Пых-пых!

               

Любое застолье родственников или близких знакомых не обходится без повторения этой семейной легенды. Обрастая ненужными подробностями, незатейливая история постепенно превращается в некую смесь, уже не имеющую ко мне никакого отношения.



Мое первое в жизни выездное лето обозначилось смешным названием «Переделкино»… Правда, хохотала я над ним  гораздо позже, войдя в более сознательный возраст. Тогда же мне было всего 9 месяцев от роду, который и доверил присмотр за мной и старшей сестрой бабушке Домне.

Мамина мама, Домна Ивановна, будучи человеком добрейшей души, покорно выполняла все пожелания своих многочисленных детей. Особенно – тех, кто взлетел высоко по карьерной лестнице… Они проявляли строгость и требовательность, поэтому бабушка – аккуратненькая сухонькая украинка – попросту боялась ослушаться.

По утрам работающие родичи уезжали в столицу, и мы до вечера  оставались свободными от  контролирующих взоров и нравоучений. Наша дорогая бабушка становилась самой собой – простой  пожилой женщиной, очень набожной, придерживающейся старых доморощенных методов воспитания.

Ходить я научилась, кажется, раньше, чем произносить первые слова. Благодаря оригинальному бабушкиному способу… Тот живописный овраг, по краю которого меня выгуливали, до сих пор зеленеет летом сочной травкой.
 
А Храм Преображения Господня, рядом с расположившейся среди высоких сосен резиденцией Патриарха, по-прежнему наполняется прихожанами. И мы с сестрой по великим праздникам приезжаем в эту церковь, вспоминая наше тайное крещение… Тайной оно было для родственников-атеистов, не допускавших и мысли о погружении младшего поколения в религиозное болото.

Но разве могла верующая бабушка позволить внучкам расти без Божьей защиты?  Однажды, подгадав к служению архиерейского чина, она сгребла нас в охапку и притащила в Храм. С её же слов передается из поколения в поколение, как  непристойно я вела себя в Таинстве Святого Крещения. Верещала, вырывалась и вцеплялась высокопоставленному священнику в седую бороду…

Нам выдали на память чудесные свидетельства о крещении – красивые, в плотных прозрачных обложках, книжечки с необычными картинками. К сожалению, накануне вступления в пионеры, я искромсала их ножницами -  под влиянием тогдашней пропаганды. Зато крестики - простенькие, алюминиевые, на шелковых веревочках, сохранились до сих пор…

Такое мероприятие нужно было отметить торжественным ужином, и бабушка начала хлопотать, разрываясь между плитой и нами. Что-то кипело и пеклось на кухне, одновременно рассказывалась сказка для моего усыпления,  утюжилась праздничная скатерть…
 
Бедная бабушка закрутилась, устав от забот, и отвлекшись на шумных девчонок, забыла про утюг. Испорченной оказалась и белоснежная скатерть, и колючий старый плед, которым застилали стол, и сам стол получил черный рваный ожог.

К приезду утрудившейся интеллигенции следы «преступления» тщательно замаскировались напуганной бабушкой, а нам велено было держать язык за зубами.

Увы, девятимесячная внучка, пережившая за день столько странных  событий, первым делом схватила главную родственницу за руку и потянула  к прожженному столу с криками: « Пых-пых! Пых-пых!».

Бабушке Домне пришлось отвечать и за своевольный поступок, и за «преступную» халатность.  Не знаю, что больше расстроило её взрослых детей,  и сделали ли они какие-то выводы…
 
Однако все наши последующие походы в Храм держались в секрете, а я научилась молчать.