Заполнение зазора

Точки Опоры
Под статьёй Рамиза Асланова (http://proza.ru/2010/12/01/1658) появилась рецензия многим известного, а некоторыми, в том числе мною, уважаемого … фон Казаряна в его 18-й реинкарнации. К сожалению, очередные клоны фон Казаряна обычно живут не дольше трансурановых элементов, и указанной рецензии читатель может не найти, потому привожу её тут частично, сохранив основные идеи.

************

Пока и поскольку взрослые люди пытаются относиться серьезно к сетевой игре "прозару", постольку и продолжатся мнимоглубокомысленные "критические статьи" и настоящие, некукольные страсти по поводу.

Разруха, как всегда, в головах: одни всерьез считают, что можно "научиться писательскому мастерству", другие всерьез берутся им "помогать и советовать". Незыблема вера в то, что можно стать, наконец, писателем, если прилежно "работать над словом" и нажимать кнопочку "опубликовать".

************

Хорошо написано, не правда ли? Хлёстко и убедительно. В литературном и полемическом таланте фон Казаряну не откажешь.

Однако, талант и ум связаны лишь отчасти, не тождественные уж точно. Талант – вещь прикладная, ум – универсальная. Это к тому, что если в полемику с вами вступает не-талант – не факт, что он будет нести чушь.

Итак, где, на мой взгляд, слабое место в отповеди, какую автор рецензии дал графоманам всея Прозы.ру.
Вот оно.

Фон Казарян, как и многие другие истинные литераторы (ИЛ), считает, что между состоявшимся писателем, или урождённым писателем, или талантом – и графоманом есть непреодолимый скачкообразный зазор, и каждый человек может находиться либо по ту, либо по эту сторону зазора, промежуточных состояний не бывает, как не бывает частичной беременности.
Так было.

Теперь появился интернет и сайты свободной публикации и в этот священный зазор к изумлению и недовольству ИЛов хлынули десятки тысяч… нет, не талантов, но людей с литературными способностями.

Оказалось, что способности некоторых индивидов столь внушительны, что не всякий обласканный бумажными издательствами –  признанный, иными словами, – талант может, ввиду этого открывшегося обстоятельства, надувать щёки и смотреть на мир свысока.

Среди Илов взросла досада. Народ потянулся в сеть и туда же стал перемещаться центр тяжести того, что было скрыто от глаз «коммунально-кухонных» любителей литературы – кухня литературного процесса.

Разумеется, ввиду огромного масштаба любительского словотворчества – от него не отмахнешься, какие эпитеты не приклеивай – начался смысловой дрейф таких понятий, как собственно литература и, конечно, литературная критика. Вся академичность последней вдруг подвисла – не там, где она родилась, в филологических дебрях, а тут в сети – и оказалось, что «правильная критика» мало кого интересует, а на первое место выходит «его величество» читательское мнение.

Что ещё вызывает презрение Илов – доморощенные писатели и критики начали выстраивать иерархию в собственной среде! Они посмели давать друг другу оценки, писать «мнимоглубокомысленные критические статьи» и вообще волноваться по-взрослому, а не кукольно.

Да как же можно! – возмутились ИЛы. – Разве не видят они очевидной разницы между настоящей литературой и той «навозной кучей», которую умножают ежеминутно?

Видят, видят… Всё нормально. Но это их жизнь и она, поверьте, не менее ценна, чем жизнь ИЛов.
А если говорить откровенно, то и не менее творческая.

Разумеется, как последовательный мыслитель, я просто обязан допускать, что могу ошибаться.