Сорок лет прошло, как Кульяновская школа выпустила их, своих птенцов, в свободный полет. Желание встретится вновь вынашивали целый год. Александра и Наталья за месяц до назначенного срока начали обзванивать бывших одноклассников.
В Москве после продолжительных гудков подняли трубку.
- Вов, привет! - В ответ молчание.
- Вов, ау! Тебя вызывает Кульяновка.
- Да, да, я слушаю.
- Пора бы встретиться. Сорок лет прошло. Скажи мне свой адрес, я вышлю приглашение.
- Москва. Дзержинского …
Уже в саду у Шуры Чуяшов Владимир Васильевич, член правительства Москвы, прокомментировал этот разговор так:
«У меня совещание. Серьезное совещание. И вдруг слышу: «Вов!» Я уже не помню, кто и когда меня так называл, и даже растерялся. Но как пароль: «Тебя вызывает Кульяновка!» …
В тот же день Наталья с мужем возвращалась из сада. Сотовый завибрировал и по машине разлилась знакомая мелодия вызова.
- Да.
- Наташка, это Мистер! …
Обидно, но из восьмидесяти бывших выпускников шестьдесят шестого года нашлись только двадцать.
До начала празднества оставалось полтора часа. Скоро придут девчонки. Наталья еще раз перебрала то, что обязательно надо взять с собой в кафе: красиво оформленные корзины из парфюмерного магазина для учителей, шары, цветы, плакаты, водку,…
Домофон сообщил о приходе гостя. Открыла дверь. На площадке стоял широкий во весь проем мужчина с маленьким букетиком слегка повядших цветов.
- Иди-ка в объятия Мистера…
В то лето каникулы затянулись. Все ждали сентября. Комиссия уже объявила о готовности новой школы к открытию. И эта школа была не хуже городской. Ее четыре этажа возвышались над всеми строениями Кульяновки. Первый, где был актовый зал и школьные мастерские, утопал в низине, и широкое парадное крыльцо с металлическими сварными перилами, как мост над рекой, возвышалось над ней и вело к главным школьным дверям сразу на второй этаж. Нынешние третьеклассники, пока она строилась, успели поучиться в прежнем ее здании.
Теперешний клуб недавно был четырехлеткой со своим микроклиматом, своими устоями – своеобразным миром маленьких детей. И вдруг первого сентября на общешкольной линейке в просторном коридоре четвертого этажа выстроятся семьсот двадцать учеников от семи до пятнадцати лет. Сейчас трудно представить, что в небольшом рабочем поселке за год рождалось более шестидесяти будущих школьников. Человек чувствует себя по жизни увереннее, если он не одинок, если есть у него братья да сестры. С этим ребятне Кульяновки повезло. С этим у них все было в порядке.
Первое сентября испокон веков праздничный день. И поэтому из каждого дома выходили принаряженные дети. В белых фартуках и белых бантах девчонок, в развивающихся красных галстуках чувствовалась торжественность момента. Некогда пустующая школа быстро наполнялась детскими голосами, шумом, смехом, беготней.
Маленькая конопатая девчонка с тремя георгинами в руке топала по ступенькам лестницы на последний этаж. Подойдя к окну, удивилась – весь «Заканальный» район как на ладони. Через открытую форточку шумит большой водопад, сбросной канал принимает в свое тело его падающую воду и несет ее до самой Рушпайки.
- Наташка, посмотри на озеро. Какое оно красивое сверху, а вон пляж, - сказала подошедшая к окну одноклассница Галя.
- Да, точно, а вон на берегу канала наш дом! И мама в огороде!
Мама конопатой Наташки и двух ее младших сестер Антонида регулярно выписывала журнал «Семья и школа» и воспитывала своих девчонок по науке. С самого детства приучала их к труду. Двор был полон скотины: тут тебе и куры, и поросенок, и кролики, и корова. Так что-что, а работы всегда хватало. Бывали в доме и праздники. Но больше всего Наташке нравились семейные зимние вечера. Огород, который забирал много времени, тепло укутанный снегом, отдыхал, копил силы для будущего сезона. Забота о животных полностью перекладывалась на отца. И после ужина семья собиралась у радиоприемника. Отец плел бредень, а мать учила девчонок нехитрому рукоделию. А еще Наташка любила чтения перед сном, жаль, удавались они не часто - мать работала посменно. Возможно, поэтому были особенно дороги. Антонида читала с выражением, регулируя интонации и громкость голоса. И это походило на импровизированный спектакль. Любила ли Наташка свою мать? Да, конечно, но еще больше боялась ее. И поэтому ни своих тайн, ни своих переживаний Наташка ей не доверяла. Не было практики душевных разговоров. И ласковых рук мамы она тоже не знала. Бывало сестры ссорились. Причина не выяснялась. Мать, выпорав. ставила их по разным углам, и, выдержав какое-то время, заставляла целоваться в знак примирения. Девчонка росла с комплексами.
Возглавил школу Виталий Сергеевич Иванов, богом отмеченный педагог. И школьная жизнь при нем не ограничивалась только учебным процессом. Его идеям не было конца. Ими он заражал весь педагогический коллектив. Учителя - горожане и часто добирались до работы пешком. Но это не стало поводом перевода их в другую школу, географически расположенную ближе к месту проживания. Под руководством директора прямо за школой посадили огород. Выращивали там не только овощи, но и гречиху, и лен. На сцене актового зала время от времени выступали художественные коллективы из клуба имени Гоголя. А однажды Виталий Сергеевич пригласил настоящего гипнотизера. Во время своего выступления тот усыпил несколько человек, сидящих в зале, из них выбрал десятерых и вывел на сцену, остальных вернул из мира снов. Так на сцене оказались и одноклассники Наташки: Вера Синякина и Копытов Володя. По приказу гипнотизера они ели клубнику.
- Вас обманули, это мыло.
Спящие под гипнозом, начали плеваться, а кое-то, высунув свой язык, стал тщательно вытирать его рукавом.
Потом они кутались от мороза, потом под лучами знойного солнца стали раздеваться. А когда им предложили станцевать, Копытов выделывал такие па, совсем как на перемене в классе; Вера же смущенно сказала: «Я не умею», и отошла в сторонку.
Вероятно по просьбе учителей, гипнотизер внушил курящим мальчишкам отвращение к табаку.
После лекции одноклассники не раз провоцировали Копытова. И того в ответ на предложение закурить начинало тошнить.
Наташка любила свою «тридцать вторую». И годы учебы летели легко и быстро. Давно ли было девять, а уже семиклассница.
В этом году в школу пришел новый директор, Силичев Иван Алексеевич. Он же учитель истории. Поэтому заменил не только Иванова, но и прежнего историка, Дмитрия Петровича, молодого парня, снимающего угол в самой школе и живущего в нем одиноко. Кульяновцам учитель казался странным. Вот и купался он, не смотря на мороз, всю зиму. Шел с канала в одной рубашке, перекинув через плечо мокрое полотенце. Был патологи чески вежлив, терялся перед грубостью и, похоже, стеснялся своего очень плохого зрения. На переносице у Дмитрия Петровича были не просто очки, а бинокли. С учениками контакта не нашел, и те прозвали его Митенькой, не упуская удобного случая зло подшутить над ним.
Силичев же каждый урок начинал с того, что отправлял в учительскую какого-либо ученика за исторической картой. И если тот возвращался не с чем, посылал другого со словами: «Пошли осла, за ним посла». Взрослый седовласый мужчина приятной внешности просто сыпал поговорками да прибаутками часто злыми и оскорбительными: «Вам рассказывать, что бисер перед свиньями метать», «Скажу по секрету, только чтобы кроме вас и рынка никто об этом не узнал». Нерадивого ученика за невыученный урок ставил в угол, пройдясь по нему так, что у того до самого звонка горели уши. Похоже жизнь справедлива. И Силечев, как кара небесная, был послан в школу на смену Митеньке: обижали – получите.
С приходом весны в школе поселилось состояние влюбленности. Для молоденьких учительниц это было трудное время. При каждом удобном случае головы влюбленных девчонок поворачивались в сторону предмета своего обожания, поворачивая свои затылки и к учителю, и к доске. А глупые наивные записочки затуманивали им ум – тут совсем уж становилось не до объясняемой темы. И чтобы вызвать у подростков интерес к новым знаниям, учителя использовали принцип сравнивания. В классе «А» хвалили «бэшников», а самим ставили на вид, в «В» же все наоборот.
В 7-ом «А» заводилой стал Владимир Анисимов. Казалось, обычный пацан. Не было в нем ни высокого роста, ни красивой внешности: какие-то пухлые губы, непонятной формы нос, слегка оттопыренные уши…Но он был новенький и от него шла какая-то особая энергетика. Вероятно, поэтому мальчишки прислушивались к нему, а девчонки влюблялись. Вокруг Володи часто разгорались какие-то страсти, ревность, записочки. Мальчишка был не по годам влюбчив и очень галантен к женским особам. Ему даже придумали прозвище «Миллиард». Это аббревиатура, составленная по начальным буквам фамилий его юных пассий: Милешина, Литвяк, Арсеньева. Но со временем как-то само собой Миллиард дорос до Мистера. Не смотря на то, что мистер это обращение к нетитулованному гражданину мужского пола, вел он себя так, словно ему заслуженно присвоили самый важный из всех существующих на земле титулов, и нес его с особой гордостью.
Наташка смотрела на Мистера с обожанием. Нет, она не ревновала его к местным красоткам. Антонида часто сравнивала дочь с другими девочками. И в этих сравнениях Наташка проигрывала.
Только однажды она почувствовала себя интересной для своих одноклассников. Это было во время новогоднего бала. Мама сшила ей костюм цыганки: широкую, пышную юбку до пола в огромных и пестрых цветах, ярко синюю блузку, на пояс повязала шаль с кистями, а главное из шелковых нитей сплела две длинные косы. Спрятав под платком резинку, удерживающую на голове это черное блестящее чудо, и надев на лицо очки-маску, Наташка шагнула в спортзал, где стояла наряженная елка. В тот вечер она не осталась ни замеченной. Во время игры в ручеек ее выбирали. Почтальон новогодней почты то и дело приносил новое послание. А когда Анжела самая красивая девочка в школе пела свою знаменитую «Рула ты рула, ты рула ла-ла…» осмелела настолько, что представила себя на ее месте…
Но праздники закончились. Маска упала с лица и снова открыла веснушки, светлые короткие волосы пришли на замену косам. А после зимних каникул под пристальным взглядом матери Наташка опять надела ненавистные нарукавники, такие же, как в фильмах носили старые и угрюмые бухгалтера. Объяснение тому было простое: «Ты старшая. После тебя форма достанется Гале, потом Вере. Что они будут сверкать заштопанными локтями?»
И потому быть подружкой Мистера Наташка даже не мечтала. Но она чувствовала его кожей. Ей просто очень хотелось, чтобы Мистер заметил ее, назвал по имени. Она делала кораблики из листов школьной тетради и отправляла их по воде. Верила в то, что, проплывая дом Мистера, который стоял вниз по течению, кораблик передаст ему привет и расскажет о девчонке тайно влюбленной в него.
Один на один они встретились случайно. Мистер шел навстречу. У Наташки ноги прилипли к шатающимся плахам узенького мостика. Раскинув руки, мальчишка взялся за перила и так перегородил ей дорогу.
- Спасибо за поздравление.
- Я тебя поздравила?
- Твоя открытка, - сказал он уверенно, доставая ее из портфеля.
- Е.Н. Да инициалы мои, но не почерк. Похоже это блондинка из параллельного.
На следующий день после уроков Наташка вышла из школы. На крыльце, облокотившись на перила, стоял Мистер.
- Пойдем вечером на старое озеро. Говорят, там опустились белые лебеди.
На малом водопаде собралась большая часть класса. Граница между озерами была из гравия и речного камня, покрытого слизью. Да к тому же узенькая и кое-где скрытая водой. Решили идти гуськом. Договорились не шуметь. Но разве такое возможно, если ноги то и дело разъезжаются, и кто-нибудь обязательно падает в воду да еще тянет за собой соседа. Закончилось все шумным и веселым купанием сначала на озере, а потом у водопада. Вода после ТЭЦ, где охлаждала турбины, была как парное молоко, брызги ее, падающие с высоты, раскрашенные лучами заходящего солнца, казались россыпью драгоценностей. Купаться в таком великолепии было верхом наслаждения.
Но подобное место на Кульяновке было не единственным. Третий водопад в поселке переливал воду сбросного канала сразу за общественной баней в Рушпайку. По субботам здесь было паломничество. Баня работала несколько дней в неделю, но именно в субботу там собиралась огромная очередь. Родители общались друг с другом, а подростки купались среди столбиков, оставшиеся от действующего здесь когда-то моста. Это был поворот реки с очень быстрым течением. Ребятня, поднырнув, крепко хваталась руками каждый за свой столбик и выныривала. Тело течением выпрямлялось. А вода, тормозя о головы, укутывала их в шикарные пушистые воротники. Из-за шума говорить было трудно. Но для чего же глаза. Общение шло на перемигивании. Мистер время от времени подмигивал Наташке, а она в ответ на мгновение крепко зажмуривала оба глаза сразу и быстро распахивала ресницы на встречу мальчишеской улыбке. Ее конопатый мокрый нос блестел на солнце.
Неожиданно быстро прозвенел звонок с последнего урока в этом учебном году. Вроде ждали, а все равно неожиданно. Завтра классный час. На нем шефы с Кузнецкой ТЭЦ одарят отличников и хорошистов книгами, поздравят ребят, пожелают счастливого отдыха и потом уже в актовом зале будет выступление Силичева, затем небольшой концерт силами самих школьников и, наконец, долгожданные танцы.
С самого утра, как только взошло солнце, и высохла роса, девчонки пошли к Томи. Они решили подарить своему классному руководителю, всеми обожаемой Любови Николаевне, огоньки. В такой поход за поселок в течение лета они сходят еще много раз. И поводам будут поспевшие черемуха и боярышник, распустившиеся ромашки, незабудки и лилии, сбор лекарственных трав и просто желание посидеть у костра, поесть печеной картошки и пообщаться. Это было одно из красивейших мест их малой родины. Запах цветущей черемухи дурманил головы. В этот год она обещала обильный урожай. Между зарослями кустарников время от времени появлялись небольшие полянки с цветущими огоньками, кандыками, медуницей. Летнее солнышко припекало, и девчонки, поснимав теплые кофты, подставили ему для загара посветлевшие за зиму руки. Подружки рвали цветы, весело смеялись, говорили о предстоящих танцах.
- Кто умеет танцевать чарльстон?
- Я!
- Научи.
- Смотрите. Это очень просто. Стоишь на левой ноге, а правую слегка заносишь вперед и, подняв пятку, кончиками пальцев словно рисуешь на земле дугу и тут же откидываешь ногу вправо, одновременно ритмично приседаешь, затем распрямляешься, ставишь ее на место. И все точно так же, только левой ногой. Руки при этом слегка согнуты в локтях и движутся согласно ритму.
Надымэ проделывала свои «па» грациозно. Наташка, которая не раз тренировалась дома перед трюмо, встала напротив ее.
- У тебя получается, - сказала Надымэ, - девчонки, присоединяйтесь.
Постепенно чарльстон был забыт, и началась невообразимая пляска. Наташка прыгала, махала руками и чувствовала такую легкость в теле, словно она не плясала на земле, а парила над ней. Это состояние полета запомнилось ей потом на всю жизнь.
Для концерта седьмой «А» подготовил отрывок из повести Гайдара «Тимур и его команда». Наташка играла Квакина. Сразу после выступления побежала домой переодеваться. Одежду для роли она взяла на время у соседского мальчишки, Копченого, прозванного так за смуглость кожи. В актовый зал Наташка вошла, когда танцы уже начались. Но в центре зала крутились только девчонки. Было немного смешно смотреть на чарльстон со стороны. Но он был в моде. Как известно мода смешит дважды: когда приходит и когда уходит. А когда властвует, то уж властвует по полной. Мальчишки все еще выжидали. Кто толкался среди танцующих девчонок и мешал им. Кто набивал зоску, виртуозно подбрасывая ее согнутой в колене ногой. Кто-то то и дело бегал курить.
Учителя, чтобы подстегнуть мальчишек, объявили, что до конца вечера остался час. Это сыграло. Наташка видела, как Мистер поднялся на сцену, где находился проигрыватель, сменил одну пластинку на другую, и по залу полилась мелодия танго. Через весь зал подошел к Наташке, наигранно склонил голову и со словами: «Мадам, разрешите», - подал руку для танца. Девчонка смутилась, танго это парный танец, тут нужно особое умение.
- Не трусь, я поведу. Он взял Наташкины руки и положил себе на плечи, а свои осторожно опустил на ее талию.
Мистер повел ее по залу, приговаривая: «Раз, два, три – поворот, раз, два, три – поворот». Доселе неведомое чувство охватило девчонку. Впервые к ней прикасались мальчишечьи руки, и впервые она танцевала не одна. От волнения Наташка не видела и не слышала, что твориться вокруг. А вокруг танцевали другие пары.
Когда казалось, танцы были в самом разгаре, учителя объявили об окончании праздника. Расходиться совсем не хотелось.
- Пойдем на водопад.
- Уже темно. Страшно.
- Страшно, но очень интересно.
Наташка бывала там, но с девчонками и днем, а ночью вряд ли бы когда решилась. Не упускать же случай. Водопад – это не что иное, как железобетонный короб с узкой верхней крышкой посередине, окруженной со всех сторон железными перилами. Вода, посеребренная светом луны, несется с огромной скоростью по дну короба, маня за собой, и шумно падает с высоты в сбросной канал, обильно посыпая каплями всех любителей адреналина. Это была местная Ниагара и служила испытанием на прочность. Наташка, не отпуская из рук перила, шла вслед за Мистером. Дойдя до конца и оперевшись на ограждение, подростки подставили свои лица танцующим брызгам. Мистер что-то говорил. Но девчонка смеялась и мотала головой, прикладывая руки к ушам, в знак того, что она ничего не слышит. Мистер прикасался к ее мокрой щеке своими губами, а Наташка замирала от страха и удовольствия. Но эта пара не осталась одинокой. Вскоре к ним присоединились и другие любители приключений. Промокнув окончательно, подростки пошли бродить по ночным улицам поселка.
- Каникулы! Завтра будем спать сколько угодно. Ура!!!
Но такой праздник закончился прозаически просто. Обычной поркой. За то, что дочь не вернулась домой до десяти вечера, мать от души отстегала ее хворостиной.
- Ой, мамочка, я больше не буду, - кричала Наташка так громко, что с карагачей поднялись испуганные летучие мыши.
Утром ласковое солнышко своим лучиком пощекотало девчонку по щеке и зацепилось за ресницы. Вспомнился ночной водопад и первый поцелуй мальчишки. Наташка потянулась, улыбнувшись солнышку и предстоящему дню. Но чтобы вечером отпустили гулять, надо до прихода родителей с работы переделать кучу дел. Список лежит на столе. Нежится некогда, пора вставать.
Наташка крутилась то в доме, то в огороде. Нарвала кроликам и курам травы, намыла и поставила варить чугунок картошки для поросят. Сестры вертелись под ногами, просились купаться. Наташка отмахивалась: «Подождите, некогда».
- Сейчас три часа. Собирайтесь. Думаю, два часа нам хватит. Сестры пошли на новое озеро. Там, напротив первого поворота в воде недалеко от берега недавно установили железный высоковольтный столб. И кульяновская ребятня, карабкаясь по его перекладинам, поднималась на верхнюю площадку, где могли уместиться только две ступни. Оставив сестер у самого берега и строго настрого наказав им не заходить на глубину, Наташка поплыла к этой импровизированной вышке. Забравшись наверх и зажав рукой нос, прыгнула в воду, погружаясь почти до самого дна. О, это состояние полета! Ради этого прыжок надо повторить. Ребятишки как обезьянки, облепив столб со всех сторон, ползли по нему за схожими впечатлениями.
Когда она очередной раз стояла на площадке и ждала, чтобы от столба отплыл прежний прыгун, услышала голос Томы: «Наташка, тебя мать ищет. Куры в огороде».
- Галя! Вера! Домой!
Когда девчонки зашли на кухню, мать накрывала на стол. В гостях сидела тетка Пана, мать Копченого, поэтому разборок никаких не было. После ужина Наташка полила огород. За час управилась благодаря водопроводу, что провел отец, и шлангам. Можно на улицу. А там было с кем поиграть – в каждом доме жили подростки, где двое, а где пятеро и все приблизительно одного возраста – вернувшись с фронта, мужики любили своих женщин. Разве можно скучать в таком коллективе. Начинали пока светло с подвижных игр. Между домами Кузнецовых и Игнатенко двумя линиями на земле простым прутом рисовали поле для «Вышибала». Час, а то другой пролетал незаметно. Чаще игру выбирали по настроению простым голосованием. Тут тебе и «Штандер», и «Кандалы», и «Прятки», и…Стемнеет на улице, игры становятся спокойнее, развивающие сообразительность, память, расширяя кругозор.
Объявленный местными общественницами конкурс на лучшую улицу, добавил хлопот. По его условиям все должно быть идеально: в палисадниках прополоты цветочные клумбы, чисто выметена приусадебная часть улицы, побелены деревья и ограда. Еще с вечера мать заготовила ведро извести, а отец две метелки. С самого утра все подрастающее поколение переулка Теплого скребло, мело, белило. Дома, построенные пленными немцами, были одного размера. Уже заселившиеся в них хозяева заштукатурили стены, достроили веранды, сени, крылечки. Заразившись от детей, взрослые тоже занялись благоустройством. По новой затерли кое-где обвалившуюся штукатурку, и перебелили стены. Зашкурили старую краску на наличниках и покрасили их свежей. Улица приобрела нарядный, праздничный вид и победила.
Все члены комиссии были единогласны. Поговорив между собой, соседи решили показать, что на такой красивой улице живут мастеровые люди. И пересмотрев кучу вещей, изготовленных своими руками, выбрали лучшие из лучших. Ими и украсили центральные заборы в день празднования. А до него ребятишки под руководством Нины, старшей пионервожатой тоже живущей здесь же стали думать о концерте и вплотную занялись репетициями.
Наташка уже несколько дней не видела Мистера. Когда голова и руки чем-то увлеченно заняты, то все посторонние от цели мысли отодвигаются на задний план. Но вечерами перед сном вспоминался во всех подробностях последний школьный день и все, что тогда произошло. Спросить о Мистере у кого-либо было не удобно.
Поэтому сразу после праздника, который прошел, как говорится, на все сто, Наташка пошла на второй поворот озера. Там у самой дамбы бил родник. Пошла одна, чтобы посидеть, подумать, попросить родник об исполнении заветного желания. Сюда часто приходили девчонки, прихватив из дома немудреную еду, поиграть в куклы, а молоденькие девушки умыться родниковой водой для вечной красоты и молодости. Народу приходило много, но вокруг родника всегда был порядок. Здесь никогда не сорили и никогда не рвали цветов. Наташке повезло. Сегодня здесь было тихо. Прямо на траву она постелила полотенце и легла. Наблюдала за плывущими по небу облаками, стараясь придать им знакомые очертания, и слушала родник. А он своим журчанием потихоньку приводил ее мысли в порядок.
- Когда-нибудь я узнаю, почему он не приходит. А он никогда не узнает, как мне сейчас больно.
Мистер вошел в квартиру. Он был возбужден, суетлив и как-то бестолково шумен. Но поговорить не удалось, следом за ним пришли девчонки. Началась последняя предпраздничная подготовка. Уже в кафе, приняв порцию водки достаточную, чтобы отодвинуть все сомнения и развязать язык, он пригласил на танец Наталью и заговорил.
- Прости меня, я тогда струсил. В нашем доме что-то изменилось. Мама перестала не только пень, но и улыбаться. От моих вопросов уходила, даже успокаивала: «Все хорошо». А в тот вечер, когда мы были на водопаде, я застал ее плачущей. Отец собирал вещи. Оказывается, что он уже давно встречался с другой женщиной. Для меня это стало громом в ясный день. Я был Мистером, и чувствовал себя королем. Все рухнуло. Жалко было себя. Жалко было маму. Я старался не оставлять ее ни на минуту. Как мог, успокаивал. Отец вернулся в конце лета. Мама его простила, а я нет, и ушел из дома. Поступил в шахтерское училище на проходчика. Стал жить в общежитии. Окончил. Начал работать. Наша бригада гремела. О ней часто говорили в местных новостях, называя и мою фамилию. И я верил, что ты слышишь это и гордишься мною. Потом встретил Ольгу. У нас двое дочек. Есть внуки.
Наталья видела в газете «Кузнецкий рабочий» поздравление его родителям. Они прожили вместе шестьдесят лет. Она даже звонила, чтобы поздравить и в ответ услышала: «Да прожили. Не всегда хорошо, сама знаешь. А теперь уж старые. Куда нам друг без друга».
- Я говорила с твоей мамой. Она до сих пор не забыла о той измене. Прости отца и она успокоится. Ведь этот его поступок тебя тоже чему-то научил. Надеюсь, ты не обидел жену подобным.
Чуяшов.
Чуяшов прилетел накануне вечера встречи. Остановился у кузена. Он несколько раз звонил Наталье и задавал один и тот же вопрос: «Сколько девчонок придет в кафе?» Не догадываясь о задуманном им, она так и не назвала ему их точное количество. А когда спустилась со второго этажа из кафе «На 30-м», чтобы встретить московского гостя, поняла, что Владимир просто скупил все розы, которые были в наличии ближайшего цветочного киоска.
Чуяшов всегда был красавчиком. Но он совсем не интересовался девчонками. Все свободное время посвящал железкам. Его мечтой был мотоцикл. После школы, когда с большим трудом была собрана необходимая сумма для покупки железного коня, Владимир поехал в Москву к родственнику. Дядя посоветовал остаться в столице. Это несколько напугало мальчишку с далекой сибирской глубинки, но предложение было очень заманчивым, и он остался.
До Кульяновки доходили слухи, что Чуяшов работает на "мусоровозке". Они вызывали недоумение, стоило ли ехать так далеко, когда вокруг своего мусора больше, чем достаточно. Но это была только первая ступень для упертого молодого человека. Становление шло трудно. Когда он решил заняться собственным делом, то в первое время прошел все и вся. Ему знакомо и рейдерство и крышевание, и произвол чиновников.
Чуяшов выстоял и состоялся. Теперь он член правительства Москвы, возглавляет фирму по чистоте, озеленению и благоустройству одного из районов столицы. Женат, у него сын и дочь. Он много ездит по миру. Но Кульяновка – его малая родина. И когда она его позвала, оставил все самые неотложные дела и прилетел в Новокузнецк. Чуяшов внешне сильно отличался от собравшихся в кафе. В зал вошел высокий, статный мужчина. В нем чувствовался достаток, уверенность в себе. В общение же оказался таким доброжелательным и открытым человеком, что все поняли, Чуяш, по-прежнему, свой. У него не было столичного снобизма и было видно: он рад, что прилетел, и рад, что всех увидел.
Наталья подошла к нему с вопросом: «Сознайся, Вовка, к кому же все-таки ты прилетел?»
- К вам, ко всем вам, но мне бы очень хотелось видеть Милешину Галюху. Жаль, что ее здесь нет.
- Сегодня у нее ничего не получилось, но ты обязательно увидишь ее.
Через неделю решили собраться в саду у Александры.
Кульяновки как поселка нет уже давно, но многие из бывших ее жителей держат участки в садовом обществе, что создали там, куда когда то ходили за грибами да ягодами. После выработки гравия, который брали для строительства, остались большие и глубокие карьеры самой различной формы. Они наполнились водой, а вокруг их постепенно повырастали дачи. Земли, как почвы там не было, и будущие садоводы навозили ее сами. Участки при наделе давались маленькие, всего шесть соток, и больше походили на огороды с небольшими цветочными клумбами.
А вот у Шуры уместилось все и получилось настолько красиво, что каждое лето приезжает телевидение, чтобы отснять очередную программу. Во-первых, у нее очень красивый и большой дом, баня построена для пользования так удобно и красиво, что побывавший там хоть раз, напрашивается в гости опять и опять. И хотя все это расположено на берегу живописного карьера, где место купания огорожено растущим рогозом, в саду есть два фонтана. Рядом с одним розарий. Тут можно увидеть все оттенки цветущих роз. Другой оформлен в виде маленького озерка – это место релаксации, иначе его не назовешь. Потихоньку журчит вода, сидишь на низенькой скамейке, любуешься на окружающую тебя красоту и мечтаешь. В саду столько цветов, растущих и в горшках, и на альпийской горке, и в вывернутых наподобие ваз автомобильных шинах, и низкорослых, и высоких, и вьющихся. Продумано и соседство цветов, и их расцветка. Все это радует глаз и поднимает настроение.
Шура готовилась к приезду гостей, а гости собирались в дорогу. Договорились, что Чуяшов заедет за Галиной. Наталья же с мужем привезут Мотаню, Саванэ и Катерину. Не обошлось и без накладок. Наталья бывающая у Галюхи чаще, чем надо было, перепутала ее почтовый адрес и указала Чуяшу соседний, а не ее дом. Галюха из окна все глаза просмотрела, а у Чуяша шея затекла. Он, подняв голову, смотрел на пустующий балкон чужого дома. Вряд ли бы разобрались, да спасибо сотовым телефонам.
- Вов! Прости, я тебе не тот дом назвала, стой там, она сейчас подойдет.
- Галь! Прости, я его отправила к «третьему» дому. Иди туда, он ждет.
Галина вышла из подъезда, и когда начала различать его стоящего у машины, увидела, что он ныряет в салон. Она растерялась. Чуяш же, взяв с сидения огромный букет темно вишневых роз, шагнул к ней на встречу. Что ни говори, а первая любовь не забывается. И для встречи с ней при желании нет расстояний и нет преград.
У Шуры под яблонями стол был накрыт с ресторанным изыском и главной вкуснятиной, и главным украшением этого стола были вареные раки. От шашлыка шел такой запах, что во рту непроизвольно скапливалась слюна. Но собравшиеся гости не спешили к пиршеству желудков, попав в такое пиршество для глаз. Они любовались, а Шура, словно извиняясь, говорила, что сейчас только июнь, что многие цветы еще готовятся к распусканию. Приглашала приезжать еще и еще – она всегда рада гостям. А гости заглянули в каждый уголок сада, по достоинству оценили увиденное ими.
Банька заманивала жаром, а карьер прохладой. Кто устоит перед возможностью бросить свое распаренное тело в мягкую прохладу воды. Течение в карьере еле заметно, и можно раскинув руки и ноги, просто полежать на водяной ряби.
За столом собрались люди уже по полной ублаженные гостеприимными хозяевами. Владимир, который не видел собравшихся здесь уже сорок лет, чувствовал себя дома.
Человек, объездивший полмира, лизал идею за идеей, чтобы перенести хоть какой-либо уголок родной Кульяновки в свою подмосковную усадьбу.
Разговор за столом не умолкал ни на минуту, потому что сидели рядом те, которые прошли когда-то вместе огонь, воду и медные трубы, а попросту их объединяла совместная школьная жизнь, а вместе с ней игры, походы, общие победы и общие трудности.
Всем было уютно, и всем было весело. Владимир уже несколько раз сказал, что он очень рад своему возвращению пожалуй в самое счастливое время, в свое детство. Николай Гуськов отказался от встречи, мотивируя тем, что он не хочет видеть постаревшие лица. А Чуяшов смотрел не глазами, а душой. Все же остальные кто чаще, кто реже, но встречались - взрослели и старели вместе, а потому друг для друга оставались по-прежнему Мотаней, Галюхой, Светухой, Саванэ и просто Наташкой.