Глава 3
ТРЕТЬИ СУТКИ ПУТИ
Фермер Семенов уже готов был закончить круиз, но деваться, к сожалению, было некуда. Кругом море. Приходилось нести этот крест до конца. Напиваться он больше не в состоянии. Не лезет в глотку проклятое виски. Но и думать в трезвом виде о том, что в какой-то из кают его (да какая уже на хрен его!) Ксюха кувыркается с юным миллионером, было еще более невыносимо.
За завтраком соседи по столику деликатно помалкивали, лишь изредка украдкой поглядывая на Семенова. Только Щекин сегодня был настроен решительно. Его как будто ночью подменили. Он пережевывал омлет и кашу с горящими от каких-то своих мыслей глазами.
Когда гастрономист и его супруга, позавтракав, удалились, Семенов спросил:
– Игнатий, ты чего такой возбужденный с утра?
– Ой, лучше не спрашивай, Александр Викторович. Сам не пойму.
– Влюбился, что ли?
– Скажешь тоже. Кто она, а кто я.
– Так дело не в этом. Я как-то в институте втюрился в преподавательницу английского языка. Лет на пятнадцать старше меня. А она одинокая была. Я ее часто до дома провожал. Ну, как провожал. Шел метрах в пятидесяти позади нее. А потом сидел на лавочке под окнами и фантазировал, что бы мы с ней делали, если бы я в ее квартире оказался.
Однажды сижу, мечтаю, вдруг дверь в подъезд изнутри открывается. Глаза поднимаю – она. В халате стоит, смотрит на меня, будто я зачет не сдал.
– Заходи, – говорит, – чаю выпей.
А я отвечаю, что, мол, спасибо, не хочу.
А она спрашивает, типа, а чего тогда сидишь, раз не хочешь.
А я говорю, что чаю не хочу.
– Пойдем, – машет, – и я не чай тебе предлагаю.
Вот так-то, Щекин. Два года, пока с Люськой не сошлись, я в квартиру эту захаживал. Так я ж пацан был – лет двадцать с чем-то всего. А тебе сколько? Раза в два больше. Кстати, на английском я до сих пор неплохо говорю.
– Ты, Александр Викторович, с женщинами свободно общаешься. А я только в мыслях могу, а как близко ее увижу, теряюсь.
– Да, Игнатий, тебе для начала нужна женщина решительная, опытная. Чтобы взяла тебя за хобот и в койку затащила. А когда иллюзии из тебя вытряхнет вместе с соплями, посмотришь ты, Щекин, на мир другими глазами.
Видишь, в чем твоя проблема. Вид у тебя мужественный, а в штанах цветок нераспустившийся. Полное несоответствие. Лучше бы наоборот было. Чтоб снаружи – теленок, а в брюках – мачо. Поэтому женщины и ждут от тебя решительных действий. И не понимают, чего тебе еще надо, если они давно на все готовы.
Даже не знаю, чем тебе можно помочь, Игнатий.
– Да не переживай ты так за меня, Александр Викторович. Сам как-нибудь разберусь. У тебя-то тоже не все ладно в этом смысле, а меня поучаешь.
– Это ты прав, Щекин. Надо Ксюху наказать за такие дела. Как думаешь? Слушай, ты же с вдовой общаешься. Может, расскажешь про девчонку между делом какую-нибудь дикую историю. Чтоб эта Степанянша от сынка своего ее подальше отодвинула. А?
– Можно. Только я на выдумки не горазд.
– Так я сегодня же сочиню и на бумажке запишу, чтоб ты к вечеру выучить смог.
***
Ксюха же ощущала себя практически членом олигархической семьи. Как быстро люди привыкают к хорошему, а?
«У моей девочки есть одна маленькая штучка», – писали классики.
Только забывают девочки, что штучки есть у всех. Кроме этого, еще мозги неплохо бы иметь, так, на всякий случай.
А лафа ее продолжалась лишь с благословения Марианны Сергеевны.
– Ладно, пусть мальчик поиграет, – решила вдова. – Опыт тоже нужен. А где еще, как не здесь. Тем более, под постоянным присмотром. До Турции три дня. Недолго осталось.
Она вызвала в каюту начальника службы безопасности.
– Чем там наследный принц занимается, господин генерал?
– Из каюты еще сегодня не выходил. Завтрак им с этой стюарды приносили.
– Ну, не надо так пренебрежительно. Может, это моя будущая невестка. Что ты уставился, как парализованный, Михалыч? Шучу я. Пока шучу. Как в целом обстановка? Ее ухажер, с которым Ксюха приехала, не бузит?
– Пьет без остановки, Марианна Сергеевна. А реакцию пьяного человека предугадать невозможно.
– У меня есть агент в тылу врага. Вот его сегодня и поспрашиваем. У нас миссия серьезная, нам неожиданности ни к чему. Капитан сказал, что завтра уже можно будет ее завершить.
***
До этого круиза Артур Степанян думал, что рассказы более опытных в амурных делах друзей о бурных ночах – обычный молодежный треп. Правда, у него тоже было о чем вспомнить. В десятом классе на дне рождения у друга Темы, когда его родители ушли в кино, они по очереди уединялись парами в комнате именинника. Артуру посредством раскручивания бутылочки на полу досталась второгодница Светка.
По слухам, она в половой жизни была гораздо более успешна, чем в школьных дисциплинах. Как только за ними закрылась дверь, и в комнате погас свет, Артур почувствовал, что кто-то лезет к нему под рубашку. Он даже догадался, кто это был. В тесных джинсах стало еще теснее. Она только расстегнула на нем две пуговицы, как у него там уже все произошло.
Степанян вырвался и побежал в ванную. Раздался дружный свист, а Светка вышла из комнаты, схватила за ворот именинника и потащила за собой обратно, как дракон – новую жертву. Компенсировать, так сказать, разочарование.
С Ксюхой же Артур чувствовал себя каким-то постельным монстром. Эрекция стала его нормальным состоянием. Он даже с трудом себе представлял, как в таком возбуждении сможет выйти на люди. Если только надеть свободные шорты и длинную футболку. Его даже начала посещать дикая мысль – а не жениться ли на Ксюхе?
Сам же предмет его рассуждений и вожделений лелеял аналогичную мысль с первого дня их знакомства. «Эта девушка далеко пойдет», – сказано про таких, как она. Правда, потом добавляют, «если милиция не остановит». Но Ксюха ничего криминального не совершала. Все по обоюдному согласию сторон.
Никто ее этому не учил, то есть, поведению с потенциальной жертвой. Но интуиция, а скорее, здоровый инстинкт, подсказывал, что в горизонтальном положении она добьется гораздо большего в жизни, чем в вертикальном.
Кровать в каюте Артура была похожа на арену после целой ночи гладиаторских боев. А их участники не могли передвигаться иначе, как ползком. Степанян шепотом сообщал, что ему нужно, и скатывался с койки, чтобы по-пластунски преодолеть два метра до санузла. Как он производил остальные действия, описанию не поддается. Включите фантазию, и вы заплачете вместе с ним.
Иногда раздавался стук в дверь, и стюард ввозил тележку с едой. Он с каменным лицом расставлял приборы на столе, делая вид, что аналогичное зрелище наблюдает практически постоянно. То есть, два тела, укрытые с головой одеялом, и оголившие в связи с этим мокрые розовые пятки. Господи, да сколько угодно. Любую каюту открой, везде то же самое. Так что не стесняйтесь, дамы и господа. Я нем, как рыба об лед, и слеп, как слепой стюард.
***
Оставим молодежь за поглощением обеда из трех блюд. Силы им еще понадобятся. И обратим свой взор на переодевшегося в лучшее Щекина. Все те же форменные брюки и ботинки без носков, но верх! Это не могло не произвести впечатления на даму.
Хранившаяся на самый важный случай и извлеченная в связи с наступлением оного новая рубашка. Последний стон деревенской моды, на который со слезами по-мужски, то есть, внутрь, была потрачена участковым половина месячного оклада.
Розовая рубашка в голубой василек и галстук в тон, выданный в аренду фермером Семеновым. Невероятное сочетание по силе воздействия на заведомо слабую женскую психику.
Александр Викторович не пожалел и денежных средств на акт возмездия. На проведение операции он выдал Игнатию десять тысяч рублей. Щекин подсчитал на клочке газеты возможные затраты и попросил еще сто двадцать рубликов на всякий случай.
Перед ужином милиционер специально вертелся рядом с вдовой, пытаясь обратить на себя внимание. Даже раз подошел настолько близко, что поймал строгий предупреждающий взгляд охранника. На что похлопал того по плечу, как бы извиняясь.
– Игнат Абрамович, – не выдержала Степанян, – что это вы сегодня так суетитесь?
– Я на ваши издевки не отвечаю, – ответил Щекин. – Нам нужно поговорить сегодня.
– Не хотите ли присесть за мой столик во время ужина? – предложила вдова.
– Нет, спасибо. Этот разговор только для ваших ушей.
– Хорошо, ждите меня вечером на палубе. Интриган. Я теперь не успокоюсь, пока не узнаю, что вы хотите мне поведать.
ТРИ НЕДЕЛИ СПУСТЯ
Уставшие, мокрые и грязные Мазины тряслись от холода в каюте капитана. Кроме них, там находился сам Приходько и его помощник Ганеев. Злополучное тело было опять упрятано в тот же холодильник.
– Руслан Тимурович, – распорядился командир, – веди протокол. Записывай каждое слово этих ребятишек. Не забудь, что прокуратура потом с нас три шкуры снимет, если мы что-либо неправильно сделаем. Вы чего трясетесь, гаврики? Убивать не страшно было, а теперь испугались справедливого возмездия?
– Мы никого не убивали, – губы у Олега еле попадали друг на друга.
– Ладно. Руслан, достань коньяк из сейфа. Пусть выпьют для согреву и успокоения. И нам с тобой налей для трезвости ума.
– Рассказывайте по порядку, – сказал Приходько после того, как рюмки опустели, и дрожь у молодых супругов стала менее активной.
Версия Мазина вполне соответствовала тому раскладу, который был известен морякам, но показывать это не входило в их планы. И они устроили то, что в следственной практике называется игрой в доброго и злого дядю.
Ганеев вдруг резко швырнул ручку, которой писал, на стол и схватил допрашиваемого за шиворот:
– Ты мне Ваньку не валяй! Я на жену твою не посмотрю. Будешь у меня рядом с тем парнем охлаждаться. Кого убили, говори прямо. Из какой каюты?
– Я не знаю, товарищи, братцы, господа. Я ж говорю, что матрос ваш как говядину продал.
– Заткнись! – заорал Руслан. – Чтоб российский матрос трупами торговал? Да еще с нашего теплохода!
– Девушка, – с мягкой отцовской улыбкой Приходько обратился к Антонине, – вы же разумный человек. Кто этот несчастный? Может, конкурент вашего мужа по бизнесу или ваш любовник, с которым он совершенно случайно застукал вас в каюте?
Тоня тихо рыдала, закрыв лицо руками.
– Ну, ничего, ничего, – погладил ее по голове капитан. – Смертная казнь у нас отменена. Выйдете еще вполне приличной женщиной. За соучастие лет десять дадут.
– Если в тюрьме выживет, – добавил Ганеев.
– Она здесь ни при чем, – сказал Олег. – Это все я один. Я скажу правду.
– Вот, уже теплее, – обрадовался капитан. – Чистосердечное раскаяние облегчит твою душу.
– Я его не купил, – вздохнул Мазин. – Я его на презервативы обменял.
– Ты что, издеваешься над нами? – заорал Руслан. – Григорий Степанович, давайте его в карцер посадим до возвращения. Там тепло, градусов пятьдесят в ночное время, а днем как в сауне. Посидит, подумает, а как вспомнит правду, нас позовет.
– А что с женой его делать? – загрустил капитан. – Сбежит ведь.
– В каюте изолируем и пост круглосуточный поставим. И холодильник с ее любовником туда же, чтоб легче охранять было. Убьем сразу и зайца, и зайчиху.
Тоня тихо сползла со стула, потеряв сознание еще в начале пути.
Мазин дернулся к жене.
– Что ж вы творите, гады! Она же очень впечатлительная. Со мной делайте, что хотите, а Антонину оставьте в покое.
– Ладно, Руслан Тимурович. Хватит на сегодня, изолируй обоих в каюте. И чтоб сидели безвылазно до конца круиза.
– Есть, товарищ капитан. Сейчас дамочка очухается, и отконвоируем. А холодильник куда?
– Посмотрим по их поведению. Пока пусть на месте стоит.
***
– Григорий Степанович, мы не переборщили? – спросил Ганеев после того, как Мазины оказались в своей каюте, а они вдвоем поднялись на верхнюю палубу, любуясь рассветом.
– Нормально, Руслан. По крайней мере, с себя мы этот груз сняли. Не, ну ты подумай. Хотел говядину в турецкий ресторан продать. Да кто бы у него взял? Если бы все так просто было, мы с тобой уже озолотились.
Эх, беспонтовая молодежь пошла. В круиз собирается, отдыхать, развлекаться вроде как. А на самом деле? Кондомы, бижутерию с собой берет. Торговать собрался. Его уже за одно это проучить не мешает. Ну а то, что он труп по пьяной лавочке приобрел, это вершина его предпринимательской деятельности. Я представляю, что бы было, если бы он вдруг этот мешок с перепугу в море выбросил.
– А что, Григорий Степанович. Может, это было бы решением всех проблем? Нет тела, нет и дела.
– Ты на что меня, Ганеев, подбиваешь? Это же преступление. Мы и так с тобой дров наломали. Смотри мне, чтоб второй раз холодильник пустым не оказался. А то мне только и останется, что это вакантное место тобой занять. Головой отвечаешь.
– Не извольте беспокоиться, – вытянулся в струнку Руслан. – Глаз не сомкну, ежели что, кровью искуплю.
– Придуриваешься? А я ведь вполне серьезно. Не шути с этим, Ганеев.