Честь имеем?
«Неладно что-то,
в датском королевстве»
(Уильям Шекспир)
- А я считаю, что тут налицо состав должностного преступления, причем коррупционного характера, - в очередной раз поднимаю глаза на начальника и тычу пальцем в лежащий на столе толстенный фолиант в глянцевой обложке.
Начальник, с которым я работаю еще со времен Союза, по чину прокурорский генерал-лейтенант, по рангу старший помощник Генерального и один из немногих своего уровня, кто еще пытается работать честно.
Поэтому не в фаворе, часто срывается на крик и тайком глотает валидол.
Худое лицо Евгения Леонтьевича розовеет на скулах, он беспокойно ерзает в своем кресле и снова монотонно бубнит, что допустившие злоупотребления один из заместителей поднадзорной нам силовой структуры, некий вновь испеченный генерал и два его подчиненных - полковники, наказаны в дисциплинарном порядке и отправлены в отставку.
- В почетную, - уточняю я. - А место им в Матросской тишине. Так что я выношу постановление о возбуждении уголовного дела, и пусть похлебают тюремной баланды.
- Я такое постановление утверждать не буду, - прячет свои глаза от моих Леонтьевич, а я начинаю заводиться. Нервы за тридцать лет службы ни к черту, я порой срываюсь в штопор и держат меня в системе только из-за высокой работоспособности да опыта.
- Раз, два, три, - считаю про себя, чувствуя как кровь перестает стучать в висках.
Согласно Закону, которым в данном случае является УПК, а также своему служебному рангу, я вправе самостоятельно возбуждать уголовные дела, относящиеся к нашей компетенции.
Однако теперь существуют ведомственные каноны, которые в новой России выше Закона. Если дело представляет особую важность - необходима подпись вышестоящего начальника. В противном случае это макулатура, дело не поставят на учет в ИЦ, по нему не выставят специальную карточку, и следствие по нему не начнется.
- Ну что же, - тупо пялюсь в открытое окно, за которым на ветках клена вовсю разоряются воробьи, - в таком случае, я подам рапорт Генеральному.
- Это ваше право, - кивает головой начальник, после чего давит пальцем кнопку селектора. - Дежурный, машину к подъезду, поедем на Дмитровку.
- Могу быть свободен? - встаю из-за приставного стола и сгребаю с него свой талмуд.
- Именно, - кивает начальник, и, сдерживая бешенство, я направляюсь к темному тамбуру двери.
Пройдя длинным, застланным ковровой дорожкой коридором, захожу в свой прокуренный кабинет, с висящим на стене крейсерским флагом и грустно взирающим на меня со стены «Железным Феликсом», которые кочуют со мною много лет, швыряю жалобно пискнувший том на стол и плюхаюсь в кресло.
- Ничего, - бормочу злобно, - мы еще посмотрим, кто кого, - извлекаю из коробки казбечину, прикушиваю мундштук зубами и щелкаю зажигалкой.
Крепкий табак успокаивает лучше водки, и я до одурения напиваюсь дымом.
Когда я беру из лотка белый лист и вывожу в его правом углу «Генеральному прокурору Российской Федерации…», дверь бесшумно распахивается, и в кабинете возникает замначальника и мой близкий приятель Виктор Лазор.
- Ну шо, все пишешь про медведЯ? - весело вопрошает он и грузно усаживается напротив.
- Наоборот, медведЮ, - киваю я на рапорт. - Вот по этому материалу, подвигаю ему талмуд.
- Ну и дурак, - хмурится Виктор. - Ты что, совсем плохой, не понимаешь кто за этим стоит?
- В том-то и дело, что понимаю, - злобно жую я папиросу. - Почему и пишу.
- В последний раз говорю, - «не буди лыха, пока тихо», - наклоняется замначальника к столу. - Ты в курсе, что с тем прокурором, который все это накопал? - кладет он руку на материал проверки.
- Ну да, его перевели в другое управление.
- Перевели, - презрительно хмыкает Лазор. - На Волгина готовят материалы на увольнение. То же будет и с тобой. Так, что подумай.
После этого он тяжело встает и неспешно покидает кабинет.
Виктора я знаю еще по работе в ГВП, в свое время он пересажал немало военных мздоимцев и мы первые, кто пришел в это, специально созданное из бывших «союзных» работников управление.
Совсем недавно вместе завершили масштабную проверку ряда банков Москвы, по результатам которой возбудили более сотни дел, лишив банкиров сытной кормушки и скачали в федеральный бюджет несколько сотен миллионов умыкнутых оттуда долларов. Теперь "гоним" вторую, по Воронежским «водочным королям» и работы у нас невпроворот.
Поразмыслив таким образом, я сминаю в кулаке лежащий передо мною лист и швыряю его в стоящую у стола урну. Что ж, торганем совестью еще раз. Ради того, что можно сделать.
Потом я вытаскиваю из стола бланк препроводительной, заполняю его, пришпиливаю скрепкой к обложке материала и направляюсь в канцелярию управления.
- О! Валерий Николаевич, - радостно встречает меня заведующая. - А это вам, - и кивает на две связки лежащих на полу дел. - Особый контроль, результаты на доклад Бирюкову.
- Первый заместитель Генерального прокурора Бирюков, с недавнего времени наш новый куратор, недовольный активностью управления, делает все, чтобы мы снизили обороты, дабы не вызывать недовольства вышестоящего начальства. И это понятно.
По результатам почти каждой проверки или очередного громкого дела, возбужденного против банкиров или крупных коммерсантов, из Думы слышится недовольный вой, и народные избранники осаждают Генерального депутатскими запросами.
Мол, обидели хороших людей, они не воры. Сколько "слуги народа" за это берут, достоверно неизвестно, но что берут - мы знаем точно. И консультанты у помещенных в Бутырку и Матросскую тишину наших «сидельцев» будь здоров.
Не раз приходилось знакомиться с материалами их прослушки. Переговариваются прямо из камер с помощниками депутатов и судьями, что говорить да как прятать концы в воду. И ничего не сделаешь, последние неприкосновенны.
Короче, куда не кинь, всюду клин, или «картина Репина «Приплыли», как говорили у нас на флоте.
- На, - шмякаю я Ирине на стол свой талмуд.- Отправь туда, откуда пришло. Пусть сами расхлебывают.
Потом я забираю из канцелярии тяжеленную связку перевязанных шпагатом дел и, тихо матерясь, тащу ее к себе. Срочно исполнять контроль Генерального. Время доклада по нему «еще вчера».
Поздно вечером, одуревший от всей этой свистопляски и выжатый как лимон, я дремлю на мягком сиденье в углу гремящего на стуках вагона метро, а мозг все прокручивает тот гребаный материал. Один из немногих, по которому я не смог ничего сделать.
А дело-то совсем плевое, хотя в Союзе таких и не было.
С год назад, на одной из бандитских сходок, муровцы с ОМОНом повязали несколько авторитетных бандитов.
Обыскали, а у тех в карманах удостоверения старших офицеров одной силовой структуры и новенькие «макаровы». Пробили по учетам - «ксивы» настоящие, а стволы выданы с оружейного склада этой самой структуры. Отрапортовали на самый верх, и все закрутилось.
Мой предшественник Волгин, провел проверку и установил, что удостоверения бандитам выдал заместитель ее первого руководителя, а его подчиненные - складские полковники, организовали записанные в них «стволы».
Причем удостоверений и пистолетов было десять. Где сейчас обретаются с ними остальные фальшивые оперативники, можно только догадываться.
Ну и смайнал «ничего не знавший» руководитель той структуры незадачливого зама «по-свойски» в отставку, вместе с его полковниками. Писать так, сказать,генеральские мемуары.
И непременно об офицерской чести.
Вот и я пишу, а что делать? У нас в России только бумага все терпит.
Кяхта - Байкал. Год 2001.
© Copyright:
Реймен, 2010
Свидетельство о публикации №210120200441