Он открыл глаза, белесое пятно занимающегося утра, слабо освещало рамку стеклопакета. В этот предрассветный час, на короткое время за окном почти смолкал автомобильный гул. Старику нравилось это время суток. Если приоткрыть окно, то изредка можно услышать чириканье одинокого воробья или если случится вообще чудо, сквозь угарный воздух учуять тонкую свежезеленую струю от распускающихся листьев чахлой городской липы.Но к сожалению, это было старику недоступно, уже два года как он без посторонней помощи не мог встать с постели.Можно конечно позвать дочь, единственное и то же одинокое существо, которое ухаживала за ним.Но жалко будить. Впрочем похоже она то же проснулась. В ванной комнате зашипела вода. Затем звуки перешли на кухню. - Марья, Марья, ты мне окно открой, дышать больно нечем - просипел старик слабым голосом. - Можно подумать на улице воздух лучше - недовольно пробурчала дочь входя в старикову комнату.Но окно все же открыла. Пахнуло озонированной автомобильной гарью, но старик промолчал. Дочь прошлась по комнате,ловко поменяла старику памперс, убралась на столике с ночными лекарствами и все это время без умолку болтала. Он не вникал в каждое слово ловя обрывки фраз. - ...к тебе из мерии по случаю дня победы... вечный мэр... поздравления... просят принять участие в параде ... посидишь там... лекарства дорогие... - С кем там сидеть?- внезапно вскипел старик. С толстобрюхими мебельщиками? Разорителями отечества, кидающими старикам кусок хлеба, чтобы сдохли не сразу, а слегка помучились? Нет Марья я туда не ходок.
На улице уже слышались гортанные голоса, пронзительно визжала тетка на тюркском наречии очевидно сопровождая напутствием свое чадо, идущее в школу.Сильнее пахнуло автомобильными выхлопами, а старику вспомнился тот день когда танки противника атаковали высоту, которую защищала их рота.Запах за окном напомнил о солярной гари и смазочной слизи пахнувшей на него из немецкого танка, когда тот раздавив расчет сорокопятки старательно утюжил окоп в котором находился старик, а он со сломанной рукой и перебитой пулей ключицей старательно полз по траншее стараясь уйти от бронированной смерти.Вспомнил серый госпиталь, послеоперационную изматывающую боль во всем теле... За что мне это все господи? За что мы воевали?Пускай раньше было и голодно и одежки порой не хватало. Но людей не называли в лицо быдлом.Милиция не била людей дубинками на улицах. А враги нашего народа не говорили открыто о своей ненависти, боялись.- Не суетись старик - внезапно прозвучал голос.Похоже дочь его не слышала. Она как ни в чем не бывало вышла из комнаты, оставив старика наедине с голосом.А тот продолжал - Ты свое отборолся, хватит, пойдем. Пускай молодые сами разбираются, а ты посмотришь со стороны, вместе посмеемся... Старик закрыл глаза последний раз судорожно вздохнул и умер с просветленным лицом.