ТЕПЛОХОД, ДВЕ НЕДЕЛИ СПУСТЯ
Капитан Приходько все глазоньки проглядел, высматривая в стамбульском порту лимузин, который должен был доставить на «Уютный» вдову Степанян с сыном и охраной.
Нервы Григория Степановича были на пределе. Каждые полчаса он то заходил в свою каюту, чтобы опрокинуть полташку коньячка, то пробегал мимо резервного холодильника и дергал замок, проверяя его надежность.
Его помощник, видя состояние командира, старался держаться подальше. Благо, что теплоход был большой, укрыться было где. И вот долгожданный миг настал. Теплоход причалил в стамбульском порту.
Все пассажиры, исключая, по известным причинам, супругов Мазиных, спустились на берег.
Поэтому, посоветовавшись с капитаном, Руслан разрешил Олегу и Антонине прогуляться по палубе под присмотром двух матросов. Почему бы и нет, даже заключенным положены прогулки. Пообщаться, кроме экипажа, им все равно было не с кем. А охранникам строго-настрого было запрещено разговаривать с Мазиными.
– Наконец-то, – шумно выдохнул капитан.
К причалу подъехал лимузин, и великолепная Марианна Сергеевна в белой блузке и таких же шортах вышла из него.
– Боже, я сейчас заплачу от счастья, – сказал Приходько, имевший внутри себя еще не совсем успевшие всосаться в кровь грамм четыреста хорошего коньяка, четверть лимона и одну конфетку.
– Вы что-то сказали, товарищ капитан? – спросил незаметно подошедший Ганеев.
– Мазиных запри, Степаняны поднимаются.
– Так точно. Уже сделано. И цветы, как вы просили.
– Давай. Как я выгляжу? Ладно, не парься, сам знаю, что красавец.
– Григорий Степанович! – воскликнула уже поднявшаяся на теплоход вдова. – Здесь русский дух, здесь Русью пахнет. Кстати, чем это от вас пахнет? Пьете на боевом посту? Проказник вы этакий.
– Чисто от волнения перед предстоящей встречей, моя дорогая. Ведь глаз не сомкнул с тех пор, как вы сошли с моего корабля. Я надеюсь, что, наконец, сегодня мы увидимся с вами?
– Непременно. Ничто не должно нам помешать. Во время ужина договоримся о деталях, потому что обед я, пожалуй, пропущу. У меня с собой целая корзинка свежих фруктов.
– Да, конечно, проходите, располагайтесь. Ваши каюты, как всегда, готовы принять дорогих гостей.
– Только вы, пожалуйста, больше ничего сегодня не принимайте. Сначала дело. Договорились?
***
Заглянем ненадолго в каюту к Мазиным. Что-то давно мы о них не упоминали. Впрочем, ничего особенного там и не происходило. Разве что:
– две драки с бурным примирением в постели;
– три попытки начать жизнь заново, заканчивающиеся разделом имущества;
– рыдания Антонины в сопровождении жуткого хохота Олега;
– истерика Олега «Я в тюрьму не пойду, кончайте меня здесь, волки позорные!» под аплодисменты и крики «бис!» Антонины.
А так все тихо, все спокойно.
ЗА ДВЕ НЕДЕЛИ ДО ЭТОГО
Игнатию Щекину, как, впрочем, и всем остальным пассажирам круиза, оставалось провести на теплоходе последнюю ночь. Днем, за философской книжкой, участковый хорошо выспался, поэтому, помаявшись в попытках уснуть, он решил выйти на верхнюю палубу.
Был где-то час ночи. Милиционер смотрел на убегающую назад воду и радовался возвращению домой.
«Эх, сколько нераскрытых преступлений накопилось в деревнях Малые и Крутые Косяки, – думал участковый. – Будет, чем заняться по прибытии».
Но, похоже, не спалось в эту ночь не только Щекину. Из бара вышел фермер Семенов. Ашот извинился перед ним, сказав, что завтра прибытие, поэтому придется рано вставать.
Александр Викторович нес бутылку виски и пластиковый стаканчик. Он уже порядочно нагрузился и не заметил Игнатия, проходя мимо него.
– Не спится? – негромко спросил Щекин усевшегося за столик земляка.
– Кто здесь? – задал ответный вопрос фермер и сам тут же ответил. – Игнатий? Выпей со мной.
– По какому поводу веселье?
– Что-то взгрустнулось. Бездарно провел три недели. Лучше бы на эти деньги навозу купил.
– А мне, честно скажу, очень понравилось здесь. Как будто в другом мире побывал. Спасибо тебе, Семенов. Когда еще доведется в такой красоте пожить. Давай за это и выпьем, за красоту.
***
В это время в каюте Артемьевых Федор сел в кровати, тяжело вздохнул и начал одеваться. Перепутал человек день и ночь после наряда на камбузе. Тоже днем отоспался, вот и решил прогуляться. Нагулять сон, так сказать.
– Ты куда? – спросонья спросила бдительная Екатерина.
– Спи. Я ненадолго выйду, – успокоил ее супруг. – Подышу и вернусь.
– Я с тобой, – сказала, опять засыпая, верная жена.
– Конечно, куда ж я без тебя. Вот и хорошо, – Артемьев тихо вышел из каюты.
ДВЕ НЕДЕЛИ СПУСТЯ
Встретив гостей, Приходько обрел свою обычную уверенность. Он вызвал к себе Ганеева и каптера Пекаря, как людей, посвященных в страшную тайну, хранящуюся в резервном холодильнике.
– Ребята, нам предстоит непростая миссия. Надо незаметно перетащить тело обратно в кладовку.
– Зачем? – оторопел Руслан. Пекарь оторопел не меньше, но обсуждать приказ капитана не решился.
– Будем проводить следственный эксперимент, – важно ответил Григорий Степанович.
– Сами? – спросил помощник.
– Нет, конечно. Начальник службы безопасности Марианны Сергеевны согласился помочь. Вы ж понимаете, как только мы пришвартуемся в порту города Сочи, пассажиры разбегутся, и все. А Михалыч со своими ребятками – опытные менты в отставке.
– А мадам Степанян в курсе? – поинтересовался помощник капитана.
– Конечно, – улыбнулся Приходько. – Получено согласие на высшем уровне. Вот прямо сейчас, пока пассажиры обедают, возьмите Уточкина и выполняйте приказ.
***
Алик и Миша притащили мешок в кладовую и обессилено рухнули вместе с ним на пол.
– Ну почему я такой невезучий? – спросил Уточкин. – Нет бы, кто-нибудь другой в тот злосчастный день белье таскал.
– Да ладно прибедняться, – сказал Пекарь. – Тогда бы кто-нибудь другой и заработал на этом.
– Ты о чем толкуешь? Что-то я не пойму? – насторожился матрос.
– На то я и каптер, чтобы знать обо всем происходящем на корабле.
– Ну и что ты такое знаешь?
– Один матрос, не будем уточнять, кто, вдруг начал продавать товарищам браслеты, презервативы и кое-что другое по сходным ценам. Это началось как раз тогда…
– Хватит, Алик. Кто еще, кроме тебя, знает?
– Пока никто.
– И что ты собираешься делать? Закладывать меня капитану?
– Зачем же? Мне нужны верные друзья. А что еще так объединяет людей, как общая тайна? Я тебя выручу сейчас, а ты когда-нибудь в следующий раз. Не правда ли, Михаил?
ЗА ДВЕ НЕДЕЛИ ДО ЭТОГО
Артемьев обиделся на кока и задумал страшную месть. Ночью на камбузе, теперь он знал это совершенно точно, дежурил один матрос. Вот этим Федор и решил воспользоваться.
– Привет, – весело крикнул он, увидев дежурного, который не знал, что нового юнгу уже отправили в запас, так как днем отдыхал перед ночной вахтой.
– Здорово, – ответил матрос. – Чего не спишь? Ты ж вчера дежурил.
– Не знаю, – сделал огорченную физиономию Артемьев. – Вот, прислали сменить тебя. Завтра приходим в Сочи. Наверное, у тебя работы будет много.
Какой матросик будет возражать против нескольких лишних часов сна? Вот и этого будто волной слизнуло. Только прихватил с собой толстую краюху хлеба с маслом. Все моряки знают, что центр тяжести должен находиться в желудке. Чтоб сильно не раскачивало.
Итак, Федор остался на камбузе один. И времени у него было достаточно.
***
Щекин с Семеновым, сидя за столиком на верхней палубе, мирно приканчивали бутылку виски.
Фермер, благодаря заполнившему все фибры души благородному напитку, был настроен любить всех, кто был в этот момент рядом.
А были рядом только Игнатий и в некотором отдалении вахтенный матрос, но он не в счет. Вахтенного Семенов мог идентифицировать разве что, как памятник неизвестному матросу. Поэтому всю пылкость сильно опьяневшего организма он направил на единственный достойный этого объект.
– Щекин, – решил оформить свои чувства в слова фермер, – ты же знаешь, что я – очень одинокий человек.
– Теперь знаю, – ответил участковый.
– Нет, ты не можешь этого знать. Все думают, что Семенов – богатый, успешный, что у него, то есть у меня, куча друзей.
– И я так думаю, – согласился с собеседником милиционер.
– Вот и зря. Да, у меня есть несколько партнеров по бизнесу. Но нас собирают вместе только деньги. А как же душа?
– Ее нет, Александр Викторович.
– Кого?
– Души твоей.
– Почему – моей? А твоя что, есть?
– Да ничьей нет, мистика это с религией пополам.
– Да ты что, Щекин! Есть душа! Иначе что же заставляет меня плакать иногда?
– Это все от нервов. Ты, Александр Викторович, не выдумывай. Скажи лучше проще, чего ты хочешь. Запутался, с кем жить дальше, с Ксюхой или Люськой?
– Нет, Игнатий, я не о том. Мне нужен настоящий друг.
– Это еще зачем?
– Как ты не понимаешь! Вот у тебя, участковый, есть друзья?
– Конечно. Начальник школы милиции товарищ Стеценко, начальник райотдела майор Култыга, капитан Бородавко.
– Хватит, дальше можешь не перечислять. Еще добавь министра внутренних дел и товарища Феликса Дзержинского, и будет полный комплект. А можешь ты с кем-нибудь из них просто сходить в баньку, поговорить по душам, выпить стопку под квашеную капусту?
– Я в баню один привык ходить.
– Вот видишь. Так может, после всего, что мы с тобой здесь пережили, будем дружить?
– Это что ты имеешь в виду, Семенов? У нас в Малых Косяках, помню, заведующий клубом дружил с заезжим художником. Так им наши парни так лица помяли, что они бежали, не попросив расчета. Я даже не стал дело заводить, так как и у самого кулаки чесались.
– Ты за кого меня принимаешь, Щекин? Я всегда женщину для этого дела имею, и не одну. Уж кого можно заподозрить в гомосексуализме, так это тебя. Живешь один, баб стороной обходишь. И друзья у тебя какие-то странные.
– Сейчас ударю, Семенов. А у тебя еще прошлый синяк не сошел.
– Вот это аргумент. Нечего возразить, значит, надо морду бить. Молодец, Щекин. Ладно, предложение снимается. Не поняли мы друг друга.
– А чего тут понимать. Ты лучше с Люськой своей дружи. И не надо никого на стороне искать. С ней можно и в баню сходить, и стопку выпить, и по душам под капустку поговорить.
Семенов внимательно посмотрел на Игнатия. Черт! А ведь и у ментов бывают правильные мысли.
ДВЕ НЕДЕЛИ СПУСТЯ
– Марианна Сергеевна, Артур, прошу за наш столик, – поднял руку капитан. – Давненько мы вместе не трапезничали.
Степаняны присоединились к Приходько и Ганееву, уже приступившим к вечернему приему пищи.
– Вкусно, – оценила вдова запеченную рыбу. – Но, похоже, что ваш кок начал применять какие-то другие специи.
– Вы очень внимательны. У нас в этом круизе действительно другой человек кашеварит. К сожалению, наш кок проходит лечение в морском госпитале.
– А что с ним? Такой всегда цветущий, веселый человек был.
– Нервный срыв, знаете ли.
– Вы меня удивляете, Григорий Степанович. Скорее бы я поверила в то, что ваш кок отравился собственной стряпней.
– У нас во время прошлого круиза произошел неординарный случай. Один пассажир пробрался ночью на камбуз и устроил такое…
***
Вернемся на две недели назад и последим за действиями Федора.
Да он, вообще-то, ничего оригинального и не придумал. Всего-то написал на стенке камбуза «Не плюй в колодец перед тем, как из него пить». Но главное – не сама надпись, а материал, из которого она состояла. Оставляю это на вашу фантазию, дамы и господа.
А теперь, Федя, бегом в каюту, под душ и спать.
***
Семенов и Щекин так и заснули за столиком, уронив непослушные головы на руки.
Под утро из камбуза выскочил разъяренный кок, за ним трое не менее разъяренных поварят с ножами для разделки туш. Кому, как не им, отмывать теперь все это дерьмо, в прямом смысле слова.
– Кто ночью был на палубе? – заорал кок, подбежав к вахтенному.
– Вот эти двое, – показал тот на мирно спящих жителей Малых и Крутых Косяков.
– На абордаж! – почему-то закричал один из поварят. Наверное, других морских боевых кличей он попросту не знал.
– Встать! – крикнул кто-то над самым ухом у Игнатия. Он ошарашено огляделся.
– Что, опять революционные матросы берут власть? – спросил более грамотный Семенов.
– Именем поварской обслуги, – строгим тоном произнес кок, – вы приговариваетесь к мытью камбуза.
– Это за что такая жизненная радость в конце круиза? – удивился Щекин. – Я и дома-то посуду раз в месяц мою. Когда уже жрать не из чего становится.
– Пройдемте, – приказал кок, – полюбуетесь результатами своего труда.
– Ну, что ж. Любопытно, – ответил фермер. – Пошли, Игнатий, посмотрим, о чем идет речь.
– Да, – после паузы только и сумел вымолвить Щекин, с интересом оглядывая место сражения. – Кто-то на славу пошалил.
– Хотите сказать, что это не вы? – нервно подергивая по очереди обоими глазами, спросил кок.
– Да мы с места не вставали. Как виски допили, тут же спать легли, в смысле – сели.
– А где ваш друг, который юнгой у нас служил?
– Надеюсь, что спит под боком у супруги. Можете сходить, убедиться сами.
– Я думаю, – сказал фермер, – что нам пора. Скоро теплоход в порт прибывает. Еще вещи собрать нужно.
– А это все кому вы оставляете? – возмутился кок.
– Благодарным потомкам. Только сравнительный анализ сможет определить, кому это принадлежит. Поэтому, извините, не пойман – не художник.
– Успехов вам в боевой и политической подготовке, товарищи, – пожелал напоследок Щекин морякам. – Ну и, соответственно, семь футов под килем. Не будем мешать. А то и чаю от вас не дождемся.
ДВЕ НЕДЕЛИ СПУСТЯ
– Григорий Степанович, – обратилась к капитану вдова, когда они после ужина остались одни. – Значит, сегодня?
– Да, Марианна Сергеевна. Я готов. Волнуюсь, конечно, но, как говорится, взялся за гуж, не говори, что испугался.
– Да, да, я на вас очень надеюсь.
– Артур не догадывается?
– Нет. Я еще думаю, ставить его в известность о наших с вами планах или нет.
– Решать, конечно, только вам. Может, как-нибудь потом?
– Ах, рано или поздно все равно откроется, – вздохнула вдова.
– Но лучше – поздно, не так ли?
– Не знаю.
– Значит, в полночь?
– Да.
***
– Мазин, – после нескольких часов молчания сказала Антонина. – Ты меня хоть когда-нибудь любил?
– Нет, – просто ответил Олег.
– Сволочь! Зачем же ты на мне женился?
– Да мне все равно было. И мама сказала, что ты лучше Светки. Она – умнее. А в семейной жизни это большой недостаток.
– Вся твоя семейка – сволочи.
– Ты родителей-то не трогай. Это ж для меня – самое святое. После передачи «Камеди клаб».
– Ублюдок какой. Умная жена ему, видите ли, не нужна. Взял бы себе подружку в детском доме для детей с отклонениями в развитии. Как раз по тебе бы и была.
– Ты ненамного умнее.
– И повод для развода искать не нужно. Как же я тебя ненавижу.
– Аналогично. Не мешай спать.
ЗА ДВЕ НЕДЕЛИ ДО …
Теплоход «Уютный» встал у сочинского причала. Уставшие от двухнедельной качки пассажиры неспешно спускались по сходням.
Семенов и Щекин прощались с супругами Артемьевыми. Ксюха стояла немного поодаль. Ждала своего фермера. Куда ж денешься. До дому-то надо как-нибудь добраться, а денег нет.
– А как же костюм? – в последний момент вспомнила Екатерина.
– Да зачем он мне? – засмущался Щекин. – Мне его и носить-то некуда. Вот колбаски если пришлете, будем благодарны.
– Держи, Александр Викторович, – торжественно заявил Федор, вручая Семенову какой-то тяжелый пакет.
– Это что?
– Трехлитровая банка «морской рапсодии».
– Ну, ты даешь! Куда она мне?
– Ты ж хотел в качестве удобрения испытать. Давай, дерзай! А вторую банку я на надпись в камбузе истратил.
– Ха! – оценила Ксюха. – О результатах опытов читайте в книге рекордов Гиннесса.
– Какие мы слова знаем, – съязвил фермер.
– А как же. Телевизор тоже смотрим.
– Бывайте здоровы, дамы и господа.
ЧЕРЕЗ ДВЕ НЕДЕЛИ
Капитан, его помощник, каптер и матрос Уточкин ровно в двадцать три часа собрались в кладовой.
– Аккуратно вытаскиваем тело из этого мешка, – распорядился Приходько. – Оттаял, бедолага.
– Теперь укладываем вот в это, – капитан подал Пекарю черный брезентовый чехол, похожий на спальный мешок.
– Все, понесли. Руслан, пройди вперед, посмотри, чтобы пассажиры не болтались.
***
Ровно в полночь на корме собрались все вышеперечисленные плюс вдова Степанян, начальник ее службы безопасности и два охранника. Вдова была, как и полагается, в черном. Матросы по команде капитана обмотали чехол с телом старыми якорными цепями.
– Михалыч, – сказала Марианна Сергеевна, – начинай.
Генерал достал из кармана лист бумаги, повернул его так, чтобы на текст упал свет прожектора, и, откашлявшись, прочитал:
– Я, Степанян Георгий, завещаю похоронить меня в Черном море. Далее указаны точные координаты места. Подпись.
Вдова махнула платочком и приложила его к глазам.
Приходько дал знак подчиненным. И тело было предано воде.
ПОСЛЕСЛОВИЕ
– Григорий Степанович, – с обидой в голосе обратился к капитану его помощник. – Могли бы меня в известность поставить об истинной цели этого мероприятия.
– Пойми меня правильно, Руслан. Не хотел делить с тобой ответственность. Да, Пекарь знал, но только в общих чертах. Ему я вынужден был сказать, так как в его каптерке тело хранилось. Но он даже не ведал, чье оно. Официально-то Степаняна похоронили в Москве, поэтому вдова и просила никому ничего не говорить. Если бы прознала пресса, скандал вышел бы невероятный. Запечатанный конверт нотариус передал Марианне Сергеевне наедине, сразу после кончины, еще до оглашения официального завещания. Не подумал покойный, каково ей будет двое похорон с одним телом организовывать, приличия-то надо было соблюсти, не последний человек все-таки. Вообще-то последнюю волю усопшего планировали исполнить уже на третий день июльского круиза. Ты бы и не узнал ничего. Ее охранники сами бы справились. Но сам помнишь ту историю с пьяным пассажиром, решившим поплавать ночью. А в письме конкретные координаты указаны. Что-то у покойного олигарха с этим местом было связано. То ли девственности лишился, то ли цыганка нагадала. А Мазиных-то выпустил?
– Выходить не хотят. Или не могут.
– Ну, ничего, урок будет. Не пей вина, Гертруда. Как поет композитор Борис Гребенщиков. Или, хотя бы, знай меру.