Оксана Студецкая
ПАШКИН КОНЦЕРТ
Диме купили кенаря – ярко-желтую птичку, похожую на воробья и на соловья. Он назвал кенаря – Пашкой. Дима заботился о Пашке ежедневно: кормил мелкими круглыми зернышками пшена, тер ему желтую морковку и желточек от варенного яйца, носил зеленые листики подорожника. Пашка весь день прыгал по клетке, перескакивал с жердочки на жердочку, взмахивал крыльями, но лететь ему было некуда – в клетке слишком мало места. Уже месяц живет кенарь в клетке и даже не чирикает, а Дима все ждет, когда же он запоет.
Как-то Диме сказали: «Птицы в неволе не поют» - Но кенарь одомашненная птица, живет в клетке и, несмотря на это, поет, сам слышал у друзей, - утверждал Дима. – Почему же мой Пашка не поет?
Все же, как Дима не был уверен, что канарейки поют в клетке, он решил своего Пашку выпустить на волю. Не совсем на волю во двор, а летать по комнате. Отец помог Диме на форточку повесить сеточку из легкого металла, чтобы кенарь не вылетел на улицу. Поначалу Пашка не хотел вылетать из клетки, сидел у раскрытой дверцы. На следующий день кенарь уже пробрался на свободу – прыгал вокруг клетки на шкафу и подбирал разбросанные зернышки пшена. Потом он осмелился еще больше и летал по всей комнате.
Но петь Пашка не собирался, только чирикал изредка как воробей: «цвир-цвиринь, цвир-цвиринь». Один раз Димын папа пришел с работы и сказал: «Его надо учить петь».
- Но как? - удивился Дима.
- Узнаешь как – вот почитай, - и папа протянул Диме книжку, где описывалось обучение пению пернатых друзей в неволе.
Пашке купили пластинку с записью голосов птиц – соловья, чижа, горлатки, иволги и, конечно, канарейки. Однако Пашка только повторял как попугай отдельные звуки. Тогда Дима решил включать для него перепевы лесных птиц ежедневно на весь день, когда все уходили из дома. Так Пашка постепенно привык к общению с голосами птиц и решил, что он живет не только с людьми, но и с лесными пернатыми. Теперь оставалось устроить оранжерею, чтобы ему жилось, как в лесу. Пашку переселили в кухню, снова законопатив форточку сеткой. В кухне росла огромная роза в кадке, а за окном – огромное дерево, немного затеняя свет в окне. Вскоре Дима заметил, что Пашка часто садится на подоконник, прижимает клюв к оконному стеклу и подолгу смотрит куда-то вдаль.
- Все равно ему хочется на полную свободу, - думал Дима.
На дерево за окном часто слетались птицы, особенно много их было зимой, один Пашка сидел на форточке или на ручке оконной рамы.
Однажды, в одно зимнее утро, кенар Пашка, расправив крылья, уселся на раму раскрытой форточки и вдруг громко запел. Переливы его птичьей песни напоминали мелодии всех песен. Пение его лилось то протяжно-мелодично, то игриво-весело, сопровождаясь стрекотанием и щебетом.
В доме все притихли, впервые услышав песню их любимого домашнего кенаря. Но вдруг за окном на голых ветках зимнего дерева появилась небольшая стайка воробышек, затем подлетела другая, следующая и – вот уже все дерево оказалось облеплено серыми, дрожащими от холода воробьями. О том, что воробьи слетелись не за кормом, а на песню кенаря Пашки, было видно, как все воробышки вздернули клювы и направили их к окну, где сидел на раме Пашка-солист. Распушив свои крылышки, они как бы стремились еще ближе подлететь к музыке песни.
Но вскоре кто-то вспугнул заслушавшихся птиц и они все, словно по команде, вспорхнули и улетели. Остался только один воробышек, который сидел на веточке прикоснувшейся к окну. Он смотрел на желтую изящную птичку и, склонив голову на бок, продолжал слушать, как замечательно поет Пашка.
Зима, 1987г