Телевизоры становятся все тоньше и изощреннее, способны выходить в интернет, показывать трехмерное изображение и спектр ауры хозяина при прикосновении к специальной сенсорной пластине на боковой панели. Хотя последнее я выдумал, но разве ж это проблема? Но поразительно, смотрят их все реже. У нас по крайней мере. Оно в общем-то понятно: говно в 3-D выглядит еще более реалистично и пугающе.
Но я не о том. Телевизоры перестали быть хозяевами положения. Грозной своевольной махиной, центром семейной жизни, капризно определяющей настроение и думы его покорных рабов.
Вплоть до средних классов в моей семье проживало двое таких суровых советских вампиров. Одного звали Темп. Его нам сбагрил какой-то ушлый знакомый отца за какие-то серьезные деньги. Мать грустно вздыхала и называла отца "лопухом". Когда-то цветной, ко второму десятку своей ламповой жизни, телевизор утратил большинство цветов в спектре и его кинескоп выдавал богатство оттенков голубого. При этом он грузно восседал на широкой тумбе, периодически рябя - словно насмехаясь над бедной семьей и будучи полностью уверен в своей безнаказанности и вечности.
В моей комнате властвовал его злобный черно-белый друг Рекорд. На его обитый темно-вишневым деревом бок я наклеивал переводные картинки. Рекорд начал мстить тем, что неожиданно выдавал белый снег по третьему каналу. То есть минут пять работал, а потом рябил. Я наказывал его тяжелым звонким шлепком по корпусу, после чего он на какое-то время смирел, но потом опять уходил в глухое отрицалово. В такие моменты помогала тактика пряника. На колесе переключения каналов я заметил, что если чуть-чуть не докручивать его до щелчка, Рекорд начинает показывать канал нормально, как будто с удивлением обнаруживая в себе такую способность. Потом он конечно очухивался и вновь начинал злобствовать, но и я не дремал. В общем, для меня в начале девяностых просмотр телевизора был не праздным лежачим времяпровождением, а физкультурой для тела и мозга, настоящей борьбой с машинами, которая не снилась Саре Коннор и Нео.
Сложно представить сейчас ту смесь облегчения и торжества, когда на смену советским деревянно-ламповым пенсионерам в доме появился холеный матово-черный кореец Funai, с низким азиатским поклоном передавший "ключи от своих дверей" - узенький пульт дистанционного управления с аккуратными кнопочками неизвестного назначения. В тот же день я завороженно настраивал новые каналы, дивясь буйству красок на незапыленном экране. Рекорд к тому моменту утратил способность к демонстрации изображения и подобострастно исполнял роль какого-то столика, куда небрежно складывались книги, учебники и иная дребедень.Отсоединенный от сети Темп хмуро поглядывал на мои телодвижения, словно предчувствуя свое окончательное и сокрушительное поражение. Однако, сдаваться он не желал. Темп не хотел пролезать в дверной проем, оплетал шнуром ноги, давил всем своим чудовищным весом на пальцы, сжимающие острые углы при переноске. Кряхтя, мы с отцом отнесли Темп на помойку. Возможно, я даже пнул его от раздражения. Рекорд в скором времени постигла та же участь.
Тем не менее уже к концу дня, проходя мимо помойки я заметил, что телевизоров не стало. Может какой-то любитель деталей потащил их на свой операционный стол копаться в ламповых чревах? Может какой-то чудак посчитал их небезнадежными и отвез на дачу? А может они провалились обратно в свой телевизионный Ад, из которого проникли в нашу квартиру? И ляд бы с ними, думал я, прилаживая к корейскому вассалу расчудесное чудо - телевизионную приставку, которую не допускал до себя надменный Темп.
Сейчас Funai покорно повторяет судьбу Рекорда. Так же стоит в углу, погребенный старыми журналами, но при этом готовый в любую минуту, спустя пятнадцать лет после приобретения, показать пляски тигров со звездами, шоу топмоделей-каннибалок и отчет об очередной самопиарной выходки премьер-министра, типа полета на сверхзвуковом истребителе по туннелю под Ла-Маншем. Надеюсь, этот шанс кореец никогда не получит.