Или как государство пыталось убить семью, а теперь ее реанимирует
«Что такое семья», - с упорством, достойным лучшего применения, много лет допытываюсь я у самых разных людей. И получаю от них самые разные ответы, ни один из которых меня, если честно, не удовлетворяет. Единственное, что пока удалось выяснить, это классификация. Непонятное явление под названием «семья», оказывается, бывает полным, неполным, простым, сложным и многодетным. Не бросайте в меня тяжелыми предметами, это не я придумал, а люди высокого ума и не менее высоких научных степеней.
«Сложная семья» состоит из представителей нескольких поколений: бабушки-дедушки, отцы-матери, дети-внуки, обязательно живущие под одной крышей. Когда-то в это понятие входили еще и всевозможные тети, дяди, племянники, кузены и кузины, а также всевозможные шурины, золовки и разные девери. Но со временем сложные семьи в России стали довольно редким явлением, а всех, кроме ближайших предков и потомков, из ранга «семьи» перевели в ранг «родни».
«Простых» же семей, то есть семей «родители – дети», становится все больше. Молодежь стремится жить отдельно от старших, старшие тоже не прочь «пожить для себя». Чаще всего сейчас в «простых» семьях один ребенок, реже - два. Если же вдруг три или даже больше - то это уже «простая многодетная семья», в последнее время постепенно реанимируемая усилиями правительства. Но об этом позже.
Главное заключается в том, что все эти трудности и проблемы - наполовину надуманные, а на другую половину - любовно созданные в ходе становления и развития так называемого «государства нового типа», именуемого впоследствии кратко и выразительно –«совок». Ибо до событий 1917 года семья существовала, не вызывая ни у кого особо пристального интереса. Что-то вроде «объективной реальности, данной нам в ощущении». Проблемами рождаемости никто не озадачивался: Бог дал, Бог взял. Но вот бездетная семья считалась несчастной и явно наказанной тем же Богом.
Я не собираюсь останавливаться на политических аспектах последствий революции. Хочу только заметить, что подавляющее большинство вдохновителей и организаторов этого грандиозного мероприятия происходили из обычных, как бы сейчас сказали, благополучных семей, в основном - многодетных, поскольку таковых было тогда большинство. Новую же «революционную» семью они представляли себе, мягко говоря, своеобразно. Буйное воображение рисовало картины невиданного слияния людей в огромных, сверкающих дворцах, где все делали вместе: вместе работали, вместе принимали пищу, вместе веселились.
Некоторые доходили до того, что и спать предлагали вместе, но в этом вопросе к единому мнению так и не пришли. В общем-то обычная утопия, далеко не первая в истории человечества. Но семья - это такая сложная и специфическая вещь, невзирая на кажущуюся простоту и очевидность, что не влезает ни в какие утопические рамки. Либо - семья, либо - утопия. Третьего просто не дано и все героические попытки «буревестников революции» это третье создать привели лишь к тому, что под обломками утопии погибло невероятное количество семей. И, к сожалению, продолжает гибнуть.
Гражданская война и эмиграция развалили или просто уничтожили 10 миллионов семей из примерно 50 миллионов, насчитывавшихся до этих трагических событий. Каждая пятая семья оказалась похороненной революцией. Сотни тысяч беспризорных детей стали теми «кирпичиками», из которых предполагалось построить новое гармоничное общество.
Даже такое, казалось бы, глобальное событие, как отмена церковных обрядов, больнее всего ударило опять-таки по семье, поскольку лишила ее, если можно так выразиться, покровительства высших сил. Гражданский брак существовал всегда, но ни в глазах общества, ни в глазах государства никакой ценности не имел. Значение ему придавали лишь очень немногие люди, стремившиеся подчеркнуть свое свободомыслие и независимость от «мещанской морали». Юридической силы такие браки не имели, дети от них считались незаконнорожденными, распадались такие семьи не реже, чем современные.
Что же касается повседневной жизни семьи, то вместо замышлявшихся «общественных дворцов» появились коммуналки - совковое и только совковое порождение. Во всем мире такого кошмара не было, нет и, скорее всего, уже не будет. И те условия, против которых, собственно, и боролись революционеры: скученность рабочих общежитий, теснота, грязь - все это стало нормой жизни.
До революции в бараках и общежитиях жил примерно 1 процент семей, да и то у большинства теплилась надежда встать на ноги и обзавестись собственным жильем. После революции в больших городах примерно 1 процент семей жил... в отдельных квартирах со всеми удобствами. Остальные – в «вороньих слободках» разной величины. И полностью зависели от воли чиновников: квартиры только «давали», не отличая трудяг от бездельников, ориентируясь только на квадратные метры, да и то не всегда. Всем известно, что общежитие и семейная жизнь в принципе не сочетаются. А коммуналки?
Ко всему прочему выяснилось, что для строительства ослепительно светлого будущего стране элементарно не хватает рабочих рук - и к станкам, лопатам, тачкам отправились женщины. Если раньше в России женщины в подавляющем большинстве работали только на свою семью, а в наемные работницы шли от нищеты и безысходности, то после революции ситуация изменилась коренным образом. Свободные, равноправные, избавленные от гнета царизма и патриархального семейного быта, женщины полностью вкусили всю «прелесть» работы «от и до», когда ее необходимо сочетать с заботами о семье и ведением домашнего хозяйства.
У семьи, правда, оставался еще очень надежный тыл - деревня. В жизни крестьян практически ничего не изменилось после революции, в том числе, и положение женщин, в том числе, и семейный уклад. За это деревня и поплатилась. Обратите внимание, раскулачивание велось так, что в ссылку отправляли не одного человека, а всю семью целиком. Это, пожалуй, был первый случай официального признания семьи новой властью.
Вторично семья была признана действительно «ячейкой общества», когда начались массовые репрессии. «Ячейки» выжигали полностью: мужа в один лагерь, жену - в другой, детей - в третий (или в детский дом). Спастись можно было только ценой предательства - отречения. Это, правда, не всегда срабатывало, но давало хоть какой-то шанс уцелеть.
Еще не ввели обязательную процедуру развода через суд с обязательным объявлением об этом в газете. Но уже была произнесена историческая фраза: «сын за отца не отвечает», которую в «королевстве кривых зеркал» нужно было понимать с точностью до наоборот: не только сын отвечал за отца, но и внук за деда, не говоря уже об ответственности за социальное происхождение вообще.
В «Иванов, не помнящих родства», или, по-современному, в манкуртов, нас превратили вовсе не тем, что не давали изучать собственную историю. Нас научили бояться семейных связей, потому что они, равно как и происхождение, зачастую определяли судьбу человека. Чем среднее он был, чем меньше помнил и знал о своих родственниках, тем больше шансов у него было не только выжить, но и как-то преуспеть. Создавая семью, люди как бы автоматически уменьшали свои возможности сделать карьеру и жить нормальной жизнью. И все-таки люди упорно цеплялись за привычный образ жизни: нормальный человек должен иметь семью, рожать детей...
И тут обнаружилось, что раскрепощенные и эмансипированные женщины рожать стали почему-то меньше, а число абортов угрожающе увеличилось. Поисками причин такого поведения никто особо не затруднялся, поскольку еще и само слово «социология» было неизвестно. Поэтому проблему решили просто и без затей: запретили аборты под страхом уголовного наказания. Произошло это знаменательное событие в 1936 году, когда иные способы предохранения от нежелательной беременности в России были просто неизвестны.
Через двадцать лет, потеряв сотни тысяч женщин - жертв подпольных абортов или каторжной работы в концлагерях, поскольку за аборт полагалось трехлетнее лишение свободы, - опомнились и провели второе мероприятие: снова разрешили аборты. Да вот только с 1956 года и по настоящее время мы недосчитались 100 миллионов населения – не родившегося.
До сих пор каждая десятая семья в России ежегодно убивает будущего гражданина, а каждая вторая семья до недавнего времени сознательно решала ограничиться одним ребенком, причем подавляющее большинство женщин по-прежнему знают только одну «контрацепцию» - аборт. Мужчины же такими второстепенными вопросами просто не интересуются.
С того же самого 1936 года детям, родившимся в «незаконном», то есть в не зарегистрированном загсом браке, в метрике, в графе «отец» начали ставить прочерк. Со всеми проистекающими отсюда последствиями. И, кроме того, общественное сознание уже восприняло предложенную государством форму «освящения» семьи настолько серьезно, что стало считать ее законной. И именно тогда появилась и начала развиваться добрая традиция жаловаться на мужей (реже - жен) в месткомы и парткомы. Семья переставала быть личным делом граждан, она становилась делом общественным. И тем самым - никому в общем-то не нужной.
Двадцать с лишним лет занимаюсь проблемами семьи, материнства и детства, Проштудировала гору литературы и убедилась, что мужчин у нас не учат быть мужчинами. В лучшем случае - хорошими самцами - уж извините за резкость. Но факты - упрямая вещь, а они говорят о том, что 99 из 100 книг, предназначенных для мужчин, о том, как улучшить свою сексуальную форму. И только одна - в лучшем случае! – называется «Советы домашнему мастеру», то бишь хозяину в доме.
В результате наши мужчины почти поголовно отлично разбираются в политике, футболе и воспитании чужих детей, но способны впасть в панику при виде отвалившейся в ванной кафельной плитки или от перегоревших пробок. Часами способны рассуждать о том, что бы они сделали на месте президента или, в крайнем случае, министра финансов, но слабо представляют себе, сколько стоит буханка хлеба и где ее вообще-то покупают...
Печально, что и женщинам в общем-то похвастать нечем. Ох, как не помешало бы нам оглянуться на своих прапрабабушек, умевших и шить, и вязать, и вышивать - то есть все то, что ныне считается чуть ли не божественным даром, как красота или талант. Сегодня женщина - мастерица на все руки - такое же исключение, как и домовитый мужчина. Увы!
Скомпрометировать семью в глазах общества оказалось хоть и нелегко, но возможно. И если с идеализацией материнства (до недавнего времени, увы, только словесной) мы еще способны были смириться, то уж словосочетание «образцовый супруг» ничего, кроме смеха, не вызывает. Как же мы дошли до жизни такой? И почему основа основ - семья находится теперь у нас в таком униженно-загнанном состоянии?
А потому что никто не задумывается над тем, что любой человек - в принципе и в идеале - это представитель семьи, а не класса или чего-то еще. Что основной целью существования любого человека, как и общества в целом, является продолжение рода. И сколько бы мы ни отбивались от законов природы, кем бы мы себя ни объявляли –«венцом творения» или «подопытными кроликами внеземных цивилизаций», - нам придется рано или поздно начать считаться с тем, что вид, не подчиняющийся биологическим законам, обречен на вымирание.
Модная нынче в России генеалогия практически начинается заново, потому что, сжигая церковные книги, развеивали память о предках. Теперь мы судорожно создаем Благородные и Дворянские собрания, пытаемся возродить какие-то традиции. Но при этом опять-таки забываем, что в любом обществе хранителями и носителями традиций были не отдельные дворяне, мещане, купцы, священники, крестьяне и рабочие, а их семьи.
Кстати сказать, это прекрасно понимали все «вожди и учителя». Не случайно и во времена раскулачивания, и во времена иных репрессий уничтожались именно семьи. Ничего принципиально нового в этом, правда, не было. Иван Грозный проделывал все то же самое по отношению к своим политическим противникам - вырывал семьи с корнем. Но геноцид по отношению к семье как таковой начался в глобальном объеме только тогда, когда его стала проводить Система. С очень простой и конкретной целью: превратить все общество в послушные и лишенные памяти «винтики».
Но - и об этом тоже следует помнить - весь этот «механизм» работал при одном-единственном условии. При условии, что до 60-х годов две трети населения страны было все еще сельским, а половина горожан считалась таковыми лишь по месту прописки, поскольку условия их жизни ничем не отличались от сельских. Разрешение абортов, стремительный рост городов и соответствующее изменение уклада жизни быстро привели рождаемость к уровню действительной потребности граждан в детях: нормой стала семья с одним, максимум двумя детьми. И вот тут-то и появились первые тревожные симптомы, от которых, как ни странно, не отмахнулись, но...
Исправить ситуацию стало уже почти невозможно. Если в начале 50-х годов распадался один брак из десяти (в городах!), то через двадцать лет соотношение было уже один к пяти, а еще через двадцать лет - один к двум (в особо крупных городах вообще один к одному). А детей, соответственно, рождалось все меньше, меньше, меньше...
Положение не спасли ни отмена прочерка в графе «отец» в метрике ребенка (позор, о котором нынешнее поколение, слава Богу, понятия не имеет), ни какие-то рубли, выделявшиеся государством в качестве пособия одинокой матери. Более того, льготы матерям-одиночкам, какими бы призрачными они, льготы, ни были, вызывали лютую ненависть у «нормальных» (по другому определению –«порядочных») матерей, которым «пособлять» никто не собирался. Считалось, что супружеская пара вполне способна прокормить и вырастить любое количество детей. Статистика же, которой, кстати, никто особо не интересовался, бесстрастно констатировала: работающие отец и мать способны более или менее нормально содержать максимум двоих детей.
В нашей прежней Конституции было записано, что «семья находится под защитой государства». Как те самые памятники культуры и архитектуры, которые под этой защитой гибли сотнями, если не тысячами. Причем гибли по одной-единственной причине: они никому не были нужны. Какой «экономической отдачи» можно было ожидать от развалин храма? А каких граждан можно ожидать от того, что до сих пор - по инерции - у нас называют семьей? Только таких, каких мы имеем.
В общем, кризис семьи в нашем обществе начался не вчера и даже не на прошлой неделе. Он начался тогда, когда не только разрешили аборты, но и облегчили условия развода, отменили обязательный труд на одном и том же месте, дали колхозникам паспорта – «вольную» - и чуть-чуть улучшили жилищные условия. Все. И кто же добровольно останется в тюрьме, если двери открыты? Только тот, кто жизни не мыслит без «сокамерников».
Это не цинизм. До сих пор примерно четверть мужчин считает, что семья - это либо «обуза», либо «сплошные проблемы». И это в принципе отражает современное общественное мнение: семейный человек считается у нас менее «ценным» и «перспективным», чем человек одинокий, хотя во всех цивилизованных странах почему-то считают иначе.
Кто из вас знает, что 1994 год был Международным годом семьи? Уверен, что почти никто. Между тем, у нас были предприняты очередные героические попытки быть (или хотя бы выглядеть) не хуже других. В 1992 году был создан целый Национальный Совет по подготовке и проведению в России этого самого года семьи. В составе этого органа числилось более 20 человек, из них 10 - министры тогдашнего российского правительства.
Хотели, разумеется, как лучше, получилось, естественно, как всегда. В смысле - ничего не получилось. Только Президент взял да и совершил поступок неслыханной смелости - подписал в том же самом 1992 году «Всемирную Декларацию об обеспечении выживания, защиты и развития детей», принятую комиссией по правам человека при ООН за два года до этого.
И почти сразу же разрешил россиянкам делать аборты «по социальным показаниям» на любых сроках - до шести месяцев включительно. Выживание детей в наших экстремальных условиях - дело сомнительное, проще, конечно, убить - в зародыше. В полном смысле этого слова. И убивают. Ежедневно в России совершается в среднем одно убийство новорожденного ребенка его собственной матерью. Одного этого довольно, чтобы ужаснуться. Но никто даже не вздрагивает - привыкли.
Лет десять тому назад без особого шума был принят «Закон о семье». В нем объявлены равноправными фактические и формальные семьи, воспитание детей приравнено к общественно-полезному труду, а за воспитание трех и более детей или (не дай Бог!) ребенка-инвалида любому члену семьи предполагается выплачивать среднюю по России заработную плату.
Все совершенно замечательно, только так и не было выполнено. Фактические, а не формальные супруги до сих пор все равно не обладают никакими юридическими правами, а среднюю заработную плату по России вообще считается хорошим тоном не платить вообще или платить с большим опозданием.
А теперь о том, для чего, собственно, и был затеян разговор про семью. О будущем. Не о светлом и отдаленном, а об очень близком, в котором должны жить наши уже родившиеся дети.
Никакая реформа и даже пакет реформ ничего не изменят в обществе, где не будет семьи. По одной-единственной причине: общество вымрет. Или деградирует. Пока мы рассуждали о том, какого фасона должен быть орел на российском гербе, и когда у нового гимна появятся слова, ежедневно распадалась тысяча браков. А у общества в целом складывалось и крепло убеждение в том, что семья - это что-то второстепенное, обременительное и даже не совсем приличное.
Не пора ли пересмотреть шкалу социальных ценностей и привести ее в соответствие с общемировыми нормами? На протяжении всей истории человечества объединившиеся в семью мужчина и женщина рожали детей, воспитывали их и передавали им весь свой жизненный опыт.
Детей рожают все меньше, воспитание их передоверено безразличным государственным служащим, а передавать оказалось нечего, кроме незавершенных замыслов и несбывшихся надежд. Видит Бог, я не сторонник Домостроя. Но даже если мы вдруг добьемся восстановления матриархата, это не избавит женщин от способности рожать. И не даст этой способности мужчинам.
Впрочем, такие чрезвычайные меры оказались вовсе и не нужны. Достаточно было обратиться к здравому смыслу, чтобы обнаружить: платить матерям за рождение и воспитание детей - это самый надежный путь к спасению будущего России. Можно сколько угодно спорить об этической стороне «материнского капитала», но результат, как говорится, налицо: уровень рождаемости мгновенно подскочил.
Только… Только к семье в целом это все равно имеет опосредованное отношение. Деньги, конечно, штука хорошая, но нужно еще одно: уважение. В данном случае - уважение к семье, которое всегда было, если угодно, национальной российской чертой. Составной частью образа жизни общества, которое жалостливо-презрительно относилось к бобылям и старым девам, отсутствие детей почитало наказанием Божьим, а стариков почитало без всяких лозунгов и призывов.
Прошлый год был объявлен «Годом семьи» уже в России. Что это значит? Посмотрим «Указ» Президента, который был подписан (а, следовательно, вступил в силу) летом прошлого года:
«Учитывая важную роль семьи в развитии государства и общества, постановляю:
1. Провести в 2008 году в Российской Федерации Год семьи.
2. Образовать организационный комитет по проведению в Российской Федерации Года семьи.
Назначить председателем организационного комитета по проведению в Российской Федерации Года семьи Первого заместителя Председателя Правительства Российской Федерации Медведева Д.А.
3. Председателю организационного комитета по проведению в Российской Федерации Года семьи в 2-месячный срок утвердить состав организационного комитета.
4. Правительству Российской Федерации в 2-месячный срок утвердить разработанный организационным комитетом по проведению в Российской Федерации Года семьи план основных мероприятий с указанием объемов и источников их финансирования.
5. Рекомендовать органам исполнительной власти субъектов Российской Федерации осуществить соответствующие мероприятия в рамках проводимого в Российской Федерации Года семьи, уделив особое внимание вопросам социальной поддержки семей с детьми, в том числе многодетных, укрепления авторитета семьи, базовых семейных ценностей».
Не хочу показаться скептиком, но пока все до боли напоминает аналогичные мероприятия, проведенные в связи с Международным Годом семьи, о которых уже упоминалось выше.
Не хочу показаться циником, но все эти рекомендации мало что изменили в реальном положении семьи в России. Плюс – кризис, не к ночи будь помянут.
Но повторюсь: без изменения отношения к семье самого общества никаких кардинальных изменений в положении семьи, как «ячейки» этого самого общества не произойдет. Нужно восстанавливать семейные традиции, а не гербы и родословные.
Назад - в будущее? Возможно. За долгие десятилетия жизни в уникальных советских условиях и почти полтора десятилетия в условиях не менее своеобразных стало ясно только одно: семья - чрезвычайно живучая штука. И вопрос заключается только в том, дадим ли мы ей возможность выздороветь и жить полноценной жизнью или, по-прежнему хихикая, будем наблюдать, как она, полумертвая, все еще пытается что-то сделать, что-то сказать, чего-то добиться.
Иначе все будет продолжаться по старому-старому анекдоту:
«-Ваше семейное положение?
-Невыносимое!»
Потому что не в деньгах счастье и даже не в их количестве. Дело в том, как к ним относится: как к очередной подачке очередной «социально незащищенной» группе населения или как к материальному выражению определенного уважения общества к статусу семьи.
Пусть даже и неполной.