Девушки вырастали в мешках

Нина Ядне
Начало:
1. http://www.proza.ru/2008/07/09/166
2. http://www.proza.ru/2010/11/13/383
3. http://www.proza.ru/2010/11/25/699
4. http://www.proza.ru/2010/12/01/630

У ненцев нет специальных приглашений, каждый заходит в тот чум, какой пожелает, и везде его напоят чаем, накормят мясом или рыбой. А если никогда не были в каком-то чуме или хотят сказать, что чум негостеприимный, говорят: «Не знаем вкуса чая его чума!»

Часто после долгой зимней разлуки мы радовались встрече друг с другом, ходили в гости, помогали сушить зимние вещи, одежду, упаковывать нарты с зимними вещами.

А ещё весной почти все семьи варили порцу – осетровый жир, который никогда не портится после хорошей варки, и хозяйки подают его к столу в любое время года.

Летом или осенью женщины и девушки начинали шить новую зимнюю одежду для мужчин, детей, а если останется время, то хозяйка могла пошить что-то новое для себя.

Особенно старались шить красивую одежду молодые девушки. Это было важно, чтобы молва о них, как о мастерицах, ходила по всем стойбищам и рыбоугодьям. Через какое-то время, обычно осенью, к родителям таких мастериц присылались сваты...

И только мы, дети, беззаботно и дружно ходили по берегу Тазовской губы в поисках плавника – дров, собирали ягоды, играли...

Однажды в магазинчик Ваньки-Лавки привезли резиновую обувь для рыбаков. Каждой семье выделяли по одной паре сапог. Какое счастье! Наконец-то рыбаки получили непромокаемую обувь, которую берегли как самое дорогое. Нам так хотелось потрогать сапоги, надеть их, но мама не разрешала. После возвращения папы с рыбалки мы бережно выносили сапоги на улицу для просушки.

А через год папа купил ещё две пары взрослых и одну детскую пару резиновых сапожек. Такие блестящие, лёгкие и красивые, они достались старшей сестре – главной помощнице мамы по хозяйству. Я никак не могла пережить такого!

Однажды, встав пораньше, напялила эти сапожки и наотрез отказалась снимать их, несмотря на уговоры мамы. Тогда две сестры бросились ко мне, сняли сапоги с моих ног, да ещё молча вытолкнули меня из чума.

Я сильно рассердилась и ушла к соседям. Через сутки, когда я вернулась в свой чум, мама вручила мне сшитые из верхней части прошлогодних папиных сапог широкие резиновые сапоги, похожие на кисы. У каждого ребёнка была мечта иметь собственные красивые сапожки! Но в летнее время мы ходили босиком.

Когда мы с подружкой Машей одни гуляли по тундре, то говорили о том, что надо бы выучиться на врача или кассира. Нам казалось, что у кассира всегда много денег, и он покупает всё, что пожелает его душа. И тогда нашим родителям не надо будет так много работать, стоять в ледяной воде моря целыми сутками и ловить тонны рыбы.

Иногда мы хотели быть учителями. Но всякий раз осенью, когда на горизонте появлялся катер с плашкоутом для сбора детей в школу-интернат, мечты куда-то улетучивались. Мысленно мы надеялись, что, может быть, нас забудут занести в списки, и мы останемся дома.

Родители очень расстраивались, но всё равно собирали нас в школу. Многие дети и взрослые плакали, некоторые ребятишки умудрялись спрятаться: кто в железной печке, кто в постели под шкурами, а кто просто убегал в тундру и сидел за сопками, ожидая, когда катер со школьниками уйдёт в посёлок.

Но неумолимый советский закон о государственном плане по обучению детей малых северных народов (так тогда нас называли) заставлял работников сельсовета и школы-интерната найти детей и вывезти в школу. Редко кому удавалось спрятаться от строгих партийных и советских работников.

Как-то летом на рыбоугодье Тото-Яха появилось несколько десятков здоровых, румяных и красивых девушек из рода Вануйто и Лапсуй. Председатель колхоза Александр Максимович Вэлла потребовал привезти их из тундры и сделать рыбачками.

Девушки ходили по рыбоугодью большими группами, дразня местных парней своими длинными косами, высоко поднятыми головами и красивыми одеждами. Нам всем было интересно, что они совершенно не умели говорить по-русски, так как никогда не учились в школе.

Наши родители говорили про них: «Эти девушки выросли в мешках!»

Когда наступало время сбора детей в школу-интернат, родители толкали их в холщовые мешки, чтобы они могли дышать, и так целый день эти мешки стояли в дальнем углу чума, пока уполномоченные, устав искать детей, не уезжали в посёлок.

А так как почти все Вануйто и Лапсуй многие годы не хотели подчиняться советской власти, то никто из представителей власти точно не знал, сколько у кого детей, и какого возраста.

Таким образом, парни этих родов не ходили в армию, а девушки «вырастали в мешках», а потом их выдавали замуж.

Только могущественный Вэлла заставил этих парней и девушек работать на государство.

После появления на рыбоугодье этих красавиц наши парни стали на них заглядываться, потому что всегда кажется, что чужие лучше своих. Спустя какое-то время девушки стали выходить замуж. В основном в жёны их брали парни из рода Ядне. Наши парни всегда слыли видными, трудолюбивыми, смелыми.

Со многими из этих девушек мы породнились. Жизнь у всех сложилась по-разному. Спустя несколько лет от этих красавиц ничего не осталось: многие из них стали многодетными мамашами, потеряли былую красоту, другие не вылезали из-под кулаков своих мужей...

Но до сих пор в нашей тундре старые люди вспоминают историю появления этих красавиц на рыбоугодье Тото-Яха и их пьяные песни  о любви с красивыми мелодиями.

В те годы наши люди страшно боялись закона и вынужденно отдавали своих детей в следующий класс. Это сейчас ученики национальных интернатов стали уходить из школы в любое время.

Почему-то необязательным стало среднее образование, о котором твердили нам последние десятилетия. Думаю о том, что скоро учителям и воспитателям в школах-интернатах будет нечего делать из-за большого отсева учащихся-тундровиков.

Происходящее можно понять. Жизнь и учёба в интернате не могут заменить семью. Искусственно оторванные от родителей дети тундры забывают традиции, обычаи, обряды, навыки охоты, рыболовства, оленеводства. В так называемом цивилизованном мире многие из них не могут приспособиться к жизни, а потом получается так, что молодые люди болтаются в поселке без дела.

Учёба в средних и высших учебных заведениях тоже не каждому по плечу из-за отсутствия средств на жизнь. Но ещё труднее устроиться на работу по специальности. В городе Надыме мы никак не могли устроить ненца после окончания вуза по специальности экономист-финансист.

Только через полгода, когда я лично пошла к мэру нашего города и попросила ввести должность рядового экономиста в мэрии для этого парня, который от отчаяния уже собрался ехать в свой посёлок и стать рыбаком, вопрос был решён положительно. А ведь среди ненцев с высшим образованием у нас не было ни одного человека с дипломом экономиста или финансиста.

Я очень хорошо понимаю тех молодых людей, которые не могут адаптироваться в этом сложном мире и выжить в буквальном смысле этого слова, потому что после интерната они брошены в жизнь, как в бушующий океан, а плавать они не умеют.

Продолжение см. http://www.proza.ru/2010/12/08/579