- Он бежит! Смотрите, как он бежит! О, это, безусловно, лучший участник за последние годы! Джеф, я не помню, когда мне было так же интересно. А ты?
- Нет, Борис, и я не припоминаю. Вот что я тебе скажу: этот парень достоин добавить к своему имени ещё одно – уникальное, в подарок от нашего проекта.
- Ого! Джеф, это серьёзно. Ты на самом деле так считаешь?
- Да, Борис. Пятьсот восемьдесят шестой заслужил своё имя. Да ты и сам это знаешь. Он уже продержался дольше всех – и продолжает оставаться в проекте! Чёрт, Борис, да когда такое было, чтобы мы с тобой только об участнике между собой и говорили? Каких ещё доказательств тебе не хватает?
- Ты прав, Джеф. Что ж, давай подберём ему… нет, вы поглядите на него! Вот это номер! Вот это он выдал! Как думаешь, чем он нас ещё сможет удивить?
- Даже не представляю. Каждый вечер я думаю: «Всё, сегодня этот парень выдохнется. Сегодня он сойдёт с дистанции». А нет – пятьсот восемьдесят шестой снова и снова придумывает что-то новенькое! Вот и сейчас… смотри, Борис! Смотри скорее! Ох, будь я проклят!..
* * *
Я застегнул куртку, ещё раз оглядел себя в зеркале, и повернулся к Ире.
- Ну, побежал. До встречи.
- До встречи, - она шагнула вперёд и коснулась губами моей щеки. Отстранилась и ласково кивнула.
Я перешагнул порог, и вдруг обернулся. Посмотрел на неё.
Красива – слов нет. А вдобавок – умна и покладиста. Повезло мне с ней.
- Ты это, береги себя, - сказал, и сам себе удивился. О чём это я?
В Ириных глазах я увидел недоумение. Она тоже не поняла.
- Не обращай внимания. Это моё альтер эго, а у него своя голова, - шутка вышла, конечно, так себе. Но это было лучше, чем ничего.
Стоя на террасе в ожидании гравикапсулы, которая, как обычно, должна была доставить меня до работы, я поймал себя на том, что продолжаю думать о недавнем прощании. От чего должна была беречь себя Ира? Работа у неё – спокойней не бывает. На такой никогда не случается ничего более серьёзного, чем пролитый на юбку кофе. И, должно быть, не случится – даже если весь остальной мир провалится в тартарары.
Вот Ира же не просит меня поберечься – а ведь я работаю спасателем на Кавказе. Там постоянно какие-нибудь горячие головы в беду попадают, а нам их вытаскивать приходится. То у горе-альпинистов на полпути к вершине силы закончатся, то начинающих спелеологов в пещере завалит. И ничего – Ира меня спокойно отпускает.
С лёгким гулом подлетела гравикапсула. Серебристое яйцо зависло в полуметре от террасы, – ближе не давало подобраться включённое поле – посередине распахнулась дверь.
А я стоял дурак дураком, вместо того, чтобы сделать шаг вперёд. Стоял и смотрел вниз – на все эти сотни метров до земли. Никогда раньше не обращал на это внимания. Да и в горах тоже. Ну, скалы, ну, высота – и что? А тут…
Я на миг закрыл глаза, а когда открыл снова, всё уже было в порядке. Я шагнул в гравикапсулу и улыбнулся сидевшим в ней людям.
Поискал взглядом свободное место. Как ни странно, единственное пустовавшее кресло оказалось около пилота. Обычно его занимают в первую очередь.
Усевшись, я постарался расслабиться. До работы ещё целых пять минут – нельзя упускать возможность посидеть, ничего не делая. Следующий шанс представится не скоро.
Из гравикапсулы я вышел автоматически, даже не вспомнив, что со входом были какие-то проблемы – голова уже была занята мыслями о работе. Ещё на подлёте к нашему центру я оказался в его информационном поле, и потому знал, что надо спешить. Моей группе пора было отправляться на Кавказ – любители при восхождении попали в беду. Двое переоценили свои силы и сорвались. Переломанные, лежат в какой-то расщелине, ждут помощи. Остальных уже забрали другие альпинисты.
Ребята были наготове. За что люблю своих парней – не надо тратить время на слова. Все всё узнают сами, не дожидаясь, чтобы командир разжевал и в рот положил.
Я быстро надел костюм, прицепил снаряжение… надо бы проверить – всё ли в порядке? А то кто его знает… Да что за ерунда?!
Потряс головой, выгоняя из неё этот бред. Проверять снаряжение – вот чушь! Только время терять. Оно всегда в порядке. Вот появится минутка свободная – обязательно сяду, разберусь, что за напасть такая!
- Потопали, парни!
Мне нравятся первые мгновения операции. Ты срываешься с места, кровь бурлит, тело становится лёгким – и каждое движение приносит заметное удовольствие. Жаль, что жизнь не всегда такая.
Сегодня наслаждение от короткой пробежки по коридору до портала перемещения оказалось особенно острым. Такого я ещё ни разу не испытывал. Видно, в кровь выплеснулась запредельная доза адреналина. И почему путь к порталу такой короткий?..
На кавказской станции было тихо и ясно. Повезло с погодой. И как только эти чудики умудрились в беду попасть? Впрочем, понятно, как. Прут напролом, куражатся, словно за спиной уже не одна сотня восхождений осталась – и ломаются.
Гравикапсула ждала у причала. Рядом стоял пилот, покуривая какую-то тёмную сигарету. Увидев нас, он отправил бычок в уничтожитель, и запрыгнул в кабину.
«Я делал это уже хрен знает сколько раз! – пронеслось в моей голове во время пробежки до капсулы. – И сделаю снова. Главное – оттолкнуться посильнее, и всё».
- Эй, командир! – вскрикнул Зубр. – Полегче! Я не твоя жена, чтоб на меня с размаху шлёпаться! Не пугай так!
Ребята заржали, а я чертыхнулся, и со смущённой улыбкой отступил от этого здоровяка, которого чуть не сшиб, врываясь в салон.
- Ты не понял, Зубр! Командир просто хотел придать капсуле стартовый разгон. Ну, подтолкнуть маленько, чтоб шустрее шла! Вот через тебя кинетическая энергия ей и передалась – скажи спасибо, быстрее дома будем.
Новый взрыв смеха. Это Волк. Ему на зуб лучше не попадаться – ядовитый больно.
Хорошая у меня группа. И дело своё знают, и скучать не умеют. А я… а я, наверное просто подпростыл. Или съел чего-нибудь не то. Да, должно быть, так. Вот и всё. Ну, это дело поправимое. Вернёмся на базу – дойду до лекарей. Пусть посмотрят да в норму вернут. У них это быстро получается.
- Ближе не смогу. Тут расщелина узкая – у капсулы поля с ума сойдут, - пилот недовольно пожал плечами, словно это именно ему не удалось приструнить поля так, чтобы высадить нас прямо у попавших в беду альпинистов. – Придётся вам самим спускаться. Я здесь подожду. Как будете готовы – дайте знать, подниму этих верхолазов.
- Эй, слишком много слов! – Зубр хлопнул пилота по плечу. – Можно подумать, мы не знаем, что ты и так из штанов выпрыгиваешь на каждом рейсе. Давай, до скорого!
И мы отправились вниз. Сначала – на ледник, над которым зависла гравикапсула. А потом и в расщелину.
Соскальзывая по тросу, я поймал себя на том, что внимательно прислушиваюсь к доносящимся до меня звукам. В особенности – не слышится ли сверху характерное потрескивание, предвестник близящегося обвала.
Но всё было тихо.
- Вижу их! – заорал Волк, который начал спускаться передо мной, и опередил меня где-то метра на три-четыре. – Вон, лежат... Ага, шевелятся! Живы, значит!
- Ну ты ещё погромче крикни, или станцуй, волчара разгвозяйская, - проворчал я. – Глядишь, как раз им на головы по куску льда уронишь.
- Нет, командир, не уроню, – заржал Волк. – Вон, анализатор показывает, что тут всё крепко, хоть слона вешай!
Вот чёрт! Я кинул взгляд на прибор, досадуя на себя за такой детский промах. Совсем про технику забыл – всё слушал, понимаешь! Тьфу!
Где-то через полминуты мы достигли дна. Осмотреть альпинистов, вколоть им болеутоляющее и кое-какие другие лекарства, переложить на носилки и дать команду пилоту поднимать – на все эти операции у нас ушёл минимум времени. Ещё бы – столько лет занимаемся одним и тем же. С закрытыми глазами можем повторить когда угодно.
Я проводил поднимающиеся носилки взглядом. На какой-то миг тросы показались мне такими тонкими, такими ненадёжными…
Вскоре мы, вслед за спасёнными, поднялись на поверхность. Я огляделся – и вдруг от всей души рассмеялся. Не потому, что что-то смешное увидел. Просто так хорошо стало – не удержать в себе. Прилетели вовремя, обалдуев этих спасли, – вон, в капсуле уже лежат, скоро их медики на ноги поставят – у самих ни царапинки, а вокруг – такая красотища! И почему это я раньше её толком не замечал, а? Дурак, наверное, был, что ещё тут сказать.
- Командир, ты где кислорода умудрился перебрать? Я тоже так хочу!
- И я!
- И мне дайте!
- Тсс! – я приложил палец к губам, и подмигнул товарищам. – Не шумите. Посмотрите лучше, как же здесь здорово!
И я, подняв голову к небу, раскинул руки в стороны.
Но эти паразиты, конечно же, не дали мне толком насладиться жизнью – подхватили за руки, за ноги, и внесли в гравикапсулу.
- Командир, ты, конечно, извини, но этот вызов у нас не последний, так и знай. Нутром чую, - якобы раздражённо пробурчал Хряк. – И если ты вот так вот столбом стоять будешь каждый раз, то вся та вкуснятина, которую моя жена дома наготовила, достанется братцу – он вечером к нам завалится. А уж братик не постесняется – всё дочиста подберёт.
Парни засмеялись. Аппетит Хряка – собственно, за него он и получил своё прозвище – уже успел прославиться не только в нашей группе.
Я запрыгнул в капсулу. Присел, чтобы осмотреть альпинистов – мне хотелось убедиться, что они дотянут до врачей. Я, конечно же, знал, что тех лекарств, которые мы им вкололи, хватит с лихвой – но всё же хотелось проверить. Мало ли. Не хватало ещё так глупо проколоться.
Конечно, всё было в порядке.
Прибыв на базу, я тут же потянулся к коммуникатору – узнать, какой у нас следующий вызов, и когда. Но окно заданий было пустым.
- Это просто праздник какой-то! – довольно проворчал Зубр, когда я сообщил об этом ребятам. – Неужели сегодня мы разойдёмся по домам, как нормальные люди?
Я пожал плечами.
- Не торопись. А то как бы всё наоборот не получилось. Идите-ка пока, отдохните. Если дадут отбой, вы узнаете об этом первыми.
- А ты?
- А я погуляю тут, и к вам приду… да к докторам заглянуть хочу, - добавил я, заметив тень даже не обиды – недоумения – в глазах ребят. – Чего-то со мной не то. А что – понять не могу.
Вот теперь можно было уходить со спокойной душой. Доверие в группе – самое ценная штука. Его надо беречь.
Уже подходя к медицинскому блоку, я увидел стоящую в нише капсулу автодиагноста, и чертыхнулся. У нас же такая же есть – на кой сюда попёрся?! И как только я о ней умудрился забыть?..
Но было бы глупо дойти и развернуться.
- Добрый день, - пожилой врач поднялся ко мне навстречу из-за стола, и протянул руку. – Но, может, я не прав? Может, раз вы сюда пришли, то он вовсе не добрый? Для вас, по крайней мере, хе-хе-хе!
Я улыбнулся в ответ – ему прощалось и не такое. Добрейшей души человек, хоть и со странным чувством юмора.
- Вы лучше сами посмотрите.
- Да-да, конечно же, сам – а как же иначе, раз вы ко мне пришли. Не доверять же всё этой тупой железяке? Нет, конечно же… прошу, сюда. Если что, резать буду деликатно, вы уж поверьте мне, конечно же.
И он снова захихикал.
В смежном кабинете врач стал серьёзен и молчалив. Повинуясь его командам, я поднимал руки, поворачивался спиной, наклонялся и выпрямлялся, а он, пыхтя, раз за разом изучал меня через переносной анализатор.
- А теперь поговорим, - наконец, сказал он, и махнул рукой в сторону кабинета, где встретил меня. – Давайте лучше там. Здесь, знаете, мне почему-то всё время морг вспоминается, хе-хе-хе. Конечно же, это не он, совсем не он – хотя, если будет очень нужно, то можно, почему нет?
И он вышел, оставив меня одеваться.
Я торопливо натягивал на себя штаны. Что значит «а теперь поговорим»? Почему он сразу не сказал, в чём дело? Что же, чёрт побери, со мной произошло?! Неужели… неужели что-то по-настоящему серьёзное? И при чём здесь морг?!
Я потёр ладони друг о друга, и обнаружил, что они вспотели. В висках противно застучало.
- Ну что вы тут копаетесь, юноша? – послышался голос врача. Повернувшись, я увидел его стоящим в дверном проёме. – О, да вам совсем нехорошо стало.
Он подскочил ко мне, подхватил под мышки, и помог дойти до кресла в соседнем кабинете.
- Экий впечатлительный – стоило сказать «морг», и вы уже белый, как снег на вашем любимом Кавказе. Никуда не годится, конечно же, совсем никуда – так ведь и до инфаркта недалеко, или ещё какой-нибудь беды.
Он замолчал, посмотрел на меня, а потом тихо спросил:
- Вы хоть понимаете, что с вами?
Чёрт, мне нужны были не вопросы – у самого хватало с избытком! – а ответы! Я с трудом удержал себя от того, чтобы схватить старикашку за грудки и встряхнуть хорошенько. А в следующий миг обмяк в кресле, растёкся по нему безвольно – почему он так со мной говорит? Словно…
- Вижу, конечно же, не понимаете, - доктор покачал головой. – Успокойтесь, пожалуйста. Ничего страшного не происходит… хе-хе-хе, какой забавный каламбур получился!
И он захихикал, потирая сухие узкие ладони. Поймал мой взгляд, и осёкся.
- Извините, пожалуйста. Это, конечно же, мне смешно. А будь я на вашем месте… впрочем, ладно. Короче, вам разблокировали чувство страха. Вы, конечно же, слышали про эту безумную программу на головидении?
Я кивнул. Ещё бы не слышать – Ира просто с ума сходила от этой «Жизни со страхом». Да и я, честно говоря, тоже посматривал, когда работа позволяла. Интересно они придумали – человеку, не сообщая об этом, возвращают страх, и смотрят, как он себя вести будет. Ох и ржали же мы порой с Ирой – эти напуганные так забавно себя вели!.. Чёрт!
Чёрт, чёрт, чёрт!
- Чего вы так переживаете? Вы, конечно же, в любой момент можете отказаться от участия. Вам снова заблокируют страх, нервишки, конечно же, подлечат – и будете жить, как ни в чём ни бывало.
…и как только я сам об этом не вспомнил?
Хотелось заорать что-нибудь непристойное, хотелось подпрыгнуть прямо на этом кресле до потолка – или даже лучше: выкатиться на нём в коридор, и мчаться до нашей комнаты, заставляя пеших дураков шарахаться к стенкам. Есть, есть выход!
- Но захотите ли вы отказываться так скоро?.. Столько потерять…
Что?!
Но на сей раз доктор сразу дал понять, что пояснять свой вопрос не собирается.
- Надеюсь, вы простите мне азарт исследователя, - он подался вперёд и пристально посмотрел на меня. – Мне не хочется рассказывать вам всё. Уже не то будет… да вы и сами сможете понять… нет – почувствовать! – что вам дали больше, чем думаете.
Несколько секунд я сидел и молча смотрел на доктора. А потом взорвался.
- Какого хрена, док?! Мне не нужны загадки! Я жить хочу! Спокойно! К чёрту этот ваш страх – себе заберите!
Я ещё с полминуты кричал. А потом успокоился. Не могу долго злиться. Да и никто в нашем мире не может. После того, как учёные научились ставить эмоции под полный контроль, или даже вовсе отключать, мы стали очень уравновешенными людьми. Это здорово помогает добиваться успеха – не отвлекаешься на посторонние вещи. Не то, что раньше. Говорят, наши предки из-за этих эмоций на работе столько времени на всякую ерунду тратили – просто фантастика! А дома, наоборот, всё о работе думали да разговаривали. Странные. Мы вот сами выбираем, что и когда чувствовать… ну, как правило.
И страх этот… как только они его контролировали?
- Я бы с удовольствием забрал, конечно же. Да мне его не дают, - пожал плечами доктор, который стал вдруг очень серьёзным. – Сами знаете, тут не мы решаем. Потому и говорю: не спешите отказываться. Вы ведь, конечно же, ничем не рискуете.
- Как это ничем не рискую? Вон, только что я чувствовал себя очень плохо.
Доктор покачал головой.
- Да нет, конечно же. Не плохо. Непривычно. Вы ещё не научились жить со страхом, только и всего. Поверьте, те, кто жил раньше, вовсе не были такими уж несчастными, какими вы их себе представляете. Конечно же, нет.
- Ну и что? – упрямо возразил я. – Мне своего счастья вполне хватает, добавки не надо.
- Точно? А ну-ка, попробуйте припомнить, как вы себя после… - тут он внезапно замолчал. Погрозил сам себе пальцем, и захихикал. – Ты смотри, чуть было не выболтал то, что, конечно же, хотел оставить при себе. Нет, ну надо же!
Доктор помолчал немного, потом усмехнулся.
- Что ж, вот вам и подсказка нечаянная. Вы, конечно же, юноша сообразительный, догадаетесь, в чём тут дело. А сейчас – идите. И запомните – с вами всё в порядке. Нет, даже не так – с вами всё ещё лучше, чем с нами. Вот, теперь, конечно же, правильно… Идите, идите, не бойтесь. Приём окончен. Здоровым здесь не место.
И я вышел. Если врач говорит, что приём окончен – значит, окончен. Здесь он – главный.
К счастью, моей группе и в самом деле не досталось новых вызовов. Можно было разъезжаться по домам.
Войдя с террасы домой, я чуть постоял, привыкая к полумраку. Ира это любит. Говорит, ей так уютнее, лучше отдыхается.
Ещё утром я был с ней полностью согласен.
* * *
- А ты помнишь, Джеф, как мы начали делать его страх сильнее и сильнее? Так, чтобы обычная тень в углу пугала его до дрожи в коленках?
- О да, Борис! Просто фантастика! Знаешь, мне его даже жаль становилось временами!
- Понятное дело!
* * *
Из гостиной раздались шаги. Странные шаги. Шаркающие, тяжёлые. Вроде бы – ну шаги и шаги. Мало ли, может, в гости кто зашёл. Старик какой-нибудь с Ириной работы – у неё там есть такие. Пальцем ткни – рассыплются, а мозги соображают, будь здоров. За что этих ископаемых и держат.
Но почему-то мне стало… ну да, страшно. Теперь я понимал, что со мной – но легче от этого не становилось.
Шаги приближались. Я ощутил, что мои губы внезапно пересохли, а по спине ледяным шариком катится капля пота.
Краем глаза я уловил в дальнем конце коридора – там, где было совсем тихо – какое-то неясное движение. Тени дрогнули, выпустив из себя дрожащие щупальца – но когда я пригляделся повнимательнее, то не увидел ничего. Просто коридор. Просто темно. Наверное.
А шаги звучали уже совсем близко. Я напрягся, готовясь… не знаю, к чему. Хотелось убить хозяина шагов – и одновременно хотелось прямо сейчас развернуться, и сбежать.
Я дёрнулся.
Шаги замерли.
А вместе с ними и я. Словно один из тех, кого мы прилетали спасать. Сигнал пришёл слишком поздно. Мы были на месте через десять минут. Но парень умер за несколько часов до этого. Замёрз.
- Сюрприз!
Из-за угла выпрыгнула жена. На её ногах я увидел тяжеленные доисторические сапоги, в которых мой прадедушка ходил на рыбалку. А поверх них она намотала что-то непонятное, сильно шуршащее.
- А-а-а, ты – супер! – Ира повисла на моей шее. – Я тебя обожаю! Я уже всем подругам рассказала! Ты бы видел их лица!
- Так это была ты? – тупо спросил я.
- Ну, конечно, я! Как услышала в новостях, так сразу начала хвастаться!
- Да нет, - говорить почему-то было тяжело, язык еле ворочался во рту. Но на душе было так хорошо… - Это ты шаркала?
- А, вот ты про что! – она рассмеялась. – Ну, конечно, я. Захотелось тебя немного напугать.
- Дура, - сказал я. Ира отшатнулась, растерянно посмотрела на меня. – Какая же ты дура, - я обнял её. – Просто невероятная дура, любимая моя.
Я поднял её на руки и понёс в гостиную. Сердце колотилось, как бешеное, голова кружилась, а я был счастлив. Чёрт, я никогда в жизни не был так счастлив, как в эти минуты…
Потом, лёжа на толстенном ковре в гостиной, мы обсуждали, как быть дальше. Ире очень хотелось, чтобы я как можно дольше жил со страхом. Мало того, что это делало меня знаменитостью, а её – женой знаменитости, так ещё и деньги за участие платили хорошие. И чем дольше сумел продержаться человек, тем больше он в итоге получал. Парочка невероятных счастливчиков сумела обеспечить себя до конца жизни.
Конечно, стать богатым и известным и я был совсем не прочь. Но… как бы ещё при этом в своём уме остаться? Мало ли что там организаторы говорят! Может, про тех, кто потерялся в себе, мы просто ничего не знаем. Да и сами эти приступы страха дорогого стоят. Вон, в коридоре меня как скрутило!
И всё же в итоге я согласился рискнуть. Первой наградой стал совершенно восхитительный вечер – я и не знал, что могу выдержать столько счастья…
Прошло несколько дней. В каждый из них у меня появлялись новые страхи. Однажды, оставшись последним в какой-то пещере, откуда мы выводили заплутавшую группу полупьяных подростков, я поднял голову наверх, и чуть не обделался. Низкий потолок, словно пресс, опускался на меня. Медленно, величаво, чуть похрустывая мелкими камешками, гора шла ко мне. С каждой секундой я всё лучше видел свою смерть. Древние булыжники можно было рассмотреть до последней трещинки. Да что там рассмотреть, их можно было ощупать, не вставая – прямо лёжа на полу!
Помню, я схватился за грудь – не хватало воздуха. Ещё бы – между мной и потолком осталось всего-то с пару десятков сантиметров! Помню, перевернулся на живот, и пополз. Вообще, наверное, правильно будет сказать – побежал лёжа. Потому что люди с такой скоростью ползать не умеют. А я вот как-то сумел.
А когда выкатился наружу и пришёл в себя достаточно для того, чтобы оглянуться, то обалдел. Вход в пещеру был точно таким же, как всегда – от пола до потолка метра два, не меньше. А я ведь помнил, как камни жадно хватали меня за пятки и задницу на последних десятках метров!
Я тогда чуть было не послал всё куда подальше – программу эту, и организаторов её, и Иру заодно. Но вместо этого заорал что-то непонятное, и в пляс пустился: так здорово было чувствовать, что я живой – тут, снаружи, целёхонек! И что страх отступил, что я победил его хотя бы на время. Хотя бы сейчас.
Днём позже мне пришлось намного хуже.
Мы летели на вызов. Зашёл разговор о жёнах да подругах. Волк стал расхваливать Иру. Он недавно заходил к нам в гости, и был переполнен свежими впечатлениями. Прочие восхищённо поддакивали – я и не представлял, что всем им, оказывается, Ира была настолько по душе.
Слушал я их, слушал – пока не осознал вдруг, что едва удерживаю себя от хорошего хука Волку. А ещё – от того, чтобы выкинуть пилота на хрен с его места, развернуть капсулу, и вернуться домой. Домой, где на столе… нет, нет, этого не может быть!.. лежит сенсоблокнот. А там – запись: «Прости, я ухожу к Волку».
Я почему-то был почти уверен, что так оно и есть. Что когда я войду в гостиную, Иры там не будет. И вещей её не будет. Почти уверен? Через пару минут я в этом уже совсем не сомневался.
Я не знаю, как дожил до вечера и возвращения домой. Зато за этот день мне стало ясно, что бояться за себя – это цветочки по сравнению со страхом за других. Особенно если речь идёт о том, что ты можешь этих самых других потерять.
По дороге домой я заказал всё, что она любит: цветы, сладкий, тягучий ликёр, ароматические свечи, и прочие штучки, которые Ира называет романтическими. Всё, всё что угодно – только бы моя любимая осталась!
У меня была всего четверть часа до её прихода домой – конечно, она придёт, она обязательно придёт, твердил я себе, не переставая – и я успел расставить все покупки по местам.
А потом открылась дверь, Ира вошла, и… и всё, что сохранила память о большей части того вечера – это ощущения. Эмоции.
Я и не знал, что любовь может быть такой. Такой… абсолютной. Ультимативной.
Уже ночью, лёжа рядом с Ирой, я засмеялся – от удовлетворения. Нет, не из-за вечера – тут я был просто счастлив до потери личности.
Я разгадал загадку Дока.
Я понял, почему он мне завидовал.
Страх, поселившийся в моей душе, обострил способность чувствовать. Адреналин, который выбрасывался в кровь, когда я боялся, затем дарил мне невероятное наслаждение – я спасён, я живу! Да и вообще, мир стал ярче. Намного ярче.
Ради этого стоило жить со страхом и учиться его побеждать.
* * *
- Этот парень оказался крепким, Джеф. Куда крепче, чем мы думали.
- Да уж, Борис. Тогда, в самый первый день, я всё ждал его стука в дверь нашей студии – ребята, заберите у меня страх. Но нет, где там! Он сжал зубы, и стал бороться за победу в проекте. Молодец, что тут ещё скажешь!
- Да, точно! Но потом… посмотри, посмотри, Джеф! Вот это прыжок! А ведь я думал, что мы загнали его в угол!
- Я же говорю: рекордсмен!
* * *
Я твёрдо решил: к организаторам не пойду. Не сдамся. Прежняя жизнь теперь казалась мне… обесцвеченной. Я мечтал лишь об одном: чтобы в этот проект попала ещё и Ира. Мне было ужасно жаль, что она лишена всего того наслаждения, которое было доступно мне. Я бы помог ей справиться с собой – и тогда… что ж, умение мечтать никогда не было моим сильным местом. Я просто знал, что наша жизнь станет куда лучше.
Но для начала надо было победить. По условиям проекта, для этого требовалось прожить со страхом месяц. Тогда участник мог оставить себе эту эмоцию на уровне, который он сам выберет, а ещё, кроме всех прочих призов, триумфатор получал право выбрать следующего испытуемого.
Я поговорил с Ирой. Всё ей объяснил. Она сразу согласилась. Конечно, ведь Ира ещё не умела бояться.
Это был пятнадцатый день моей жизни со страхом. Ровно половина от нужного срока.
А потом…
Потом за меня взялись всерьёз.
Я понял это, когда минут десять пытался войти в душевую кабинку. Эти хрупкие стенки давили на меня почище любого пресса. Пещера?.. То, что я испытал там – просто ерунда!
Белизна кабинки слепила глаза. Мне казалось – стоит войти, и эта чистота облепит меня, задушит, расплющит, и растворит в себе.
Одно хорошо: приступ случился дома.
Я попробовал войти с закрытыми глазами. Не получилось. Стало только хуже. Я всей шкурой ощущал, как сжимаются вокруг меня стенки, чувствовал их липкие, холодные объятья.
И всё же я победил. Я вошёл и смог помыться. Но когда вышел из душа, упал на пол – ослабевшие ноги отказались меня держать.
Наслаждения, к которому я уже привык, не было. Видно, после такого приступа страха сил на другие эмоции у меня уже не осталось.
Опустошённый, я еле дотащился до столовой – она была ближе всего к ванной комнате – и плюхнулся на стул.
Неужели наши предки жили со всем этим и не сходили с ума?
Как же у них это получалось?
Неужели мы настолько слабее их?
Я не знал.
Впервые после того, как я решил идти до конца, мне очень сильно захотелось сдаться. Если сейчас – всего середина пути, а меня уже так прижали, то что же будет в конце?
Я положил руки на стол и опустил на них голову. Как быть?
Воздух в столовой вдруг стал вязким. Его приходилось глотать, каждый раз ощущая на языке отвратительный привкус – словно сами эти молекулы протухли насквозь. Гниль забивала лёгкие, каким-то образом просачивалась в желудок, от неё противно кружилась голова.
Каждый вдох убивал меня. Медленно и мучительно. А рядом, на полу, лежал пистолет. Старинный, конца двадцатого века – как коллекционер, я сразу его узнал. Оружие было в ужасном состоянии. Его покрывали пятна ржавчины, корпус был во вмятинах, а ствол в нескольких местах коррозия проела насквозь – но я знал, что если прицелиться в висок и нажать на спусковой крючок, то раздастся выстрел.
И всё же я медлил. Смотрел на руки, покрывающиеся трупными пятнами, и ждал. Харкал на пол густой коричневой массой – и ждал. Мне было страшно умирать хотя бы на несколько минут раньше – может, всё ещё обойдётся?
И только когда правая нога, глухо хлюпнув, переломилась в колене, и упала на пол, я потянулся к пистолету. Но не сумел его взять. Я слишком долго ждал. Мои пальцы уже не могли хватать и держать. Они предали меня в самый нужный момент!
Задыхаясь и давясь гнилью, которая поднималась из лёгких, я подтащил оружие поближе к себе. Зажал между ладонями. Сумел поднять и донести до рта. Зажал ствол зубами, молясь, чтобы они не вывалились раньше времени. Положил оба больших пальца на спусковой крючок – один на другой – и нажал.
Сухой щелчок приговора был тих. Я не поверил, я решил, что осечка. Нажал ещё раз. И ещё. И снова. Тщетно.
Я ошибся. Пистолет был не заряжен. Или оказался безнадёжно испорчен.
Мне предстояло умирать, разваливаясь на части и наблюдая за этим.
Кожа на левой ладони лопнула, и наружу вывалился клубок червей. Я захрипел, пытаясь протолкнуть в себя ещё немного воздуха…
…и проснулся.
Облитый холодным потом, я сидел в столовой. Совершенно здоровый – и совершенно больной одновременно. Больной страхом. И кризис, похоже, был ещё впереди.
Не спать?
Долго ли я протяну на стимуляторах?
Но иначе не рехнусь ли я – с такими-то кошмарами вместо нормальных снов?
Я решил не спать. В конце концов, мировой рекорд – три месяца без сна. А мне-то надо всего две недели.
* * *
- А ведь он почти победил, Джеф. Ему осталось продержаться всего два с небольшим дня
- Да, Борис! Но ты что, всерьёз думаешь, что ему удастся?! Посмотри на него, он же стал самым настоящим психом!
- Да, стал. Ну и что с того? Всего-то два дня, Джеф! Он пока ещё не попросил избавить его от страха.
- Ты мечтатель, Борис! Но – пусть будет по-твоему. Я подожду называть его проигравшим.
* * *
Я мчался, перепрыгивая через какие-то обломки и груды мусора. Из зловонных куч высовывались чудовищные лапы, норовящие схватить меня за ноги – но я был быстрее. За спиной слышалось шумное дыхание твари, неотступно преследующей меня по пятам.
Сколько я так уже бежал, я не знал. Час, два – какая разница?
Главное – убежать от монстра. Или хотя бы не дать ему меня поймать.
Прыжок, резкий бросок влево… быстрее-быстрее-быстрее! Завернуть за угол, и ещё прибавить ходу, пока грузная туша ворочается позади, протискиваясь между завалами.
Ещё поворот, ещё прыжок – очередная лапа неведомого монстра, протянувшаяся ко мне из какой-то дыры, осталась хватать растопыренными пальцами воздух – и я вкатился под какой-то навес. Зажал себе рот руками, едва не сдох, не давая организму дышать так, как ему хотелось – и замер.
Снаружи было тихо.
А потом я услышал глухой скрежет. Он становился всё громче, оставаясь при этом таким же мертвенным. Словно сама смерть шагала ко мне, цепляя костями и косой за стены.
Я осторожно выглянул из-под навеса – но никого не увидел. А скрежет приближался. Я готов был поклясться – тварь уже прямо передо мной! – но улица была пуста.
Я завопил, когда моего лица коснулось дыхание чудовища – едкий смрад едва не валил с ног! – и, поняв, что монстр, став невидимым, подобрался вплотную, стал отползать назад, пока не упёрся во что-то спиной.
* * *
- Ну, вот и всё, Борис. Поразительно, но ты всё-таки оказался прав! Наш пятьсот восемьдесят шестой участник прожил месяц со страхом. Вот только понимает ли он, что победил – первым из всех? А, Борис? Мне кажется, ха-ха-ха, что нет!
- Не знаю, Джеф. На самом деле, мне жаль парня. Он выиграл – но при этом потерял всё.
- Пятьсот восемьдесят шестой сам так захотел, сам! Ты это знаешь не хуже меня, Борис. Никто не заставлял его жить со страхом!
- Знаю, и всё-таки…
- Да-да, понимаю. Знаешь, мне тоже хотелось, чтобы он остался ну хотя бы отчасти нормальным. В конце концов, в студию пригласить, пообщаться – интересно же. Вдруг он в тебе увидел бы очередного монстра, а? Ха-ха-ха! Но не вышло. У него оказалось слишком богатое воображение. Ты же видел его фантазии – это нечто!
- Ты прав. Я и представить себе не мог, что воображение способно на такое! Какие-то кучи мусора, мутанты, которые в них живут, и гигантское чудовище вместо нашей видеокапсулы. И всё это – на ровном месте!
- Не говори, Борис! Ну, сейчас уже ничего не исправишь. Врачи говорят, что такое они не лечат. Слишком уж он перепугался. Но кое-что мы всё-таки можем для него сделать.
- Что же?
- То, что обещали: дать ему уникальное имя. Пусть будет… хм, пусть будет Победителем! Что скажешь, Борис?
- Звучит здорово, Джеф! К тому же, это правда. Да, Победитель – это звучит гордо!
- Стало быть, решено! А вас, наших зрителей, ждёт десерт! Не уходите – буквально через несколько секунд мы запустим запись страхов и галлюцинаций Победителя – от начала до самого конца! Поверьте, это стоит увидеть! И помните: он стал первым, но не последним! Кто знает, быть может именно вы пройдёте его путь – но останетесь в своём уме! До скорой встречи на «Жизни со страхом!».
- До скорой встречи!