(Рассказ Олтусовича).
До Костомукши довелось работать мне в одном небольшом городке Карелии. Служил я там старшим опером в уголовке. Служба там шла нормально, а, в общем-то, ни шатко, ни валко. Успевали мы и преступления раскрывать, благо их немного было и на стрельбы ездить и физподготовкой заниматься, и даже помогать совхозу «Светлый путь» картошку убирать. Так все бы было ничего, но, честно говоря, скучновато. Что ни заявление, то все ерунда какая-нибудь, которая фактически не стоила выеденного яйца. Районный прокурор, однако, нам скучать не давал, измывался над уголовкой и следователями как хотел. Шутник он был великий. Лет Николаю Михайловичу, прокурору района, было почти семьдесят, а милицию он не просто не любил, он ее почти ненавидел. Причин тут было две. Дочка его, которая работала секретарем в народном суде, развелась недавно с мужем - милиционером, а еще произошла смена руководства в райотделе милиции. Новый начальник милиции недавно окончил Академию МВД и был полон новых идей, как поднять райотдел на нужный уровень, поскольку был отдел на последнем месте. Только вот с прокурором у него с первых дней не заладилось. Впрочем, тогда это была общая тенденция по всей Карелии. Прокуратура, желая выявить побольше нарушений, ежемесячно увеличивала число проверок, а милицейские службы, вместо того, чтобы тратить время на поиск свидетелей и вещдоков, а так же укреплять общественный порядок, половину рабочего времени тратили на изготовление объяснительных, рапортов и разного рода отписок. Мы тогда тонули в отписках и мелочевке, ни тебе наград, ни продвижения по службе. Вот тут и поступил вызов в дежурную часть. Сбивчивый голос просил кого-нибудь приехать: в квартире обнаружен труп, при этом у трупа отрезаны уши.
Надо ли говорить, что следственно-оперативная группа была на месте минут через десять, то есть через пять минут после меня с участковым Ванькиным. Картина в квартире была типичная для жителя тех мест, который живет на невеликие доходы и злоупотребляет алкоголем. Хозяйка квартиры Круглова Нина Михайловна, которая в голом безобразии, раскинув ноги и руки, лежала на собственной постели, не подавая признаков жизни, образ в последние годы вела именно такой. В районе, благодаря инициативе Егора Лигачева в КПСС об искоренении пьянства, на спиртное были введены талоны. Однако они уже давно стали предметом обмена, а то и купли-продажи, опять же самогон начал литься рекой, так что для тех, кто хотел выпить и обладал запасом времени, проблем с алкоголем не было. Трупов за свою милицейскую жизнь мы участковым не один десяток повидали. Были среди них лица обоего пола, отправленные на тот свет при помощи ножа, топора или веревки, однако труп с наполовину отрезанными ушами встретился нам впервые. Мы с Ванькиным переглянулись.
-Кажется Лунный Дрочила в разнос пошёл, -пробормотал капитан Ванькин.- Не думал я, что у него до трупов дойдет.
- Может он не хотел, а это случайно вышло, когда он себя не помнил.
- Анатолий Иванович, нам ведь от этого не легче. А жертву свою он, похоже, удавил чем-то мягким, вон шея вся сине-фиолетовая, а странгуляционной борозды нет.
- В прокуратуру сообщили?
- Да скоро приедут.
Следователь Марина Воронина, сидя в машине дежурной части, уже составляла список свидетелей. Два опера из уголовки бегали по соседям, выясняя, кто и что видел, криминалист уже изъял бутылки, стаканы, снял опечатки пальцев и теперь щелкал фотоаппаратом, делая снимки для фототаблиц.
В это время в квартиру ворвалась молодая женщина и начала визжать, бросаясь на криминалиста Лёшу и пытаясь отобрать у него фотоаппарат.
-Скоты! Прекратите немедленно снимать. Мать жизни лишили, а вы не преступников ищите, а цирк из несчастья устраиваете. Совести у вас нет, хоть бы прикрыли ее чем-нибудь.
- Ну-ка выйдите отсюда и не мешайте работать. Обстановку снимают не нарушенной.
Он схватил женщину за руку и, не смотря на ее сопротивление, вытащил на улицу.
- Кто вы такая? Почему мешаете работать следствию?
- Я ее дочь, в столовой работаю, меня Светой зовут. Света Комарова я, мы живем на Путейской 10 вместе с мужем.
- Очень хорошо, а что вы вчера делали вечером? Случайно не у мамы в гостях были?- спросил я.
-Да, вы что,- закричала она на меня. – Как вы смеете? Я жаловаться буду.
- Кто тут хочет на милицию жаловаться? – подошел помощник прокурора, который дежурил в тот день. – Если по серьезному, то ко мне милости прошу, в прокуратуре у меня 7 кабинет, - повернулся он к Свете.
- Что тут стряслось? Кто доложить может?
Участковый Ванькин начал излагать суть дела.
- Вы сами сходите, поглядите, - попытался я инициировать действия прокурорского.
Не тут- то было.
-Судебного медика вызывали?- не делая попытки двинуться с места, задал он вопрос.
-Да еще сейчас там работает.
- Не люблю я покойников,- зябко передернул плечиками Андрей Васильевич.
Из дома вышел врач - патологоанатом Ефим Хейфец.
-Фима, шалом, давно не виделись.
-Да, Анатоль, давненько, да и лучше бы не в связи со службой.
- Что скажешь?
- Имел место половой контакт, покойница употребляла спиртное, смерть наступила около 10 часов назад, т.е примерно в начале первого.
- Её удавили?
-Трудно сказать. Хотя цвет кожи на шее странный.
-А уши чем резали, бритвой?
- Нет. Скорее кромсали, а не резали. Но, то что она этого уже не чувствовала, можно ручаться. Кровь стекала ровно, головой она не мотала, а остальное покажет вскрытие.
- Ты уж постарайся, побыстрее.
Фима улыбнулся, - ну, если только ради вас.
-Что, Андрей Васильевич, возбуждаться будете и к производству принимать?
-Щас, захохотал прокурорский, - сначала вы поработайте, как следует, результаты вскрытия готовы будут, а вот тогда посмотрим. А вы время не теряйте, а то доказательства могут быть утрачены, раскрывать «по горячим следам» нужно.
Подошел ко мне сержант из ППС,
- Анатолий Иванович, начальник на пятнадцать часов совещание у себя собирает по этому происшествию, по рации только что передали.
В пятнадцать часов в кабинете начальника собралось восемь человек.
-Кто будет докладывать? Олтусович, ты?
- Нет, у нас лейтенант Петраускас готов.
Тот прошел к открытой карте города и, взяв указку, начал сообщение.
-Версий у нас несколько. Первая и основная- это дело рук Лунного Дрочилы.
-Это что за чудо такое?
-Уже полгода назад появился в городе один тип, который выслеживает женщин, выбирая вечером одиноко идущих, один раз только женщин было двое, неожиданно выходит навстречу с расстегнутыми штанами и демонстрирует им свой член. Потом так же неожиданно исчезает.
- Вот так новость. А я, почему об этом впервые слышу? В журнал происшествий эти факты заносили?
- Нет, - отозвался я за него.
-Олтусович, будешь наказан за припрятывание информации. Сколько таких эпизодов было?
-Шесть.
-А описание? Фоторобот? Где всё?
- Сведения от заявительниц поступали скудные. Возраст все давали от двадцати до сорока, прост около метра восьмидесяти. Всегда был в черной куртке и черной вязаной шапке, которую надвигал на глаза, поэтому цвета волос и глаз они не запомнили. Опять же сумерки.
-А как же они сумели разглядеть его хозяйство?
- А он всегда под фонарем выходил. То в парке появится, то возле вокзала, то во дворе, только становился всё более нахальным.
- Пытался кого-нибудь схватить?
- Нет. С каждым разом сокращал расстояние до жертвы и иногда онанировал. Когда мы заявительнице предложили описать этого обормота, назвав его «юный дрочила», она нас поправила: - Вы знаете, он скорее Лунный Дрочила, -лицо ее приняло мечтательное выражение.- Я так и вспоминаю его с поднятым, напряженным членом и в лунном сиянии.
- Анализировали. Это как-то связано с полнолунием?
- Нет. Луна ему нужна была, только как источник света. Только два раза было полнолуние.
- Хватит лирики. Что делать думаете?
- Можно попробовать засады устроить.
-В пустынном месте он не выходит, реагирует, сами сказали, на одиноких женщин. Получается: нет жертвы- он не выйдет. Даже если навстречу попадется, ничего ему не предъявишь, а уговорить кого-нибудь погулять поздно в безлюдном месте не так-то просто.
В это время в дверь постучали. Вошел участковый Ванькин, -Разрешите?- и сел на крайний стул.
-Опаздываешь, капитан. Как думаешь этого лунатика искать? На твоем участке он труп заломил.
-Подождет лунатик, я думаю, он пока зла не причинил. Давайте лучше Мишку Фирсова найдем.
- Это того, что из ЛТП месяц назад вернулся? Он нам для какой надобности?
- Его, голубчика, вчера мой внештатник, Федька Рубахин, у винного магазина срисовал. Фирсов с Нинкой Кругловой, упокой Господь ее душу, вчера из винного магазина под ручку выходил. Она третьего дня пенсию получила, и талоны у нее были. Она обменяла №3- те, что на масло, на водочные. Поэтому, полагаю, что с ним она собутыльничала. Однако в котором часу он от нее ушел никто не видел. Дома он не живет. Пока был Мишка в ЛТП, жена его выписала и прописала другого мужика.
- Я полагаю, всем задача понятна, следующее совещание в девятнадцать. Каждый должен будет рассказать, что делал и каков результат.
Через три час мои сыскари доставили Фирсова Михаила ко мне в кабинет. Лет около пятидесяти, в замурзанном сером пальто, с перегаром лука и вчерашней водки, он был явно напуган и руки у него тряслись.
- Рассказывай, любезный, как дошел ты до жизни такой, что делать теперь собираешься?
- Это вы про что, начальник?
- А про все. Почему по подвалам прячешься, зачем женщин пугаешь, за что ты добрую женщину Нинку приговорил, куда уши дел, что хотел дальше делать?
У Фирсова рот открылся, сам он побледнел и его начала колотить крупная дрожь. Когда Ванькин дал ему стакан воды, то зубы у него стучали об стекло стакана, а потом он и вовсе разрыдался.
- Я так и думал, что всё этим кончится. Отсидел два года в ЛТП, а теперь вы меня в тюрьму упрячете. За что мне судьба такая?
- Сам выбрал, пить надо было меньше. А убивать людей вообще не хорошо.
- Я не убивал, - забился опять в истерике с рыданиями БОМЖ.
- Я понимаю, ты не хотел, а потом, когда ты вытащил у нее деньги, а она начала кричать, ты придушил ее полотенцем, чтобы соседи не услышали и тихо смылся. Ты же не думал, что она умрет, ведь правда?
- Нет, я не думал.
- Ну, вот видишь, пиши признанку и дело с концом.
- Я не душил ее.
-Как это?
- Она сама померла, только захрипела и всё.
- Вот какой ты непонятливый. Признайся лучше, облегчи душу.
- Нет, я не буду. Я так и знал, что на меня убийство повесите.
- А на кого мне прикажешь вешать, если ты в дом зашел с живой женщиной, а ушел от мертвой, да еще и уши с собой прихватил.
-Какие уши?- У Фирсова непроизвольно исказилось лицо, которое выражало крайнее изумление.
- Обыкновенные. Чем ты их отрезал?
Задержанный вдруг закатил глаза и брякнулся навзничь с табуретки. Он начал биться в конвульсиях и изо рта у него пошла пена.
-Ёшь твою вошь, - пробормотал участковый, - кажись эпилептик.
Он бегом выскочил в дежурную часть,- Скорую срочно! Схватил графин с водой со стола и бросился обратно в кабинет. Я, Ванькин и молодой опер Петюня начали втроем приводить Фирсова в чувство. Минут через десять приехала «скорая», благо было не далеко и не на вызовах.
Врачиха с фельдшером с сумкой, на которой был большой красный крест, вошли в кабинет, подозрительно поглядывая на нас.
-Это вы его? Что с ним?
- Похоже припадок.
- Разберемся, отойдите от света. Они начали хлопотать над злосчастным Фирсовым, потом всадили ему пару уколов и вскоре он пришел в себя.
- Что с ним, доктор?
- По-моему тоже эпилептический припадок. Вы его по голове не били?
- Да, Господь с вами, только два вопроса задать успели.
- Я бы его госпитализировала денька на три.
- Нет, не получится. Нам круглосуточную охрану выставлять придется. Он в убийстве подозревается, опять же у вас всех в отделении чесоткой заразит. Он в камере отдохнуть может?
- Да, пожалуй. Чаю бы ему горячего и поесть чего-нибудь. Учтите мы ему успокаивающее и снотворное вкололи, он до утра все равно неадекватный будет. И хорошо бы за ним на всякий случай понаблюдать.
-Обеспечим,- пообещал я ей.
После кружки чая с куском черного хлеба, употребив их уже в камере на нарах, наш подопечный отключился напрочь. Мы его оставили в покое до утра.
На совещании я доложил обо всем начальнику. Утром, сразу после планерки, Фирсова привели ко мне в кабинет. Его уже не трясло, хотя он, сидя на табурете, все озирался и явно нас опасался. В это время позвонил телефон.
-Привет сыскарям, - узнал я голос Ефима Хейфеца.
- Привет, когда результаты вскрытия отдашь?
-Уже готовы, высылай гонца, прочитаешь –рухнешь.
- А что там такое?
- Не хочу кайф тебе портить, сам прочтёшь.
Машина ГАИ немедленно помчалась к прозекторской, где с утра уже печатал свое заключение Фима.
Когда я открыл этот бесценный документ, то чуть не захохотал. Согласно заключению у дамы был средняя степень опьянения, она имела длительный половой акт и умерла от инфаркта. Разрыв сердечной мышцы обеспечил ей легкую и верную смерть. Анализ крови, взятый из соскобов на шее трупа, показал значительные изменения в крови, что позволяло сделать вывод: части ушных раковин были ампутированы через, 1-2 часа после наступления смерти. Кадык, гортань, и шейные позвонки были в норме, как и состояние лёгких, что говорило об отсутствии асфиксии. Синюшность кожных покровов на шее была от нанесенной краски, которая легко смывалась водно-спиртовым раствором.
- Вот тебе и преступление века, на сексуальной почве, совершенное садо-мазо маньяком, - подумал я.
После доклада начальник сразу въехал, что дело не прокурорское и дал указание нашей следачке, Ворониной определиться с возбуждением уголовного дела, без лишних проволочек. Она тут же фыркнула, по поводу того, что хрен поймешь по какой статье возбуждать и посоветовала уголовке побыстрее найти того, кто уши у покойницы оттяпал. Короче, расслабляться было рано, о чем я и сообщил своим сыскарям. Предметно опросив в деталях еще раз Фирсова, мы поняли, что к смерти гражданки Кругловой он, как и другие граждане не имеет отношения. Акт у него с ней был, так он этого и не отрицает, а на изнасилование там явно ничего не тянет. Вроде бы его надо было отпускать. Ясно, что прокурор арестовку не подпишет, а где гарантии, что этот БОМЖ не смоется из города? Самое бы ему место было в камере. Надо было что-то делать. Тут меня осенило.
- Давай-ка сюда этого Донжуана,- сказал я Петюне,- и через пять минут уже излагал ему и Фирсову свою идею.
Поинтересовавшись, как ему у нас в КВЗ ночевалось и, получив почти хвалебный ответ, предложил я следующий вариант. Он затевает скандал у пивного ларька, наряд ППС доставляет его в райотдел. Потом судья выписывает ему 10 суток за нарушение общественного порядка и дело в шляпе. Фирсов получает на одну декаду теплый ночлег и регулярное питание, а у нас главный свидетель всегда под боком, в любую минуту можно что-то уточнить или провести следственное действие. Главный районный судья, Виктор Павлович, у нас был с пониманием. Мужчина в годах, поработал и в ментуре, и в прокуратуре, пока судьей выбрали, да и на этом месте уже лет пятнадцать приговоры выносил.
Тут, видя, что нам нужен, Фирсов осмелел.
- Начальник, я согласен у ларька в морду кому-нибудь дать, но, поймите правильно, нет у меня причины рядом с ларьком ошиваться если в кармане пусто. Ссудите на пару кружечек «Жигулевского». Пришлось дать ему рубль из собственного кармана и выпроводить из отдела. Чего не сделаешь ради пользы дела.
Ровно в полдень машина с нарядом ППС во главе с Петюней выдвинулась к обозначенному ларьку. Нашего бомжа там не было. Дальнейшие поиски увенчались успехом. Машина к винному магазину подкатила вовремя. За его углом отбивался от двух мужиков Фирсов. У одного из них уже был разбит нос, а у Мишки заплывал синевой глаз. При посадке в машину Мишка вдруг начал сопротивляться и орать, что он за справедливость страдает. Однако Петюня его воплям не внял. Всех троих доставили в отдел и, наспех сочинив протокол с указанием всех художеств и заслуг, отвезли нашего подопечного в народный суд пред светлые очи Виктора Павловича. Десять суток он ему выписал как с куста. Остальные отделались штрафом.
К вечеру, проспавшись, Мишка вдруг начал колотить в дверь и проситься на допрос. Пришлось пойти ему навстречу, хотя время уже было позднее. Оказалось, что не зря я вернулся в отдел, когда все добрые люди после ужина мирно смотрели футбольный матч по телевизору. Оказывается, я совершил ошибку, выдав ему рубль, а не полтинник. Мишка понял, что у него не только на пиво хватает, а почти на портвейн. Забыв о нашем уговоре, он двинулся к винному магазину, тому самому у которого познакомился с Кругловой, благо он был к ее дому самый ближний. Он скорешился с одним мужичком и они, взяв большую портвейна, раскатали ее тут же за магазином. В это время, посетив магазин, из него вышла Соседка покойницы Нинки Валька Смирнова, дама неопределенного возраста и без постоянного дохода. Жила она со старухой матерью на ее пенсию и время от времени приводила к себе мужичков, которые делились с ней, чем Бог послал. В этот раз она вышла из магазина в своем лучшем платье с выпивкой и закуской в сумке, и под руку с Гешей Рябым, который летом калымил на подсочке, а за зиму все пропивал. Однако не это было главное. Мишка Фирсов заметил в ее ушах золотые серьги с аметистами. Спутать было нельзя: это были Нинкины серьги. Он встал у этой парочки на пути и протянул руку к Валькиному лицу.
-Серьги, может, отдашь?-
Та поменялась в лице, но старалась держать фасон.
- С какого перепугу? Отвали.
- С такого, что не твои они. Ты их у Нинки вместе с ушами отхватила, а менты меня теперь за них прессуют. Гони быстро, я сказал.
Не очень поняв, о чем идет речь, но чувствуя, что из-за этого бомжа приятный вечер может накрыться медным тазом, Геша Рябой зарядил Мишке в ухо. Тот влепил ему по сопатке, так что кровь потекла у Геши на свитер ручьем. Неожиданно Мишкин собутыльник выступил в потасовке на стороне Геши. Фирсову пришлось бы совсем худо, но подъехала машина с пепсами и опером Петюней и спасла его от полного избиения. Валька же время не теряла. Увидев подъезжающую патрульную машину, она рванула дворами к себе домой, спасая закупленное. Михаил всё это пытался разбитым ртом рассказать разозленному Петюне, а тот не поняв, сунул его в отсек с решетками и привез в отдел. Услышав его сбивчивый рассказ, я тут же направил машину вохра по Валькиному адресу. Дома ее не было. Тогда я позвонил Петюне домой и посоветовал ему заняться розыском Вальки и сережек, поскольку не хватило сообразительности выслушать Михаила Фирсова на месте.
Утром Валентина Смирнова уже давала показания лейтенанту Ворониной. Всё встало на свои места. В возбуждении уголовного дела было отказано за деятельным раскаяньем похитительницы сережек. Нашлись и портновские ножницы, которыми она отхватила уши мертвой подруге, позарившись на сережки и, поняв, что полсотни рублей, взятых ею в заем, она теперь вряд ли получит. На поминках, вспоминая о покойнице, Валька сказала речь и пожелала живущим: « Чтоб мы все так кончили».
Через три дня камеры с задержанными пришел проверять старый прокурор Николай Михайлович. Воззрившись на Фирсова, он поинтересовался, по какой причине тот на нарах парится, ведь к смерти Смирновой отношения не имеет. Он рассказал всё в подробностях ласковому старичку. Мишку прокурор района велел выпустить, т.к. его пьянку и драку у магазина, во время которой был тот задержан, спровоцировала милиция. Затем Николай Михайлович, потирая руки, накропал на имя нашего генерала милиции представление о нарушении законности в райотделе, а этот эпизод, с выданным мной рублем бомжу, вошел в анналы видов милицейских нарушений, коллекционируемых прокуратурой. План по нарушениям прокурором был выполнен и свой след в истории борьбы с ними оставил и я.
За все хорошее пришел мне в приказе по МВД строгий выговор.
Лунного Дрочилу поймали через месяц. Им оказался двадцатипятилетний таджик, хороший рабочий путеец и народный дружинник. Эксгибиционизму он стал подвержен еще в армии. Как человек воспитанный в восточном духе, он стеснялся подойти и запросто познакомиться с женщиной, вот и все беды его были оттуда. Уголовного дела в отношении него так же решили не возбуждать. Фактически заявители претензий не имели. Выписали ему штраф за мелкое хулиганство и, взяв обещание, что это не повторится, отпустили восвояси. Еще через месяц он женился на даме старше его лет на шесть. Избранницей его стала та самая женщина, которая и дала ему прозвище. Они познакомились в ходе опознания и получения объяснений.
Так почти буффонадой закончилась жуткая история о сексуальном маньяке-душителе, который лунными ночами отрезает жертвам уши.