Когда я встретился с младшей сестрой - она была в расцвете своей красоты. С первого взгляда на эту 20-летнюю прелестницу, я понял, что погиб и меня сразу накрыло с головой любовной волной, в которую сам не раздумывая и сиганул, зажмурившись в ожидании невиданных удовольствий. Почти год я барахтался в этой пучине, еле-еле выплыл. Спасся только тем, что на берегу, пообсохнув от слёз расставания, тут же влюбился в новую пассию. Иначе мог и не пережить такую драму.
В этой истории для меня всё было впервые и всё так необычно, что до сих пор не верится, что это было со мной. На первую встречу она пришла в летнем бело-красном откровенном сарафане, с голыми плечами. И я весь день не сводил с неё влюблённых глаз. Не надо даже раздевать её, всё было до того коротко сверху и снизу, так в обтяжку, что все прелести будто нарочно выставлены на показ. Короче, в этот день я еле сдержался, чтобы не начать приставать к ней, а потом два дня до следующей встречи ходил вприпрыжку, так мне не терпелось её увидеть. Я был ослеплён её красотой и молодостью, с первого дня предлагал ей руку и своё сердце, хотя в душе прекрасно понимал, что мы не пара и ничто нас не связывает кроме одного: ей нужен новый богатый любовник, а мне новая молодая любовница.
Первое время, когда я ласкал по ночам её молодое, упругое тело, она вдруг ни с того, ни с сего начинала смеяться и каталась по кровати, так её разбирало. За это я сильно обижался на неё, думал, что не так что-то делаю, в отличие от остальных любовников, один раз даже хотел одеться и уйти, но она, в конце концов, призналась, в чём тут дело. "- Представляешь, - говорит, - я только родилась, ещё лежала в пелёнках, сиську у мамы сосала, а ты уже вовсю девок за титьки на танцах хватал и курил - тебе уже пятнадцать лет было". И так далее в этом же духе. Однако в постели наша разница в возрасте не играла никакой роли. Природа не скупясь одарила её шикарным телом и остальными женскими достоинствами, за которые мы так любим и ценим эти милые юные создания. Даже я, опытный разведённый ловелас, успел у неё многому научиться. Она была единственная в своём роде, ни до неё, ни после у меня таких затейниц больше не было. Самое главное, что с ней надо было сделать, это положить её горизонтально. Пока она стоит или сидит, у неё одна песня: уже поздно, иди домой. Но если её уложить и начать целовать, то вскоре можно делать с ней всё, что хочешь, она во всём тебе подчиняется. И самое главное - во время секса она полностью отключается, почти теряет сознание, лежит и только слегка вздрагивает, сначала ноги, потом живот и потом уже всем гладким белым телом. В первый раз я немного перепугался, увидев такую её реакцию на мои ласки. Сначала, смотрю, перестала меня обнимать, раскинула руки в стороны, потом голову закинула на подушку, вся вытянулась струной и не дышит. Я один раз пошутил, второй, она не слышит и не отвечает ничего. Погладил её, пошатал, вроде бы тёплая ещё. А у нас в городе, буквально на днях перед этим, в гостинице какой-то командировочный на проститутке помер, так её, беднягу, по милициям потом затаскали. Я лежу и думаю, а вдруг и эта сейчас не оклемается, туфли откинет, поди, после доказывай, что ты её не зае... специально до смерти. Минут через пять только процесс слегка пошёл, начала вздрагивать. А я на радостях побежал на балкон покурить. Первое время я из любопытства всё прашивал, почему она такая и давно ли с ней это. Но она или хитрила, или правда ничего не помнила из того, что с нею творится. Потом, экспериментальным путём я установил, что от этого не умирают, даже наоборот, чем больше мы этим занимались ночью, тем дольше она лежала в отключке и сильнее вздрагивала. За то время, что она приходила в себя, я успевал на кухне попить чаю, а при желании мог бы вынести из квартиры всё ценное, включая кровать, на которой она лежала. Выносить можно было прямо с ней, на радость любопытным соседям. Она ни на что не реагировала.
Старшая сестра в первую встречу показалась мне каким-то "синим чулком". Она сидела на кухне и курила. В пиджаке, в длинной юбке, всегда молчаливая, про таких говорят - она застёгнута на все пуговицы. Может, она что-то про меня знала, может, я ей не понравился чем-то, а может, наоборот, завидовала сестре, что у неё такой любовник. К тому же старшая сестра несколько раз видела меня в городе любезничающим с другими женщинами. Прекрасно всё поняв, она делала вид, что мы не знакомы и молча проходила мимо. Один раз видела меня даже сидящим на лавочке чуть не в обнимку с очередной невестой, с которой я встречался параллельно, на всякий случай. Старшая сестра и тут сделала вид, что мы не знакомы и тихо прошла мимо. Для меня осталось загадкой, говорила ли она что-нибудь младшей сестре про меня или нет. Тема эта так ни разу и не всплыла в наших разговорах. Видимо, старшая считала меня проходящим очередным увлечением младшей сестрёнки и не воспринимала всерьёз.
Однако сама старшая сестра со временем стала волновать меня все больше и больше. Сгорая от страсти к младшей, мне, как всякому молодому и любопытному мужчине, лезли в голову непристойные мысли о том, что неплохо бы сравнить двух сестричек в постели. Может, старшая ещё и заткнёт за пояс младшую по части оказания сексуальных услуг. Кстати, мама у них была общая, а отцы разные. Поэтому они и были такие непохожие. Младшая - блондинка с белой нежной кожей, а старшая - шатенка со смуглым лицом и коричневыми загорелыми руками. Остального её тела я к тому моменту ещё не видел. И, как потом оказалось, очень даже зря.
И ещё меня очень смущали глаза старшей сестрички. Иногда, когда она глянет на меня, как обычно, быстро и исподтишка, в них вдруг полыхнёт что-то такое, от чего мороз пробирал по коже. И хотя я в то время был ещё не большой знаток женщин, но интуиция мне подсказывала, что за этой вечной хмуростью, за большими серыми глазами, из которых иногда било, словно током, скрывается такой темперамент, который может испепелить не одного мужчину. К тому же её нервные тонкие пальцы, изящно держащие сигарету, выдавали в ней натуру цельную и возвышенную. Я сидел на кухне между сестричками, сравнивал их между собой, и представлял, что же вытворяет в постели старшая, если даже одетая она так волнует меня. По ночам, в темноте стал представлять, что рядом со мной лежит старшая. И она в этот период подозрительно зачастила к сестре в гости - чуть не каждый вечер приезжала на автобусе через Волгу в другую часть города. Может дело и дошло бы до чего-нибудь амурного, будь я понастойчивей и понаглей. Она, в отличие от младшей, была пока замужем и муж никуда не уезжал, каждый день был дома. А я всё равно продолжал мечтать и на что-то надеяться. Как-то она приехала к сестре в тонких брюках в обтяжку, которые чуть не трещали по швам на ней. Я тут же сравнил прелести обеих сестёр и пришёл к выводу, что старшая будет поаппетитнее и послаще. По крайней мере, на вид. В этот вечер ей не сиделось на месте, она вертелась по квартире, наклонялась, принимала различные соблазнительные позы, играя с племянником. Несколько раз в узких дверях мы даже нечаянно сталкивались с ней то одним, то другим местом. В основном ляжками и задницами. Обжёгшись об её упругое тело, я дал волю фантазии и воображение мне быстро дорисовало все остальные ощущения, какие могли бы быть с ней в постели. Поэтому, когда ночью я загибал ножки младшей и гладил расползающиеся под руками её пышные груди, то, закрыв глаза, был почти уверен, что подо мной стонет и мечется старшая. И так мне эта игра с сестрами понравилась, что в очередной приход старшей, моя рука сама непроизвольно потянулась, чтобы похлопать её по пышному заду, тем более, что она им крутила почти у самого моего носа. Хорошо, что вовремя успел остановить руку, а то мог бы и в ухо получить. А может и не получил бы... Кто знает, чем бы всё там кончилось, будь я понахальней в тот день.
А с младшей сестрёнкой мы отрывались напоследок по полной программе. Если дома, то до утра барахтались в кровати. Если на природе на шашлыках, то каждый час я уводил её подальше в лес, а если дело было на огороде, то мы с ней забирались на чердак и там, на прошлогоднем сене, пока внизу жарили шашлыки и рубили дрова, любили друг друга. Через несколько лет я случайно узнал, как она хвасталась подругам, мол, её без ума любил один старикан на двадцать лет её старше (приврала немного), она им вертела, как хотела и даже сделала от него аборт или два, вот какой он был прилипучий. Нашлись общие наши знакомые, которые сопоставили факты, вычислили, что это был я и обрадовали этим, предложив попутно свои услуги в деле нашего примирения. Но в то время младшая сестрёнка опять встречалась с каким-то пацаном, старым её знакомым, с которым она была в ссоре, когда подвернулся ей я. А у меня была другая большая и светлая любовь.
С потерей младшей сестры я кое-как смирился, так как знал ей настоящую цену. А вот про старшую часто вспоминал, особенно в одинокие долгие вечера, когда мечтал о красивых женщинах. И однажды моя мечта наполовину сбылась - я увидел её тело и сравнил глазами с младшей. Потрясение, которое я получил от встречи со старшей сестричкой на пляже, мне не с чем даже сравнить. Прошло много лет, но стоит мне вспомнить тот день, как у меня снова начинает ныть сердце и появляется всегдашняя обида на судьбу за то, что я не родился богатым, а почему-то всю жизнь прожил бедным и ни одной красивой женщине не смог предложить её истинную цену. Будь я в то время богат, я бы всё бросил к её ногам, увёл от мужа, увёз за границу, осыпал бы драгоценностями, одел в меха и купил ей дом на берегу моря. (Как нынешние олигархи.) Но тогда, при коммунистах, об этом можно было только мечтать.
Прогуливаюсь я как-то летом босиком по набережной, поглядываю по сторонам, в поисках симпатичных девчонок и вдруг вижу, идёт навстречу парочка. Он так себе - кривоногий мужик в плавках, даже не волосатый, как я. А женщина - это само совершенство, богиня. Точёные линии ног, узкая талия, красивые руки, высокая грудь, плавно колыхающаяся в такт шагам. Походка у неё "от бедра" (как говорила Лия Ахеджакова в "Служебном романе") с таким плавным и красивым движением ноги, что вся женщина сверху донизу прямо играет и переливается гладким телом. К тому же её мини-бикини почти ничего не прикрывал, весь живот, ноги и всё что там ещё было, было выставлено на всеобщее обозрение. Её шикарные густые волосы волнами спускались до плеч и слегка колыхались от ветерка и от ходьбы. Модные тёмные очки-хамелеоны скрывали её глаза, но я всё же успел заметить её взгляд-молнию, которым она, втихаря от мужа, если только это был он, обожгла меня, проходя мимо, чуть не задев плечом. Она, конечно, узнала меня, но опять сделала вид, что мы не знакомы. Может, хотела так отомстить за что-то, а может, просто не снизошла до простого смертного. Наверняка, она знала себе цену, чувствовала на себе обжигающие взгляды всех встречных мужчин и поэтому так независимо и гордо несла своё роскошное тело. Не может такого быть, чтобы никто никогда не говорил ей, как она по-королевски красива
Когда она прошла мимо, всё внутри у меня ухнуло куда-то вниз, ноги налились свинцом, но я по инерции сделал ещё несколько шагов и оглянулся. Сзади она была не менее прекрасной, а чем-то даже ещё и привлекательней. Стройные прямые ноги так и играли мышцами при ходьбе. Попка была совсем голая и так хороша, что от неё не могли оторвать глаз ещё, по крайней мере, пять мужчин, случайно оказавшихся сзади неё и нагло разглядывавших это чудо природы. Прямая ровная спина так и манила к себе руки, чтобы обнять и погладить её. Еле-еле оторвав от неё взгляд, я, убитый горем, побрёл дальше. Ничто в жизни уже не могло меня отвлечь от мрачных мыслей о том, что такая женщина никогда не будет моей. Самое обидное было в том, что рядом с этой несравненной русской красавицей шёл какой-то хлюст в цветных плавках. Невзрачный, с худыми ногами и руками. Как я его ненавидел в этот момент и одновременно дико завидовал ему, потому что по ночам он, а не я, снимает с этого роскошного женского тела все одежды и ласкает его. Столько, сколько хочет и как хочет.
Последний раз мы все трое встретились лет десять спустя, на одном торжественном вечере. Обе они, конечно, были ещё красивы. Старшая гордо поглядывала вокруг большими серыми глазами, но что-то в ней сильно изменилось. Она похудела, немного сутулилась и, увидев меня, как будто даже слегка застеснялась чего-то. Мы как всегда сделали вид, что не знакомы, но несколько раз, когда наши взгляды встречались, оба смущённо отводили глаза. Я понял, что она тоже ничего не забыла из той давней нашей жизни, когда мы были намного моложе, красивее, да и, наверно, счастливее, чем сейчас. Младшая сестра почему-то делала вид, что мы с ней никогда и не были знакомы. А я, неисправимый романтик и мечтатель, потом целый месяц не мог спокойно заснуть, представляя нас всех троих уже в новой, современной истории, в которой за кадром звучит бодрый голос: “О! Я, я! Дастиш фантастиш!”