Название на сайте не публикуется на латинице, поэтому пришлось придумать нечто. А тем не менее новелла называется так:
«Indrapoera»
Вулкан Индрапура находится далеко от Европы и даже Северной Африки, если он вдруг проснется, то мадам Калас, супруге посла Эстонии в Англии, беспокоиться нечего. Ее больше интересует погода в Танжере, куда она плывет на огромном пассажирском пароходе «Indrapoera».
Танжер – городок почти что европейский, но отделяемый Гибралтаром от изрядно поднадоевшей старушки Европы. Никакой экзотики Анна Калас не ищет. Статус обязывает к английскому сплину, да и на самом деле все в душе у Анны, супруги пожившего и повидавшего дипломата, очень запущено. Так запущено, что еще не старая, Анна перестала думать о себе как о женщине.
Впрочем, и как дипломатическая персона, мадам Калас не отзывается на позывы тщеславия. Как-то так случилось, что потеряла мадам лицо, спрятавшись под маской равнодушия.
Из моросящего Лондона, города с многочисленной световой рекламой, пестрой толпой и шумом автомобилей, они всей семьей добрались до тесной тихой гавани Саутгемптона. Рыжие огоньки пароходов и катеров едва различались в густом тумане. Ноябрьская хмарь выталкивала из Европы, ясность северной Африки пела в унисон с белой палубой пассажирского судна. Спешное прощание с детьми и мужем – им нужно успеть на вечерний поезд в Лондон. Мадам уезжает, как часто это бывает в последнее время, одна.
«Indrapoera» - плавучий дворец с салонами, в которых играет живая музыка, днем и ночью, с ресторанами, бутиками, пассажирскими помещениями разных классов. Суда такого масштаба не уклоняются с прямого пути, они приходят в порты с точностью поездов. Тонут трансатлантики редко, но красиво, оставляя чувствительным потомкам шлейф художественных впечатлений. Гибель «Титаника», как, впрочем, и гипотетическое спасение, не встревожили бы штилевой погоды душевного оазиса мадам.
Это чистая правда, что «Indrapoera» не уступает дороги ни одному плавсредству, а в туманы не уменьшает хода. Палуба корабля широка, под стать целой улице. Помимо пассажиров город на воде заполнен огромным штатом из голландских моряков, включая капитана, вице-капитана и их помощников. Командный состав представлен исключительно белокожими, и лишь матросы с прислугой – цветные.
Барыню раздражает этот кишащий, как будто появившийся из недр трюма поток крыс, облаченных в белые одеяния. Крупные крысы снуют повсюду: на палубах, в коридорах, под мостками, у входа в рестораны и казино. Это малайцы. Малорослые, тщедушные, с кукольными лицами и блестящими глазами-угольками, с какими-то косынками вокруг голов, иногда в юбках, иногда в рубашках со стоячим воротником, они превратили лайнер в зоологический сад с редкой породой грызунов.
Их движения, то юркие, то плавные, почти кошачьи, с приседаниями, завораживают. В тумане, во время моциона по верхней палубе, может показаться, что трюмные крысы вдруг превратились в тигров-альбиносов. Белые одежды малайцев раздражают глаз на фоне стальных поручней, медных деталей обшивки и, главное, серого мрачного моря.
Зачем этот второсортный люд? Зачем он так активен и так громко заявляет о своем праве на место под солнцем?
Барыня родилась под Выборгом в богатой немецкой семье. Отец возил ее в Петербург, улицы которого, особенно возле Финляндского вокзала, были наводнены булочниками, разносчицами молока, дурно пахнущими мастеровыми. Они все говорили громко, на разных языках, ругались, кричали, зазывали, смеялись, плакали, просили и требовали. Девочку Анхен поразило уже тогда отчаянное веселье рабочего города. Торговые улицы Лондона тоже кричат, но шум их как будто глохнет в тумане приличий.
Понятно, что хозяин компании руководствуется обычным расчетом: два легких малайца по весу соответствуют одной ручной клади, трое – одному чемодану, четверо – тюку и так далее. Мадам усмехнулась, глядя на гибкие тела мальчишек-малайцев: «Места азиаты занимают немного, а пользы от них – море. Интересно, а как малайцы занимаются любовью?»
Она слышала, что на корабле среди них нет особей женского пола. Так старинные голландские фамилии, представители которых служат на флоте испокон века, защищают чистоту своей крови.
Помимо судоводителей и матросов, механиков, машинистов и кочегаров, прислуги, поваров, музыкантов, телеграфистов, телефонистов, фотографов, наборщиков на пароходе орудовали и «штатные» карманники, шулеры, нечистоплотные на руку крупье, но не было представительниц древнейшей профессии. Эти услуги – только на берегу.
Супруге дипломата полагался «сьют оф румс» - небольшая квартирка, как в самом дорогом отеле. Но в этот раз мадам Калас ограничилась каютой из двух комнат.
Анна поблагодарила мальчика-малайца, занесшего ее багаж, и отправилась подышать морским воздухом. Проходя по коридору, она обратила внимание на визитки, прикрепленные к дверям дорогих кают. Знакомые имена нагнали тоску. Анна не хотела категорически ни с кем общаться. Она укрылась зонтом, а вуаль на изящной шляпке довершила дело, спрятав утомленное жизнью лицо.
«Indrapoera» - название все же звучало для Анны, как обещание, оно немного волновало, давая надежду вырваться из пут привычного существования. Во всяком случае мадам упорно пыталась разглядеть на подернутой ряской, сонной поверхности душевного пруда намек на рябь от шального ветерка. Глядя на волны в белой пене, на крупных птиц, сопровождающих лайнер, Анна пыталась расшевелить уснувшее воображение. Она представляла вулкан, думала, а что будет, если начнется его извержение? Ничего ни романтического, ни ужасного не приходило на ум.
Спасительное равнодушие и самозапрет на всякие отвлеченные переживания оказывали услугу в который раз. Анна мрачнела до отупения. И это была своего рода медитация, с помощью которой женщина научилась не задавать вопросов самой себе. Она не спрашивала: «Зачем она едет, зачем муж и дети далеко, зачем она так рано постарела, зачем никто ее не согревает».
Когда-то муж пытался помочь: отправлял ее на воды. Но ни лучшие европейские курорты, ни компании лордов, графов и князей мадам не радовали. От Европы ее подташнивало, и лишь в Марокко желудок успокаивался, давление приходило в норму, а приступы мигрени улетучивались. Там, в виду Атласских гор, в глуши берберских селений Анна вдруг начинала дышать полной грудью, впрочем, оставаясь всегда одна.
Сейчас, на корабле, она уже почти перенеслась мыслями в страну своего покоя. Почти почувствовала вкус мавританского воздуха, если бы не эти ... малайцы. Эти альбиносы продолжали щекотать нервы. Неприятно щекотать.
Вернулась в каюту с богато украшенными комнатами, дорогой комфортной мебелью, с просторным ванным помещением и самым современным ватерклозетом.
Позвонив в электрический колокольчик, вызвала «кэбинбоя». Увидев опять плоское лицо малайца, перекрестилась. Эти азиаты никогда не стареют! Они даже не имеют пола – нет никакой гарантии, что под саронгом не скрываются девичьи ноги.
На ломаном английском малаец ответил на все вопросы барыни – о времени обеда, о температуре на улице и внутри, о погоде на завтра.
- Стой, мальчик, - обратилась вдруг мадам к собравшемуся уходить слуге. – Где ты родился?
- На Суматре, мадам, - лицо парня оставалось таким же плоским и бездушным.
- Ванну, и поскорей! – мадам почти что закричала. Мальчишка широко улыбнулся, обнажив ряд белоснежных зубов: «Вуоше – вуоше?»
- А тебе какое дело, подлец! Да, хочу помыться. Помоги!
Она повернулась спиной, юноша уверенно расстегнул молнию платья, ни одна застежка не вызывала у него затруднения. Мадам флегматично приподнимала то одну руку, то другую, помогая освобождаться от одежды, а малаец экономно, растягивая время, касаясь уже чуть дряблой, белой кожи, последовательно избавлял ее от предметов туалета.
- Бог мой, как ты медлишь. А есть ли у тебя душа, папуас?
Малаец все понимал и разоблачал разомлевшую барыню все дальше и дальше. Его проворные руки скользили по шелку панталон, атласу чулок, как будто пушистый зверек, играя, нежно щекотал барское тело. Теперь ее это не злило...
Утром он же, с тем же бесстрастным лицом принес поднос с кофе, сливками, апельсиновым соком и горячими круассанами. Анна откушала кофе в постели, юноша по ее желанию прислуживал весь завтрак, получил чаевые, потом кланяясь, задом покинул каюту, закрыв дверь.
Анна улыбнулась. Она испытывала что-то похожее на давно утраченный душевный комфорт.
***
Во время дневного моциона на одной из палуб мадам заметила, как ее «кэбинбой», мелкими шажками, приседая от усердия, семенил с огромным букетом красных роз. Неожиданно сердце барыни кольнуло от приступа жгучей ревности: розы уплывали в другой конец парохода!
Разгневанная, она вернулась к себе в каюту. «Почему эта сорока проскакала мимо?» - барыня позвонила в колокольчик. На вызов явился другой малаец, с таким же лицом и повадками, но другой!
Анна отправилась на розыски своего. Она блуждала по всем палубам, заглядывая в помещения для эконом-класса, не гнушалась прогуливаться по тесным коридорам, едва не спотыкаясь о сидящих на корточках азиатов. Один малаец продал ей крис – кривой малайский нож. Но покупка не радовала мадам. Она искала другого.
Жена посла остановилась у карты, на которой красными флажками размечен маршрут следования парохода. Вот ее пункт назначения – порт в Марокко, завтра она сойдет на берег. После Танжера судно следует по Средиземному морю, заходит в Порт-Саид, идет по Суэцкому каналу, по Красному морю, попадает в Индийский океан, останавливается на Цейлоне, следует в Сингапур, и только потом на Суматру к тому самому вулкану, у подножия которого родился ее «другой».
Она еще почитала глупые инструкции вроде того, что в тропиках рекомендуется появляться на палубе в неглиже только в установленные часы: с 18 часов до 8 утра.
Открыв дверь каюты, Анна сразу почувствовала странный запах. Это был запах мужчины! У Анны забилось сердце так, как никогда в жизни не стучало. Отношения с супругом, старшим ее на двадцать лет, прекратились лет семь назад. Анна забыла мужскую ласку. Она никогда не прибегала к услугам определенного толка. Доктора недвусмысленно советовали завести любовника, лучше молодого, африканских кровей. Возможно, благодаря каким-то тайным промыслам одного из докторов она и полюбила глушь берберских селений. Но ни один из верблюжатников не покорил сердце строптивой барыни.
Она чувствовала себя расстроенным роялем с западающими клавишами. «Лучше совсем не играть, чем издавать фальшивые звуки», - сказала себе немка, родившаяся где-то под Выборгом и научившаяся еще в детстве играть один и тот же менуэт, полный достоинства и гордого одиночества.
Но сейчас произошел сбой. Барыня ринулась к двуспальной кровати в надежде увидеть желанное. И действительно, поверх ажурного покрывала лежал огромный букет из красных бархатных роз!
Дрожащими руками, суетясь по-старушечьи, она развернула бумагу, чтобы обнаружить одну единственную весточку, записку о свидании. Ведь это ОН подал знак! Какой же умный малыш, сделал все грамотно: как же иначе она отличит его среди сотни кукол, завернутых в белые тряпки?
И этот запах, источаемый розами, он был слаще всего на свете. Это запах ее мужчины...
О, таинственное слово «Indrapoera» - золочеными буквами оно выгравировано на борту океанского лайнера, лукавым вензелем на визитке, приглашающей совершить незабываемое путешествие на чудо-корабле с полным пансионом и скидками для дам.
Компания «Rotterdam Lloyd» рада приветствовать госпожу Калас и выражает надежду, что не разочаровала своими услугами. До новых встреч, мадам!
И небольшая приписка, вытисненная мелким золотистым шрифтом: «Компания рекомендует сохранить данную карточку для получения бонусных очков при приобретении следующего билета».
***
В Танжере, в пасмурную погоду, ранним утром она вышла и не оглянулась на лайнер с огнями и музыкой, снующими альбиносами, малайскими матросами, судоводителями, механиками, машинистами и кочегарами, поварами, музыкантами, телеграфистами, телефонистами, фотографами, наборщиками и карманниками, шулерами, нечистоплотными на руку крупье, и представителями древнейшей профессии мужеского пола.
«Главное, что я осталась верна самой себе и не уклонилась от маршрута», - барыня хотела швырнуть в приветливые воды Гибралтара бархатные розы. Но пожалела. Красивый букет, пусть еще постоит в ее берберской резиденции.
Вот так оформлена новелла на другом сайте:
http://elkipalki.net/author/1milla/2010-12-06.385
Те же самые вполне исторические лица:
http://proza.ru/2012/02/06/1876