Ослепительное солнце. Действительно, белое солнце снежной пустыни. И оно печет немилосердно. - 25... В зимние солнечные дни почему-то приходят на память слова радиопередачи:
- С добрым утром! Добрым воскресным утром!
Иней на окнах играет, сверкает, дразнит. Мое лицо расплывается в улыбке:
- Господи, какой прекрасный солнечный день впереди.
Не надо никуда спешить. Вся домашняя работа уже выполнена, уроки сделаны. После оптимистичной передачи - поход на лыжах. Дожидаются моего прочтения вечером 3-4 книги...
Зимняя жара для меня, как память о былом. Учился в седьмом классе. В декабре стояли морозы ниже - 30. Пришли в школу, а нам сказали "Занятия отменены из-за морозов". Так обрадовались неожиданному выходному и мы с друзьями рванули в лес, километра за 3. Пока бежали, стало жарко, я ушки от шапки завязал на верху. Минут через 10 забежали в лес, первый привал на изумительно разукрашенной инеем поляне. Тут мне и говорят:
- Ты левое ухо обморозил.
- Как обморозил? Жарко же...
Точно, ухо онемело, ничего не чувствует. И стали мне друзья ухо тереть кто снегом, кто шерстяными варежками... Увы... Было слишком поздно. Прошло несколько дней, опала прежняя кожа, обнажив новую, розовую кожицу мочки уха...
Прошли десятилетия... И все равно левое ухо в морозы напоминает о той, давней стуже, белом солнце в снежной пустыне...
Берегите себя: зимнее солнце так обманчиво...
PS. Сегодня, 2 декабря.
44 года назад, в 1956, на Кубу прибыли революционеры во главе с Фиделем Кастро. Боже мой, как же мы - дети - с удовольствием маршировали с песней "Куба - любовь моя".
Забавно. В те времена, когда теплый ярко-желтый пышный кукурузный хлеб был лакомством, мы - дети - с таким озорством маршировали под антисоветскую частушку:
Жили-были три бандита
Гитлер, Сталин и Никита.
Гитлер вешал
Сталин бил,
А Никита говорил:
- Зачем вешать?
Зачем бить?
Лучше голодом морить...
Почему-то в детстве казалось, что такое времяпровождение позволяет забыть про голод, да и время быстрее летит. Не бросишь же игру только из-за того, что желудок запел песню "Пора, мой друг, пора..."
"Les impressions. Вешки памяти"