Лабиринт
- Мамочка, ну же, ну... Мы только посмотрим и обратно. Мы только посмотрим, это так интересно.
Дочка Юлечка, широколицая девочка с кротким взглядом глубоких зеленых глаз, была необычайно оживлена, дергала Алину за руку, тянула за рукав к заветным дверям. Около этих закрытых свежевыструганных дверей, волнуясь, покачивалась толпа. Преобладала пестрая, кричаще раскрашенная молодежь. Таких как Алина «переростков » было немного. Все они смущенно терлись в сторонке, стараясь закрыть свои лица напускным безразличием. Впрочем , нет, не совсем так. Мужчина в бордовом кримпленовом брючном костюме и женщина в спортивных штанах с широкой гримасой улыбки на обветренных скулах - эти двое пытались залезть вперед, распихивая руками гомонящую молодежь. И этот тип в кримпленовых брюках даже пытался раскачать толпу, незаметно надавливая на утрамбованные впереди него спины, так, как раскачивают тяжелые качели - потихоньку рукой, плечом, и раз, и два - в такт собственным колебаниям. Из толпы доносились визг и здоровое ржание, чавканье, треск лопающихся жвачных пузырей.
- Извращенец ,- подумала Алина совершенно бесчувственно, впрочем успев удивиться архаичности его бордового костюма
- А сама то, а сама, недалеко ушла. Потная изработавшаяся дама- лошадка,- это про себя, а вслух:
- Боже, да ты перестанешь меня тянуть или нет?- это Юлечке.
- Мамочка, я тебя очень прошу, ну очень!- Юлечка пыталась изобразить отчаяние.
Войдя в роль, она взвыла почти в полный голос:
- Ну, пожалуйста!
- Только у нас! Загадочный лабиринт! Нашедший дорогу получит путевку в страну ОЗ! Только у нас великолепные сны с эффектом присутствия или присутствие с эффектом сна! Сюрреалистично и фантастично! Безопасность гарантируется, сертификат соответствия прилагается! Разрешено Минздравом и одобрено центральным институтом специальных исследований! - громкоговоритель звонко и смачно выплевывал трескучую рекламу.
Но в рекламе не было надобности, толпа продолжала прессоваться.
- Пройдите лабиринт, и, может быть, именно Вам улыбнется удача!
Алина испытывала брезгливую ненависть к устроителям подобных дешевых шоу, рассчитанных на такие же дешевые вкусы. Она оглянулась назад. Старушки оккупировали свободные скамейки, разложив на них кое-какой нехитрый товар, и стреляли мокрыми шкурками семечек. Алина увидела себя со стороны их глазами, ощутила легкие уколы чужого любопытства.
-Вечно я во что-нибудь вляпаюсь,- одернула она саму себя.
Поблизости было несколько женщин Алининого возраста безвкусных и пресных и несколько мужчин с простоватыми лицами, короче, все неудачники, мающиеся от безделья и пытающиеся замаскироваться под нормальных людей. Алина покраснела от злости больше чем от стыда, но не выдернула Юлечку за руку из водоворота толпы.
Тип в бордовых кримпленовых брюках по-прежнему раскачивал толпу, изображая из себя человека, сдавленного со всех сторон. Алина заметила скрытое удовольствие в его движениях. Наконец, дверь открылась, и изнемогающая от нетерпения людская масса потоком хлынула внутрь лабиринта.
-Попытай счастья, может быть, ты найдешь выход в страну ОЗ,- шипел громкоговоритель голосом спившегося конферансье.
Алина сунула смятую десятиблевку в протянутую на входе руку, и мягко подтолкнула Юлечку вперед. Алина с Юлечкой оказались последними, дверь за ними мягко захлопнулась, лабиринт поглотил всех желающих. Толпа растеклась на ручейки, свистя, улюлюкая и перестукиваясь через дощатые стенки.
Алина проклинала себя за уступчивость. Ощутив вмиг неудобство колючих синтетических волокон бюстгальтера, ощутив вмиг занывшую тупой нестерпимой болью шишку на суставе стопы, она нахмурилась. Юлечка же подпрыгивала от радости, хлопая в пухлые короткие детские ладошки.
Лабиринт разъезжался на пять путей- коридоров, дощатые стены которых были небрежно закрашены самой дешевой голубой масляной краской, доски щетинились занозами.
- Счастливчик попадет в страну волшебную ОЗ!
Алине захотелось поправить юбку, вымыть лицо, подкрасить губы. Ей было нестерпимо душно. Она ощущала себя липкой и пыльной. И Юлечкины руки казались ей липкими. С чего бы это, вроде бы, Юлечка не ела конфет. На Алину накатила острая неприязнь к самой себе. Вот она здесь, стареющая дурочка, которой давно бы пора остепениться, стать важной дамой и гулять в приличных местах. Но она здесь, в дешевом балагане, взъерошенная, жалкая вместе со своей неказистой дочуркой, сама такая же неказистая и достойная сочувствия. Нет, нет, только не это! Она передернула плечами, пытаясь прорваться осанкой через пелену наметившегося блеклого образа. Перед кем? Для кого? Ведь сейчас они были одни, толпа свистела и громыхала где-то там впереди. Неважно для кого. Для невидимого наблюдателя, который всегда с ней рядом, который живет вместе с ней внутри нее или вовне. Невидимый наблюдатель с меркой соответствия среднему. К этой мерке всегда так тянется Алина.
Ну что ж, Алина привычно наденет маску безразличия на свое лицо. Вроде бы как она здесь совершенно не из любопытства, все это ради доченьки, ради Юлечки. И забрели они сюда совершенно случайно, в принципе, и выглядит сама Алина неплохо. Юбка довольно прилично смотрится. Вот только бы подкрасить губы, но рядом нет зеркальца и, боже мой, как жарко!
Она вдруг представила, как помада растечется по губам , и тут же ощутила влажное движение капли пота по щеке.
- Ну, что тебе здесь привиделось такого интересного?- повернулась Алина к Юлечке.
Она старалась, чтобы ее голос звучал естественно и сердито. Самое удобное - выбрать для себя роль занятой строгой мамы, которую беспокойный ребенок затащил на дешевый аттракцион. Юлечка молчала в ответ.
- Вот и будем здесь блуждать под палящим солнцем!
- Мама, я знаю, надо придерживаться одной стороны, давай всегда будем заворачивать влево.
- Мне все равно,- сухо отозвалась Алина.
Лабиринт как лабиринт. Коридоры с ответвлениями. Зачем-то еще в переходах сделаны дверки, болтающиеся на петлях, разрисованные нелепыми крупнолепестковыми ромашками. Дверки эти скрипели на весь лабиринт, слышались матерки, смех, пахло сигаретным дымом. Алина с тоской подняла свой взгляд на небо.
- Притон, пастбище для недозрелых юнцов и она, Алина, степенная мадам туда же!- примерно такие мысленные укоры невидимого наблюдателя звучали в голове у Алины.
Юлечка уверенно потянула Алину за руку. Алина злилась на саму себя, у нее совсем не было пространственной памяти, в этом Юлечка ее определенно превзошла, в лабиринтах она ощущала себя как рыба в воде и дважды никак бы не прошла по одному коридору. А вот Алина могла бы блуждать вечно в поисках выхода, так что ей не оставалось ничего делать , а только идти за Юлечкой. И она покорно доверилась теплой Юлечкиной ладошке, злясь на свое очередное несовершенство. Как ни странно, Алине было неприятно, что в какой-то области Юлечка мудрей ее.
-Зато Юлечка не умеет запоминать стихи, а она, Алина, помнит их еще со школы, - эта успокоительная мысль привычно вспорхнула у нее в голове, но она не обрадовала Алину.
Алина злилась. Дурацкие, скрипучие двери, занозистые порожки- все это раздражало ее неимоверно. Навстречу им прошел Бордовый костюм, даже не взглянув на Алину.
- Неужели, я такая непривлекательная, что даже Этот не посмотрел на меня. Неужели, я такая неудачница полная и бесповоротная, на всю оставшуюся жизнь?
- Мама, мы здесь уже были ,- сказала Юлечка Алине едва слышно.
- Боже мой, ну не на забор же нам лезть! Вот наказание ходить тут с тобой. Ты что не видела коридоров и дверей! Потащила меня сюда! Подумаешь, лабиринт! Не вижу ничего интересного!
Юлечка обиженно надула губки. Алина, вспотев, тут же размякла:
- Ну, командуй, куда идти дальше. Мне все равно, будем ходить здесь хоть до ночи, если не найдем выхода здесь и заснем.
И сразу стало пусто и гулко. Алина не поняла даже что к чему. Пусто и гулко. Алина подняла кверху голову. Нет, все на месте. И небо, и верхушка дуба в правом уголке неба.
Газета «Вести с места», раздел развлечений, заметка « Лабиринт. Вопросы и ответы ».
«Все мы знаем, что в парке нашего Города заработал новый аттракцион Лабиринт. Он очень популярен, о нем рассказывают самые невероятные истории. И мы тоже попытаемся рассказать вам о нем. Даем слово директору парка Желябовой Н. М.
- Это совершенно новый привозной аттракцион. Спешите в него попасть, а то его скоро увезут. Когда, не скажу, это коммерческая тайна. Аттракцион этот рассчитан на выигрыш единственного, правильного хода. Найдете ход - попадете в волшебную страну ОЗ. Что это за страна - спросите лучше у тех, кто в ней побывал. Как их найти? Ловите у выхода и спрашивайте. Могу сказать только, что все законно и безопасно для здоровья. Остальное - коммерческая тайна.
Вот и все, что нам удалось узнать от директора парка Желябовой Н. М. Она показала нам папку с полными документами соответствия. Мы просмотрели все печати и подписи и пошли к выходу из лабиринта, чтобы найти желающих дать нам интервью. Следует отметить, что людей в лабиринт запускают каждый час, и многие проводят здесь целый день, неоднократно входя и выходя. Выходов из лабиринта два. Один, видимо, служебный, потому что выходит прямо в небольшой парковый домик - дверь заперта на замок, а другой, собственно, и есть натуральный выход, около которого мы терпеливо остановились, чтобы из первых уст узнать обо всем.
Молодой человек, по виду студент, назвался Босей:
- Ну, там красиво, цветочки, зверушки всякие, как в Диснее.
- Так Вы попали в страну ОЗ?
- Нет, но может быть, почти попал. Мне показалось, что почти попал. Во всяком случае, я попробую еще.
Девушка с плеером, назвавшаяся Соней:
- Ну, там очень приятно, мило, всякие переходы, туннели, так романтично. Мне хочется попробовать еще раз.
-Иногда приходится ползти по-пластунски,- добавил паренек спортивного вида.
-Не знаю, мне лично таких мест не попадалось, - с достоинством ответила девушка, назвавшаяся Соней.
Мы немного понаблюдали за разрастающимся импровизированным диалогом. Каждый оценивал лабиринт по-своему. Наш корреспондент Стас Подробин решил все сам лично проверить. В Лабиринте он проплутал около часа. Это показалось нам странным, так как не соответствовало размерам этого замечательного аттракциона, ведь он весь разместился на небольшой парковой площади. Но наш корреспондент Стас Подробин остался доволен:
- Очень интересно. Каменные стены с факелами.
- Имитация стен, - поправили мы его.
- Да, да, но очень похоже на настоящее средневековье.
Все- таки мы еще раз решили обратиться к директору с вопросом о том, были ли счастливчики, попавшие в страну ОЗ.
- Ну, конечно,- сказала нам директор парка госпожа Желябова.- Они выходят через служебный выход после каждого сеанса, и в каждом сеансе есть выигрыш.
Мы опять отправились к заброшенному домику, в котором под полом тихо шуршали мыши. Никого мы там, конечно, не увидели - дверь на замке.
-Иллюзия,- ответил коротко и ясно на все наши сомнения ведущий специалист института биоэнергетики господин Первовский.
-Умело организованная и хорошо спланированная иллюзия. Каждый видит лабиринт в меру своих представлений о нем. Мы воспринимаем мир через рецепторы чувств. Перекройте часть рецепторов, исказите восприятие и обычные вещи вы увидите в совершенно другом ракурсе. Недостающие детали подскажет воображение.
- А страна ОЗ ?
Первовский задумался, а потом выдал нам следующее:
- Во-первых, данная страна тоже, по-видимому, иллюзия, но более конкретная и совершенная, с привлечением виртуальной реальности, а во- вторых, она может быть создана сильным воображением, в чем-то похожим на самогипноз. Когда включится это воображение, тогда перед счастливчиком стены лабиринта раздвинутся, исчезнут, уступив место новым, более совершенным картинам. Но вы мои дорогие, вместо того, чтобы бесплодно рассуждать привели бы ко мне хоть кого-нибудь, кто побывал в стране ОЗ.
Этого мы сделать не смогли, так как попавшие в страну ОЗ не объявлялись, хотя в городе о них ходили самые невероятные слухи. Ну что ж, десять рублей небольшая плата за изменяющийся иллюзорный лабиринт, даже если он не ведет в страну ОЗ.
Для полноты картины мы попробовали связаться с организатором этого шоу господином Григом. Он разговаривал с нами только по телефону. Как все коммерсанты и люди бизнеса он был довольно сух и краток, заканчивая все предложения словами « коммерческая тайна». Он не забыл добавить, что лабиринт побывал во многих городах, и там все были довольны. Наш корреспондент Стас Подробин нахально заявил ему:
-Может быть, Вы проводите спец. обработку людей каким-нибудь наркотическим газом или у Вас на вооружении психотропный излучатель?
Господин Григ промолчал немного, а потом очень вежливо и внятно разъяснил Стасу, что у него есть все необходимые документы от сан. эпидем.станции, от пожарной охраны, от института специальных исследований, и, собственно, какую опасность может представлять из себя обычный дощатый лабиринт?
Мы согласились с ним, что страхи наши напрасны. Да и наш корреспондент Стас Подробин снова рвется в лабиринт. Впрочем, и вы, читатели газеты, прямо сегодня можете сами пойти туда и посмотреть на то, что представляет собой лабиринт. А мы еще успели спросить господина Грига о молчащих счастливчиках, посетивших страну ОЗ.
-У каждого своя причина молчать, - ответил господин Григ, чем еще больше нас заинтриговал. Поэтому мы обращаемся ко всем читателям газеты, побывавшим в лабиринте. Может быть, кто-то из вас попал в страну ОЗ? Приглашаем вас к нам, в редакцию , поделиться с нами своими ощущениями.»
После этой статьи было множество других похожих, были письма читателей, в одном из которых уборщица Салтыкова сетовала на молодежь, которая расписывает стены чем попало, бросает окурки и жвачку даже в таком прекрасном месте как Лабиринт. Что-то еще было такое запоминающееся о стране ОЗ или не было. Алина так много стала забывать всего в последнее время. Внешние события переставали привлекать ее, она погружалась в саму себя, в свои страхи и сомнения, в свои вечные болезни и в изматывающую душу неуверенность, и в собственную некрасоту. Несоответствие своей жизни некоторому общепринятому стандарту пугало ее. Стандарт висел в небе манящим золотым светилом, допрыгнуть до которого Алина не могла. Все у нее складывалось как-то уныло и безрадостно. Дочка Юлечка грустная и неказистая, муж, пропадающий в бесконечных командировках. Алина ловила иногда на себе его быстрые взгляды, в которых со страхом прочитывала недовольство, причиной которого была она сама.
-Некрасивая, тоскливая неудачница,- вот что читала она во взгляде своего мужа.
И она молчаливо, мысленно соглашалась с ним. Они не ссорились друг с другом, но она с тревогой замечала, как он все больше отдаляется от нее. Пытаясь изо всех сил удержать видимость семьи, она не укоряла его и тогда, когда он собрался уехать в очередной раз на невыносимо долгий срок, потому что ощущала свою вину перед Юлечкой.
Все, буквально все складывалось в Алининой жизни не так, как она хотела. И семья, и работа школьной учительницы, к которой ей пришлось привыкать по особенному долго. Подходя к школе, она всегда ощущала неестественность своего положения. Кажется, так долго и старательно она была ученицей в школе, а тут на тебе - учительница! И снова школа, на всю жизнь, навсегда. Детей она слегка побаивалась. Их прямолинейность и категоричность вызывала у нее холодок ужаса под лопатками. Но надо было собираться с силами и играть роль строгой мадам Всезнайки. Алина мучалась от недостатка раскованности. В мечтах она видела себя модной, яркой, интересной женщиной, свободной в поступках и суждениях. Но, будучи школьной учительницей, она не могла позволить себе слишком откровенные наряды, ей приходилось следить и за словами, слетающими с языка. Она не могла позволить себе быть безрассудной, милой, взбалмошной женщиной, она должна была быть строгой и справедливой училкой.
-Ну да, у нас тут некоторые учителя ходят на работу в коротких юбках, из под которых видно нижнее белье. Смерть распутницам!
Конечно, последний призыв прозвучал мысленно, но первое было сказано вслух. Так выступала на педсовете, беспокоящаяся о сохранности своего мужа молодая, но уже очень мощная и плотная дама. Ну она то уж могла быть спокойна за своего подкаблучника- малорослого тихого мужичка. Хоть ростом он был мал, но при чине.
Зависть, злоба, отчаяние, равнодушие - следы этих чувств Алина находила в себе, смиряясь с ними, как смиряются с подступившим возрастом. Но где-то в глубине Алининой души жила раскованная, веселая, бесшабашная женщина, и Алине так хотелось выпустить ее на волю. И когда волнующе и зябко эта женщина вдруг просыпалась в ней, Алина старалась никому не попадаться на глаза. Школьная учительница - занудно, плоско, прямолинейно. Что может быть хуже?
И сразу же стало пусто и гулко. Алина не поняла сразу что к чему. Пусто и гулко. Алина подняла кверху голову. Нет, все на месте. И небо, и верхушка дуба в правом уголке неба.
Новый коридор оказался прямым и длинным. Алина вздрогнула от неожиданности. Откуда ни возьмись появилась уборщица. Рука у нее была в резиновой перчатке и сжимала малярную кисть.
-Ходят тут всякие безмозглые детки! Вот бы их родители их сейчас увидели!
Капля голубой краски упала ей на дешевое, пузырящееся на коленках, трико.
- Тунеядцы, пакостники!
Бормоча разнообразнейшие проклятия, она подняла свой взгляд на Алину с Юлечкой:
- А вы чего остановились? Идите дальше! В первый раз что ли?
- Да мы случайно попали,- покраснела Алина ,- не подскажете ли нам , где тут выход?
Алина постаралась добавить выражению своего лица простоты, потому что на фоне этой уборщицы она увидела саму себя молодой, красивой, ну и ... почти счастливой.
Уборщица смягчилась:
- Вот сюда, проходите, дверку вам нарисую.
Она вдруг заговорщицки подмигнула им глазом, из ее ухмылки вынырнул золотой зуб.
- Раз, два и готово! Вот вам дверь красивенькая, с цветочками.
Она ловко нашлепала кистью голубых ромашек. И Алина едва успела удивиться тому, что раньше не заметила эту дверь. Теперь, в яркой цветочной окантовке, дверь выделялась на фоне дощатой стены и была видна издалека. Сверху, на гвоздь, уборщица повесила табличку «Не влезай, окрашено!»
- Сюда идите, только осторожно, не испачкайтесь!
- Ой, спасибо большое,- защебетала враз оживившаяся Алина, но, толкнув дверь, мгновенно сморщилась.
Дверь вовсе не предназначалась для выхода, впереди был новый коридор. Но, что самое ужасное, навстречу ей шли две ее прошлые ученицы. Бесшабашная маленькая безграмотная Кривчуня и ее подруга Машуня с грубым голосом, тонкими ногами, может быть, даже слегка коротковатыми для ее роста выше среднего. Они закончили школу год или два назад и были самыми нелюбимыми Алиниными ученицами, так что она облегченно вздохнула, когда их выпустила. Что-то было в них такое неприятное, будто бы они знали про Алину все, что она сама знала про себя, а может быть, и больше. И от этого ей было всегда неловко, и ее игра в учительницу в их присутствии сбивалась на фальшь. И Машуня, и Кривчуня жили своей жизнью далекой от Алининой и так же фальшиво подыгрывали ей, изображая учениц. Впрочем, подыгрывала, пожалуй, одна лишь Кривчуня, а ловкая, изворотливая, пружинящая. Машуня предпочитала отстранено молчать, пряча свой взгляд за обесцвеченной челкой, зачесанной наискосок к правому уху.
- Алина Малеевна, здравствуйте,- Кривчуня улыбнулась ей фальшивой улыбкой, и Алина рефлекторно-простовато улыбнулась ей в ответ.
Своим появлением они застали ее врасплох. На улице Алина забывала о том, что она учительница, и ей было нужно некоторое время, чтобы войти в свой допотопный , учительский образ.
- Вы первый раз здесь? А мы всегда здесь гуляем,- Кривчуня хихикнула.
Машуня только хмыкнула, снисходительно, сверху вниз глядя на нее. В классе Кривчуня была Танюшкой Кривцовой. Но Машуня звала ее только так, хрипловатым баском, растягивая гласные- Крии-вчуу-ня.
На Кривчуне болтались короткие шелковые штанишки, на Машуне, бахромчатые джинсы, порванные в коленях. На шее у Машуни блестела, по-видимому, золотая цепочка - в золоте Алина плохо разбиралась. Помнится, Машуня с детства мечтала о драгоценностях, которые ей обещала в наследство бабушка. Причем, Машуня мечтала о них еще тогда, когда ее сверстники мечтали о шоколаде.
Дурнота, так внезапно оглушившая, Алину прошла. Прибоем накатил привычный уличный шум с криками, руганью, визгом и смехом. Мимо них прошли два кудрявых стройных близнеца, и Кривчуня успела подмигнуть им со значением. Взгляд полный намека на... Алина стыдливо опустила глаза, ткнувшись взглядом в носок своего деформированного, разносившегося туфля.
- Алина Малеевна, пойдемте обратно, за дверь, - Кривчуня уже наступила на небольшой порожек.
Растерянность Алины она растолковала по-своему, и так как в принципе у нее была довольно добрая душа, она затрещала тонким голоском знатока:
-Алина Малеевна, Вы хотите выйти? Вы выйдете, не бойтесь! Как только кто-нибудь разгадывает лабиринт, он тут же всех выпускает. Однажды мы здесь ходили ночью. Было так красиво, такие яркие звезды, и совсем не страшно. Так что пока гуляйте смело. Вот и Юлечке нравится. Кривчуня умела цацкаться с детишками, вынянчив всех племянников и племянниц- детей своей старшей сестры. Помнится, она как-то проговорилась, что сестра ей за это платила.
Машуня просверлила Кривчуню злым взглядом, но тут ее толкнула, проходящая мимо черноглазая цветущая толстушка, и Машуня отвлеклась на нее:
- Эй, потише на поворотах!
Кривчуня же продолжала заботливо ворковать:
- Давайте, вернемся за эту дверку.
- Я только что оттуда, там красят, осторожно, не запачкайтесь,- Алина обрадовалась,что может быть хоть в чем-то полезной, хоть как-то оправдать свое звание учительницы.
Она вдруг отчетливо поняла то, что именно всегда ее смущало в Кривчуне и в Машуне. Недоступное ей знание. Да, обе недалекие, глупые - куда им до Алины. Но при этом, они знали что-то такое, чего не знала она, Алина. Скорее всего, они должны были учить ее, а не она их. Но учить чему? Что-то они знали такое, чего Алине знать было не дано. Никогда?
Кривчуня уже переступила порожек, дверь натужно заскрипела. Алина с Юлечкой и Машуней за ней. Дверь, вновь лязгая ржавыми петлями, захлопнулась за ними.
И сразу же стало пусто и гулко.
Алине показалось, что к ней вернулся легкий приступ дурноты. Резко запахло масляной краской. На противоположной стене красовалась небрежная толстая стрелка-указатель с надписью « Вход в страну ОЗ!!! »
Кривчуня взвизгнула от восторга:
- Ну, гульнем!- она захохотала, обнажив мелкие, острые зубки.- Машуня, как мы сюда вовремя попали!
Машуня, басовито прожевав ответные слова, снова отвернулась от Алины. Когда-то очень давно Алина пыталась заниматься воспитанием Машунт, потому что сначала та была примерной ученицей, и только потом пошла гулять по подвалам и сомнительным компаниям. Алина вызывала тогда в школу мать Машуне, красивую, яркую, бесшабашную женщину. Мать рассеянно разводила руками, Машуня угрюмо отмалчивалась, а Алина все пыталась разговорить ее, направить на путь истинный. А что такое истинный путь? Неужели, это тот путь, которым Алина прошла в этой жизни? Алина могла себя успокаивать тем, что она выше и духовней Машуни, и что она должна вести непутевую девчонку к свету духовности, вверх по лестнице. Но что это за свет? Пока Алина, упоенная своей правильностью, взбиралась по воображаемой лестнице, Машуня как-то снизу успела ее обогнать. И вот, хотя Машуня где-то внизу, но стоит она прочнее Алины, которая испуганно раскачивается в обманчивой вышине, на зыбкой винтовой лестнице, наподобие тех, какие сооружают на телевышках. Вот она, рядом, невоспитанная и грубая, но в чем-то более бесстрашная или мудрая. Так кто из них кого должен был учить?
Вход в страну ОЗ!!!
- Этой надписи здесь не было,- сказала неуверенно Алина.
- Алина Малеевна, нам повезло, мы попали !- Кривчуня подпрыгивала от радости.
Конечно, Кривчуня была попроще Машуни, но Алина ее тоже опасалась, потому что вместо интеллекта Кривчня развила в себе хитрость и изворотливость. Мелкая обманщица со сверхчестными глазами, Кривчуня в классе частенько выручала Алину только из желания выслужиться и тем самым обрести относительное спокойствие. В свои шестнадцать неполных лет она уже имела ум неграмотной простой женщины, вырастившей по крайней мере трех детей. И на ее фоне Алина казалась самой себе нескладной медлительной идеалисткой. Поэтому сейчас Алина привычно насторожилась:
- А идти в страну ОЗ надо обязательно ?- она постаралась выпустить на свое лицо спокойную полуулыбку.
- А Вам так хочется домой ?- Кривчуня безмятежно и весело подпрыгивала на месте. - А мы пойдем, правда, Машуня? Смотрите, Алина Малеевна, пожалеете! Вот Юлечка хочет пойти, правда, Юлечка?
Юлечка стояла насупившись.
Какая-то будет она, Юлечка? Крулое крупное лицо с маленьким носиком. Ну может быть, хоть как-то израстется , изменится, станет потоньше, поизящней.
Сама Алина в детстве была довольно хорошенькой, но и то комплексовала по поводу своей внешности. А вот Юлечке придется совсем туго. Все плохое в Юлечке от отца. Но лучше не думать об этом, не злиться попусту.
Алина ощутила тяжесть горьких складок на лбу, постаралась расслабиться. Вот так, неприятными мыслями наживаются морщины. А мысли бегут дальше по унылому кругу.
Да, в детстве Алина была гораздо симпатичней Юлечки, но в итоге получилось совсем не то, что ожидалось. Рост маловат, грудь худосочная, ноги толстоваты - на них еще не к месту вылезли темные волосики. Что угодно, но только не волосатые ноги! Волосатые ноги приходится брить, и от этого они становятся сухими и шершавыми, и на них регулярно будет появляться безнадежно крепкая щетина. Ужас! Организм взрослеет, изменяется по своим законам. Хочется быть обворожительной, пикантной, яркой. А вместо этого, на тебе - морщины на лбу, отвислый зад и волосы на ногах. Хочется, чтобы Юлечка была бы умней, смелей и удачливей Алины. Но разве такое возможно?
Который раз уже Алина пожалела Юлечку будущую. Но и в настоящем они с ней довольно жалко выглядят. Мама в растоптанных бесформенных туфлях и дочка в тряпичных носочках. Только не это! Никто не должен жалеть Алину. Нет, Алина никак не хотела смиряться со своей третьесортной сущностью. Она пыталась цепляться из последних сил за надежду на великолепное неизвестное событие. Но не здесь же, не на дешевом аттракционе! Страна ОЗ - просто чушь. Путешествие в страну ОЗ, надо же ! Она даже пределы города не может выехать из-за своей бедности. Нет, только не думать про бедность. Бедность затянет в свой омут, высосет все соки. Надо думать про деньги, внушать себе, что ты богата и независима, а сейчас просто испытываешь временные трудности. Надо хотеть денег спокойно, а не отчаянно, и они придут. И все тантрические крокодильчики, которые питаются Алининой энергией, исчезнут.
-Тьфу, такие глупости !- Алина встряхнула головой, избавляясь от мешанины чужих мыслей и представлений о мире.
Может быть, стало прохладней, а прохлада Алине больше к лицу. Что ж, можно идти дальше- страна ОЗ, так страна ОЗ.
- Ну, давайте сходим, посмотрим, что нам там предложат интересного, - успокоилась Алина, и вдруг, мгновенно насторожившись, незаметно ни для кого, слегка толкнула дверь, ту самую, через которую они только что вошли. Пальцы Алины, секундно вспотев, охладели. Дверь не открывалась! И не просто не открывалась, потому что накрепко захлопнулась. Нет! Дверь в принципе не могла открыться, потому что она была нарисована голубой краской на дощатой стене.
Впрочем, Алине все что угодно могло померещиться от жары. Останавливаться, проверять, обстукивать некогда. Надо идти. Юлечка впереди, и Кривчуня , и Машуня впереди, в светлом прохладном длинном коридоре. Боже мой, как хорошо, что жара спала.
Алина побежала вперед, вслед за ними, откинув волосы назад, проведя пальцами по внутренним уголкам век. Зеркальце из сумочки она достать на бегу не моглп, но лицо освежала прохлада, она забиралась и внутрь кофточки, и Алине было так хорошо и свободно.
Будь, что будет! Но, неужели, стоит чего-то опасаться? Разве в столь дешевом аттракционе может случиться что-то невероятное?
- Кривчуня, ты несешься как лошадь,- голос у Машуни пугающе груб ,- успеешь, насмотришься, а то надо же, почесала!
- Алина Малеевна,- Кривчуня хихикнула.- А Вам тоже будет интересно посмотреть?
Кривчунин голосок угодливо изгибался, она еще что-то хотела сказать, впустив воздух в свои маленькие легкие, но не успела. Коридор неожиданно завернул, прямо к открытым дверям большого спортивного зала. За его стеклянными стенами, опутанными защитной сеткой беззвучно бесновалась толпа, расплющивая носы об стекло, потными ладошками оставляя скользкие следы.
Как ни странно, Алина ощутила в себе росток торжества - она оказалась избранной. Ее выделили из толпы, и неважно, что это сделали недалекие устроители дешевого шоу. Может быть, они не такие и нищие, ведь они арендуют спортзал, а это довольно дорогое удовольствие.
Наверняка, они покажут какое-нибудь интересное представление и дадут сладкий приз для Юлечки. Непонятно только одно - вроде бы в парке Алина никакого спортзала не замечала.
Кривчуня и Машуня побежали к стеклянной стене, знаками что-то объясняя своим знакомым, стуча в стекло и гримасничая. Но знакомые их не замечали, на их напряженных лицах горело желание пробиться куда-то, получить что-то. Голод, жажда, одержимость, нетерпение уродливыми масками обрисовывались на их лицах.
- Они нас не видят,,- негромко сказала Алина.- Вероятней всего, стекло прозрачно только с нашей стороны.
-Но зачем? - поймала она себя на быстрой мысли и тут же и успокоилась.
В прохладном высоком спортзале было так комфортно ожидать развития событий. Алина присела на невысокую гимнастическую скамью, вытянув уставшие ноги. Кто-то взял в свои руки твою судьбу и несет ее дальше, вперед... К чему?
Ходят всякие слухи про Лабиринт, про чудеса в стране ОЗ, про счастливчиков, которых никто не видел, но рассказы их передавались через третьи , десятые уши.
« Все законно, сертифицировано и одобрено. Новейшие достижения в лазерных технологиях, голограммы, проективные эффекты и т. д и т. п. » - тренькнул у нее в голове назойливый рекламный голосок.
-Но зачем такой огромный зал?
Кривчуня с Машуней тихонько переругиваясь, направились в глубь зала, туда, где пыльной стопой были сложены маты, а с потолка свисал канат. Юлечка, молча сжав Алинину ладошку, потянула ее к окну. Стоп. Алина вспомнила. Старое, забытое чувство толкнуло ее изнутри. Она вспомнила! Это был ее спортзал, спортзал из ее прошлой жизни. Когда она была маленькой девочкой- школьницей, она ждала этого мгновения с нетерпением. В тесной темной раздевалке она переодевалась к уроку физкультуры. И... Это длилось ровно мгновение. Переход от сжатого, сумрачного пространства к огромному, почти что поднебесному. Она переступала порог, замирая от мгновенного укола ликования и счастья. У нее просто захватывало дух, как будто она делала шаг над пропастью, взлетая и паря короткое мгновение, слишком стремительное, слишком быстро преходящее. Секунда волшебства. Алина всегда ждала ее, пыталась поймать, удержать. Маленькая девочка-дурочка в спортивной форме. Интересно, а о чем сейчас думает Юлечка?
- Пожалуйста, отойдите от окна,- сказала подошедшая к ним девушка в форме стюардессы.
У нее было дежурное, непроницаемое выражение лица, темные корни обесцвеченных волос и лакированные черные туфли. Алина слегка разочаровалась в предстоящем, посмотрев на себя глазами этой девушки, прочитав в ее глазах:
- О, господи, как вы мне все надоели. Ну, те молодые, глупые, понятно. А эта размазня с ребенком зачем?
Алина в ответ гордо подняла подбородок, стараясь взять себя в руки. В конце-концов, есть и другие люди постарше ее и похуже. Алина не самая плохая, и она все-таки учительница тех двух, хотя и бывшая. Может быть, и у Алины есть еще кое-какое будущее. Может быть, она родит еще одного ребенка красивее и умнее Юлечки, выйдет снова замуж, и будет жить счастливо.
С тех пор, как муж ее почти оставил, она казалась самой себе полуздоровой, частично парализованной. Жизнь без радости, монотонная и однообразная. Утром надо просыпаться очень рано к первому уроку, раскрашивать косметикой опухшее, унылое лицо. Руки держат указку, пишут мелом на доске, тело прохаживается между парт, изображая солидность, а душа витает в теплых, прозрачных снах. Алина так долго спит, особенно в выходные, словно сон ее единственное спасение от горя.
Да нет же, нет никакого горя - это просто томление души. Не тот ритм, не те формы. Бестолковое копошение у плиты, бесконечные чаепития, стопки непроверенных тетрадей, короткий путь от школы до дома и дома теплое одеяло и сон - как единственное спасение от пустоты. Пустота, внутри Алины пустота, заполненная писклявым примитивным страхом. Алина не хочет выглядеть неудачницей, она изо всех сил пытается скрыть свою неуверенность и скольких трудов ей это стоит. Доказать своим молчаливым, горделивым видом, что ты человек не лишенный надежды, что трудности и лишения для тебя просто игра, представить, что в запасе есть благодатная, яркая и обеспеченная жизнь.
Дежурная девушка в форме стюардессы в общем-то , вполне обыкновенная. Брови у нее подведены карандашом, натертая пятка заклеена пластырем, уголок его выглядывает над лакированной туфлей. Непонятно, почему Алина так оробела перед ней?
Девушка-стюардесса пригласила их следовать за ней, обратно в темный коридор, в боковую тесную комнатушку, настолько неказистую, что Алине захотелось закрыть глаза. В низкое полуподвальное окно был виден угол пыльной улицы, обочины с подобием травы, посеревшей от выхлопных газов. Внутри все было так же безнадежно обшарпано. В центре комнаты покосившийся письменный стол, линии стен повторяли гимнастические скамейки с облупившейся на боках краской.
На скамейках уже сидели, болтая ногами, Кривчуня и Машуня. И когда они только успели?
Кривчуня вжала голову в плечи, Машуня пилочкой точила ногти.
- Мамочка, ну быстрее же, ну быстрее, а то мы не успеем,- Юлечка опять потянула Алину за руку.
- Я вам выпишу билеты,- сказала девушка-стюардесса .-УплОтите дополнительно.
Это безграмотное « о » - резануло Алине слух.
- Недорого, - подбодрила их девушка, сдерживая зевок.
На Алину зябкой и вязкой волной накатило безразличие. Течение несло ее вперед, в неизвестное, и сопротивляться было бесполезно. По крайней мере, здесь не было мужчин, как повода для беспокойства, да и Юлечке все нравится. Пусть хотя бы Юлечка отвлечется от однообразия дней. Алина всегда чувствовала свою вину перед Юлечкой, и вина ее усугублялась оттого, что она не могла исправить намечающееся Юлечкино невзрачное будущее. Когда дочери не было рядом, Алина думала о ней с жалостью, а когда она бегала по дому, путаясь под ногами, устремляя на Алину беззаботный свой взгляд с круглого неказистого лица, Алина раздражалась. Жалость и раздражение - эти противоположные чувства изводили ее. Но как ни страдала Алина, ничего само собой не изменялось. И в каждый следующий день круглолицая, большеголовая девочка, еще не осознавшая своих будущих проблем, возникала перед ней как бессловесный, немой упрек, рождая в Алине мутные тяжелые мысли о никчемности жизни. В этой жизни она, Алина, достаточно яркая в прошлом, так и не смогла найти своего места, а куда уж Юлечке! Все пути тупиковые, переулочные, бесперспективные.
Алина попыталась вновь вернуть к себе образ маленькой восторженной девочки, входящей в спортзал. Сердце ухнуло вниз, как перед прыжком в воду.
- Ура! У нас билеты, - запрыгала радостно Юлечка, хлопая в короткие ладошки.
Кривчуня, храня остатки уважения к своей бывшей учительнице-воспитательнице, сказала:
- Алина Малеевна, правда хорошо, что нам так повезло!
Алина кивнула машинально, смутно припоминая что-то вычитанное из газет, за суетливым пирожком с чаем.
Их называли пропутешествующими, они красочно рассказывали о подводных и подземных царствах, о русалках и эльфах. Потом в эту газетенку швырнула камнем другая газетенка, заявив, что пропутешествующие таковыми на самом деле не являются и, что они продались фирме, эксплуатирующей лабиринт за деньги, чтобы привлечь желающих рекламой. Началась бумажная, газетная война, но толпы страждущих повалили в лабиринт и им было наплевать на все эти разборки и перебранки. Толпа повалила к заветным фанерным, дощатым коридорчикам, и каждый час аттракцион впускал и выпускал желающих попытать счастья. Газеты газетами, но все-таки в народе ходили слухи о подземном городе. Некоторые утверждали, что устроители аттракциона используют виртуальную реальность, кто-то гневно восставал против наркотического дурмана, говорили и о гипнозе и о психотропных препаратах и всяких прочих неприятных вещах. Пытались ночью проникнуть в заветный домик и через него в сам лабиринт, чтобы прощупать все ходы и выходы. Но заколоченный домик был пуст, пол в нем заплеван и давно не мыт, а на стенах старые агитплакаты. Самые любопытные отдирали доски от окон. Но наутро домик был снова заколочен, хотя прятать в нем было нечего. Не было в нем ни погреба, ведущего в подземелье, ни какой-нибудь потайной двери. Но, тем не менее, как утверждала народная молва, счастливчики выходили именно отсюда. Кто-то продвинутый пустил слух об измерениях высшего порядка, о параллельных мирах. Бабки крестились, проходя мимо домика, слово «параллельный» они произносить боялись, словно оно было богохульственным, но к лабиринту спешили с раннего утра, чтобы шепча и шушукаясь продавать семечки на обветшавших от прошлых весенних дождей скамейках.
В общем, Алина могла успокоить себя тем, что за два месяца существования лабиринта никто не исчез, не пропал и не попал в больницу. Да и разве воображаемое путешествие может быть опасней реального? Какие-нибудь страшилки, оптические эффекты... Нет, за себя Алина была спокойна, но вот Юлечка... Вот она может получить сильные душевные потрясения. Алина опять вспомнила себя маленькую. Когда-то давно родители водили Алину в стереоскопический кинотеатр. Там всем выдавали специальные очки, которые резинками давили на уши. Мир выпукло отходил за пределы экрана, но потом, после сеанса у Алины долго рябило в глазах, и она несколько месяцев после этого не могла смотреть на небо, что-то случилось с ее замечательным зрением. Нет, она ни за что не позволит надевать на Юлечку очки или компьютерный шлем.
- Ловушка для обывателей,- мелькнула у нее в голове последняя сомневающаяся мысль и погасла.
- Вы пробудете здесь три дня,- повернулась к ним девушка в летной форме, бесцветно и плоско роняя слова - Желаю удачного времяпровождения.
Алина аккуратно сложила в сумочку картонные билетики. Кривчуня и Машуня тоже доплатили безо всяких проблем за заветные квадратики. Интересно, а откуда у них деньги? Впрочем, Алина видела иногда Кривчуню на маленьком вещевом рынке, неподалеку от автобусной остановки. Кажется, Кривчуня помогала своей сестре в торговле и имела с этого кое-какой доход.
- Вы готовы? - спросила девушка, похожая на стюардессу,- Возьмите еще памятки-программки. Если по пути увидите что-то неприятное, не зацикливайтес , проходите мимо.
Зазвенел телефон, вдруг мгновенно проявившийся у нее в руках пластмассовым светлым контуром
-А, Вовчик, это ты? Не знаю, я сегодня на дежурстве. На три дня, да. Нет, я тебе перезвоню, а то у меня здесь клиенты... Черт возьми, конечно, приятно. Тебе передаю столько же, тоже тысячу, расставь их куда хочешь. Ну давай... Ага... Угу...
- Простите,- это к ним, тон не извиняющийся, дежурно-обязательный.
- Да, и имейте ввиду, что вовремя путешествия ваши телефоны будут вне действия сети.
Алина отвернулась, чтобы не стоять лицом к колким стрелам презрительности, которые так и сыпались из холодного, кошачьего взгляда этой девицы.
-Адью, good bye,- мысленно сказала она ей, одергивая помятую свою юбку.
Они вышли за дверь. Впереди Кривчуня с Машуней, за ними Алина с Юлечкой. Алина на ходу пыталась застегнуть свою сумочку, в которую только что засунула смятую лощеную программку.
Снова перед ними был коридор, похожий на те, что они видели в Лабиринте. Только теперь он был темный, ночной. Наверху, над стенами, открылось небо с прострелами звезд. Дочка Юлечка прижималась к Алининому боку. Алина остановилась, подняв к небу свой взгляд. Звезды сияли торжественно в глухой бархатной темноте, словно бы во всем городе погас свет. А ведь она так давно, с самого детства, не видела настоящего темного неба, не испорченного светом электричества. Алина коснулась рукой стены, стена ответила гладким холодом отделочного камня, на ней вспыхнули и побежали яркими неоновыми огоньками вывески « Отель. Милости просим. Отдых перед дальней дорогой ». Кривчуня обернулась загундосив:
- Спать, опять спать! Я не хочу спать, я и так сегодня дрыхла до обеда.
- Идиотка, - толкнула ее в бок Машуня,- ты что, всю ночь собралась здесь шастать? Никто тебя не заставляет спать, посмотрим телек или видик.
И с левой и с правой стороны коридора начали все более отчетливо прорисовываться двери с массивными позолоченными ручками. Похоже, действительно было глупо идти дальше по коридору, который и не думал кончаться. Кривчуня с Машуней зашли в ближайшую дверь с левой стороны, а Алина с Юлечкой с правой. Кривчуня успела послать Алине прощальную улыбку, пока Алина судорожно пыталась справиться с дверной ручкой.
Дверь, наконец-то, открылась прямо в комнату с большой кроватью, двумя креслами, торшером и телевизором. Все так, как и представлялось Алине. Впрочем, она хотела, чтобы в комнате был еще туалетный столик. И столик появился тут же у нее за спиной или она просто сразу его не заметила.
В комнате горел неяркий свет, в окно смотрело звездное небо. Алина подошла к окну и задернула плотные шелковые портьеры. Сразу стало уютней. Алина огляделась. В противоположном от окна углу комнаты зиял проход - темный коридорчик, который ,видимо, вел в туалет. Алина не нашла выключатель и в темноту идти побоялась. Торшер давал неяркий свет, и Алина еще раз тщательно поправила портьеры, стараясь не поворачиваться спиной к пугающему ее коридорчику. Она поругала себя за страхи, но осмотреть его так и не решилась. Юлечка уже залезла на кровать с ногами и щелкала кнопками пульта. Где-то она отыскала Диснеевский мультфильм. На экране запели, засвистели большеглазые причудливые зверушки.
На Алину накатила дремотная волна усталости. Она прилегла на кровать, не раздеваясь, обняв рукой Юлечку, забылась мгновенно пришедшим сном. Потом, сквозь сон, она услышала белое шипение экрана. Юлечка давно уже спала, раскинув руки. Алина заставила себя подняться, прошлепала босыми пятками по полу. Выключила телевизор, убрала на место пульт, торшер выключать не стала. На кровати откинула шелковое покрывало, раздела сонную Юлечку, сама сняла юбку и помятую кофточку. Батистовые простыни приятно холодили кожу, и Алина опять провалилась в стремительный сон, успев прикрыть Юлечку тонким атласным одеялом.
Она снилась сама себе красивая и блистающая. Рядом с ней была Юлечка, повзрослевшая, изменившаяся, неуловимо красивая идеальная, умная девочка. Алина шла с ней рядом, взяв ее под руку. Шла мимо взглядов и сквозь взгляды, преуспевающая, довольная и счастливая, готовая чуть ли не взлететь. Алина ощущала себя почти что королевой. Она ловила всем телом солнечный свет, вместе со светом она ловила энергию чужих взглядов. Сон растягивался и сворачивался в сладостное непрерывное мгновение счастья. Оборвался он слишком резко. Алина открыла глаза, боясь пошевелиться, стараясь не разбудить Юлечку.
ПЕРВЫЙ ДЕНЬ.
Все так же в комнате неярко горел торшер, холодным провалом блестело зеркало туалетного столика. Время определить было нельзя, так некстати часы остановились, старенький телефон давно разрядился. Спать Алине не хотелось. Она осторожно поднялась с постели, чтобы не потревожить Юлечкин сон, и подошла к окну. За лиловыми портьерами пряталось серое небо, упавшее на землю беспросветным туманом. В комнате стало светлей, но не настолько, чтобы можно было выключить торшер. Алина приблизилась к зеркалу. Ее пальцы коснулись холодного цветного мрамора туалетного столика. Она выдвинула все ящички, но ничего не нашла в них кроме кисти- пуховки. Кистью мягко-задумчиво прошлась по лицу и увидела все. И нелепые металлические коронки на коренных зубах и морщинки под усталыми глазами, вялую кожу на шее, опухшие ото сна глаза. Во рту неприятный кислый привкус.
Алина в сомнении посмотрела на темный проем коридорчика - до воды надо было еще суметь дойти. Но Алинино огорчение по поводу собственной внешности пересилило все страхи и она, набравшись не решимости, а злости вошла в этот темный, потусторонний коридорчик. Конечно, он был непропорционально длинноват, этакое архитектурное излишество, совсем неподходящее для такого милого гостиничного номера. И все-таки этот неприятный туннельный отросток благополучно закончился вполне светлой ванной комнатой.
Но, боже мой, что это была за комната! Она тоже была чересчур длинновата и широковата, вернее сказать, она была просто невообразимых размеров. Стены до потолка выложены белым кафелем, потолок уходил куда-то вверх, за трехметровую отметку. Окна, густо закрашенные масляной краской, напомнили Алине зал для мытья в общественных банях. Пять туалетных кабинок без дверей. Многовато! Посреди комнаты ничем не огороженная ванна с краном.
-Ну, уж это слишком,- пробурчала Алина, пытаясь сохранить в себе спасительные остатки злости.
Но ведь как-то надо было приводить себя в порядок! В кране была только холодная вода. Она выплеснулась с глухим шипением и забарабанила каплями по оцинкованному дну ванны. И кому только пришло в голову поместить ванну в центр комнаты?!
Алина бочком присела в кабинке, потом смочила виски и шею холодной водой, прополоскала рот. Ей было неуютно, казалось, что кто-то наблюдает за ней сзади, со стороны спины. Стараясь выглядеть безмятежной и спокойной, она пошла обратно. У выхода из ванной комнаты на ее пути встало большое овальное зеркало с цветными пятнами коррозии. Алина остановилась как завороженная. Зеркало мутно и расплывчато послало ей отражение ее блестящих глаз. Или не ее глаз? Нет, разве эта бесовская, таинственная женщина Алина? А где же Алина? А она плещется в той подозрительной ванне, посреди белой кафельной комнаты. Кажется, Алина услышала плеск воды. Боясь обернуться, не в силах больше сдерживаться, она побежала прочь из пугающей темноты.
Юлечка уже проснулась. Она лежала на кровати так, что волосы свешивались на пол. Алина достала расческу из сумочки, и Юлечка сразу сморщилась, она не любила причесываться. Теперь комната казалась Алине воплощением уюта и спокойствия. Было бы хорошо, если бы этот черный аппендикс коридора, ведущего в ванную, прикрывался хотя бы какой-нибудь хиленькой дверкой. Да это не ванная даже, а просто декорация для триллера. Алина улыбнулась, и все сразу встало на свои места. Видимо, холодная вода хорошо взбодрила Алину, в голове у нее было ясно, щеки ее порозовели, глаза сияли. Если широко не улыбаться, то не видно огорчительных коронок. Сейчас она сама причешется и Юлечке заплетет косичку. Конечно, одну Юлечку Алина в туалет отпускать побоялась и отвела ее туда за руку, при этом разговаривая с ней, боясь страхов, рождаемых тишиной. Слова гулко и звучно летали, многократно отражаясь от стен ванной комнаты и затухая. Юлечка мылась молча и сосредоточенно. Алина стояла рядом с ней на расстоянии вытянутой руки, чтобы если что случится... А что собственно может случиться?
Они вернулись в серую душную комнату, кажется, Алина даже учуяла запах пыли.
-Ну, нам пора,- сказала она притихшей Юлечке и, крутанув массивную шарообразную ручку, толкнула входную дверь.
Куда? На улицу? Нет, это был все тот же старый знакомый коридор Лабиринта. Лабиринт продолжался. Наверху, над головами была все та же серая мгла, что и в окне. Надпись « Отель. Милости просим» осталась далеко позади. Теперь на стенах вспыхивали и гасли новые огоньки.
«Столовая », « столовая »...- вот так не солидно. Было бы уместней ожидать чего-нибудь этакого вроде бара или ресторана, ну на худой конец сгодилось бы и кафе. А тут на тебе - столовая.
- Совсем как в школе,- с грустью вздохнула Алина.
Никуда, никуда ей не деться от этой школы, которая насильно впихивает ее в рамки солидного образа. Может быть, кому-то нравится выпячивать свою солидность, а Алина хочет солнце в волосы, нежные руки, тонкую талию.
- Молодящаяся корова,- обругала она саму себя, попыталась придавить свои мысли тяжелой походкой, но они рвались вверх бесплотными птицами, обещая Алине нечто. Нечто или ничто. Солнце в волосах, хрупкие плечи, смеющиеся глаза, - это все было в прошлом, все- таки было. А вот Юлечка, бедная девочка, что ждет ее?
Алина сжала теплую Юлечкину ладошку. Столовая так столовая, не все ли равно. Надписи перестали бегать по стенам, застыли, обозначив двери. Одна из дверей открылась, из нее выскочила Кривчуня. Ее глаза сияли:
-Алина Малеевна, Вы только посмотрите, как классно здесь! С добрым утром, Алина Малеевна!
Кривчуня давно уже выросла из детских платьиц той вертихвостки, которой иногда удавалось дурачить Алину. Она обабилась, успела сделать аборт. Но все равно, хоть медленно и вязко, Алина находила в себе остатки покровительственного отношения к Кривчуне. Может быть, потому, что Кривчуня едва доставала Алине до плеча?
Дочка Юлечка радостно заверещала:
- Я хочу есть, я буду кушать, мама.
Кривчуня посторонилась, пропуская их в огромный зал. У Алины захватило дух. Где-то там, далеко впереди, виднелась пустынная раздача, как бы слегка воспарившая над кухней. Сама кухня безжизненно терялась в полумраке погасших ламп. От раздачи прямо до входной двери выстроились стройными рядами длинные лагерные столы без стульев. Стулья были только на укороченном ряду около окна такие маленькие, детские, пластмассовые табуретки. На одной из таких табуреток, вытянув ноги, сидела Машуня. Она бросила Алине дерганое « здрасте ».
Все столы были уставлены дымящимися тарелками. Первые три ряда- тарелки с супом, дальше шли ряды со вторым.
-Мясо берите, только подсолите его, - пробасила Машуня, она уже грызла смачную кость.
Алина сделала несколько растерянных шагов. Дальше были столы с закусками, соленьями - это остренькое, за ними десерт и выпечка - фрукты, желе, блинчики.
-Так вкусно! Попробуйте все - не пожалеете! -Кривчуня опять смеялась. Ее смешки гулким эхом возвращались от высокого потолка. Алина незаметно несколько раз ущипнула себя за руку. Рефлексы были в норме. Ну ничего страшного, главное, что Юлечка рядом, все остальное пустяки.
- Девочки, а вас не будут искать родители? - спросила не к месту Алина.
- Мы самостоятельные, у нас есть паспорта,- Кривчуня отмахнулась от Алининого вопроса как от назойливой мухи.
Алина попыталась найти в своей сумочке носовой платок. Сумочка такая же жалкая и неудовлетворенная жизнью, как и сама Алина. Рука нашарила помятую глянцевую бумажку памятки- путеводителя. Развернув ее, Алина ощутила привкус разочарования. Путеводитель представлял собой обычную бумажку, на которой размашистым почерком под копирку было написано:
- Первый день- Удовлетворение потребностей.
Второй день - Фантазии.
Третий день- Прошлое и будущее.
Ниже, мелко, с наклоном влево было приписано:
- В коридоре стены не царапать. Штраф тысяча рублей.
Юлечка уже побежала поближе к Машуне, терпеливо уселась на маленькую табуретку. Супы она не любила, и Алина осторожно сдвинула в сторону все глубокие тарелки. На освободившееся место она принесла для Юлечки с других столов жареного цыпленка, блинчиков с изюмом, малинового желе, яблок и слив. Себе выбрала рассыпчатый плов, политый острым уксусным соусом, овощи в маринаде, слоеные пирожки. Алина никогда не видела так много еды сразу. От запахов у нее кружилась голова. Она бы с удовольствием съела хороший увесистый кусок мяса по примеру Машуни , но сейчас почему-то она не могла на него смотреть. Она присела рядом с Юлечкой и старалась есть аккуратно, насколько это возможно. Из столовых приборов в наличии были только алюминиевые гнутые ложки и вилки.
Алина никак не могла избавиться от ощущения, что за ней кто-то наблюдает, причем, только за ней и больше ни за кем. Как будто Алина сама придумала эту нелепую огромную столовую. Кривчуня беззаботно бегала с ложкой между столов, пробуя содержимое разных тарелок. Где-то она нашла ведро с компотом и, веселясь взахлеб, размахивала поварешкой.
- Господи, да даже если за мной наблюдают, что из того, - подумала Алина, - Я всегда боюсь чужих взглядов, чужих мыслей обо мне. Я боюсь жить, я не живу. Разве это жизнь?
Алина встряхнула головой, стараясь выбраться из образа неудачницы. Едва ли это у нее получилось. Она покосилась на дверь, дожевывая Юлечкино яблоко. Кривчуня принесла ей стакан холодного наваристого компота. Алина выпила его торопливо. Ей хотелось идти дальше, словно кто-то требовательный внутри нее стучал молоточком:
- Не то... Не то...
Наконец-то, все наелись. Кривчуня нашла где-то бумажных салфеток, ловко вытерла Юлечке лицо и руки. Машуня первая потянулась к выходу, за ней Алина с дочкой , а Кривчуня задержалась, рассовывая по карманам дешевые карамельки.
Они пошли дальше вперед по коридору, и Алина приготовилась читать новые светящиеся надписи. Но коридор сделал неожиданно резкий крен вправо и закончился. В проеме открывшегося пространства шелестела трава, деревья трепетали глянцевыми листьями, за ним угадывалась городская улица. Собственно, они вышли прямиком в городской парк.
- Неужели, это все? - у Алины от разочарования задрожали губы.
Парк был тих пуст и объят ранним полудремотным утром. Юлечка побежала вперед по тропинке, к выходу
Нет, рано Алина расстроилась. Город был и тот и не тот. Беззвучный, чисто вымытый и празднично яркий он возник перед ней без единого изъяна. Кривчуня с Машуней, свистя и улюлюкая, побежали куда-то вперед, а Алина с дочкой пошли по трамвайным рельсам. А ведь в их городе никогда не было трамваев. Но он нагнал их позванивая, совсем пустой, даже без водителя,трамвай. Двери его приветливо раскрылись. Сиденья в нем пахли новой кожей, на открытых окнах не было и следа пыли, в них врывался запах свежескошенных газонов. Солнце поднималось над идеальным городом, выпуская из себя бесконечный сухой жар. Встречных трамваев не было, но их трамвай исправно останавливался на каждой остановке. На одной из остановок в центре, около базара, они вышли. Алина попыталась заглянуть в окна на первом этаже. Может быть, люди прячутся или спят? Никого нет вокруг. Базарные прилавки полны фруктов и овощей. Юлечка протянула свои ручонки к бананам и Алина не стала ее одергивать. Такое приятное расслабляющее ласковое тепло отовсюду. Алина шла вдоль прилавков, наслаждаясь своей сиюминутной исключительностью. Она опять ощущала на себе чей-то взгляд, и определенно он был мужским. Алина повеселела и шла вперед раскованно и легко. Пусть смотрит. Она откинула назад, за плечи светлые волосы жестом красавицы и успела все-таки опять пожалеть Юлечку, представив ее скучную безжениховую будущность.
С базарного прилавка Алина позволила себе съесть только два персика, раньше ей всегда было жаль на них денег. Сладкий сок тек по пальцам, и Алина смеясь потащила Юлечку к питьевому фонтанчику. Она умыла Юлечку, умылась сама.
Перед ними были двери магазина с витринами полными разнообразнейших вещей. Двери открыты настежь, прямо в парфюмированные недра. Из магазина выскочила Кривчуня в немыслимо короткой блестящей юбке, в красных туфлях на высоком каблуке. Ее лицо было ярко раскрашено румянами, фиолетовыми тенями, губы блестели и искрились на солнце.
- Так странно, мы с вами везде встречаемся, - мечтательно протянула Алина. - Вы сюда тоже на трамвае приехали?
-Нет, мы сюда прямиком пешочком. Алина Малеевна, а что в нашем городе теперь ходят трамваи?
- Нет, - смутилась Алина.- Но...
- Машуха, ты скоро? - крикнула Кривчуня , засунув свою раскрашенную голову в темный проем двери.
Машуня пробурчала в ответ что-то невразумительное, не выходя из магазина, ее явно продолжало тяготить Алинино общество.
- Я тоже хочу переодеться,- Алина сказала это как можно более серьезно, но ей все труднее было сдержать рвущееся наружу ликование.
Оно билось внутри нее в такт восторженному сердцу.
Все-таки короткую юбку Алина при ученицах надевать не решилась, но вот брючки выбрала обтягивающие и самого яркого изумрудного цвета, малиновую открытую майку с золотой надписью «Life». К этому наряду она добавила белые высокие летние ботинки, перекинула через руку короткую замшевую рубашку цвета топленого молока. Юлечка нарядилась в футболку с плюшевыми микки - маусами, нашла где-то босоножки- пищалки. Алина вплела ей в косичку большой цветастый бант. Подумав, Алина прихватила с собой в пакет старую одежду. Быть может, все происходящее это мираж. Чары рассеются, все исчезнет, и, о боже, в чем она тогда пойдет потом по городу!
В магазине было неестественно тихо. Новые ботиночки нежно обнимали ногу и слегка пружинили при ходьбе. Алина подобрала живот и решительным шагом направилась в парикмахерскую.
Здесь пахло духами, ноты жасмина и кедра, переплетались в шуршании вентилятора. Алина взяла чистую накидку из стопки на столе и уселась перед зеркалом на вертящемся стуле. Невидимые руки взбили ей волосы, подровняли посеченные концы. Другая невидимка обработала ей ногти, покрыв их блестящим лаком. Чьи-то руки осторожно и нежно массировали ей лицо, расправляя усталые морщины, обозначив брови, выдавив яркий цвет на губы, подкрасив пушистым бархатом ресницы. Алина с усилием заставила себя освободиться от этих ласковых, но настойчивых рук и вышла, наконец-таки, на улицу.
Юлечка поджидала ее у входа. Она сидела на скамейке, беспечно болтая ногами, жуя мороженое Ее глаза весело блестели, а прозрачный бант напоминал пропеллер. Юлечка показалась ей такой милой... Алина тряхнула своими светлыми волосами, и они шелковым каскадом упали ей за плечи. Упали, слетели с зубов ненавистные коронки, Алина языком ощутила гладкую эмаль зубов. Красота и сила прямо-таки распирали Алину изнутри. Если бы она могла видеть себя со стороны, то заметила бы, что в ее глазах горит зеленый огонь искушения. Все подобралось в ней, исчезли лишние сантиметры и рыхлости. Юлечка? Нет, теперь Алине было все равно, теперь она сама была красавицей, и на таком фоне Юлечка смотрелась экстравагантно и пикантно. Вот бы сейчас Алине мужские взгляды! Может быть, она захотела, чтобы ее, такую великолепную и сияющую увидел муж? Нет. Она с удивлением вдруг отметила про себя, что так мимолетно вспомнила о нем. Тупая заноза давно сидящая в сердце, вышла из него с током крови. Теперь ее сердце было полно всеобъемлющей любви к миру, которую ей хотелось восторженно раздавать всем и мужу в том числе.
- Боже мой, сколько он мучался со мной, такой жалкой недотепой, - Алина послала ему в воображаемую уходящую спину воздушный поцелуй.
- Я отпускаю тебя, уходи,- прошептала она улыбаясь.
Солнце так трепетно обнимало ее блестящие гладкие плечи, и ей захотелось прикосновений не настоящих мужчин, а бесплотного мужчины - ветра.
- Я не хочу, чтобы этот праздник кончился,- молитвенно шепнула Алина невидимому творцу ее желаний.
Вкус южного терпкого воздуха на губах, молодые, сильные ноги, блестящие глаза…. Погружение в нескончаемую дрему ликования, в вечное лето. Раньше, когда Алина радовалась чему-то, темным камнем со дна ее души поднимался страх, который мешал ей насладиться этой радостью сполна. Каждое счастливое мгновение ее жизни омрачалось незримым присутствием смерти, контрабасные низкие нотки которой, Алина ухитрялась расслышать даже в самых прозрачных и легких мелодиях счастья. Сейчас Алина молодела, в этом мире не было смерти, и сердце Алины заходилось от восторга.
- Вот абрикосы, Юлечка, кушай сколько хочешь.
Алина шла танцующей походкой снова мимо базарных рядов к прилавку с разноцветьем купальников.
- Юлечка, мы пойдем на пляж!
Алина хохотала, кривляясь и отбрасывая в сторону понравившиеся купальники. Наконец, она выбрала почти прозрачный лимонный с блестками, подумав немного добавила к нему махровое синее полотенце, козырек от солнца, в большой пакет накидала фруктов и они с Юлечкой, взявшись за руки, свистя и улюлюкая побежали к реке.
Такой изумительно теплый день, слепленный из марева горячего песка и прохладного дыхания воды! Солнце прокаливало Алину насквозь, испепеляя все ее болячки, осушая темные мокнущие страхи. Купальник сверкал лимонными блестками, облекая Алину в легкий кокон своего сияния. Как же давно Алина не была на пляже, стесняясь своего старого дешевого купальника и неказистого вида! Сейчас она была невероятно красива, но вот только что одна! Дочка Юлечка сосредоточенно возилась в песке, сооружая шаткие города, а Алина медленно и со вкусом вошла в зеленоватую от водорослей, теплую воду. Пробуя ногой темную хвойную глубину, она поплыла вперед. От ласковых объятий воды у нее кружилась голова. Тот, кто смотрел на нее, он был наверху, там, в белесом выцветающем небе. Алина повернулась к нему загоревшей спиной и поплыла обратно. Солнце стремительно заходило в реку, окрасив берег в оранжево-красные тона. Капельки воды слизывал с тела речной бриз.
Куда дальше? Конечно, в бар. Алина снова надела свои яркие брючки, малиновую маечку. По пути подкрасила губы яркой помадой, сняла с какой-то витрины золотую цепь, терпкие духи «магия ночи». Пакеты со старой одеждой и с остатками фруктов неудобно бились в ногах, у Юлечки расплелась косичка.
Зажглись первые вечерние фонари, негромко зазвучала музыка. Двери бара приветливо открылись им навстречу. Конечно, там уже были Кривчуня и Машуня.
- Интересно, заметят и они перемены во мне или мне только кажется, что я красива,- бесшабашно подумала Алина, но все- таки спросить постеснялась.
Кривчуня пила коктейль, сидя на высоком стуле у барной стойки. Она закинула ногу на ногу, выставив на обозрение ярко-красные лаковые туфли, а ее блестящая шифоновая кофточка подрагивала маленькими отражениями светильников. Машуня, кажется, и не переодевалась. На ней были все те же драные джинсы. Но вот только волосы она перекрасила в яркий фиолет и запястья ее позвякивали от обилия золотых браслетов.
Машуня сощурилась в недоброй улыбке:
- Добрый вечер, Алина Малеевна.
-Здорово здесь, да?- пискнула Кривчуня.
Алина по капле пыталась выдавить из себя панибратство.
- Ну, как вы девочки, где были, что видели? – (Боже, ж мой- это как опрос у доски ) смутилась Алина.
- Да так гуляли,- ответила Кривчуня с явной неохотой, как-то тоскливо шершавя языком мороженое.
Машуня ела крупными кусками шоколад, откусывая его как хлеб. Рядом лежала затушенная сигарета. Все-таки при Алине они старались держаться. Это Алина отметила про себя. Присутствие в баре Кривчуни с Машуней немного отрезвило ее, а то она уже стала казаться самой себе всемогущей или избранницей всемогущего.
- Ты не избранница, ты выбираешь, Алина, - сказал внутри нее чужой голос.
Алина сморщилась, стараясь не думать об игре своего вечно переваривающего самого себя ума. Но все-таки, ей хотелось узнать, как она выглядит со стороны. Словно услышав ее безмолвный вопрос, Кривчуня тут же, как по сигналу, услужливо подскочила к ней.
- А Вы хорошо выглядите, Алина Малеевна. У Вас такая красивая улыбка, я раньше не замечала. В Вас что-то изменилось.
Дальше ее слова стали тонуть тягучем негритянском блюзе.
- Эх, мальчиков бы сюда, - пискнула Кривчуня жующей Машуне и снова повернувшись к Алине повторила:
-В Вас что-то изменилось...
Алина усадила Юлечку за стол, принесла ей мороженого в вазочке. В баре было так тихо, так спокойно. Кривчуня с Машуней резались в карты, они не смотрели на Алину, и она уселась поудобней в кресле, вытянув ноги до соседнего стола. Юлечка, доев мороженое, забавлялась с видеоиграми. Огоньки экранах мигали, потрескивали, навевая на Алину сон. Борясь со внезапной усталостью, Алина выпила две чашки крепкого кофе, но сон продолжал властно наступать, и Алина, взяв за руку насупившуюся Юлечку, тихонько вышла из зала прямиком в знакомый коридор с надписью «Отель».
Вот он и их номер- милая комнатка. Ничего в ней не изменилось, все тот же жутковатый коридорчик, ведущий в ванную комнату. С содроганием Алина представила, как пойдет в этот потусторонний туалет. Но ведь другого пути не было. Алина безнадежно попыталась отыскать выключатель, чтобы осветить дрянной коридорчик, но у нее ничего не вышло, свет зажегся только в ванной, очень далеко или Алине показалось со страху, что далеко. Ну, ,как можно было сделать такой длинный, темный коридор! Стараясь не показывать своего страха, она повела Юлечку за руку в ванную.
В ванной комнате лампы горели недобрым операционным светом, излишне обнажая неприятные, открытые туалетные кабинки. Алина задушила бы своими руками дизайнера за такие кабинки.
А после туалета надо бы умыться… Единственный кран на такую огромную ванную комнату! Алине показалось, что дверь поскрипывает, словно вот- вот готовая закрыться. Она сняла свой шикарный белый ботинок и подперла им дверь. Еще не хватало, чтобы дверь захлопнулась! Мраморный пол холодил ступни. Алина вернулась к ванне с краном, стараясь бодро разговаривать с Юлечкой. Слова гулко отражались от стен, наслаивались друг на друга, но Алина боялась сделать паузу, ей казалось, что в тишине она услышит нечто такое, что очень сильно ее напугает. Алина вымыла Юлечкины руки, липкие от мороженого, помыла ей и ноги. Юлечка пищала от холодной воды. Сама Алина толком умыться не успела. Ей показалось вдруг что свет ламп потускнел, еще немного и они замигают и погаснут. Она успела только смочить лицо и завернуть тугой кран. Обратно по коридорчику они бежали молча и сосредоточенно.
Комната показалась им островком спасения. На этот раз Алина не стала задергивать тяжелые портьеры. Она прислонилась лицом к окну. В ночном небе густо и немо горели звезды, внизу, там, где должна быть земля, угадывалось расплывчатое, нерезкое пятно, без намека на рельеф. Раздевшись, Алина уложила Юлечку на кровать, и сама прилегла рядом с ней, проваливаясь в спасительный сон.
И вот во сне к ней пришел он. Она не могла разглядеть его во всех подробностях, она его просто ощущала, купаясь в своих эмоциях, просочившихся из далекого прошлого. Из этих эмоций во сне она его потихоньку воссоздавала. Голос, поворот головы, глаза. Безумное счастье, захлестывающее ее тогда, но не сейчас. Сейчас оно переродилось и стало сдержанным ликованием. Словно раньше был костер, а теперь кто-то пошевеливал палкой тлеющие угли, и они вспыхивали тлеющим жаром. Он смотрел на нее почти с любовью, с грустью в уголках глаз. Это не муж, этот мужчина был когда-то ее первой тайной любовью. Мальчик с соседней улицы. Алине всегда казалось, что на той улице цветут каштаны, хотя в их северном городке каштанов не было. Этот мальчик умел ходить так, как будто бы не он шел, а воздух, деревья, дома проплывали мимо него, вызывая в нем легкую парящую улыбку. Алина тогда уже осознавала, что влюблена не столько в этого мальчика с каштановой улицы, сколько в его улыбку. Он улыбался оттого, словно видел то, что Алине недоступно, словно мир был весь у его ног, а его легкая улыбка парила над ним. Сейчас же он смотрел на Алину с нежностью.
- Вот я люблю и любима...- прилетела к Алине извне глупая трафаретная мысль.
Улыбка, убегающие назад зеленым шелком деревья, легкие прикосновения... Почти проснувшись, на грани соединения сознания с подсознанием, Алина увидела его. Он сидел в кресле и смотрел на нее.
- Лина, здравствуй...- он сказал это тихо и осторожно.
И она вдруг поняла, что сейчас она действительно Лина, та самая резкая, порывистая, бесстрашная, не боящаяся неудач. Зеркало на мраморном туалетном столике отразило Алине все то, что она хотела увидеть. Яркие синие открытые глаза, светлые волосы, искусанные губы
- Я причешусь, - сказала она ему, и он подошел к ней со спины и опустил голову ей на плечо, совсем как муж. Ей стало неловко.
-Я подожду,- сказал он и стремительно вышел из комнаты.
ВТОРОЙ ДЕНЬ.
Только теперь Алина окончательно проснулась. В кресле действительно сидел мужчина. Но не ее первый трепетный возлюбленный, а муж. Юлечка, проснувшись, захлопала в ладоши:
- Папочка, что же ты так долго не приходил!
Он молчал. Потом повернулся к Алине:
- Ты не будешь возражать, если я заберу Юлечку на весь день?
- Куда? - насмешливо протянула Алина.
- Вот, у меня есть путевка на весь день,- он протянул ей руку, вспотевшую под мышкой.
Алина двумя пальцами взяла тонкий бумажный листок. Юлечка подпрыгивая завертелась на кровати. Алина прочитала вслух:
- Аквапарк, автодром, железная дорога, путешествие в Африку, зоопарк, луноход.
-Так много?- она в сомнении подняла взгляд на него.
Он молчал.
- А сам то ты здесь, откуда взялся?
- У меня связи, - неуверенно ответил он,- я вас искал, долго не мог найти, потом меня привели сюда.
- Кто привел?
- Я же сказал, у меня связи, - раздражением в голосе он пытался скрыть свою неуверенность.
Алина же наоборот начинала ощущать себя полноправной хозяйкой. Вот если бы только не туалетная комната! Но сейчас она успокоила себя тем, что собственно бояться нечего, тем более, сейчас, когда с ними мужчина. Алина попросила его пройти, проводить их с Юлечкой туда. Втроем было совсем не страшно.
Муж отвернулся к окну, закрашенному белой краской. Алина умыла Юлечку, умылась сама. Почему-то Алине показалось, что в эту страшную ванную комнату она видит в последний раз. Она представила себя в ванне, посреди пустой белокафельной комнаты. Ванна полна розовой душистой пены и усыпана розами, и она, Алина, засыпает в ней, словно кто-то выкачивает из нее последние силы. Мгновенная, яркая картинка. Нет, нет, только не это! Без сожаления они пошли втроем прочь, через узкий черный коридорчик в комнату, а оттуда снова в большой коридор Лабиринта. Юлечка весело щебеча, побежала за отцом, а Алина шла, все более от них отставая, медленно и веско печатая шаги.
Она представляла себя красоткой Голливуда. Губы цвета малины, синие выразительные глаза. Вроде бы это Алина и совсем не она. Красивая, сильная, улыбающаяся женщина. Сейчас, как никогда, она принимала целостность и гармоничность своей натуры. На стенах коридора засветилась знакомая надпись «Столовая ». Алина ускорила шаг. Сейчас ей было совсем не до этой тошнотворной столовой. Вперед, в город, там много всяких разных кафе, баров. Она гордо вскинула голову. Вот он знакомый резкий поворот и выход в парк.
Между тем, в городе окружающая обстановка начинала потихоньку смахивать на действительность. Появились редкие прохожие с безучастным выражением неподвижных лиц. Казалось, что они совсем не видят Алину, а если видят, то тут же забывают. Алине же хотелось поозоровать, ей хотелось легкого флирта, от которого бы кружилась голова. Ветер упруго и нежно обнимал ее тело. Нет, все- таки это был не ее город. Улица та, а от нее отходящие улочки и подворотни определенно не те. Дома, подъезды - все было переставлено, переделано.
Алина искала взглядом Его. Но Его нигде не было. Алину тревожил ее внутренний жар, он испепелял ей щеки. Казалось, каштановая улица была где-то рядом, но она никак не открывалась Алине. Не в силах больше бродить по бесчисленным переплетениям кварталов, Алина подняла голову вверх, туда, где небо оставило в себе легкий, размытый след сверхзвукового самолета.
Когда она опустила голову, то уже стояла посреди огромного взлетного поля. Потрясенное простором, ее сердце сжалось и забилось часто. Она пошла вперед, к самолету, стараясь беззаботно размахивать сумочкой. К подножию самолета стекалась, укорачиваясь, цепочка людей. Алина не торопясь, успела подняться на трап в самый последний момент. Трап убрали сразу же за ней, да и свободное место было только одно, в самом хвосте.
Алина знает, что он здесь. И ей нисколько не страшно смотреть ему в лицо, в его улыбающиеся глаза. Он одет в синюю летную форму, она ему к лицу. Он возится с самолетными дверями, которые никак не хотят закрываться.
- Вы не знаете, есть ли здесь еще свободные места? - наконец, пискляво, но довольно храбро обращается она к нему. К нему или к его идеальной летной форме или к его улыбке.
- Я на работе, - отвечает он.-Но я не решил еще буду ли я сегодня работать или отдыхать. А куда Вы летите?
За этим нежным «Вы» скрывается удивление.
- Разве мы куда- то летим? - грубовато отвечает Алина.- Это ведь игра.
Он молчит.
- Ну, Вы ведь тоже играете!
- Да, так получилось, - он разводит руками.
- Тоже Лабиринт? - строго спрашивает Алина.
- Не знаю...- простодушно отвечает он.
- И мой муж, я его сегодня видела здесь, - вдруг ни с того ни с сего ляпает Алина,- И мы... За нами, наверное, кто-то наблюдает...
- Пустяки, - отвечает он. - Мы недоступны, мы далеко, вернее, высоко .
Он присаживается рядом с Алиной. От его улыбки у Алины пробегает знакомый холодок по коже. Она ловит себя на мысли, что хочет нравиться ему, очень сильно нравиться, так, чтобы он потерял голову от нее.
- А ты узнал меня?
- Да.
- Ты женат?
- Да, конечно. Ты хочешь услышать, что я ее не люблю. Может быть, и так. Но я вообще, не знаю, что такое любовь, и вряд ли я способен полюбить. А ты мне нравилась, я помню тебя наивной девочкой.
- О, нет, не вспоминай,- Алина машет рукой .- Я хочу пересесть, здесь так душно.
- Поздно, мы уже прилетели.
- Куда?
- К морю. Мы уже очень далеко от твоего отеля.
- А ты знаешь про отель?- Алина вдруг ловит себя на мысли, что давно разговаривает с ним на ты.
- А что, ты ночевала не в отеле? - настораживается он.
На его светлые короткие волосы падает солнечный отсвет. Глаза у него зеленые с крупной радужкой. Он снимает летный пиджак, под ним рубашка с коротким рукавом.
- Я передумал работать, Лина. Я хочу пригласить тебя на танцы. Есть такой белый теплоход. По вечерам там устраивают карнавалы.
- Я подумаю , - отвечает она слишком поспешно, что так не вяжется с ее желанием выглядеть гордой и загадочной.
- Лина, у тебя прекрасный загар, на пляже все сойдут с ума от зависти.
- Так странно, когда-то я была влюблена в тебя, и сейчас я говорю тебе об этом, но, мне кажется, что в моих словах нет смысла, - говорит Алина слишком тихо, и ее слова нельзя расслышать из-за рева посадочных двигателей.
Самолет садится на песчаной отмели, у самой кромки прибоя. Стюардессы раздают всем пассажирам маленькие шелковые парашюты. С громким хохотом пассажиры прыгают вниз, зависая на мгновение в воздухе разноцветными упругими куполами.
Алине достался парашют ярко-лимонного цвета. Песок качнулся ей навстречу, море ласковой волной, невесомой белой пеной забилось у щиколоток, и Алина, отстегнув парашют, смеясь, побежала по кромке прибоя. Ветер сорвал с нее одежду, попугайские брюки и маечка разлетелись на молекулы. На Алине остался только ее замечательный, новый купальник, который не мог не остаться, потому что он так пикантно оттенял ее загар. Она бежала, любуясь своим упругим телом, и ноги ее сами вспоминали прошлые занятия гимнастикой.
Он догнал ее. Он тоже был раздет до купальных плавок. И Алина немного расстроилась, потому что это напомнило ей слащавые любовные сцены из Голливудских фильмов. Впрочем, фигура у него была не настолько мускулистая, чтобы совсем отпугнуть Алину. Она поняла, наконец, что сегодня она королева и взяла его за руку.
- Это море так похоже на Средиземное, - сказал он ей.
- А я тоже только похожа на ту, настоящую Алину, - вдруг с горечью подумала она и отпустила его руку.
Ей стало нестерпимо грустно, и она легла на песок, вдавливаясь в него всем телом, словно пытаясь войти в простоту и гармонию песчинок. Он ушел в море, далеко от берега и поплыл широкими и четкими гребками. Алина заставила себя подняться, и тоже пошла к морю, отряхиваясь от песка и от мимолетной грусти. Волна подхватила ее, плавно неся ее вниз и вверх. Сердце подкатило к горлу, застряв там в немом восторге.
-Я ощущаю, значит, я существую,- подумала Алина. - А он так далеко от меня. Он плывет совсем не так, как я, у нас разные ритмы жизни.
Она поймала несколько больших волн, побарахталась на мелководье, попробовала заплыть подальше. Но слишком далеко заплывать было страшно. Алина кожей ощущала холодную, сжатую глубину моря. Солнце скатывалось с зенита, и его нисходящая траектория предвещала сумрачность вечера, неизбежность одностороннего движения времени. И Алина проваливалась вместе с ним куда-то вниз, в ухающую глубину забвения, как крупинка в песочных часах. Синусоида чувств - от минимума к максимуму, от ужаса к восторгу. Нескончаемое движение, вечный прибой. Кожа у Алины покрылась пупырышками, и она вышла на берег почти обессиленная. Она отвернулась от моря и от солнца, подставив свое тело легкому, сухому ветру.
За чертой берега начиналась дорога, мандариновые рощи, дальше голубовато-сизым очертанием намечались горы. Он подошел к ней сзади и закрыл ее глаза своими ладонями. Пальцы у него были уж слишком нежными или ей показалось? Он хотел, чтобы она любовалась им или он любовался ею? А, в общем-то, не все ли равно, ведь Алина выглядит сегодня идеально. Так зачем думать, анализировать, привычно и боязливо мусолить детали? Ветер принес ей бледно-голубое парео. Алина завернулась в него, подвязав его крупным узлом на талии.
-Тебе пойдут босоножки с переплетающимися ремешками, - сказал он, улыбаясь.
В отличие от Алины он был счастлив безмятежно.
- Мы найдем сейчас здесь какую-нибудь лавку, где продают такие босоножки, и ты станешь похожа на греческую богиню.
- А ты не боишься быть рядом с богиней?- спросила Алина и расхохоталась.
Парео развевалось на ветру, за спиной шумело море, но песок казался излишне горячим.
-Тебе придется нести меня на руках до дороги.
Он легко поднял ее на руки, и она нечаянно ткнулась губами в его плечо, соленое от морской воды. Сегодня она дирижировала миром, мир подчинялся движению ее руки.
- Выгрузи меня где-нибудь на травке,- рассмеялась она.
Но он так и донес ее на руках до ближайшей обувной лавки в тени придорожных деревьев.
Тонкие золотистые ремешки-завязки крест-накрест обхватили Алинины икры. Получилось действительно красиво. Продавец, старый маленький китаец, восхищенно цокал языком.
В тени платанов они нашли шашлычника, и за крохотным, качающимся столиком ели обжигающие, терпкие шашлыки, политые соком граната, запивая их горьковатым красным вином из холодной бутылки в плетеной ивовой обертке. Солнце садилось в море, готовое вот-вот исчезнуть в его нескончаемой глубине. Как жаль было Алине, что этот дремотно-прекрасный день заканчивается. Но она понимала, что если бы ей сказали, что этот день можно повторить, она бы не согласилась ни за что. Есть такое понятие, как магия первой встречи, или точнее - идеал момента. Так вот, Алина ни в коем случае не хотела нарушать первозданную магию, искажать идеал. Все должно остаться в памяти так, как есть сейчас. Ярко, терпко и волнующе.
Она так давно мечтала об этой встрече, так сладко ныло ее сердце. Сейчас ее мечты сбывались. Вкус шашлыка, шепот платанов, румяный шашлычник, в белом фартуке.
Там, впереди мозаикой углов намечался город, а поближе зажигала свои первые огни пристань. Они отражались, в начинающем темнеть море. А еще дальше, на отмели, сбежавшей с прибрежной скалы, через облако вечернего тумана им подмигивал маяк.
Алина медленно цедила вино. Она разглядывала своего спутника, может быть, более пристально, чем того требуют рамки приличия.
- Так мы пойдем? – спросил он.
- Ты, правда, этого хочешь?
- Да,- удивленно ответил он.
-Ты исполняешь мои желания, или я твои? – резко спросила она, стараясь преодолеть полусонный покой, подбирающийся к ним как усыпляющий газ.
- Я или ты, не все ли равно, Алина? Твои мечты совпадают с моими. Может быть, тебя это и разочарует, но люди не оригинальны в своих мечтах. То, что сегодня у нас есть с тобой - счастье. И о таком счастье мечтают многие и всю жизнь стремятся именно к нему, может быть, и не отдавая себе в этом отчета.
- Все стремятся к любви, к такой дороге и к шашлычнику?
Он улыбнулся:
- Разве дело в картинках? Ты захотела самолет и небо, а я море и пароход. И мы вместе захотели самой высокой степени счастья, любви и красоты. Мы дирижируем миром, сегодня мы боги.
-Ты хотел видеть именно меня? – осторожно спросила Алина.
- Наверное, тебя, раз ты здесь.
- Может быть, ты просто хотел видеть красивую девушку?
- Может быть, боже мой, Лина зачем тебе все это?
- Ты знаешь, я подумала о том, что если мне предложат завтра точно такой же день, я не смогу его пережить.
- Предельно допустимая доза счастья на пределе прочности организма. Да, мы привыкли карабкаться вверх, а, поднявшись на вершину, мы ищем взглядом следующую. Лина, перестань думать о грустном. Счастье есть сегодня, вот оно, ты можешь потрогать его руками.
- Какие же мужчины все самоуверенные, - фыркнула Алина,- здесь все ненастоящее.
- Как ненастоящее? – он крепко схватил Алину за руку, так, что ей стало больно.
- Пусти меня, пусти. Я красивая сейчас, а на самом деле…
-Ты и на самом деле такая. Ты сейчас такая, какая есть. Ты бесстрашная Лина. А там, тебя замучили твои страхи. Там ты боишься даже быть самой собой.
- Я боюсь? – Алина попыталась возмутиться.
- Если ты перестанешь бояться, жизнь откроет перед тобой другие дороги, и гораздо удивительней, чем эта. Тебя подхватят такие новые, крутые повороты, которые сейчас ты даже не можешь представить.
- Это рецепт?
- Да, рецепт бесстрашия. Не бояться никого и ничего, а больше всего не бояться самой себя. Ты вольна делать все, что захочешь.
- Все, что хочу? А другие?
-Ты должна жить не так, чтобы не мешать другим. У тебя своя жизнь, у них своя.
- Но…
- Самое главное- красота. Все твои поступки и мысли должны быть преисполнены красоты.
Ведь природа создана по законам гармонии. И творя красоту, ты входишь в природу, и она, резонируя, отдает тебе ее обратно. И в этом заключается счастье.
- Ты увлекся ,- сказала Алина допивая вино. Такое впечатление, что ты придумал Лабиринт.
- Нет, не я ,- быстро ответил он .- Лабиринт- это слишком примитивное сооружение. Это своего рода импульс, толчок в небо. Хочешь – лети, нет, так приземляйся. Каждому свое.
- Каждому свое,- эхом повторила Алина.
- Ну тогда я хочу маленькое, черное платье с блестками и лакированные туфли, и эту дорогу,- протянула Алина тоном капризной, хорошенькой женщины.
Дорога, вымощенная светлой полупрозрачной плиткой, обещала гулкость и прохладу.
На Алине появилось короткое восхитительное вечернее платье с россыпью блесток. На загорелых ногах изящные туфли, открытые плечи тонко пахли «магией ночи». На ее спутнике возник шикарный костюм темного, с искрой, шелка.
- Мужчина на вечер, - подумала Алина.
Она никак не могла представить его в домашних тапочках, небритым и ворчащим по поводу пересоленного ужина. Алина посмотрела на свои модельные туфли. На ногах не было уродливых шишек, выпирающих жил.
- Боже мой, чтобы он сказал, если бы увидел меня настоящую, - подумала Алина. - Я опять боюсь. Страх-основа моей жизни. Даже сейчас, когда у меня есть все, я думаю о завтрашнем , безрадостном дне. И я боюсь его. Но, почему же в настоящем я боюсь будущего, и кого я боюсь? От страха мне не становится лучше, он окрашивает мою жизнь в темные, маловразумительные тона. И, в конце концов, сам факт того, что в ресторане приходится платить по счетам, вовсе не означает того, что стоит отказать себе в ужине. То, что у меня не будет радости в будущем, совсем не означает, что от нее я должна отказываться и в настоящем. Я должна жить. Жить сегодня и не стонать. Есть со мной рядом мужчина или нет. Жизнь прекрасна сама по себе. Да и что это за глупое стремление к обладанию мужчиной? Чтобы получить вот такие вот дни счастья? И чтобы повторять их непрерывно? Море, шашлыки, блестки на платье, прикосновения. Кнопочка удовольствия, к которой стремятся все и к ней очередь, такая же, как к Лабиринту.
Сама жизнь- лабиринт. Мы выбираем в ней каждое мгновение новый коридор, который ведет нас в наше будущее. И я пришла к своему будущему сейчас. И я называю это счастьем. Конечно, это счастье. Но разве это то самое наивысшее счастье? Нет, самое главное-это красота. Пусть сегодня я красива и он красив, и начинается восхитительный вечер. И даже если назавтра все закончится и снова станет некрасивым, я не буду страдать. Я сама буду делать красоту без злости, без натяжки. Я буду делать ее с радостью.
Дорога, из окаменевшей морской волны, отразила свет взошедшей Луны. Она встречала их шаги гулко и празднично, разграничивая неподвижную дремоту земли и трепыханье сапфировых огней над морем. Остались далеко позади лавки, шашлычники, неведомый город остался в светящемся мареве электрического света. Они шли в ночь, шуршащую бархатом листвы, расступающуюся перед ними лунной дорожкой, которая тянулась с моря, обрываясь на влажном песке, и возникала вновь под их шагами здесь, на полупрозрачной дороге.
- Я женат, Лина, у меня работа, деньги, но мне не хватает…
- А мне не хватает фруктов. Я хочу манго, - запела Алина дурачась и кружась вокруг него.
Языком она касалась своих гладких зубов, незаметно, внутренней стороной предплечья касалась крепкой груди с твердыми сосками. Свою шелковистую кожу она ощущала от ступней до кончика макушки. До чего же ей было хорошо! Алина снова была молода и энергична, но не так молода как раньше, той прыщавой, мигреневой молодостью. Нет. Замечательные, светлые волосы струились по ее плечам, она откидывала голову, беззаботно смеясь, и готова была обнять весь мир.
- Я и не думал, что ты такая красивая,- сказал он и поцеловал ее в губы крепко и недолго.
- Ой, здесь могут быть мои ученицы,- забеспокоилась Алина.
Она задрожала как от испуга или от возбуждения? От поцелуя или от страха? Он слегка обнял
ее, и они пошли дальше, навстречу причалу, который надвигался на них медленно и ярко.
По шатким мосткам они поднялись наверх, прошли по трапу и спрыгнули на широкую палубу мощного красавца теплохода.
От носовой части неслись звуки музыки. Теплоход начал отчаливать медленно, но неотвратимо. Заблестела, расширяясь, полоска воды. Там, на носу, под капитанской рубкой, были танцы, в самом разгаре. Алине захотелось пройти на корму, чтобы в тишине посмотреть на звезды, но он повел ее к людям. Здесь, ритмично били ударники, танцующие прыгали и извивались, среди столиков сновали официанты, похожие на майских жуков.
Они выбрали себе свободный столик, покрытый синей крахмальной скатертью. Алина тут же бросилась в толпу танцующих, а он остался за столом, рассеяно комкая салфетку. Что-что, а уж танцевать Алина умела, ведь недаром, в детстве, она занималась гимнастикой. Ее захватил ритм танца. Диско , ретро, рок , джаз, блюз… О, Алина была готова танцевать всю ночь. Создавать характеры разных женщин, куражиться и исчезнуть, уйти в бесконечный, гипнотический ритм музыки. Платья на ней менялись с неимоверной быстротой. Откровенные и романтические, блескучие и не очень. Впрочем, все присутствующие на этом карнавале меняли свою одежду, не задумываясь. Где-то за щирмами они переодевались. В меню здесь кроме блюд были и наряды. Примерка нарядов чуть ли не главное условие этого карнавала. Но только не для Алины. Ее танец был настолько вдохновенным, что платья сами прилипали к ней, летели как мотыльки на свет.
Когда Алина, наконец, запыхавшись, подошла к своему столику, он улыбнулся ей слегка растерянно.
- Боже мой, как хорошо, что здесь нет моих учениц.
- Они сюда не долетели, - отозвался он.
- А эти люди вокруг, они откуда здесь?- спросила Алина.
Толпа пестрая, шумная, акварельно размазавшись, растекалась ручейками по столам. Гул голосов напоминал шум прибоя. Включили что-то медленное на паузу.
-Разрешите пригласить Вашу девушку?
Он не успел ответить. Алина встала, так как ей подали руку. Она ощутила боком жесткий край чужого пиджака. Мужчина был довольно преклонных лет с недостриженной бородой, а значит, и не было повода для ревности. Танцуя, он не смотрел на Алину, голова его локатором возвышалась над Алининым плечом.
- А Вы тоже в Игре? – спросила Алина простодушно.
- В какой Игре?
Алина испуганно вздрогнула. Это было сказано резким и отрывистым тоном, человека, обладающего определенной властью.
- Девушка, Вы прекрасны, но шутите Вы неудачно, - его второй подбородок напрягся.- Я из органов гос. безопасности, провожу расследование. Вот из-за такой прекрасной дамы как Вы в прошлый раз подрались мужчины, и дело закончилось очень скверно. Неужели, Вы не слышали про этот случай?
- Нет, - Алина весело тряхнула головой и расхохоталась.
Она опьянела от свежего морского воздуха. Теплоход медленно и плавно рассекал океанскую гладь.
Ее возлюбленный по-прежнему грустно сидел за столом.
- Ты уверен что это Игра?- спросила его Алина.
- Ты о чем?
- О Лабиринте.
- А… Лабиринт - подходящее название для Игры.
- Сознавайся, ты был на аттракционе в нашем городе? Или ты зашел в Лабиринт из другого места ? А может быть, ты все придумал, создал Лабиринт, заманил меня сюда.
- Алина, не говори глупостей. Зачем тебе надо это знать?
- Невероятно, здесь сотрудник органов гос. безопасности.
- Он не здесь, он в другом месте.
- Но я только что танцевала с ним.
- Но он танцевал не с тобой. Эти люди вокруг только тени, только отражения того мира.
- И я тень? Ты что-то подозрительно обо всем осведомлен.
- Алина, я это ты. Я ведь твоя мечта, так?
- Да, мечта…
- И я умная мечта. Я все анализирую и всему нахожу объяснение, но как это не прискорбно истина не одна их много и они многолики, и объяснений можно придумать много. Но потом… Сейчас минуты драгоценнее алмазов. Пойдем.
Он повел ее по палубе, на корму. Там было совсем пусто, лишь гулко и ритмично гудел мотор. А звезды соединяли небо с водой, так что не было видно линии горизонта.
Он целовал ей плечи... Поцелуи падали жаркими расплавленными каплями ей на плечи… Она физически ощущала их огненные отметины на своих плечах… От запаха моря, у нее закружилась голова
- А ведь я так тебя любила. Куда это делось? Я теперь совсем другая.
- Другая… Ты знаешь, я иногда вспоминал тебя. Ты была такой милой девочкой с поцарапанными коленками, и ты всегда краснела, когда видела меня. Такая смешная девочка.
Он целовал ее долго, проводя осторожными пальцами по открывшемуся навстречу началу изгиба груди. Пальцы бежали вниз к талии подвижной и тонкой как шея неведомого цветка-животного. Может быть, Алина слегка теряла сознание, уплывала в блаженство и расслабленность неги. Как-то незаметно они оказались в самой высокой каюте. Потолок прозрачный, проткнутый светом звезд.
- Как красиво, - шептала Алина
Это было совсем непохоже на то, что она испытывала со своим мужем. Муж не умел или не любил делать что-нибудь красиво, в том числе и такие вещи. С ним она казалась самой себе неполноценной извращенкой. А сейчас все было так естественно, нежно, долго и укачивающе упоительно. Их соединила любовь на самом своем высшем пике, когда оба хотят дарить друг-другу только радость и красоту. Повторение невозможно, Алина знала это совершенно точно. Покачивался корабль на волнах, а вместе с ним и темное небо, которое сливалось со свинцовой пугающей чернотой океана.
Она заснула в объятиях своего возлюбленного. Изредка, открывая глаза, она видела рядом его. тело, отсвечивающее белым, лунным. Звезды расчертили светлыми искрами бездонность ночи, где-то далеко внизу слабо вибрировал мотор. Корабль плыл в продолжение снов, в смутные, тайные течения души, в безвременье вечности.
ТРЕТИЙ ДЕНЬ.
Когда она в очередной раз открыла глаза, уже рассвело. Вокруг нее был тот же самый убогий антураж отеля. В дверь постучали. Вошел муж с Юлечкой. Он был небрит, взгляд его был нетверд и неуверен.
- Мы с Юлечкой хорошо провели время,- тихо сказал он.
- Мамочка, было так здорово, ну почему папочка к нам так долго не приходил?
- Можно, я пойду, побреюсь? - спросил он, во все глаза разглядывая Алину.
Алина же смотрела на него так, как может смотреть уверенная в себе красивая женщина. Она нащупала языком коронки во рту, ощущая неприятный кисловатый привкус. Ну и что? Это был сигнал к тому, что Алина возвратилась в себя невыдуманную. Ну и что из того? Поднявшись с кровати, она ощутила вмиг тяжесть прожитых лет, но улыбнулась внутрь себя. Вот только бы ей умыться.
Неприятная туалетная комната никуда не делась. Все осталось на своих местах, и это так похоже на завершение пути. Но впереди еще один день. Прошлое и будущее, так написано в программке- путеводителе. Ей было так хорошо после вчерашнего, что теперь в ней появились силы, неведомые ей раньше, много сил.
- Ты лучше скажи мне, как ты сюда попал? – зевнув, спросила Алина.
- Куда сюда?
- В Игру, в Лабиринт?
- А, Лабиринт? Я его сам создал, - что-то нечеловеческое мелькнуло в его полубезумных глазах.
Ну, как она могла выйти замуж за такого ненормального?
- Так ты следил за мной?
- Нет. Игра живет своей жизнью, которую ты придумала сама. Это ты придумала самолет и море.
- Ты знаешь о море и о самолете?
Он молчал в ответ, поняв, что сболтнул лишнее.
- Нет уж ты скажи, - наступала на него Алина, обрушивая на него тяжесть всех своих заплаканных прошлых вечеров.
- Тебе не понравится то, что я скажу. И тем более, тебе было хорошо, зачем все это портить.
- Не твое дело.
- Я или он, не все ли равно кто?
- Нет,- почти крикнула она.- Не путай красоту с уродством. С ним красота.
- А ты, Алина стала очень резкая и категоричная в суждениях. Ты права лишь в том, что когда красота во мне, то я это он. Мы одно целое, Алина, разделенное на три части: ты, я и красота.
- А как же я? – вмешалась Юлечка.
- Прости, и ты, конечно ,- он страдальчески сморщился .- Алина, тебе надо привести себя в порядок.
- Тебе тоже, - автоматом отозвалась Алина.
- Любовь- это дар тебе от красоты. Он будет для тебя таким же естественным, если ты вернешь красоту в свою жизнь, - продолжил он нудным тоном проповедника.
В Алине закипела злость, переходящая в раздражение.
- Ну и давай, топай! Иди, чего уставился. Артист! Един в трех лицах! Как ушел, так и уходи. Мне и без тебя прекрасно жилось. Прощай!
Он улыбнулся и вышел из комнаты.
Юлечка кулаками стала тереть глаза.
- Юлечка, где вы были с папой?
- Ездили в Китай.
- Да? Ну и как там китайцы? – спросила Алина рассеянно.
- Приставучие, - серьезно отозвалась Юлечка.
Алина расхохоталась. Скрипнула входная дверь, вернулся муж. Алина не удивилась - это было в его стиле - внезапно уходить и внезапно возвращаться. Он был взбудоражен, словно забыл что-то важное.
- Я возьму Юлечку на карусели.
- Мама, - умоляюще подпрыгнула Юлечка.
- Хорошо. Иди.
Они ушли, хлопнув дверью.
Алина подошла к зеркалу. Глаза подпухли, лицо слегка отекло. Остался только синий свет, струящийся из глаз. Она оглянулась на темный аппендикс коридора, ведущего в туалет. Злость пересилила страх и Алина широкими шагами решительно и бесповоротно пошла в эту безумную туалетную комнату.
Ванная комната ничуть не изменилась от нового Алининого настроения. Только ванна стала грязная, с серой каемкой, словно бы кто-то давно немытый отмокал в ней этой ночью. Алину передернуло от отвращения. Она погрозила кулаком в потолок невидимому глазу.
- Кто- то мылся в моей ванной, и не убрал за собой!
Она огляделась. В последней туалетной кабинке заметила чистящий порошок. И старую жесткую щетку с деревянной ручкой. Алина обсыпала влажные стенки ванны порошком, пустила струю горячей воды и стала очищать самозабвенно и яростно эту проклятую ванну посреди пустой комнаты. Жизнеутверждающе запахло хлоркой. Ванна стала потихоньку приобретать более-менее божеский вид.
-Надо будет сказать им, чтобы как-то переделали туалет, - подумала Алина. - А кому им? Туалет- это ведь моя фантазия. Все здесь - моя фантазия. Бр –р. Боже мой, до чего я убога. Хорошо, что я хоть здесь последний день. Сегодня меня ждет прошлое и будущее.
Алина вернулась в комнату. Вода приятно освежила ей лицо. Рядом с Алининой сумочкой лежала ее старая одежда. Алина терзалась сомнениями, но, сегодня надо было возвращаться обратно, и старая ее одежда была бы кстати. Она подвернула рукава у кофточки, расстегнула две верхних пуговицы, подумала о том, что юбку можно будет и укоротить. Несмотря, на все эти маленькие заботы, она улыбалась и чувствовала себя легко. Может быть, вид вычищенной ванны так подействовал на нее?
- Я смирилась со своей некрасотой,- подумала Алина. - Боже мой, какая же я все-таки идиотка.
В комнату сквозь неплотно приоткрытые двери рвался сквозняк. Алину охватило внезапное волнение, такое, какое бывает перед шагом в неведомое.
- Они ушли кататься на качелях,- подумала Алина.
Дверь, наконец, распахнулась прямо на городскую площадь. Алина шагнула вперед и не поняла сразу, что это с ней. Щуплые, невесомые ободранные коленки.
- Бог мой, что это со мной?!
Она стала девочкой. Недоросшей, маленькой, задыхающейся от простора.
Она побежала по площади, подпрыгивая и напевая что-то незамысловатое. Солнце просвечивало сквозь ее волосы, осветляло изгибы легких рук и ног. Туда, за угол дома, с накинутой на него тенью.
Она зашла в темный магазин, вмиг сгорбившись. В руках клюка. Старая, боже мой, какая она старая. Еще утром она поднялась с ветхих, влажных, серых простыней, догнивающих от сырости. Что она ищет в этом темном магазине? Ведь у нее совсем не денег! Ей открыли дверь на улицу, и там, в глубине квартала, она увидела Юлечку с отцом. Муж постаревший, обрюзгший, располневший, но, Юлечка, слава богу, мила, круглолица, волосы красиво подстрижены, хотя она и без Алининой бывшей грации. Да и какая грация сейчас у Алины? Она дотронулась до своей головы с косицей жидких волос, стыдливо прикрытых косынкой, сдернула ее.
Вмиг вспыхнул свет, и Алина оказалась на сцене. Опять маленькая, бесстрашная. Она исполняла что-то задорное с обручем. Ей хлопали, она не различала лиц. Впереди нее был темный провал зрительного зала, гулкая, ухающая аплодисментами, темнота. Зрительный зал заражал ее энергией:
- Ух ты, такая малышка, а как здорово она все делает!
Ах, если бы они могли только представить, какой развалиной она станет!
Только Алина успела подумать об этом, как тотчас уже, волоча ноги, она шла по городу в допотопных валенках. Она старалась прижиматься к краю тротуара. Ах, вот, совсем рядом, вожделенная бесплатная чашка горячего супа. Опять столовая! Начало и конец путешествия! Зачем жить, зачем мучаться и пытаться что-то изобразить из себя? Алина достала из кармана вставную челюсть. Карман визу грубо зашит толстыми нитками не в цвет. Но зато в таком зашитом кармане не страшно носить вставную челюсть. Не страшно, что украдут. Как хорошо, что хоть это она смогла сохранить. Это ее единственное богатство. Правда, мясо этой челюстью не разгрызть. А здесь, в этой столовой, с бесконечными рядами так много мяса! Но есть и котлеты парные и хлебушко такой мягкий! Она ела, давясь, наедаясь до непривычной тяжести в животе. И ей захотелось спать и плакать от жалости к самой себе.
-У меня такое страшное будущее, - подумала Алина. - Страх – основа моей жизни. Да и когда я перестану бояться?
Невидимые качели от будущего, снова несли ее к прошлому, но их размах затихал. Остались только коротенькие невыразительные картинки. Вот Алина молодая и робкая, а вот Алина постарше пишет что-то на школьной доске, в руках указка.
Наконец, все схлопнулось в точку.
Снова перед Алиной была комната отеля. Стук в дверь- это опять ее муж. В чем-то он теперь показался Алине милым и родным.
- Мне страшно, - сказала ему Алина.
- Опять?
Алина опустила взгляд на свои руки, милые, пухленькие, еще не успевшие покрыться сетью морщин.
- Что, нарисовала себе со страху жуткое будущее? – спросил муж.
- Это все мое дурацкое воображение, - покорно отозвалась Алина.
- Я приду к вам в гости, домой.
- Приходи, а то мне здесь уже надоело,- вяло отозвалась Алина.
- Так сегодня последний день.
- И очень короткий…
- Алина, ты меня слышишь? Страшнее, чем то, что ты видела, не будет. В твоих силах все изменить. А иначе, зачем жить?
- Ты так странно говоришь, ты раньше так со мной никогда не разговаривал!
- Это твои мысли, а не мои, я их просто повторяю. Меня же волнует совсем другое. Ты разрешишь мне придти к вам?
- А когда я не разрешала? Приходи, я спеку пирог с вишневым вареньем.
Хлоп, хлоп. Дверь дернулась. Алина взяла Юлечку за руку и вышла прочь из комнаты
КОНЕЦ ЛАБИРИНТА.
Вышла прямиком в домик с заколоченными окнами. На улице ночь, ветер и дождь. Алина потащила упирающуюся Юлечку домой. На Алине старая юбка и кофточка небрежно расстегнута сверху, а на плече след от чужого поцелуя. А у Алины очень нежные плечи. Ей стало страшно. Вдруг показалось, что сейчас он выйдет ей навстречу и увидит ее такую. Опять страшно? Только не это! Как стыдно. Учительница с такими сопливыми мечтами! Опять стыдно? Алина разозлилась на саму себя и рассмеялась. Руки в пупырышках от холода, хлещет дождь. Но она так счастлива!
Дома все в порядке, вот дверь, оббитая дермантином, неровный порожек. Старый дом встречает ее сдержанной улыбкой окон. Воздух в квартире застоявшийся и пыльный. Уф-ф. Алина включает газ. Чайник весело фырчит. С таким нескрываемым удовольствием она наливает в ведро воду, убирает все затоптанные старые коврики и моет полы на кухне, которая так давно ждала этого.
- На, Юлечка, тряпку, вытирай пыль!
Алина давно не была так счастлива, как сейчас. Она вываливает все чашки и ложки в мойку, намешивает густую пену.
- Мама, почему ты такая радостная?
- О, Юлечка, ты, наверное, проголодалась. Я сейчас что-нибудь придумаю.
Звонок в дверь.
- Это я.
Это он, ненормальный Алинин муж.
- Я пришел на пирог, ты ведь меня звала.
- На пирог? - Алина застывает с тряпкой в руке.
- Ну да. Ты ведь выгнала меня на полгода, но срок прошел, и я вернулся.
- Я выгнала? А где ты был?
- Ходил в моря. Сегодня только с рейда и сразу к тебе.
- А как же страна ОЗ? Ты был там?
- Да, я побывал во многих странах. Привез вам с Юлечкой подарки. А ты прекрасно выглядишь.
- Я? - Алина инстинктивно пытается закрыть свое плечо, на котором след от чужого поцелуя.
Она растерянно шепчет:
- Но, страна Оз, ты же был там…
- Я пошутил насчет пирога. Я купил торт.
- И бутылку?
Я бросил пить, Алина.
- А я бросила курить. Надо же. Но… я так от тебя отвыкла.
Внезапная мысль срывает ее с места.
- Подожди, мне надо позвонить.
Нетерпеливыми пальцами она набирает номер из записной книжки.
-Таню позовите, пожалуйста… Таня, это Алина Малеевна.
- Здравствуйте.
-Таня, скажи, - Алина пытается подобрать слова, - ты ходила на аттракцион, ты была в Лабиринте?
-Ну, конечно. Мы же вместе с вами там были, Алина Малеевна. Правда, там было здорово?
- А что там было? – спрашивает Алина, готовясь к падению в бездну.
- Ну, об этом не говорят,- хохочет Кривчуня, - каждому свое.
- Каждому свое, - эхом повторяет Алина.
- Алина Малеевна, у меня для вас есть хорошая кофточка, приходите завтра к ларьку. Я продам Вам со скидкой.
Алина понижает голос:
- А Машуня, она тоже была с нами?
- Конечно, Вы же разговаривали с ней,- недоумевает Кривчуня.
- И больше ты ничего не хочешь сказать мне?
- Алина Малеевна, завтра поговорим.
- Поговорим о чем? – это Алина обращается к самой себе.
- Завтра приходите померить кофточку.
- Мне не нужна кофточка.
- О, это особенная, обалденная кофточка.
Голос Машуни за трубкой:
- Кривчуня, нам пора.
- Ах, до свиданья, Алина Малеевна.
- Они что-то видели, но что? - скользкой рыбиной бьется в голове у Алины эта мысль.
Каждому свое. Завтра воскресенье, во всяком случае, так показывает календарь. А по воскресеньям Кривчуня ходит в церковь к попу замаливать грехи. Сначала грешит, а потом замаливает. Но даже если они с Машуней что-то видели, что из того. Алина женщина и у нее может быть личная жизнь. И если Алина решила вернуть красоту, ее уже ничто не остановит. Муж достает из коробки новые светлые туфли.
Туфли потрясающие, из мягкой кожи. Но важней не это. Алина просто обязана теперь быть такой красивой, какой она видела себя в Лабиринте. Что ж, она пойдет завтра к Кривчуне и купит у нее новую кофточку.
- Скажи, а ты совсем ничего не слышал про Лабиринт? – спрашивает Алина у мужа.- Мы ведь выиграли с Юлечкой главный приз.
Он молча разрезает торт на ровные куски. Алина разливает чай в фарфоровые чашки, достает сливки, варенье, сахар.
- Так ты ничего не знаешь о Лабиринте?
- Нет, - улыбается муж,- зато я знаю, где в Китае хорошие магазины и где лучше всего ловить селедку, и что ты, Алина, самая лучшая. Лучше не бывает.
Хрупкое равновесие, миг счастья, которого можно лишиться по глупости. Опять страх? Алина встряхивает головой. Нет, она сильная, она будет сильной, независимой и яркой. Ее ждет другое будущее, совсем не то, которое показали ей.
Чай заканчивается, муж засыпает, он устал. Алина отводит его на диван. Юлечку отправляет в ванную, перебирает и моет посуду. Ей не спится. Муж тихонько похрапывает во сне. Алина пообещала ему, что разбудит его завтра утром пораньше.
Но утром она не захотела его будить, она пекла вишневый пирог. Он проснулся сам от вкусного запаха. Так странно и необычно Алина давно себя не чувствовала. Ей доставляло радость все. И свежий влажный воздух, врывающийся в комнату под хлопанье форточки, и возня соседей за стеной. Она заварила свежий чай, она кинула в стирку пыльные шторы и успела вымыть окно. Влажные шторы она снова повесила на окна. Так вкусно пахло пирогом. Алина поймала в зеркале взгляд своих блестящих глаз, ее щеки раскраснелись.
- Я красива, конечно, не идеальна, но красива и мила по-своему. И совершенно незачем мне гоняться за кем-то и страдать оттого, что я хуже кого-то. Я это есть я, и самое главное, что я могу делать красоту.
День пасмурный и хмурый, но Алина сияет. Они пьют чай, она подкрашивает глаза. Новые туфли так ладно сидят на ноге. Совсем по-другому с ними смотрится и ее юбка. Алина еще помнит ту себя, само совершенство. Она расправляет плечи, поднимает подбородок. Вот так и царственно и мило… Юлечка рисует что-то. У нее явные способности к рисованию.
Алина потянула мужа в парк. Туда, где потушены огни и заколочен домик. Лабиринт пустой и притихший, кое-где выломаны доски.
- Самое главное это не стены, а ограничение поверхности, путь кривизны,- говорит ни к кому не обращаясь высокий худой неврастеник.
- А Вы откуда знаете? – спрашивает у него Алина
- Я ничего не знаю, я только предполагаю. В искривленном пространстве возможно придти к самому себе.
Алина заходит в дощатый коридор. Краска поблекла и запузырилась так, будто этому коридору сотня лет. Пахнет мочой. Наверху шелестят дубовые кроны. Но это не то, совсем не то. Это просто обычный лабиринт, без страны ОЗ.
- А где же была я?
- Не следят, - ворчливо тянет и гнусавит сгорбленный старик, - везде нужна чистота и порядок, а тут построили, попользовались и бросили.
- Но ведь в газетах писали, - робко начинает Алина.
- Вы о чем? – взвивается старик.
- О Лабиринте…
- Вот и след у меня на плече,- хочется сказать Алине.
Но след давно пропал.
- У тебя богатое воображение,- подсказывает ей муж.
- Но Юленька, Юленька мне не даст соврать. Ведь она каталась с тобой на каруселях.
- Откуда ты знаешь? Это она сама тебе сказала?
- Но я вас видела…
- Нас? – хохочет муж. - Мы скрывались от тебя. Я уже неделю как в городе.
- А зачем вы скрывались, и где ты жил?
- На корабле, где же еще?
- Что это за корабль?
- Тот самый, Алина. На который ты всегда мечтала попасть.
У Алины густо краснеют щеки. Ну почему она устроена так, что всегда чувствует вину за собой? Вечно виноватая? Алина улыбается себе самой, своим сомнениям, этому серому влажному дню. Мгновенно не исправишься. Если бы все было как в сказке… Но впереди жизнь .
Да и не все ли равно как оно было на самом деле. Наверху шелестят вершины дубов. Скоро закончится короткое лето, и небо поднимется до высокой пронзительной сини. Алина берет мужа за руку.
- А пройдя Лабиринт попали они в город невиданной красоты. Из ничего, из пустоты расцвел чудесный цветок. Корни его - Лабиринт, путаны они и извилисты, а сам цветок прекрасен и полон чудес, - что-то похожее бормочет им вслед кто-то невидимый.
© Copyright:
Кимма, 2010
Свидетельство о публикации №210113001652