"Какое призванье лестное -
Служить ей, отдавши честь:
"Есть, русская интеллигенция, есть!"
А. Вознесенский.
"И не попал он в цех задорный
Людей, о коих не сужу,
Затем, что к ним принадлежу."
А. Пушкин
Начал было писать, - и хорошо пошло! - и вдруг затык. С одной стороны, материала хватает на монографию, что радует; с другой стороны, почва твёрдого знания сыплется под ногами и заливается морем вопросов, первые из которых: а что, собственно говоря, есть интеллигенция? - и сколько её? Не знаю, поймёт ли меня здесь читатель, ведь нынче каждый имеющий - не то, что диплом - аттестат не преминет причислить себя к этой "прослойке" из ленинской теории слоёв, застрявшей где-то между главными двумя классами (Хотя в той же теории непонятно куда подевались спецслужбы и армия, да та же единственная (!) в стране партия, чьих представителей насчитывались в стране миллионы, и взгляды, и интересы которых были более чёткой организации, нежели даже у того же "рабочего класса". А куда прикажете запихнуть всех этих бесконечных работников прилавка, питания, починочных мастерских, парикмахеров, чьими кумирами были презираемые "чистой" интеллигенцией официальные радио и теле-соловушки вроде Кобзона с Пугачёвой?). Безусловно одно: интеллигенция - целое явление нашего недавнего прошлого.
С нынешнего века как с горы хорошо видится, что практически каждый индивидуум, причислявший себя в СССР к интеллигенции, был человек, во первых, с дипломом, а в последующих перечислениях - наивный, как женщина эмоциональный (Что делать? - визгливую очередь за образованностью, впрочем, как и всякую очередь, формируют женщины) и невероятно невежественный, и, собственно говоря, этим и был силён создавая массу. Да-с, Советский интеллигент - это, конечно же, не интеллектуал, далеко не интеллектуал! В результате немыслимого почкования интеллигентов в стране оказалось миллионы, а в Москве их теперь - не менее двух третей населения.
На тему интеллигенции - этой странной, аморфной структуры - написано, наверное, тысячи рефератов и сотни состоявшихся и нет диссертаций. Не удивлюсь, если появились уже интеллигентоведы, как в своё время появились "пушкинисты", "лермонтоведы" (На Новодевичьем узрел целую усыпальницу династии (!) пушкинистов, а недавно услышал по радио как одна дамочка назвала себя "ахматоведом") и прочие любители насосаться тёплой кровушки с чужого дара, коль сам в жилах слаб, заодно копеечкой обзавестись. Но стоп! - творческая интеллигенция будет темой отдельной статьи, уж слишком эти две категории ("технари" и "гуманитарии") несовместны.
Итак, вперёд!
1.
Потрясённые сначала эффективностью использования (Хиросима! Нагасаки!), а, спустя недолгое время, и безумной сложностью создания атомной бомбы, несмотря на общую декларацию передовитости Советского строя как такового, послевоенные наши властители в развитии страны сделали ставку на технологии, отсюда пошёл количественный рост новых институтов и открытие новых факультетов в институтах уже существующих, штампующих (такая система по разным причинам продержалась и по сию пору) ежегодно десятки тысяч свежих "специалистов".
Кое-что получилось, и благодаря пропаганде величие Советской науки зазиждилось вначале на атомной бомбе, созданной впику американцам, после американцев, в подражание американцам, затем на ракетах и благополучном гагаринском вылете, затем на токамаках, которые должны были послужить (но так и не послужили) чем-то вроде почина в деле овладения бесконечной энергией.
Всё это было величественно и важно, и нужно, но преимущественно государству, сами же люди образование получали лишь затем, чтобы не заниматься всю жизнь, как их родители, малоквалифицированным трудом, но в результате сидели они в кабинетах и лабораториях, и годами, если не десятилетиями, снимали показания с какого-нибудь одного прибора - т.е. труд их подчас оказывался ещё более скучным и унылым, нежели конвеерная сборка, в которую год от года привносятся хоть какие-то изменения.
Разнообразили сии несчастные свои рабочие часы перекурами и разговорами; мужчины предпочитали футбол, женщины... женщины болтали о том же, о чём и теперь, о чём и сто лет назад болтали, и все разбавляли словесный сор свой злобными политическими анекдотцами, потому что безусловно ощущали себя людьми не совсем свободными, но и не совершенными уже рабами, а между тем что-то рабское в их образе жизни присутствовало и отражалось в глазах... Называлось эта боль трудовой обязанностью, закреплённой в законодательстве, где отсутствие работы приравнивалось к уголовному преступлению (статья о "тунеядстве", ныне, к счастью, похороненная) и наказывалось реальными сроками заключения, но практически чрезвычайно редко применявшаяся (этакая гильотина - висит над головой меч на ниточке, и так до пенсии). Героев оказывалось до крайности мало.
За каждым московском НИИ закреплялся "подшефный" колхоз или совхоз (сельскохозяйственное, земледельческое производство), куда на лето в обязательном порядке отправляли сотрудников. Там, в совершенно нищей и тогда уже опустелой и опустившейся российской деревне сотрудники НИИ делали вид, что выполняют примитивный труд за грошовую оплату (нельзя же всерьёз считать оплатой полтора-два рубля за день бесконечной прополки!), правда, в отличие от поселян им выплачивался также и производственный оклад, и потому работой москвичи себя не утруждали делом доказывая неэффективность труда при отсутствие стимула. Проект получился так себе - всё немножко насильно, немножко понарошку, но сама ситуация людям мыслящим, и значит, внутренне свободным, оптимизма не прибавляла. К слову, окромя институтских работников в те же поселения направлялись и дети (т.н. лагеря "труда и отдыха") и сентябрьские второкурсники ("картошка"), и всё это выглядело как бы приготовлением к бессчётным поездкам на пленэр и в их будущей "взрослой" жизни. Кроме того, инженерных людей и студентов раза три в год в рабочие дни "по мановению партийной палочки" отправляли на овощную базу (конкретную дату и место они узнавали неожиданно - за день, за два, добирались кто как мог; одеваться они, привыкшие к лабораторным условиям, должны были соответствующим образом на дому, и там же, на дому, отмывать одежду от грязи) - что-то перебирать, что-то грузить... Партийные пропагандисты объясняли таковые издевательства необходимостью "дать понюхать жизнь" неженкам, но на самом деле на овощных базах (собственник - государство) труд был ручной, работнику платили мало, желающих работать не было. Зато картошка, уже упакованная в пакеты из толстой пеньковой бумаги (по 3 кг в каждом) в магазине стоила всего 34 коп., т.е., за вычетом тары, по гривеннику за килограмм. На рынке же, где ту же картошку можно было пощупать и выбрать, цена, бывало, подлетала и до рубля, и хозяюшка подчас хвалилась менее счастливой своей товарке, желая вербально показать собеседнице достаток: я-де, душенька, картошечку на рынке сама выбирала, по рублю, зато крупная, рассыпчатая и, представь себе, ни капли гнильцы!
Здоровое любопытство - а как же живут люди "там"? - удовлетворяли "голоса". Были такие радиопередачи на русском языке, в основном идеологического толка, спонсируемые государственными структурами и разнообразными гуманитарными фондами тех стран, с территории которых они вещали. Наиболее отъявленным, фантастически претенциозным, и значит, неэффективным, был "Голос Америки", скучной копией Советских новостей слушалась "Немецкая волна". Где-то между, и ближе к здравому смыслу болталось "ВВС". Пропагандистские "Свобода" и "Свободная Европа" в Москве не принимались. Считалось шиком придя на работу пересказать последнюю передачу "вражеских голосов", но для этого нужно было иметь радиоприёмник "КВ"-диапазонов, а он стоил недёшево (от шестидесяти рублей и выше, средняя цена - 130 рублей).
После договоренности с "плохой" Америкой о более-менее свободном выезде из страны социализма лиц еврейской национальности (если не ошибаюсь, 1974-ый год) многие кафедры и лаборатории "не секретных" институтов и НИИ обезлюдели, но были быстро пополнены пассионарными выдвиженцами (в основном почему-то с Украины - земля та обильно рождает подобный продукт), и с этих пор некоторые отрасли науки стали просто усыхать.
2.
Трудно клеить ярлыки без примерки. Для простоты восприятия предлагаю случаи из Советских реалий (названия и имена скромно опускаю).
Случай раз.
В конце 60-ых американские вояки вовсю опрыскивали вьетнамские джунгли дефолиантами (препаратами, после применения которых с дерев осыпаются листья; апологеты американского образа жизни с пеной у рта доказывают и теперь, что дефолианты не являются химическим оружием - Бог им судья, да не в том суть), и тогда же наши военные, давно подпавшие под воздействие вражеской пропаганды (а иначе - где, в каких джунглях, с какими партизанами собирались они вести боевые действия?) затребовали себе того же. Хватились, поискали, посовали носы - ан нет у нас своего "Оринджа", надо создавать...
К началу семидесятых выбили деньги на проект и развернулись! Образцы американской смеси были получены то ли через вьетнамских друзей, то ли по линии разведки (т.е. официально куплены у американской фирмы-производителя подставной фирмой и переправлены в СССР), формулу аналитики-переводчики из доблестного КГБ узнали поковырявшись в научных американских журналах открытого доступа, но надо было ещё выделить своё действующее вещество и провести массу экспериментов - в каких концентрациях и при каких растворителях оно покажет наилучший результат и пр. Для решения данной конкретной задачи достаточно было лаборатории, но для важности образовали отдел - секретный, поскольку потенциальный противник не должен знать, что дефолиантов наша промышленность пока выпускать не умеет. В результате создаётся исключительно в рамках данного проекта новый НИИ (научно-исследовательский институт) с нейтральным названием и тысячей лоботрясов-сотрудников под началом избранных карьеристов, и при нём формируется секретный отдел с доплатами за "вредность" и "секретность", в котором по конкретной тематике работает одна (!) лаборатория, во главе Госприёмки ставят генерала химических войск, непосредственно же ведут эксперименты стоя "под тягой" один-два человека.
Спустя три года удовлетворительный результат достигнут. Директор ненужного уже института получает Орден Октябрьской Революции, генерал - начальник приёмки - орден Ленина (главный орден Советской поры), заведующий секретного отдела - Государственную премию, зав. лабораторией - Орден Трудового Красного Знамени, какой-то орден получает парторг, его любовница, не имеющая отношения к "секретному" отделу, но также партийная, как и секретарша директора вносятся в наградной список и получают по ордену Знак Почёта (очевидно, полового), непосредственные же исполнители "отхватывают" по значку Ударника текущей пятилетки и премию в размере оклада. К тому времени война во Вьетнаме давно закончена, дефолианты более не применяются, армии они ни к чему, соответственно и властители, они же заказчики, к тематике института теряют всякий интерес, трёхлетняя работа сдаётся в архив. Существование же самого института из экономической выходит в социальную плоскость - его нельзя закрывать, потому что там числятся трудящимися тысяча человек, заняты руководящие должности, построены здания забитые аппаратурой в конце концов! Построена ведомственная больница, построен ведомственный ДК ("Дом Культуры"), за профсоюзом закреплены Санатории и Дома Отдыха в Крыму, в Юрмале и на Кавказе. И вот секретный отдел, несмотря на оставленные льготы, потихоньку деградирует, становясь похожим на не секретную институтскую часть: сотрудников начинают бросать на вспоможение подшефному колхозу (на грядки), они также воруют спирт, копят на "настоящие", из толстой парусины, которую наши предприятия по какой-то причине не в силах производить, цвета линялого индиго джинсы, выставленные на показ в магазинах "Берёзка" (если кто не забыл: "Wrangler" и "Rifle", 90 чеков, по курсу 70-ых годов - 180 рублей, но на чёрном рынке ещё дороже!), годами травят политические анекдоты, слушают Высоцкого, сами сочиняют сатирические стишки с переложением на гитарный лад, и та декламация у них "бардовской песней" зовётся, читают Булгакова в ротапринтных копиях и неразумно проклинают власть, так мило заботящуюся о собственных согражданах, т.е. занимаются всем, чем только можно, кроме работы, которой на самом деле нет из-за отсутствия заказа и стимула.
Случай два.
Силовой транзистор - оконечный элемент различных преобразователей электроэнергии, усилителей, источников вторичного электропитания и пр. Создавались они в Советском Союзе по тому же принципу, что и дефолианты, т.е., покупалась партия американских транзисторов, разбиралась в секретных чудо-лабораториях, затем на нашем производстве по нашему технологическому циклу (это важно и грустно!) собирался аналог, которому в виде цифр и букв присваивалось доморощенное название. В технические справочники заносились данные оригинала - априори считалось, что наша копия оригиналу ни в чём не уступает. При этом процент брака был невероятно высок, параметры прыгали, поэтому более-менее удовлетворительному качеству присваивали индекс "2Т" и отправляли военным, остальное (брак) уходил в гражданское производство. Ваш покорный слуга, правда, уже в восьмидесятые годы присутствовал при одном любопытном эксперименте: два силовых транзистора - американец и его отечественный аналог - были подключены по одной и той же электрической схеме и поставлены под одну и ту же нагрузку. Спустя пять минут несчастный отечественный аналог (военная приёмка!) нагрелся до восьмидесяти градусов, т.е. палец на его металлическом корпусе держать было уже невозможно, "американец" же был комнатной температуры. Чтобы "патриот" очень быстро не сгорел на работе к корпусу его приделали алюминиевый радиатор с ребрами теплоотдачи выкрашенными в исключительно чёрный цвет весом в килограмм, зазоры между радиатором и корпусом транзистора вымазали специальной мазью с высоким коэффициентом теплопередачи, одновременно страшно вредной при попадании в человеческий организм. Кроме того, поставили шунт (попросту - резистор, собирающий на себя излишнее тепло), который, правда, ухудшил результаты на выходе в виде электрического сигнала определённой структуры, зато наш транзистор продолжал работать. К слову, и через час, и через два американец никак не нагрелся. При этом, повторюсь, параметры в справочнике у этих двух транзисторов были одинаковые!
Теперь представьте заказ на проектирование чего-нибудь вроде "Бурана" (наш ответ "Шаттлу") - машины с невероятной насыщенностью электронной начинки, с тройным и четверным дублированием систем (при отказе основной системы должен автоматически включаться её дублёр - принцип здравый и обязательный для военной техники и для летательных аппаратов). Количество силовых транзисторов (и значит, в случае установки "своего" транзистора, количество излишних алюминиевых килограммов) идёт на сотни. Растёт объем. Кроме того, из-за малого КПД преобразователя мощность первичного источника электропитания (генератор, аккумуляторная батарея) также должна быть увеличена. К тому же нужно разработать специальную систему отводящую скапливающееся тепло внутри аппарата во внешнюю среду. Каждая лишняя сотня килограммов - это лишняя тонна ракетного топлива. Надеюсь понятно теперь, почему наш "Буран" был в полтора раза тяжелее "Шаттла", и для его запуска пришлось проектировать отдельную ракетную систему "Энергия". Может быть, стоило закупить тысяч десять американских транзисторов - и не мучиться, и тогда получили бы более приличный и дешёвый результат? Но нет! - в умах идеологов тех лет мы должны были обходиться исключительно собственными материалами, иначе в случае долговременного (!) военного конфликта между СССР и США у "Буранов" были бы постоянные проблемы с запасными частями.
Кто-то припомнит, что зато наш "Буран" в своём единственном полёте сел на автопилоте (рифма случайна!), чего "Шаттлы" сделать на тот момент не могли. Безусловно. Но это показатель особого алгоритма, придуманного не инженерами, не технологами, а математиками (математическая школа в СССР была действительно на высоте), самые известные из которых с 90-ых годов работают консультантами в системе корпораций "Боинг" и "Интел" (угадайте с одного раза - почему).
Сейчас можно подумать и о том, а не слишком ли дорого обошёлся стране, да и всем нам этот эффектный запуск, эта радость и новость одного дня, по буффонаде схожая с гастролями цирка "Дю Соллей" или буйными фокусами Давида Копперфильда... Чего такого хорошего, нужного для страны, кроме пыхтящей гордости, могли предложить заказчики и разработчики "Бурана"? Дать бы им ответ. Не дают ответа...
В предвкушении зубовного скрежета и криков: "Неправда! Тут всё вымазано грязью! Советская интеллигенция - она на самом деле прекрасна и мила, умна до обморока и нравственна до святости, потому хотя бы, что лично я - интеллигент!"
Остаюсь при своём всё же мнении, всегда Ваш с пушистой лапой (и улыбкой) распростёртой