Сегодня мне повезло – дали билет на второе место, значит, буду сидеть почти рядом с водителем. Вольный обзор окрестностей через лобовое стекло, асфальтовое полотно, убегающее вдаль, встречный поток автомобилей, сосновые и берёзовые рощи, разрезанные гудящей трассой - весь мир перед глазами. Но пока … пока мы движемся в лабиринте тесных улиц – Красноармейский проспект, Комсомольский, Профинтерна, Восьмого Марта, куда-то налево, направо, вперёд и снова направо.
Незаметно и плавно спускаемся к мосту через Обь. Идём в его тесных железных объятиях – с обеих сторон многотонные фермы ограждений, гул двухстороннего потока машин. Слева издалека видна оранжевая форменная куртка – прижавшись к парапету, действует деревянной лопатой женщина. Она откидывает снег, прибитый ходом автомобилей к границе проезжей части. Железный гул моста, разнокалиберный ток машин, выхлопные газы - всё это в полуметре от её рук, ног, головы.
Если мысленно перенестись в её тело, можно почувствовать неуют металлического плена – холод громадного сооружения и рычащего, фыркающего потока металла в телах машин. Женщина работает, медленно продвигаясь вдоль парапета. Автобус проходит мимо, оставляя её позади в клубах снега и пара. Мы удалились от моста, нас сопровождают иные картины – поля, покрытые снегом, кружевные березки на обочинах, а я всё не могу стереть из памяти этого оранжевого призрака с женским лицом и деревянной лопатой наперевес. Это образ войны за выживание. Образ женский.
Там, на этом ледяном мосту, никак не помещается образ крепкого мужчины. Они, эти крепкие, где-то в других местах – в ресторанах, где отблески огней играют в бокале вина. Они там – в каменных дворцах с тёплыми светящимися паркетами и резными окнами. Они, кидая летучие стрелы Амура, садятся в лимузины рядом с поражёнными в самое сердце красавицами. Все крепкие мужчины живут где-то на юге, у моря, в цветах магнолий и олеандров.
Автобус мчится дальше и дальше, преодолевая напор встречного ветра. Степной бродяга, ноябрьский ветер, свистит в каких-то неизвестных щелях, подвывая и что-то выговаривая – похоже на детский лепет на неведомом языке. Порою кажется, что этот мифический ребёнок всё зовёт ту самую женщину, всё жалуется на одиночество и плачет о том, как ему не хватает её надёжных рук и горячего сердца. Образ женщины на мосту и плач ветра сливаются воедино и разбиваются о лобовое стекло – оно всё в слезах. Слёзы откатываются и откатываются, расплющиваясь и размазываясь по сторонам. Россия, Сибирь, ХХI век.