомнился наш разговор… и внутри что-то тоненько зазвенело, стало легко и больно.
- Нити рвутся…
Сейчас я отчётливо слышу музыку - холодную, хрустальную, резкую, - ту самую! Она всё ближе. Или так звучит у меня внутри? Словно кто-то неумело водит смычком по струнам, выходит красиво, но всё равно чего-то не хватает.
- Майра, открой окно!
- Ты что?!
- Открой! Впусти её!
Щёлкнула задвижка, рама с грязным стеклом уплыла в ночь, и мир завертелся колесом. Серая с голубыми разводами пелена стекает вниз: в меня ворвался шелест шёлковых крыльев. Сердце наполнила мелодия, руки стали лёгкими, а голова светлой. Она здесь! Она рядом! Она жива! Я чувствую, как растут за спиной голубые крылья, такие же прекрасные; и весь этот мир не нужен, не важен! Прочь из серого города, прочь из тусклых снов и бесконечных коридоров! Купаясь в сиянии радуги, мы неотрывно смотрим друг на друга, удивляясь, восторгаясь, возносясь за пределы самых смелых мечтаний.
Прощай, Майра! Прости, что не зову с собой: счастье так же эгоистично и безрассудно, как и горе. А я счастлива!!!