С глубокой древности, с бронзового века, а может быть и ещё раньше, на безкрайних просторах сегодняшних Тувы, Хакасии и юга Красноярского края местное население занималось скотоводством. Табуны лошадей, стада крупного рогатого скота, отары овец паслись, мирно уживаясь с дикими сородичами на степных просторах, нагуливая вес и обеспечивая население пищей, одеждой и т.д. По мнению нетрадиционно мыслящих археологов количество скота в те времена доходило до такой численности, что из-за пере выпаса пастбища не успевали восстанавливаться и возникал местный экологический кризис в результате которого и поголовье скота, и численность населения уменьшались и равновесие в природе восстанавливалось. При этом из поколения в поколение передавались навыки обращения со скотом, способы выпаса, маршруты кочевий, т.е. в обществе всегда были, как мы их сейчас называем, специалисты по скотоводству, знающие его не понаслышке, не с институтских скамей, а от младых ногтей. Самым неприхотливым и рентабельным было овцеводство, т.к. овечки требуют минимум ухода и внимания, практически круглый год находясь на вольном выпасе, при этом природа позаботилась о том, чтобы кормовая база лошадей, коров и овец была разная, т.е. они могли пастись в буквальном смысле бок о бок. И так продолжалось вплоть до 1985 года, после которого грянула «перестройка».
Разумеется, попав в село, предварительно начитавшись всяких умных книжек, мы не могли пройти мимо столь доходной отрасли сельского хозяйства и решили заняться овцеводством, правда, к этому времени на указанных выше просторах, в результате произошедших «перестроечных» процессов, найти овцу днём с огнём было трудней, чем Диогену с фонарём - человека. В таких условиях на нашем подворье появились последние в селе две овечки и безрогий баран, были они средней упитанности, мирно бегали по подворью, никого не трогая и не мешая, шуму, правда, от них было много, когда они мекали. На выпас по причине начала зимы их не выпускали, а так как мякина у нас была дармовая, то к исходу первого месяца овечки нагуляли на зиму слой жира, а спина у барана стала как кухонный стол. Поведение его резко изменилось: если раньше он весело бегал с овечками, то теперь приобрёл некоторую вальяжность, паволоку в своих бараньих глазах и большую часть времени стоял, поставив передние ноги на ящик, бревно и т.д. и глядел вдаль. Что он там видел, кроме забора, до сих пор для нас так и осталось тайной. Характер у него тоже изменился и он стал делать попытки приобщить корову к своему овечьему ведомству, что всегда изумляло последнюю до крайности. К лошадям он тоже был не равнодушен, но разборки там кончались очень быстро не в его пользу. Тем не менее, мы быстро поняли, что овцы это просто клад – никакого ухода, только корма, соль и вода во время. А когда в декабре, в самые зверские морозы, появилось два ягнёнка, которые через три дня уже весело резвились в своей загородке, радости и планам не было пределов и мы ждали зелёной травки, чтобы совсем облегчить себе жизнь и получить максимум пользы и удовольствия. Но мы не учли, что характер барана продолжал портиться, а так как ожидалось новое прибавление счастливого семейства, он испортился окончательно – хорошо баран был безрогий.
С наступлением весны мы выпустили единственных в селе овечек на вольный выпас и в первый же день они весело съели у окрестных бабулек всю рассаду в огороде. Чем бы это для нас кончилось, сказать даже сейчас очень затруднительно, но так как после освещения улиц села мы пользовались непререкаемым авторитетом, то были прощены и бабульки даже предложили пасти овечек по очереди, против чего, естественно, возмутился баран, т.к. характер ему этого не позволял и после того, как он разогнал всех желающих пасти лично его и его семейство, мы были вынуждены вернуть овечек в загон. Баран, чуявший зелёную травку, совсем озверел, а так как семейство увеличилось в очередной раз, то стал кидаться и на автора этих строк, что при его весе никак не меньше 80 килограммов доставляло много радости, барану, разумеется. Жизнь стала невыносимой, овечки рвутся на зелёную травку и баран, в придачу, кидается. Но тут как нельзя к стати появился заблудший родственник, взявшийся за ум и успевший обзавестись немалым хозяйством, который, увидев овечек пришёл в восхищение, т.к. опыта у него было в овцеводстве ещё меньше нашего и мы с радостью овечек ему и отдали, безплатно, разумеется.
Но за это время мы сумели разобраться в овцеводстве и убедиться в том, что овца неприхотливое животное, требующее минимум ухода и внимания, но обеспечивающее человека всем от мяса, до шкуры, шерсти, жира и молока. Как же можно было загубить такую выгодную отрасль животноводства? Оказалось для этого тоже надо минимум усилий и затрат. Для начала на местную фабрику первичной обработки шерсти (ПОШ) повезли более дешёвую шерсть из сопредельных регионов и государств, местную стали принимать по бросовым ценам и поголовье овец пошло на убыль. После этого дешёвую шерсть завозить на фабрику ПОШ под разными предлогами перестали и фабрика приказала долго жить, как и оставшееся овцы, а заодно угробили и цеха по выделке шкур, а то, что от них осталось всего лишь жалкое подобие хорошо забытого недавнего прошлого, да и специалистов там тоже нет, как нет цехов и специалистов по пошиву из этих шкур полушубков и дублёнок, исконной зимней одежды жителей этих мест. В результате к настоящему времени на просторах Тувы, Хакасии и юга Красноярского края найти отару овец не легче, чем иголку в стоге сена. Но главное не в этом, с начала перестройки в 1985 году до настоящего времени полностью «вывели» чабана, главную движущую силу в овцеводстве. Чабан – это призвание, образ жизни. Это так – человек в одиночестве большую часть суток находится в окружении отары овец, двух-трёх собак и лошади с повозкой. И так день за днём, год за годом в любую погоду и время года. Согласитесь, не каждый на это согласится, не то, что выдержит и воспитать чабана в каком-то смысле потрудней, чем обучить иного «академика» плюс к этому потомственные секреты и навыки, передающиеся из поколения в поколение, а так как за последние тринадцать лет овцеводства не было, то и навыки утрачены. Справедливости для, необходимо отметить, что по ТВ время от времени прокручивают сюжеты с завозом племенных овец на фермы, но этим дело и кончается, т.к. для того, чтобы получить максимальную отдачу от овцеводства, необходимо иметь овцу максимально адаптированную к местным условиям, да где их взять. Можно, конечно по примеру Г.Стерлигова, где-то то ли в Муромской области, то ли районе держать овец и даже завозить баранов из Афганистана, но держать овец постоянно в одном и том же загоне маловероятно, да и завозные баранчики вряд ли приживутся, во-первых, кормовая база не та, во-вторых, климат. А кормовая база очень важна, мы наблюдали, как одна и та же корова, в разных районах, разделённых всего лишь небольшой речкой, меняет удои в зависимости от места выпаса.
Подведём итоги: местное овцеводство практически прекратило существование, местные породы овцы ликвидированы, чабанов нет и не предвидится, фабрика ПОШ перепрофилирована не известно на что.
Что делать? Вопрос, конечно, интересный и у автора ответа на него нет. Но можно предположить, что при наличии выпасов и желании возродить овцеводство как отрасль, надо начинать с кошары и загона под будущую племенную отару и подбора в процессе строительства будущих кадров овцеводства. Может быть, где-то и существуют иные технологии овцеводства, но лично автору они не известны.
Не хотелось бы заканчивать на столь грустной ноте, но может быть у кого-нибудь есть другое мнение по проблемам овцеводства?
Продолжение следует...