...Я вдруг вспомню, что именно 14 февраля
несколько лет назад я тоже был в Москве.
Тогда столица ушла, как Атлантида,
на дно невиданного снегопада.
Небо валилось к ногам москвичей.
Гигантский город рассекал гордо
взметнувшимися домами снежные цунами.
Синоптики сообщали, что таких природных катаклизмов
в Москве не бывало, по крайней мере, лет 50.
Святой Валентин хотел видеть Москву в свадебном наряде.
Да, в 2005 году у меня действительно была поездка в Москву.
Около Черкизовского рынка я тащил кару
всех незадачливых путешественников -
тяжелую сумку, которая, казалось,
становилась еще тяжелее
от навалившегося сверху довеска сырого снега.
Снег облеплял меня со всех сторон,
кружил, путался, как бездомный пес, в ногах,
тащил меня к обочине, молил о пощаде.
Я топал вперед, я уминал снег ногами,
стряхивал его с плеч и снова шагал наперекор стихии.
Снегопад зверел, наседал, пытался совершить ограбление.
Но я не поддавался, крепко держал сумку
и продолжал идти мимо чертовски длинного здания Черкизовского рынка.
И никак не мог понять, зачем меня сюда занесло?
Заблудился, что ли?
Спустя два года, в тот же день Святого Валентина,
14 февраля, в Москве стояла лондонская, туманная погода.
Вместо привычных снежных бордюров – лужи,
вместо сухого морозного воздуха – сырость,
вместо далеких загадочных звезд –
млечный путь набухших от серости улиц.
Я спешил добраться до квартиры знакомой мне родственницы.
Дом стоял на улице Хабаровской. На 16-м этаже,
где располагались двухкомнатные хоромы родственницы по линии жены,
можно почувствовать себя птицей.
Впрочем, эта женина линия представлялась
мне всегда очень ненадежной.
Родственники со стороны жены почему-то
никогда не считали меня особенно родным.
Может быть, потому что я не мог в полной мере
оценить изящность и безмерную выгодность торговых сделок
с алкогольными напитками и сантехническими приборами,
а, может быть, потому что они считали меня
крайне легкомысленным человеком
из-за увлечения составлением различных текстов.
Неприязнь ко мне сквозила в их словах,
как сырость по московским улицам.
- Ждали?
Ответ:
- Не ждали.
Однако я прошел в квартиру,
подарил какие-то плитки шоколада,
сунул в сервант открытку в виде сердечка.
Невесело пошутил, мол, опять день влюбленных встречаю в Москве.
В ответ – молчание.
Накормили, впрочем.
Гречневая каша и кусочек вкусного куриного мяса.
Спасибо.
И вдруг явился Святой Валентин
в образе трехлетнего мальчика Вадима.
Его привела строгая мама, учительница по профессии,
дочь хозяйки квартиры, которая на мое приветствие
ответила ледяным взглядом,
и я даже не услышал, что она прошептала
или прошипела в ответ.
А, может быть, это шипели ее синие глаза
на сковороде женских мыслей, наподобие яичницы-глазуньи.
Вадиму еще не успели объяснить родственники жены,
что меня надо сторониться,
что вообще надо сторониться
людей не московской национальности.
Вскоре мама мальчика ушла на работу.
Бабушка привычно шлепнулась на диван,
включив пультом управления телевизор,
родственники жены и сама моя жена
имеют привычку все время что-то рассматривать в телевизоре.
Вадим, оказавшись вне холодного внимания бабушки,
присел на теплый пол квартиры.
Его синие глаза внешне были
очень похожи на мамины глазки.
Однако у мальчика они излучали искренний интерес
и любовь к ближнему, тем более - к незнакомому человеку.
Он неожиданно присел на корточки
и сказал на языке тигров слегка устрашающую
и в то же время приглашающую к игре фразу
«Р-р-р!».
Я чуть втянул плечи, показывая тем самым,
что я тигров уважаю и боюсь.
Мальчишка засмеялся и бросился ко мне с возгласом:
- Мой дядя!
Мы пытались играть в машинки,
бабушка метала в нас взглядом молнии Зевса,
поневоле отвлекаясь от просмотра телевизионного сериала,
а, когда от игры отвлекались мы,
в наглую, очень проворно воровала
наши роскошные миниатюрные автомобильчики.
Вскоре мы перешли на пластмассовые буквы и цифры,
но они также по мановению бабуленции начали исчезать.
Вадим попытался строить гараж,
я ему помогал в меру сил,
поминутно вопросительно взглядывая на хозяйку дома.
Она скрипела зубами, потому что мальчик
увлеченно играл с чужим,
хотя и формально родным человеком.
Поняв, что ситуацию надо менять кардинально,
пожилая женщина по какому-то пустяку
набросилась с криком на Вадима.
Он заплакал, он смотрел на меня,
он просил спасти его
от дуреющей от собственного визга женщины.
Упредив меня, хозяйка закричала:
- Не вмешивайся!
И затолкала ребенка в угол.
Вадим плакал.
- Мой дядя! – твердил он.
И хозяйка дома взвивалась пуще прежнего:
- Прекрати!
- Мой дядя! – шептал уже совсем тихо он,
и горькие слезки текли по его бледненьким щечкам.
Я понял, что это она меня хотела бы поставить в угол.
Я понял, что она хотела растоптать меня
именно в присутствии внука.
Я что-то пытался говорит в утешение мальчика,
но он уже догадался, что его дядя не всесильный,
что его дядя не может даже спасти от наказания бабушки,
что его дядя отнюдь не волшебник.
У меня на сердце стало нехорошо.
На глазах рушилась сказка,
в которой мог бы, наверное,
жить этот отчаянно искренний и счастливый
по факту рождения ребенок.
Ему навязывали другие реальности, не сказочные.
По праву близкого родства его
начинали дрессировать с помощью снобизма.
На прощание мы с Вадимом все-таки
смогли обменяться мужскими рукопожатиями.
И мальчик опять просиял:
- Мой дядя!
Расплата наступила немедленно:
хозяйка квартира отказала мне в ночлеге.
Допустить своеволия дама не могла.
Я не готовился к такому повороту событий,
потому что, достигнув предварительной договоренности по телефону,
совершенно не учел денежные суммы,
необходимые для оплаты
дорогущих московских гостиничных апартаментов.
Как говорится в таких случаях, в кармане возникла дыра.
Однако это уже не имело никакого значения.
Потому что никакого значения уже не имело ничто.
Я дождался телефонного звонка другого человека.
Мне назначали встречу у станции метро «Воробьевы горы».
Выходить надо было в сторону Олимпийского комитета России.
Давняя и не забытая мечта о большом спорте
возрождалась во мне из пепла.
Я спешил на встречу со знаменитым омским спортсменом,
боксером, который в начале 90-х годов прошлого века
переехал в Москву.
Спорт учит преодолевать трудности.
Впереди была цель.
И я пошел на нее.
Это моя дистанция.
«Р-р-р!»
Я мчался по серым февральским улицам Москвы.
Впавшие ребра вздымались,
пытаясь как можно больше втолкать в легкие воздуха,
сердце вздрагивало сильнее и сильнее.
Я мчался вперед, удерживая в лапах тяжеленную дорожную сумку.
Предательский позвоночник, когда-то на тренировке
не выдержавший груза 180-килограммовой штанги,
теперь бил очередями боли в упор,
и позвонки впивались пулями в тело.
«Р-р-р!»
Нам не предстало, Вадим, отступать.
Ты – богач, у тебя все впереди,
я – бедняк, потому что возродиться из пепла
может только мечта.
Я мчался по серым московским улицам,
и стертые от долгого перехода лапы
оставляли на тротуаре кровавый след…
...Отрывок из романа "Долгий бой с тенью"
На снимке: борьба начинается с детства.
Фото: Ян Лех