У каждого человека были в жизни случаи, о которых вспоминать не хочется. И может человек, которого ты обидел когда-то, уже и забыл об этом, или, по-крайней мере, простил тебя давным- давно, ан нет, иногда кольнёт в сердце вина-заноза. Стыдно мне перед матушкой моей, перед остальными - нет, т.к. народ наш русско-украинский пил во все времена много и с удовольствием, по-поводу и без. Как таковой культуры пития, что к чему подать и что с чем употреблять, у нас в стране среди народа не было. Сухое вино пили только трезвенники и то, что бы к ним не приставали остальные. Полусладким шампанским могли начинать любой праздник и закусывать его холодцом или салатом "оливье". В начале восьмидесятых годов времена были бедные, к юбилеям и торжествам готовились задолго до начала: экономили деньги, доставали (не покупали, т.к. магазины были пустые) продукты и, несмотря ни на какие трудности, столы ломились от спиртного и закусок. Справлялись все праздники: и трудящихся масс, и семейные торжества, и коллективные гулянки. Одним словом, народ был проще, дружнее, веселее и более открытым.
Вот и мои родители решили "не ударить лицом в грязь" и решили отмечать проводы мамы на пенсию аж в ресторане. И не просто в ресторане, а был заказан банкетный зал на шестьдесят человек. Были приглашены родственники, друзья, много военных из папиной организации. Портниха сшила маме красивое вишнёвое с люрексом платье, первый раз в жизни мама сделала причёску в парикмахерской из своих длинных волос, и была очень красивая. Торжественная обстановка, богатый стол, нарядные гости - всё это поднимало и будоражило настроение. Единственное, что меня разочаровало, на столе, кроме коньяка, водки и сухого вина, я не увидела ничего другого. Я человек, не пьющий ничего, кроме креплёных крымских вин и домашней наливочки, почему-то выбрала водку. Говорят, от неё голова не болит. По чуть-чуть, для поддержки хорошего настроения. Была я молодая, говорили красивая (им виднее, кто говорил) и бесшабашная. Сейчас уже стала солидной и мудрой дамой, но... . Вот, вспомнила прошлогодний стишок, который написала сама себе:
Вот и ещё один
Добавился к моим годам немалым.
Но почему же иногда,
Мне хочется подпрыгнуть,
Перекрутиться на одной ноге
И во всё горло заорать: "Ура-а-а!!!"
Вот и судите сами...
Итак, ничто не предвещало неприятностей.
Я знала всегда, что моя мама самая красивая, добрая, умная и вообще замечательный человек, но когда об этом говорят другие - вдвойне приятно. Тосты говорились от души, их было много и вскоре весь зал весело шумел. За каждый тост я выпивала по чуть-чуть, и , где-то после шестого тоста, почувствовала себя плохо. У-у-у, так плохо, что лучше не вспоминать. А должно было быть наоборот. И Саша-муж, по моей просьбе, повёл меня в туалетную комнату, что бы я привела себя в порядок. А проходили мы с ним через общий зал, где играл оркестр и танцевали люди. Я, проходя по залу, всех сидящих за столиками спрашивала:
-А вы почему не танцуете?
И вот проходим мы мимо столика, за которым сидел красивый молодой военный, я и его спросила, почему он не танцует.
-А с кем?- говорит он.
Я страшно удивилась и говорю:
-А со мной.
Не знаю, как я выглядела со стороны, но я казалась себе неотразимой. "Ну, прям Джина Лолобриджида",- как сказал обо мне потом Саша-муж. Я забыла, куда направлялась, как мне было плохо и пошли мы с этим красавцем военным танцевать. А Саше-мужу ничего не оставалось делать, как идти в фойе и ждать пока я натанцуюсь.
Оркестр играл "Очи чёрные", было весело и жарко и военные из нашего банкетного зала уже плясали в майках, размахивая над головами кителями с капитанскими и майорскими погонами. После танца мы с Сашей-военным (его тоже звали Саша, как и моего мужа) решили освежиться и прошли мимо Саши-мужа на улицу. Он нас даже не заметил - увлёкся чтением газеты. Он у меня всегда и везде читал.
Мы стояли под ёлочкой с Сашей-военным и он мне рассказал, что воевал в Афганистане, был ранен в живот, вылечился и сейчас находится в отпуске. Я в него влюбилась сразу же: красивый, военный, раненый. Стоим под ёлочкой, целуемся. Краем глаза вижу Сашу-мужа на крыльце, смотрит по сторонам, меня ищет. "Влипла",-подумала я. Сразу вспомнилось: "Лучшее средство защиты - нападение".
-Саша, Саша, иди сюда!- позвала я его. Он подошёл и я говорю:
-Знакомься, Саша, это Саша. Он был ранен и ты должен его уважать.
Саша-муж пожал руку Саше-военному и говорит:
-Я его уважаю.
-Нет, Саша, ты должен его очень уважать. Саша, покажи рану.
Саша-военный показал рану и Саша-муж его очень зауважал. Они начали говорить о войне, но мне стало скучно и холодно.
-Ребята, а не хлопнуть ли нам по рюмашке!- совсем обнаглела я.
Мы вернулись в ресторан. Но в банкетный зал я идти наотрез отказалась и уселась за столик Саши-военного. Надо сказать, что Саша-муж пить в этот день не мог - у него было обострение гастрита и он очень страдал по обеим причинам.
-Пойдём, нас зовут за стол,- уговаривал он меня. Но я на уговоры не поддавалась. Пришлось Саше-мужу звать на помощь тёщу, т.е. мою маму. Но и тогда я не согласилась уйти из-за стола Саши-военного. Тогда моя мама разозлилась и скомандовала Саше-мужу:
-Бери эту б-дь за шкирку и вези её домой!
Так и сказала! Я страшно удивилась. Я в первый раз слышала от неё нехорошее слово и предназначалось оно мне. Саша-военный сидел красный, как рак, Саша-муж был трезвый и расстроенный, а мама - злая. Всем было плохо, только мне одной хорошо. Чувствуя поддержку мамы, Саша-муж решительно взял меня под руку и потащил, сопротивляющуюся, из ресторана. На улице было темно и холодно, осенний ветер гнал по земле сухие листья. Ноги мои подкашивались, наверное от усталости. Саша-муж поднимал руку, но машины проезжали мимо, не останавливаясь, и возле нас делали зигзаг в сторону, как-будто шарахались. Тогда Саша-муж поставил меня за дерево и ему сразу же повезло - он поймал такси. Пока водитель не опомнился, Саша-муж быстренько вытащил меня из-за дерева и впихнул в машину. В машине мне стало плохо. У-у-у, так плохо, что лучше не вспоминать! Кое-как приехали домой и Саша-муж расплатился пятью рублями. По тем временам это были большие деньги. Люди занимали трояк и жили на него целую неделю до получки. Я возмутилась:
-Заплати три! - выступала я. -И вообще где ты взял пять рублей?
Нервы у Саши-мужа сдали, он схватил меня за шиворот и поволок домой. Дома раздел и т.к. я ещё что-то вякала насчёт, где он взял пять рублей, затащил меня в ванную и засунул мою голову с красивой, дорогой причёской под холодный душ. Б-р-р. Я орала благим матом. Потом, когда он вытер меня полотенцем, уложил в постель и накрыл одеялом, я замолкла.
Проснулась на другой день в полдень с больной головой и под ухмылочки Саши-мужа стала собираться, что бы позвонить своей маме и покаяться во всём. Телефон в квартире в те года был редкостью, разве только у инвалидов войны. А так как я таковым не являлась, пришлось мне тащиться за пол-километра в телефонную будку. Мама, услышав мой голос, так зловеще говорит:
-А-а-а, это ты!? Как ты себя чувствуешь?
От её голоса я сразу же встала в будке по стойке "смирно". Говорю:
-Как Герой Советского Союза!
-А-а-а, - кричала в трубку мама. -Я бы этому Герою сняла штаны, да по голой заднице солдатской бляхой!
Виноватой я себя, конечно, чувствовала: напилась, чуть не изменила мужу, испортила маме её праздник. Но и молчать не молчала:
-Ой, мам, мне и так плохо, а ты ещё... . Ты же знаешь, я же не пью, ну, прости меня. Сама не понимаю, как такое могло случиться. Ты такая красивая была, а тосты какие чудесные тебе говорили! Ты и в самом деле у меня замечательная!- подлизывалась я к ней. Но мама, не дослушав моих излияний, бросила трубку. Правильно, мама, так мне и надо! Нет мне прощения.
Дома Саша-муж говорит:
-Ты приготовь что-нибудь, сейчас к нам гости прийдут.
-Какие гости!? - в ужасе закричала я.
-Ну, как какие? Ты их сама вчера наприглашала.
-Мама дорогая, когда же это я успела, до или после? Ничего не помню! - металась я в поисках пальто и сапог. - Надо бежать, Саша, пока их нет!
Выскакиваем с ним на улицу, а гости тут, как тут, пришли, улыбаются. Всем хорошо, а мне у-у-у, как плохо, лучше не вспоминать!