- Эй, Тедди, ты не видел мою синюю кофту? - бросила мать, проходя мимо двери в его комнату.
Тедди Майерс вздрогнул и чуть не выронил пачку Честерфилда.
- Кажется, нет.
Мамины шаги на кухню.
Тедди быстро запихнул пачку в карман. Это называется пронесло. А что было, если бы она приоткрыла дверь? Он знал, но не хотел об этом думать.
Старинный будильник на его столе сообщал ему, что если он хочет успеть сделать свое дело, то лучше бы ему действительно поторопиться. Его рюкзак с парой тетрадок и ручек лежал возле кровати. Хорошо, хотя бы он приготовил его заранее. Тедди взял рюкзак, вздохнул и вышел в коридор.
Мать гремела на кухне кастрюлями. Мыла их, вычищала, скоблила, что-то перекладывала - она всегда торчала с этим на кухне. Тедди натянул кеды, надел старую бейсбольную кепку.
- Я ухожу!
- Ничего не забыл? - отсутствующий голос из кухни.
- Нет. Пока!
Тедди открыл скрипучую входную дверь и вышел на лестничную площадку. Дверь захлопнулась. Он побежал вниз. Выскочил на продуваемую ветром улицу и торопливо зашагал вдоль дома. Сзади послышался приглушенный стук в окно. Он обернулся, несколько раз махнул рукой и зашагал дальше. Дурацкая привычка у его матери - всегда надо помахать. Не важно, ты ей машешь, когда она уходит, или она тебе, не сделать этого - пасть в ее глазах. Какой же это труд - помахать на прощание? Никакого вроде бы, но Тедди это раздражало. Так же как его раздражало то, что у него не было нормального дома - нормального собственного дома с дюжиной комнат, со вторым этажом и неизведанным чердаком - в то время как почти все его одноклассники именно в таких и жили. А они с матерью занимали эту собачью конуру - нищую, грязную и холодную - точнее только две комнаты в большой жалкой конуре. По ночам, засыпая, он невольно слушал выпуски новостей - только потому, что их смотрела мисс Дэйвз за стенкой. А когда, вернувшись из школы, садился делать уроки - какие-нибудь решения математических задач сопровождались визгами трехлетних племянников этой мисс Дэйвз. А еще старый мистер Уикерс на своем третьем этаже постоянно что-то пилил и прибивал. Тедди так и подмывало спросить у него - не сколачивает ли он для себя гроб?
Такая вот нелегкая жизнь выпала Тедди, такой, по словам матери, сделал им его отец, отдав предпочтение едва не лопающейся паре сисек и малолетней дочурке, которую эта пара сисек выкормила. Сам-то отец, по последним сведениям, умотал куда-то во Флориду, вместе со своими новыми ухоженцами. Наверняка зимовать, думал Тедди. Но скорее всего потому, что пара сисек должна смотреться там куда лучше. Тедди любил своего папашу - когда тот раза два в год покупал ему что-нибудь новенькое или подкидывал денег, и ненавидел, когда такого не происходило. Сейчас был как раз второй случай, а вдобавок папаша еще и ушел от них. Ежедневные бранные нотации матери в адрес отца здорово сказались на отношении к нему Тедди, но он не сомневался, что когда вновь увидит его и тем более, когда тот что-то даст ему, все опять придет в норму. До следующего раза.
Ветер сегодня был невыносимым - дул, завывая, с такой силой, что казалось, его можно было разглядеть. Мимо Тедди пробежал дворник вслед за разлетающимися бумажками из опрокинутой урны. Хорошо хоть, бейсболка Тедди сидела крепко, не реагируя на ветер. Правда она не слабо давила голову.
Миновав дом, он свернул на Кленовую улицу и ветер чуть не размазал его о фонарный столб. С правой стороны потянулись раскачивающиеся деревца, сначала жиденькие, но превращающиеся в сквер. Народу - почти никого, только длинные мистеры в длинных одеждах с большими портфелями, вечно куда-то спешащие. Понятно - кому же гулять в такой ураган. Тедди свернул было на дорожку, углубляющуюся в скверик, как вдруг краем глаза увидел впереди высотный дом. Он остановился, глядя на него, и ветер тут же толкнул его в спину, словно стараясь не допустить никаких остановок.
Это был обычный жилой дом, старой постройки, наверняка без лифтов, потому что мало этажей, но выше того, где жил Тедди. Дом стоял чуть дальше по улице, одиноко возвышаясь между двухэтажными строениями. Тедди проходил мимо него каждый день в течении года - когда ходил в школу, в магазин или просто гулять. Ходил и иногда, глядя на дом, удивлялся тому, как это здание совершенно сюда не вписывалось - тем более такое старье. Его словно занесло сюда на машине времени - прямиком из 20х годов. Пару месяцев назад в окнах перестал гореть свет - люди там больше не жили. С тех пор строение пустовало, дожидаясь когда же его наконец снесут. Где-то Тедди слышал, что на его месте хотели продолжить скверик, но точно он уверен не был.
Недолго думая, Тедди заспешил в ту сторону. Чего думать - в сегодняшний веселый денек идти в скверик - гиблое дело - мистер ураган вышибет из рук все что угодно. Да и температура хромала.
Когда всех выселили, здание огородили простеньким заборчиком - как частную территорию, но затем быстро убрали. После этого Тедди видел несколько раз, как в дом, играя, забегали дети.
Он подошел к входной двери. Она была приоткрыта. Он обернулся - никого по близости. Хотя чего ему бояться, - косых взглядов? Никому нет дела до того, что какой-то мальчуган куда-то заходит.
Тедди вошел внутрь. Дверь тут же прикрылась, оставив на полу едва различимую полоску уличного света. Однако он успел заметить, что в вестибюле абсолютно ничего не было. Впереди виднелась лестница. Он прислушался, и никого не услышав, зашагал к ней. Единственная неприятность в подобных местах - может поселиться какой-нибудь бедняк, пока его не заметят и не выгонят надзиратели. Но здесь даже не пахло ничем, похожим на гниль, только что-то отдаленно напоминающее редкопосещаемый чердак.
Тедди поднялся на первый пролет - туда, где было окно. На лестнице виднелись засохшие грязные следы, а на облупившихся стенах, вероятно местная ребятня оставила свои отличительные знаки - в коротких надписях доводилось до сведения, кто именно из них здесь был. Кто-то сообщал, что мистер Ллойдс - жирный мудила. Гарри Ллойдса Тедди знал - он вел математику в параллельном классе. Действительно жирный, но вот насчет мудилы Тедди ничего не мог сказать.
Тедди еще раз прислушался. В доме - тихо, лишь ветер подвывал снаружи. На улице по-прежнему никого не было. Он вытащил пачку Честерфилда, открыл ее - уже изрядно потрепанную. 7 штук. Черт, да он богатей! Однако 7 — меньше его обычной дюжины. Ник, его друг, который кормил его этим делом (который и познакомил с этим - и втянул в это) слег с ангиной уже как неделю и Тедди начинал побаиваться. Не за Ника, а за свои штуки, которых становилось только меньше. Мистер Мэтьюс, папаша Ника, такой же толстяк как и Ллойдс, непрерывно пыхтел этими сигаретами и дым валил от него, будто от горящей ели. Тедди часто бывал у Ника - (в нормальном двухэтажном доме) - там они играли в Монополию, смотрели телевизор, просто занимались ерундой. Как-то раз, наглядевшись на мистера Мэтьюса, Тедди заметил Нику, что еще ни разу не видел его отца без сигареты. Ник отвел его в сарай и указал на две большие коробки. В одной, распечатанной, были коробочки поменьше - белые, прямоугольные, с дюжиной пачек сигарет каждая - блоки. «Наверно поэтому» - сказал Ник. Это было в прошлом мае, а летом Ника почти не было дома - как выяснилось позже, его старший брат Джонни таскал его с собой в свои компании. Ник обнаружился в конце августа и, сияя от радости и важности, продемонстрировал Тедди, чему же научил его брат. Как пользоваться сигаретой - вот чему он его научил. «Поджигаешь и втягиваешь, - рассказывал Ник. - И втягиваешь, втягиваешь, втягиваешь. Так объяснял Джонни». Так же Ник объяснил и Тедди. В тот день они сидели в каньоне, неподалеку от дома Ника. Где и попробовал закурить Тедди. Сначала получалось не очень. Зато потом как пошло - черт, Тедди даже понравилось. У Ника была пачка Честерфилда. «Я ее конфисковал у своего папаши» - так он сказал. Потом отсчитал половину сигарет Тедди.
Довольный Тедди бегал в каньон каждый день после уроков. Потом покупал жвачку или леденцы и шел домой. Когда у него осталась одна сигарета, он подумал: вот черт, что же я буду курить потом? Но в тот же день Ник появился с новой «конфискованной» пачкой и опять уполовинил ее в пользу Тедди.
«Конфисковывать» Тедди было не у кого, сам купить он, разумеется, не мог, да и не имелось в наличии старших братцев типа Джонни. Ник все это знал, поэтому и выручал Тедди.
Попривыкнув к новому занятию, Тедди понял, что делать его надо почаще одного раза в день. Например, еще раз - до уроков. Но каньон был достаточно далеко от его дома, а выходить заранее - лишь усилить внимание матери. Поэтому он и выбрал сквер. Было там пара местечек - полностью окруженных елями, с ветвями до самой земли. Он мог видеть мелькающих прохожих, но никак не они - его.
Тедди вздохнул и закурил. Каждый раз, когда он закуривал, ему казалось, что он каким-то образом возвышается над остальными. Он ощущал себя в тех же размерах, но внутренне становился больше и важнее.
Он сунул пачку и коробок спичек назад в карман. Дома все это хранилось под матрасом, в его комнате. Но разумеется, когда и он сам находился там, хотя его мать практически не прикасалась к его кровати.
Он затягивался и осматривал место, где находился. И все больше думал, что оно отличное. Его никто не видит, он спасен от холода. Мало положительных особенностей, но и эти - самые важные. Однако же место - посещаемое. Хорошо, если Тедди здесь никто не обнаружит. Он заглянул на этаж вверх по лестнице. Три закрытых двери. Потом, подумал он, надо будет проверить - может они не заперты.
Снаружи, в парке какая-то женщина поправляла поводок своей овчарке. Тедди прекрасно ее видел. До этого еще ни разу не было, чтобы он вот так курил и одновременно за кем-то наблюдал. Только глядел в оба, чтобы его не заметили. А сейчас ничто ему не мешало.
Все-таки очень хорошо, что я додумался пойти сюда, думал Тедди, ну просто ОЧЕНЬ хорошо. Однако тут же пришло на ум, что если выселили людей, значит, дом будут сносить. И спрашивается, что он будет делать, когда эти времена настанут?
Но пока что такие времена не настали и Тедди решил не думать о них. Он бросил окурок, наступил на него, сунул в рот леденец и побежал вниз по лестнице.
Когда он был уже почти у самой двери, сверху послышался какой-то глухой звук, будто упала стопка журналов. Тедди замер и прислушался. Звук повторился - мягкий приглушенный шлепок и, точно, где-то не верхних этажах. Забеспокоившись, Тедди быстро выглянул на улицу, никого не увидев, вышел из дома, и зашагал в сторону школы. Дойдя до края дома, он обернулся и посмотрел наверх. В принципе он находился очень близко от стены дома, но все же видел, что из окон никто не выглядывал. Надо смотреть с дальнего расстояния - когда видно, кто есть и на каком этаже.
Однако же это последнее обстоятельство - что он что-то услышал - ему не понравилось. Он не знал, что там могло упасть, оставалось только гадать. Все же лучше, когда нет таких звуков.
Те полдня, что Тедди сидел сегодня в школе, тянулись серо и тоскливо - как впрочем и все остальные, зато когда закончились, показались ему незаметно пролетевшими, что тоже знакомо и привычно. Вообще-то все, что касалось школы для Тедди было серо и обычно. Каждый день его учили те же нудные учителя, он перебрасывался парой слов с теми же друзьями (которые на переменах разговаривали на одни и те же темы) и уходил домой с таким же как всегда домашним заданием. Вот все, и ничего особенного.
Хотя нет, кое-что особенное было - но только после уроков и его следовало дождаться. Он уже три месяца как знаком с этим особенным, но еще ни разу оно ему не наскучило - наоборот даже нравилось с каждым разом все больше и больше.
Вот и сегодня он шагал по Зеленой улице, оставляя позади себя трехэтажное кирпичное здание с развевающимся флагом над козырьком - самой гнусное заведение из всех, что он посещал (даже от зубного врача куда больше пользы, чем от идиотской школы). Ветер дул гораздо слабее, чем утром. Тедди шел и по пути отсчитывал здания - сколько их осталось до нужного ему места. Их осталось 3 - прачечная и две лавчонки. Вскоре он миновал и их и подошел к старой пустующей гробине.
Тедди открыл дверь, всмотрелся в сумрачный вестибюль - никого - и вошел внутрь. Поднялся до первого пролета, где стоял сегодня утром.
И замер. Сверху что-то еле слышно шуршало. Тут же он вспомнил, что и утром что-то хлопнуло, когда он уходил. Значит кто-то там обитает, на верхнем этаже.
Тедди не шевелился. Но ничего не изменилось - то же слабое, мерное шуршание, будто кто-то безостановочно возил по полу набитые картонные коробки или вроде того.
Может, это вообще ветер, подумал Тедди. Хорошо бы, если так - там же нет окон и ветер что-то шевелит. Он еще немного постоял, вслушиваясь. Нет, все то же самое.
Он достал сигареты, взял одну, прикурил, затянулся - можно сказать, вдохнул полной грудью. Снова это сумасшедшее ощущение - парни-все-в-порядке-я-крутой-супермэн. Однако тут же его внимание переключилось на шорохи. Ему показалось? Вроде бы они стали громче. Он вслушался. Да, немножко погромче - уже ясно различимо, будто что-то возят по полу.
Тедди поднес сигарету к губам, затянулся. Его рука подрагивала. Он не боялся, просто она всегда подрагивала, когда он курил. Даже при полной гарантии, что его никто не видит. Будто его рука вторила врачам и законам, запрещающим курить до 18 лет.
Если там кто-то действительно есть, думал Тедди, то кто это может быть - какой-нибудь забравшийся погреться бедняк? Или ребята, постарше его, балуются наркотой? В данной обстановке последнее казалось вполне возможным. Но кто бы это ни был, его присутствие в этом доме, пусть и на верхних этажах нисколько Тедди не радовало. Оставалось надеяться, что это были люди разового посещения - и когда Тедди зайдет в этот дом, скажем завтра, никого здесь не будет.
Он заметил, что его рука с сигаретой дрожит больше. Дрожь ощущалась и во всем теле. Он сомневался, что это были нравственные протесты его организма к курению. Скорее это были душевные протесты к его нахождению в этом доме.
Внезапно шуршание наверху прекратилось. И послышались шаги. Легкие, короткие и неровные, будто тот, кто спускался, иногда перешагивал через ступени.
Так, самое время удирать, подумал Тедди. Он бросил докуренную до середины сигарету на пол и, стараясь шагать как можно тише, заспешил вниз, к выходу.
На улице опять усилился ветер и опять никого не было. Тедди трусцой направился в сторону своего дома, но затем притормозил. Он хотел узнать, кто находился в доме вместе с ним, кто его побеспокоил, когда он делал такое важное дело?
Он свернул в скверик и, оглядываясь на вход, побрел по асфальтированной дорожке. Но дверь дома так и не открылась. Тедди шел дальше, оглядывая уже весь дом, точнее полосу окон лестничных пролетов над входом - если этот кто-то передумал спускаться, значит, вероятно, он пойдет назад - наверх, а в окнах пролетов его будет видно.
Но как не вглядывался Тедди в эти окна, он ничего не увидел, даже малейшей тени. Только кое-что в самом верхнем окне привлекло его внимание. Стекла там не было и в самом низу окна белело что-то овальное и маленькое, похожее на… Если бы это был какой-нибудь детский садик, Тедди решил бы, что это маленький ребенок смотрит в окно. Он очень маленький, так что до окна дотягивается только лицо.
Но это не был детский садик, это был старый жилой дом, из которого несколько месяцев назад выселили всех людей, чтобы в скором времени его снести, так что лицом маленького ребенка то, что видел Тедди в верхнем окне, быть никак не могло. Даже на первом этаже в окне присутствие маленького дитя было бы сомнительно.
Тедди стоял на месте посреди дорожки сквера и смотрел в окно последнего этажа. А как же было похоже, что это был маленький ребенок. Тедди стал отходить дальше, в надежде увидеть больше, но кроны деревьев сквера помешали этому.
Но это был не ребенок. Такие маленькие дети не двигаются, только если спят. А спать стоя не под силу даже взрослым. Это была кукла. Из тех больших старомодных кукол маленьких девочек и мальчиков, изображающих их в полную величину, что сейчас иногда встречались на витринах антикварных магазинов. У матери Тедди есть такая. Как же Тедди мог про нее забыть - всегда сидит на старой тумбочке в комнате матери. Мать часто ругала Тедди, если он ее трогал. Она осталась у нее еще с детства.
Теперь Тедди внимательно вглядывался в маленький овал детского лица наверху дома и все больше убеждался, что эта была такая вот кукла. Там наверно сейчас сидят дети и играют. Хорошее же место для игр они нашли. И шаги, что слышал Тедди, больше напоминали детские.
Но почему тогда он не слышал их голосов? Потому что там был только один ребенок со своей куклой? Отличные у него в таком случае родители.
Тедди бросил последний взгляд на верхнее окно, сунул в рот леденец и пошел домой. Нет, все это было очень странно и непонятно.
На следующий день Тедди стоял на том же месте в сквере, где и вчера и смотрел в верхнее окно лестничного пролета пустующего дома. И видел там то же, что и вчера - овал детского лица. Это получилось случайно - он шел в школу и ноги вдруг сами понесли его дальше в скверик, чтобы поглядеть на дом с расстояния.
Первой его мыслью было: что, опять там эти дети?
Второй: Да они просто забыли там свою куклу.
Сейчас он стоял и думал, идти или не идти ему в этот дом. Сегодня было не так холодно как вчера, можно было остаться в сквере, но все же ему хотелось в дом.
Время на раздумья шло в ущерб времени для Важного Дела. Тедди зашагал к дому.
В вестибюле никого не было. Он закрыл за собой дверь и прислушался. Тихо во всем доме. Он стал подниматься на свой второй этаж. На свое междуэтажье. Вот он поднялся, закурил. Почувствовал себя Великим Парнем и поглядел наверх в зазор между лестницами. Но многого не увидел - из-за кривых перил видимость перекрылась где-то на третьем этаже.
Но было тихо.
Да, детишки забыли свою куклу, подумал он. А может, она была там всегда, а вчера он слышал бедняка, которому, например, не понравился табачный запах. У Тедди даже возникла мысль подняться туда наверх и посмотреть что там к чему. Но это лишь при полной убежденности, что в доме никого нет. Потому что не очень ему хотелось с кем-нибудь здесь встретиться. Даже с детьми. Вообще он не хотел, чтобы его здесь кто-либо видел. Почему-то ему казалось, что если его увидят входящим или выходящим отсюда, то непременно догадаются, что он здесь курит, а там недалеко и до того, чтобы его мать об этом узнала.
Сверху послышались шаги. Такие же как вчера - короткие, легкие, неровные.
Черт, да что ж такое?! Тедди кинул две трети сигареты на пол и направился к выходу.
Мимо по улице брели двое школьников, классом меньше. Тедди поспешил было за ними, но затем свернул в скверик. Опять хотел взглянуть на дом, может в этот раз он сможет кого-нибудь увидеть.
Отойдя на достаточное расстояние, он обернулся. Но никого не увидел. Детского лица в верхнем окне тоже не было. Тедди стоял и смотрел туда, наверх, видя только пустоту разбитого окна. Что же, получается это все-таки живой человек - живой ребенок? Или кто-то взял его с собой?
Никакого движения в окнах дома не наблюдалось. Даже малейшего движения тени. Значит, кто-то затаился?
Чертовщина какая-то. Тедди топтался на месте. Поглядел на часы. До начала урока оставалось 1О минут. Покурить? Он уже не успеет. Все из-за этого кретина в доме. К тому же у него осталось четыре штуки. Что он будет делать потом? Этого он себе не представлял, так как еще ни разу не оказывался в бессигаретном положении. А все из-за этого кретина. Сколько раз он успел сегодня затянуться - три? Четыре? В любом случае почти целая сигарета, считай, пропала. А сейчас он не чувствовал себя так же блаженствующее как обычно после Великого Дела.
Он побрел в школу. В чертову школу. В конце концов, может быть, Ник наконец выздоровеет и принесет ему сегодня 10 штук.
Но Ник сегодня не пришел и мистер Эндрюс даже объяснил, почему — ангина дала осложнения и Ника положили в больницу. Надо надеяться, это ненадолго, сказал мистер Эндрюс. Тедди весь день просидел злым, нервным и дерганым. Он мало с кем дружил в классе, но и те, кому посчастливилось сегодня переброситься с ним парой слов, ощутили на себе его плохое настроение.
После уроков он брел к высокому дому не так бодро и весело как обычно. А чего радоваться? Ну да, он сделает Великое Дело, но сигарет от этого не прибавится, а наоборот. Да, конечно, он мог пропустить пару раз, сэкономить, покурить только, если станет совсем невмоготу, а там может и Ник появится. Но все же ему казалось, что пока у него что-то есть, надо это использовать.
Он поймал себя на том, что начинает злиться на Ника в своих мысленных приободрениях друга в отношении выздоровления. Где-то в глубине себя он знал, что это нехорошо — черт, да он не имеет права, Ник же не обязан притаскивать ему эти сигареты — но все равно не мог подавить растущий гнев.
С этими мыслями он вошел в многоэтажное здание. И сразу же остановился, как только прикрылась входная дверь. Он не посмотрел, есть ли там кто в окне. Тедди прислушался — в доме было тихо. На этот раз совсем тихо, так как не было ветра на улице.
Ладно, черт с ним, решил Тедди и начал подниматься по лестнице. В этот раз он шагал медленно, почти беззвучно, у самой стены и глядя на следующий пролет. И это, он заметил, не просто так — он боялся. Будто ожидал, что кто бы там ни был – выскочит и…
Там никого не было, но это успокоило Тедди только наполовину. Здесь, на втором пролете, никого нет, но могли быть на третьем, на четвертом. В конце концов, за ближайшей дверью, кажущейся закрытой.
Вдруг он вздрогнул и будто проснулся. Чего он боится — что не посмотрел, выглядывает ли сверху чье-то лицо? Ну и что, даже если и так, все равно это ничего не объясняет. Если опять кто-то начнет спускаться, что он, не успеет смыться?
Вокруг по-прежнему все молчало. Только там, на улице пробежала, крича, пара ребятишек. Все окей, подумал Тедди, доставая сигарету.
В этот раз он вертел головой по сторонам куда чаще обычного. Будто Стражи Здорового Образа Жизни Тедди и Палачи За Его Нарушение могли выскочить откуда угодно, из любого угла, окружающего Тедди. В какой-то момент он понял, что эта напряженность абсурдна, однако же все равно не сумел отбросить ее. Но то ли oт боязни, что там кто-то может быть и желания убедиться в обратном, то ли по другой неизвестной причине, он медленно и осторожно, постоянно глядя вверх стал подниматься дальше. С каждым шагом он двигался немного увереннее, ему казалось, очередная затяжка сигаретой способствует этому, как бы придает смелость. Кроме того, он находился здесь уже минуты три и еще не услышал ни одного звука сверху.
На следующем этаже все было почти так же — где-то осыпалась блочная пыль, штукатурка, какая-то короткая надпись чернела на противоположной стене. Все три двери квартир были закрыты. Тедди встал посередине лестницы третьего пролета, сжав почти докуренную сигарету. Подняться еще выше? — думал он. Может быть, обнаружил бы что-нибудь интересное. Что, такого не бывает? Хорошо бы подняться до самого верха. Посмотреть, как обстоят дела там.
Но что ему мешает — тот тип, спускающийся каждый раз и шумящий, как только Тедди заходит сюда и закуривает? Да, это помеха. К тому же Тедди еще ни разу его не видел. Но сегодня его не слышно.
Однако Тедди решил не ходить сегодня дальше. Мало ли что. Еще несколько раз по¬будет такая тишина, ничто не появится там сверху, и тогда — да. Тогда он все обследует.
Он тихонько спустился на второй пролет. В сигарете оставалось еще тяги три, может быть четыре. Они уже противней, чем где-нибудь в середине, но Тедди вытянет до конца все. Мало ли, может быть эта и еще те две в пачке — последнее что у него осталось на ближайшие пару недель. Примерно через это время планировалось появление на людях бедного дохляка Ника. Точнее богатого дохляка Ника. Тедди начинал подумывать, уж не от сигарет ли слег его дружок? И если да, то грозит ли то же самое ему? Он не задумывался над последствиями своего Великого Дела, больше его беспокоили Внезапные Свидетели. Если кто-нибудь увидит 12-летнего мальчугана с сигаретой, это же будет гораздо хуже, чем если бы он заболел раком легких или что там еще случается от курения. Гораздо хуже.
Тедди затянулся в последний раз. Затянулся долго и глубоко и, хотя дым был противным и горьким, так же долго выдыхал — сероватая струя исчезала, врезаясь в стену, почти в том месте, где сообщалось, кто такой мистер Ллойдс. Тедди выдохнул и уставился в ту сторону. Прямо под той надписью большими корявыми буквами была начертана другая. НЕ ДЕЛАЙ ЭТОГО. Коряво, будто кто-то писал левой рукой. Тедди показалось, что он видит ее здесь в первый раз. Конечно, в первый — она так налезала на новости про Ллойдса, что он просто не смог бы не заметить ее, если бы она была здесь раньше.
Будто бы это было адресовано ему. НЕ ДЕЛАЙ ЭТОГО.
Тут он подумал, что так коряво мог написать маленький ребенок. Да, да, именно он, ведь надпись про Ллойдса была где-то на уровне плеч Тедди — футов 5, а эта — прямо под ней. То есть если ребенок только что научился писать, самое большее, до куда он мог дотянуться — как раз эта надпись.
Тедди понимал, что если бы кто-то сейчас слышал его мысли, счел бы его за психа, но он как будто знал, что это совсем не так. Это правда. НЕ ДЕЛАЙ ЭТОГО. Разумеется, это для него. Он приходит сюда, делает Великое Дело, которое делать Нельзя. НЕЛЬЗЯ именно ему, Тедди Майерсу. Но он делает это и это не нравится здешним обитателям. Вернее одному обитателю — маленькому ребенку, маленькому дитя, которое пришло из самого ада. Адово Дитя предупреждает Тедди, говорит чтобы он не делал этого — не дымил свои чертовы сигареты. Каждый раз как Тедди появляется здесь, оно начинает опускаться, на встречу с ним. Маленькие короткие шажки. Чуть быстровато для ребенка, но только не для Адского Ребенка. Оно начинает спускаться, чтобы наказать Тедди. Чтобы он больше никогда так не делал. Чтобы больше и не сделал.
Вот как на самом деле все обстояло. Тедди знал, что это так — все, кроме того, что будет, когда адское дитя спустится к нему, вернее, каким образом это будет. Знал, как знал то, что он — Тедди Maйepc, так же как он знал про себя все то, что знал с того момента, как его сознание достигло этой стадии развития.
Наверху послышался шум, и последовали шаги. Становящиеся все четче и громче.
Где-то за окном, на улице раздался автомобильный гудок и Тедди вздрогнул. Снова как будто очнулся после сна. Тут он услышал шаги сверху.
Ребенок из ада. Это он!
Тедди побежал вниз по лестнице, перепрыгивая через ступеньки. Его не заботило, что он громыхает как слон. Он выскочил за дверь, добежал до конца квартала и только потом сбавил темп.
Проклятый старик, думал он, даставая жвачку, опять я ему помешал. Черт, ведь он сидит там наверху и этот запах должен дойти до него только минут через десять У него что, Турбонюх?
На следующее утро Тедди вышел из дома раньше на пять минут. Он решил, что пойдет сегодня в тот дом в последний раз. Погода вроде бы устоялась, так что можно будет ходить в сквер. Потому что сколько можно бегать сломя голову, чуть заслышав идиотские шаги и не докурив целую половину сигареты. Тедди не знал, кого злит запах табака, кто там начинает спускаться, почуяв его, хотя ему хотелось узнать. Почему-то он представлял себе бродячего старика, но это от того, что он не видел его. А пытаться как-то взглянуть на него в самом доме слишком рискованно — кто знает, чем все может обернуться. Да, он спускался каждый раз, как Тедди заходил туда — уже 4 раза — слишком часто для совпадений, поэтому Тедди подумал: этот раз — последний, и он все решит. Если опять он услышит идиотские шаги, больше никогда cюдa не сунется. Конечно, его будет раздирать любопытство от неведения, но рисковать он не хотел.
Он прошагал соседний квартал, миновал скверик и очутился перед входом в дом. Знакомая приоткрытая дверь будто ждала его. Все здесь будто ждало его. Словно, это его место. Как бы Тедди полюбил его и все бы там обследовал, если бы не тот засранец, засевший наверху.
Тедди ступил внутрь. И подумал: а не видел ли кто снаружи, как он входит сюда? Не заметил ли кто в соседних домах мальчугана в бейсболке и с рюкзаком, таскающегося в пустующий дом в одно и то же время каждый день. И если да, то что же этот увидевший его человек сделает? Вызовет полицию, или отдубасит его сам, или отведет прямиком к матери?
Да, как же хорошо, что он узнал, что такое сигареты. Только плохо, что он вынужден от всех скрываться. Но что поделаешь, таков мир.
В здании было тихо. Пока что тихо. Тедди поднялся на второй этаж. Достал сигарету и подумал: а не пойти ли повыше прямо сейчас? Ведь он сегодня здесь в последний раз, значит шанса больше не выдастся. Приоткрытая дверь третьего этажа манила, его. Он сунул сигарету в рот. Нет, сначала это.
Он прикурил, сделал пару тяг. Вдохнул как следует аромат великого мира.
Дом молчал. За окном прошмыгнул очередной деляга, его плащ развивался на ветру, словно паруса. Где-то там наверху Тедди ждало неизведанное, таившееся за едва прикрытыми дверями, а может и на лестничных пролетах.
Там же его ждал Адский ребенок.
Тедди сплюнул на пыльный пол. Об этом он думал вчера? О каком-то ребенке, спускающемся каждый раз, как только Тедди заходит сюда и закуривает и который должен его за это наказать? Тедди хорошо помнил, о чем он думал вчера.
А если бы так было на самом деле – тот, кто спускался, действительно был маленьким человечком в образе ребенка. И спускался не потому, что чувствовал запах сигареты, а затем, чтобы наказать Тедди. Ведь он же видел там какую-то куклу, это вполне могла быть она. И эта надпись. НЕ ДЕЛАЙ ЭТОГО.
Тедди глянул на часы и стал подниматься. 20 минут до урока, и 10 из них, чтобы дойти до школы, и сесть на свое место за третьей партой. Черт, да он богат временем!
Все три квартирные двери на третьем этаже оказались запертыми. Даже та, что в прошлый раз показалось ему приоткрытой. Что-то внутри Тедди убеждало его, что так и было, но он не придал этому значения. Однако на четвертом одна дверь все-таки была открыта — центральная.
Тедди затянулся и медленно, опасаясь скрипа, открыл ее до конца. Длинный высокий коридор — холл уходил вперед, сворачивая в обе стороны. Старые бежевые обои клочьями свисали со стен. Впереди, сквозь большое окно открывался вид на Дерби-роуд. Под широким подоконником что-то чернело, с трудом различимое в тени. Но присмотревшись, Тедди различил. Знакомые ему загогулины, образующие буквы.
НЕ ДЕЛАЙ ЭТОГО
И ниже: Я УЖЕ ИДУ.
И еще рядом какие-то совсем непонятные кривые линии. Корявая надпись казалась угрожающей.
Но испугала его не она, а послышавшиеся сверху шаги. Гораздо более громкие и отчетливые. Еще бы, ведь помимо того, что они приближались, приблизился к ним и он сам — на целых два этажа. Тедди отбросил сигарету, точнее уже фильтр.
Ребенок из Ада идет наказать меня.
Может спрятаться за этой дверью и подглядеть в щелку, кто это на самом деле, мелькнуло в голове. Тедди, как мог, тихо заспешил вниз, думая, чепуха, я же там надымил. Он выскочил за дверь и пошел вдоль стены дома — вдруг тот тип захочет поглядеть на него из окна.
Единственная радость сегодня в школе — слег мистер Рональдсон — последняя математика отменяется. Тедди вышел из здания школы, не показывая особой радости, думая о своих оставшихся сигаретах. Пойти в сквер? Да. В тот дом ему не хотелось, хотя он чувствовал, что его тянет туда. Все равно как если бы он выронил там что-то важное и вот нужно забрать. Но он знал, что его тянет в тот дом (во всяком случае отчасти) — любопытство. Желание узнать, кому же не сидится наверху там, и он ли пишет всю эту чепуху, которую Тедди, сам не сознавая того, начал рассматривать как адресованное ему.
Он пошел в сквер. Закурил там предпоследнюю сигарету и задался вопросом — как же он мог приходить сюда раньше? Да, толстенные ели в своих толстенных зеленых шубах надежно скрывали его от глаз проходящих по тропинкам, но того и гляди кто-нибудь мог свернуть с тропинки. А в доме он, по крайней мере, знает откуда идут и примерно в какое время. К тому же у него было время сделать ноги.
Но зато там я знаю, кто идет и с какой целью, подумалось Тедди. Адский ребенок спускается наказать меня.
Как не пытался он растянуть удовольствие, сигарета закончилась быстро. Даже несмотря на то, что бросил он ее, когда затлел фильтр. Он вышел из сквера и, не взглянув на пустующее здание по другую сторону улицы, в подавленном настроении побрел домой. Теперь у него осталась только одна сигарета. Одна единственная, и не откуда было их достать. Как же дерьмово, думал он. Все-таки надо было поберечь. Подумаешь, не покурил бы разок, зато осталось бы целых две.
Но теперь оставалось надеяться на скорое выздоровление Ника.
Возле дома его чуть не сбил синий Мустанг мистера Таннингера, соседа со второго этажа. Задумавшийся Тедди в последний момент успел отскочить в сторону. Мистер Таннингер выскочил из машины, захлопнул дверь. Из кармана ветровки выпало что-то красное, но мистер Таннингер не заметил этого. Да он и не успел бы. Спустя мгновение он уже скрылся в вестибюле здания. Помчался на свой второй этаж. Может, у него умер кто, подумал Тедди. Он остановился посередине улицы, уставившись на красную коробочку, что обронил его сосед. Пачка Пэлл-Мэлл. Не долго думая, Тедди подхватил ее и направился ко входу в дом. По дороге обернулся, но кругом никого не было. Сияющий от радости, он сунул ее в рюкзак.
— Большое спасибо, мистер Таннингер! — процедил Тедди, подходя к своей квартире.
Записка на кухонном столе сообщала еще одну радостную новость: «Задержусь на работе, приеду поздно, еда в холодильнике – просто разогрей». Тедди любил когда матери не было дома — можно было посмотреть телевизор по-нормальному, без обычных А как же уроки или Помоги мне помыть посуду.
В пачке мистера Таннингера оказалось 14 штук. На 4 больше, чем давал Ник. Тедди сунул одну сигарету в рот, сымитировал прикуривание, швырнул пачку на кровать. Через сколько же времени наступят эти счастливые времена, когда он сможет вот так делать на самом деле — курить когда захочет, где захочет, наконец, сколько захочет. В 18, подсказало сознание, через 6 лет, так постановило законодательство твоей родной страны. Хотя Тедди сомневался, что его мать разрешит ему дымить и в 20, но до этого еще надо будет дожить. Так она обычно говорила.
Мать вернулась действительно поздно — он лег около 11 и где-то через полчаса, уже в полусне, слышал шум двери и как она потом гремела на кухне своими кастрюлями и всем, чем угодно.
На утро Тедди проснулся без всякого звона над ухом. Сам. Открыл глаза и уставился на стоящий впереди на тумбочке будильник. 8:37. Минутой позже наконец сообразил — дурацкий будильник здорово подкачал, оставив ему на все дела чуть больше 20 минут до звонка на первый урок. Тедди мигом вскочил, натянул одежду. Хорошо, хоть рюкзак не надо собирать — сегодня предметы практически те же, что и вчера.
Мать была на кухне. Гремела кастрюлями.
— Ты давно встала?
— Как обычно, в восемь.
— Почему ты меня не разбудила? Этот будильник разучился звонить...
— Ты ворчал, что я тебя поздно бужу и стал заводить будильник. Спрашивай у него. Мы с тобой не договаривались.
Тедди вздохнул. Высыпал в чашку остатки какао, залил кипятком. Хорошо, хотя бы чайник разогрела.
Через пять минут он уже надевал кеды. Подоспела мать.
— Ты так спешишь, будто вас там за это порят.
— Ну, почти так.
Она ушла в его комнату.
Тедди застегнулся, одел бейсболку, взял рюкзак. У него в комнате мать тормошила одеяло.
— Что ты там делаешь, мам? А, постель не убрал? Не успел, потом...
— Я сейчас пойду в прачечную. Твое постельное белье тоже нужно отнести.
— Я ухожу. Пока.
— До скорого.
Входную дверь подъезда он открыл с трудом. Сначала ему показалось, будто снаружи кто-то не хочет его выпускать. На самом деле это был ветер и когда Тедди все-таки вышел на улицу, тот чуть не расплющил парня. Даже бейсболка уже не казалась такой прочносидящей. Тедди обернулся — машущей матери в окне не было (впервые в жизни?) — и помчался по обычному маршруту. Ветер, впрочем, немного поутих, но недостаточно, чтобы Тедди захотел пойти в сквер. Он знал, что значит курить в ураган — будто на пару с ветром — когда все время, что Тедди не затягивался, за него это делал ветер, гоня огонек к фильтру. Ладно, он сходит еще разок в дом, а если опять там что, он же успеет смыться.
Возле дома стояла женщина с каким-то мальцом. Малец, весь красный, ревел, женщина застегивала ему курточку. Это не понравилось Тедди. Он свернул к подъезду, стараясь не топать, но в последний момент женщина повернула голову и увидела его. Увидела Тедди-Входящего-В-Пустое-Здание. Черт, хорошо хоть не Тедди-Закуривающего-Сигарету, но всё равно это не понравилось ему. Конечно, это могла быть обычная женщина из какого-нибудь соседнего квартала, но все же лучше бы она не видела его.
Как всегда, очутившись в вестибюле, Тедди прислушался и, удовлетворившись тиши¬ной (пока-что-тишиной), поднялся на свой второй пролет. В окно он увидел, что женщина с мальцом все еще были там. Малец перестал реветь и женщина поправляла ему шапку.
Тедди отошел от окна, так, чтобы видеть их, но чтобы не было видно с улицы его и посмотрел на часы. 8:49. В 55 минут он в любом случае должен выйти отсюда. Но времени ему хватает.
Тедди потянулся к карману джинсов за пачкой, потом вспомнил, что в последний раз клал ее в рюкзак. А потом ему вспомнилось совсем жуткое. Он вытаскивал ее из рюкзака, но не мог вспомнить, чтобы клал ее потом назад. Тедди так и застыл на месте. Произошедшее за вчерашний вечер отчетливо крутилось в мозгу. Он кинул Пелл-Мелл мистера Таннингера на кровать. Потом... он спал на кровати, и...
…нет, ни вчера вечером, ни сегодня утром он не подбирал ее с кровати. Перед глазами встал отчетливый образ матери, снимающей пододеяльник для прачечной. У Тедди упало сердце.
Нет, этого не может быть, крутилось в голове, это же невозможно. Как я мог так промахнуться? Тедди хлопнул себя по карманам. В одном что-то было. Пачка! Он вытащил ее — уже потрепанный Честерфилд. У Тедди снова упало сердце.
С побледневшим лицом он открыл пачку, увидел там последнюю сигарету. Беда. СОС. Требуется помощь! Он готов был заплакать, все еще не веря в свою ошибку, которую допустил по чертовой рассеянности.
Он достал последний Честерфилд, запустил пустую пачку куда подальше, закурил. Но уже без того Великого Ощущения. Скорее с самым поганым ощущением в мире. За окном женщина с ребенком все еще стояли посреди улицы, теперь она что-то говорила ему. Тедди подумал, что если где-нибудь здесь валялся, скажем кирпич, он открыл бы окно и зашвырнул бы его в них. А может, даже и не открывая окна.
Он курил быстро, рука дрожала. К обычным причинам этого прибавилась новая — при¬мерное предположение, что будет по возвращении домой. Тедди глядел на облупившийся потолок, пыльные лестницы, исписанные стены с потрескавшейся краской. Вот мой дом, закрутилось в мыслях. Сейчас сходишь в школу и вернешься сюда, а туда можно уже не ходить.
Но может быть все не так плохо, подумал он затем. Почему обязательно она должна обнаружить эти несчастные сигареты? Может, они каким-то образом закатились под кровать.
Нет, ответил голос безнадежности, как мечта это хорошо, но шансы слишком малы. 1 процент, может быть.
Тедди глянул в окно и увидел свою мать. Поначалу мозг запротестовал, но протесты были абсурдны — женщина с растрепанными светлыми волосами, в потертых джинсах и незастегнутой синей ветровке, которую Тедди видел столько раз — была его мать, будто она куда-то спешила. Она на самом деле спешила — почти бежала по улице, глядя по сторонам. Она чуть не налетела на женщину с ребенком, которые уже пошли ей навстречу. Его мать притормозила возле них, вероятно извиняясь. Но она не двину¬лась — не побежала — дальше. Она стала что-то говорить матери ребенка.
Тедди не слышал, о чем говорят две женщины снаружи, хотя ему было и так все ясно. Но еще яснее ему стало, когда одна из них указала рукой в сторону дома, где он стоял на втором этаже, и вторая, нахмурившись, посмотрела в указанном направлении, а затем задрала голову, чтобы посмотреть наверх.
Его мать повернулась и зашагала к крыльцу, глядя куда-то на верхние этажи. В руках она держала что-то красное.
Что же может быть краснее, чем Пелл-Мелл мистера Таннингера?
Тедди отпрянул от окна и стал подниматься. Сначала быстро, как мог, но услышав, что в дом вошли, постарался ступать как можно тише. Внутри у него все горело от ужаса.
— Тедди? — голос матери снизу. — Ты здесь? Мне сказали, ты здесь.
Судя по шагам, она поднималась по лестнице.
Тедди был уже у третьего этажа. Он почти не ощущал своего тела. Только сознание двигало его — вперед и только вперед, наверх, как можно скорее и без задержек.
— Ну что, пришел покурить, сынок? Только ты забыл свои сигареты. Ты оставил их на кровати. Где же ты, Тедди, наверху? Любишь покурить наверху? Иди же, возьми свои сигареты!
Тут до Тедди дошло, что он до сих пор держит в руках сигарету. Он тут же разжал пальцы. Мог бы сделать последнюю тягу, мелькнуло в голове.
Тедди добрался до четвертого этажа. Впереди был свет — лился из окна квартиры с открытой дверью — как он оставил ее вчера. Тедди показалось довольно рискованным бежать дальше — он не знал, были ли там еще открытые двери. К тому же внезапно вспомнился обитатель верхних этажей.
Адский ребенок.
И Тедди совсем не хотелось встречаться с ним.
Он вошел в квартиру, как можно тише закрыл дверь и привалился к ней. Должна сойти за запертую, как и все остальные.
Мать была где-то внизу, ее голос сумасшедшей от гнева родительницы долетал досюда глухим и искаженным. И он не становился четче и громче — она очевидно не поднималась. Или шла очень медленно.
Тедди стоял, всем весом навалившись на дверь, шумно дыша, словно после бешеной беготни.
Только бы пронесло, молился он, только бы пронесло. Он забыл обо всем на свете, даже о том, что его ждет потом, если действительно пронесет сейчас.
Его взгляд невольно упал на корявую надпись под подоконником НЕ ДЕЛАЙ ЭТОГО. Я УЖЕ ИДУ, затем на непонятные каракули рядом. Внезапно каракули приобрели ясное очертание — палочка с волнами наверху и жирная линия, перечеркивающая рисунок. NO SMOKING.
НЕ ДЕЛАЙ ЭТОГО
Ненадолго Тедди отвлекся от своей матери, вглядываясь в рисунок. Получается, это писали ему? Значит именно по этой причине кто-то спускался сверху как только он закуривал? Значит все это на самом деле так, и серьезнее некуда?
Наверху что-то гулко хлопнуло и послышались шаги. Шажки. Короткие, неровные, быстрые. Они становились все громче и отчетливее. Тедди перестал дышать, вслушиваясь. Теперь он уже не может побежать вниз. Больше он никуда не может побежать. Только стоять здесь, придерживая собой дверь, чтобы снаружи она была похожа на запертую, как и остальные. Молясь, чтобы его не заметили ни сверху, ни снизу.
Но его заметят. Рано или поздно. Тот тип сверху встретится с его матерью, расскажет ей суть дела, она в свою очередь просветит его. Видел ли кто-нибудь из них Тедди? Нет. Значит он в доме. И они примутся искать — открывать все открывающиеся двери. Вот так-то, рано или поздно.
Голос матери стал слышен отчетливее. Значит, она услышала шаги сверху и стала подниматься.
— Тедди, это ты? Ну иди же сюда, маленький сукин сын! Иди, забери свои чертовы сигареты!
Шаги сверху казались совсем рядом. На каком он этаже? На пятом? Судя по всему, да. Вот еще одной лестницей ниже, вспрыг. Еще одной ниже, вспрыг. Теперь он находился за дверью. Тедди расслышал шарканье штанов. Так шаркают маленькие дети, одетые зимой в комбинезончики. И бегают так тоже дети, спрыгивая с предпоследней ступеньки.
Тот кто был за дверью, не останавливаясь, побежал дальше. Бум-бум-бум-бум-бум-вспрыг. Кто-же это, черт возьми?
Адский ребенок.
— Как же долго ты это делаешь, Тедди? — было похоже, что мать находилась около третьего этажа. — Сколько ты уже обманываешь меня? Подумать только — забыл в кровати сигареты! Ах ты ублюдок! — последнюю фразу она провизжала так, что Тедди еле разобрал ее.
Шаги бегущего, по мере удаления, стали заглушаться. Затем Тедди снова услышал свою мать.
— Тедди? Это ты? Ой, что это?!…
Затем ненадолго все стихло, послышался хлопок и звуки, похожие на разливающуюся жидкость. Все равно что лопнул шар, наполненный водой. А потом раздался долгий тягучий звук, будто кто-то проводил пальцем по мокрой надутой резиновой камере. Хотя больше этот звук походил на отрыжку.
Тедди стоял в той же позе, прижавшись к двери, не дыша, глядя на надпись под подоконником. НЕ ДЕЛАЙ ЭТОГО. Я УЖЕ ИДУ. Он думал, что как только проснется, надо будет обяза¬тельно отыскать на кровати Пелл-Мелл мистера Таннингера и сунуть в рюкзак. Иначе пачку обнаружит мать.
Где-то внизу на лестничной клетке снова раздались шаги. Короткие, легкие, неровные. Кто-то поднимался.
Тедди превратился в статую.
Шаги дошли до двери, за которой прятался Тедди и остановились. А вместе с ними остановилось и время. Тедди стоял, прижавшись к двери, может быть уже став частью двери, не смея пошевелиться, надеясь, что тот, кто был за дверью
Адский ребенок
остановился там просто так и сейчас поднимется опять наверх, как он, видимо делал каждый раз, когда, побеспокоенный вторгшимся на его территорию Тедди, спускался вниз и не обнаруживал его здесь.
И все-таки, кто же это?, думал Тедди.
Поговаривают, он до сих пор стоит там, боясь пошевелиться, и думает, кто же это может быть.
Действительно, кто же это?