20. Преступления герцога де Немюра.
Выдумка Очо на счет лунатизма де Немюра была неплоха; но дело было в том, что Доминик уже знала о происшествии в спальне королевы и о покушении де Немюра на жизнь Рауля; и узнала девушка это от Очо. Карлик обманул королеву, когда сказал ей, что ходил к герцогине де Ноайль справляться о здоровье герцога. Вернее, он там был. Но сначала, сразу после того, как Розамонда и де Парди увели де Немюра, Очо отправился выяснять, отчего герцог так обезумел.
Карлика все во дворце знали, и всем было известно, что он — любимец королевы. А потому он мог беспрепятственно ходить по всему замку и спрашивать кого угодно и о чем угодно, и мало кто смел не отвечать ему.
Так, Очо порасспрашивал караульных ( что потом сделал и Рауль де Ноайль) и узнал,что де Немюр был на третьем этаже, где обитали дамы ее величества.
Это было странно. К кому бы он мог туда ходить? Да еще посреди ночи? Очо поскреб подбородок. Почти все дамы королевы были глупыми вертушками, и все разговоры их сводились к нарядам и мужчинам. Значит, герцог приходил или к Доминик де Руссильон, или к Мадлен де Гризи.
К баронессе? « Вдруг он уже знает про нее и своего презренного кузена?» Нет, вряд ли. Тогда—неужели к рыжеволосой красавице Доминик? Это было больше похоже на правду. Но тут была какая-то тайна; и Очо страстно хотелось проникнуть в нее. И карлик направился на третий этаж к комнатам дам ее величества.
Карлик обожал тайны и секреты — и знал их предостаточно. Мало что ускользало от его проницательных темных глаз и чуткого слуха. Но знал этот маленький человечек и то, как опасны порой тайны, в которые ты посвящен. И поэтому Очо всегда старался : первое- держать рот на замке; второе — держать ушки на макушке; и третье-не принимать ничью сторону в тех интригах и заговорах, которыми кишел королевский дворец, и не вмешиваться в них. И поэтому-то Очо все еще был жив.
Он был предан Бланш, как собака, и готов для нее на все, — и она знала это. Но карлик был очень умной собакой — и видел насквозь свою прекрасную повелительницу. В ее душе, в ее поступках Очо читал как в открытой книге; и отнюдь не всегда они нравились ему. Он знал всех истинных врагов королевы, всех ее немногих , слишком немногих друзей. И старался как мог защитить ее от первых и сблизить ее со вторыми.
Но это не часто ему удавалось. Очо печально покачал головой. Его дорогая Бланш была страстной, слишком страстной женщиной. Даже будучи замужем за королем Франции, она умудрялась заводить себе любовников, большинство которых были глупы, развратны и жадны.
Карлик закрывал на это глаза; король Людовик часто бывал в отъездах — то в Святой Земле, то в Англии. А Бланш не могла и недели прожить без мужчины. В то же время королева была очень осторожна, и даже тень подозрения не касалась ее.
Да, она соблюдала осторожность—пока не влюбилась в своего кузена, де Немюра. Очо видел, как зарождалась ее страсть, как она вспыхнула, словно пожар, - и к чему это привело. Де Немюр нравился Очо ; маленький уродец знал, что герцог—верный и преданный друг и короля Людовика, и его прекрасной жены, которую Робер знал с детских лет.
И вот эта пагубная любовь Бланш разрушила все. Всю чистую дружбу, все доверие. Эта любовь чуть не привела герцога на плаху, а саму Бланш не опозорила навек.
Карлик жалел королеву.Он не считал ее ни жестокой, ни развратной. Она была просто—женщиной. Ревнивой, чувственной, страстной испанкой.
Но де Немюра ему было жаль больше. И Очо все же нарушил свое правило—и вмешался. И он спас герцога, когда его схватили и отвезли по приказу королевы в замок Шинон. Это Очо послал де Брие в Англию за королем, а потом дал Людовику показания против своей монархини, рассказав первым, что на самом деле произошло в ту ночь в спальне королевы в замке Немюр-сюр-Сен.
И эти показания могли стоить Очо жизни, — королева не простила бы ему такую измену. А карлик ведь хотел только одного—чтобы Бланш была счастлива. Нет, не с де Немюром,—потому что герцог никогда бы не пошел на эту связь. Но с каким-нибудь другим мужчиной, достойным любви королевы Франции.
А Бланш выбрала Рауля де Ноайля, этого гнусного злодея! О его мерзостях карлик знал предостаточно. Вот уж по ком плачет виселица! Уродец очень жалел, что де Немюр не прикончил Рауля в спальне королевы.
Чувствовал Очо и интригу с Доминик де Руссильон.Девушка очень ему понравилась. А Бланш явно не просто так пригласила ее ко двору. И здесь была тайна, и ее надо было раскрыть. И, возможно, и Доминик понадобится его помощь. «Я постараюсь помочь ей.хоть это и против моего правила невмешательства.»Так думал карлик, кряхтя поднимаясь на третий этаж.
… Когда Мадлен де Гризи упала в обморок, Дом побежала в ее комнату, нашла нюхательные соли и привела бедняжку в чувство. Девушка отвела баронессу в спальню и уложила на кровать. Мадлен всхлипывала и что-то бормотала, но, похоже, все еще была как бы не в себе. Несчастная,едва голова ее оказалась на подушке, моментально погрузилась в сон, больше похожий на новый обморок. Дом осталась в ее комнате, на случай, если бедная Мадлен проснулась бы.
Дворец, казалось, погрузился во мрак и тишину. Доминик тяжело вздохнула. И тут же вскочила на ноги, потому что с нижнего этажа до нее донесся какой-то грохот.
Девушка уже знала, что под спальнями придворных дам находится опочивальня королевы. И было такое чувство, что грохот донесся оттуда. Она прислушалась. Через минуту раздался стук, как будто изо всех сил колотили в дверь. Потом—опять грохот, как будто швырнули что-то тяжелое. А затем до нее донесся вопль: «Ко мне! На помощь!» Голос был как будто знаком ей. Он был очень похож на голос Рауля де Ноайля, хотя немного тоньше, как если бы у человека, охваченного диким ужасом.
Затем — опять стук. И топот множества ног. Голоса, крики. Какое-то рычание, как будто внизу люди дрались с разъяренным зверем…И вдруг испуганная Доминик услышала хриплый голос, который кричал: « Рауль! Рауль! Мерзавец! Животное!»-и, за этим, тот же голос разразился страшными проклятиями.
Опять топот. И снова — крик: «На помощь!» …Потом все стихло.Что там происходило? Если бы не бедняжка Мадлен, Доминик обязательно бы сходила на второй этаж посмотреть, что случилось. Веселые же ночи в королевском дворце!
Дом сидела, держа баронессу за руку. Вдруг сзади кто-то тронул девушку за плечо.Она чуть не вскрикнула и стремительно обернулась… Это был карлик.
- Сеньор Очо! Как вы меня напугали! - по-испански прошептала Дом.
Он посмотрел на нее и на Мадлен.
- Почему вы здесь, прекрасная сеньорита? Я искал вас в вашей комнате.
- Баронессе стало дурно, и я ухаживаю за нею.
Очо наклонился над спящей и взял ее за руку,щупая пульс.
- Бедная!— сказал он.— Она не скоро проснется. Мы можем поговорить и здесь.
Он обвел глазами комнату баронессы и, увидев на ночном столике вазу с фруктами, тут же схватил большое яблоко и бесцеремонно принялся уплетать его, присев на угол кровати .
- У меня опять дикий аппетит,-сказал он.—Сейчас внизу была такая сцена! Когда я такое вижу — сразу хочется есть. Уж вы меня простите, дорогая графиня.
- Я слышала,-прошептала Доминик. — Какой-то грохот. Топот. Крики… Ведь это было на втором этаже, правда, Очо?
Он подмигнул ей, ловко бросил огрызок в открытое окно и принялся за виноград.
- Да,сеньорита. Все верно. Это было на втором этаже.
- Что же там произошло?
- Герцог де Немюр хотел убить Рауля де Ноайля.
- Рауля?!! — воскликнула девушка, смертельно побледнев.
- О, не бойтесь, графиня. Они оба живы. Но какая это была сцена!
- Рассказывайте же, Очо!
- Я сидел на подоконнике в спальне королевы и дремал,- неторопливо, явно смакуя свой рассказ, начал карлик.— Я, знаете ли, люблю спать у открытого окна. Дышать свежим воздухом весьма полезно для здоровья, хоть воздух в Париже и не слишком чистый.
- Сеньор Очо…- Дом вся дрожала. — Побыстрей, прошу вас!
- Ах, а мне хочется со всеми подробностями. Это было незабываемое зрелище, уж можете мне поверить! Никакие рыцарские турниры не сравнятся с этим.
- Умоляю вас! - Она просительно сложила руки на быстро вздымающейся от волнения груди.
- Ну хорошо, прекрасная сеньорита. Так вот — герцог де Немюр оглушил караульных и ворвался в спальню королевы. Ее не было в комнате. А Рауль лежал на кровати…
- Рауль? На кровати?...На кровати королевы? — Невыразимая горечь прозвучала в этом вопросе Доминик. Ее муж…на постели Бланш… Это было невыносимо!
- Я, кажется, расстроил вас, графиня? — спросил карлик, участливо заглядывая ей в глаза. —Ну да. На кровати Бланш де Кастиль. Герцог де Ноайль — любовник королевы. Это не такой уж большой секрет.
Доминик кусала губы. Ей хотелось то ли плакать, то ли кричать. То ли пойти и ударить Рауля по его прекрасному лицу. Но она сдержалась. Очо не должен видеть, как она страдает.
- И..что же было дальше?
- Рауль бросил в де Немюра кинжал, но не попал. А потом побежал и спрятался в молельне королевы. А де Немюр чуть не вышиб дверь туда.
Вот это уже было совсем неправдоподобно! Чтобы ее муж, ее Рауль, ее герцог Черная Роза — спрятался, как трус, как жалкий трус? Доминик вскинула голову.
- Вы обманываете меня, сеньор Очо! Рауль не мог спрятаться! Он не мог испугаться — никого и ничего!
- Герцог де Ноайль не трус, прекрасная сеньорита. Простите, если я умалил перед вами его мужество. Но—я задам вам один вопрос: если бы вы шли по дороге — и навстречу вам несся разъяренный бык, или взбесившийся конь. Что бы вы сделали?
- Я бы взобралась на дерево. Или спряталась бы куда-нибудь. Но при чем здесь это?
- А при том, графиня, что герцог де Немюр в ярости — это пострашнее быка или коня. Он —как целое стадо быков, или табун лошадей. И Рауль не мог принять бой со своим обезумевшим кузеном. Видели бы вы лицо де Немюра! Его глаза! Зрачки у него были как булавочные головки. Почти белые, жуткие глаза!
- Да…Я видела, - задумчиво сказала Дом. Карлик был прав. Ни один разумный человек, даже такой бесстрашный, как Рауль, не стал бы драться с буйнопомешанным!
- Видели? Когда? — живо спросил Очо.
- Герцог де Немюр был здесь. И я видела, как он взбесился.
- И вы молчите? расскажите же! — нетерпеливо вскричал уродец, хватаясь за апельсин.
Дом поняла, что проговорилась. Можно ли доверять Очо? Что ему можно рассказать? Не про Мишеля и Снежинку же… Она помедлила, потом сказала:
- Герцог приходил ко мне. Узнавал, как я устроилась на новом месте.
- Посреди ночи? Как странно!
- Да, я тоже так подумала,- слегка краснея, ответила она.
- И вы не побоялись открыть ему дверь?
- Он ходил за дверью, довольно долго. И сначала я немного струсила. Но потом открыла — и увидела его.
- И он только за этим приходил? — добивался маленький горбун, проницательно глядя на нее.
- Зачем же еще, сеньор Очо?
- Не знаю. Мне кажется, между герцогом де Немюром и вами что-то есть. Нет, я не имею в виду ничего дурного! Но вы можете доверять мне, графиня. Вы так интересовались им, когда я сидел у вас вечером. Ведь это неспроста, не так ли?
- Вы ошибаетесь,- краснея еще больше, сказала Доминик. — Знайте же, сеньор Очо—я услышала имя герцога де Немюра и увидела его лицо только вчера на приеме у королевы. Я вам клянусь в этом Пресвятой Девой.—Она не лгала. Настоящего имени герцога она не знала. Он был крестьянином Мишелем, и рыцарем Мишелем. И она не видела его лица, — у Мишеля-виллана на реке оно было в грязи и крови, а рыцарь Мишель был в шлеме с опущенным забралом.
Очо поверил ей. Ее лицо не лгало. И все же—что-то здесь было. Но он понял, что девушка больше ничего не скажет ему о разговоре с де Немюром.
- А отчего стало дурно баронессе де Гризи? — сросил карлик.
- Она вышла из своей комнаты, когда герцог уже собирался уходить. И вдруг напала на него. Она била его в грудь кулаками. И кричала…
- Что же она кричала?
- Что-то невнятное. Про какую-то маску. Про ад, куда он должен убраться, и где ему самое место. А потом лицо герцога стало белым. Рот искривился, глаза посветлели. И он повернулся и ушел. А бедная Мадлен упала в обморок.
«Значит, герцог понял все! Что баронессу обесчестили, и что сделал это Рауль.-догадался Очо.—Поэтому Робер и хотел убить этого мерзавца .»
А Доминик не понимала ничего, кроме того, что де Немюр изнасиловал несчастную Мадлен. «Почему он так взбесился? И не побоялся ворваться в спальню королевы…И хотел убить моего мужа… За что?...Почему?...Да он просто сумасшедший! Только безумец мог обесчестить даму королевы! Как его только пускают во дворец? Наверное, это у него после тюрьмы.»
- Очо, - спросила девушка, - а у де Немюра часто бывают такие припадки? Мне кажется, он просто ненормален.
Карлик усмехнулся.
- Когда покорную и робкую овцу долго кусают оводы, даже она может взбеситься. Что же говорить о человеке, да еще таком гордом и вспыльчивом, как герцог де Немюр!
- Кусают? Кто же его искусал? Не Рауль ли, что де Немюр чуть его не убил?
- И он, и наша дорогая королева. Она вчера на приеме его здорово искусала. Чуть ли не до крови.
- На приеме?
- Ну да. Как раз, когда вас водили в Розовую комнату, королева с де Немюром были в соседней, Фиолетовой. У них был, должно быть, очень неприятный разговор.
- Ее величество, говорите вы? Она была в соседней комнате? с герцогом? Вы не ошибаетесь, Очо?
- Я видел своими глазами, как она и герцог входили в эту комнату. Похоже, она надавала ему пощечин, потому что он вышел оттуда с горящими щеками.
- Я тоже видела, как он выходил, - медленно сказала Доминик. «Но я думала, что он подглядывал за мной! Выходит, я ошиблась? Нет, нет, это мог быть только де Немюр! Светлые глаза…Насильник. Соглядатай. Мерзкий развратник!..»
Очо соскочил с кровати и, схватив последнее яблоко из вазы, сказал Доминик:
- Мне пора. Если к вам придут интересоваться, что здесь произошло,— а придут наверняка, и очень скоро,- можете сказать то же самое, что и мне.
- А я и не могу сказать ничего другого. Потому что больше ничего и не было,- ответила ему девушка.
Карлик недоверчиво усмехнулся и исчез за дверью.
Прошло какое-то время. И на пороге комнаты Мадлен появилась герцогиня де Луна. Очо оказался совершенно прав, — герцогиня устроила Доминик форменный допрос ; но ответы девушки,кажется, удовлетворили первую даму Бланш де Кастиль, и Инес вскоре удалилась.
И снова Дом была наедине со спящей Мадлен. Проснется ли она? За окном уже начинало сереть… И тут баронесса зашевелилась, застонала — и открыла глаза. Несколько секунд она глядела на Дом непонимающим взглядом; но вот Мадлен вспомнила все, что произошло в коридоре –и вдруг, схватив Доминик за руку, приникла к ней и начала целовать ее, вся сотрясаясь от рыданий.
- Мадлен…Мадлен! — вскричала Дом,пытаясь вырвать свою руку.— Что вы делаете? Перестаньте, умоляю вас!
- Нет, графиня…Вы так добры! Так милосердны! — рыдала бедняжка.— Господь да вознаградит вас за вашу великую доброту ко мне! Низкой… грязной... опозоренной… обесчещенной! - Мадлен, не говорите так!— Говорила Дом, гладя ее по белокурой головке. - Вы ни в чем не виноваты.
- Нет, я виновна! Я не закричала, не позвала на помощь, когда он напал на меня….А потом, после всего, что случилось—я хотела скрыть свой позор…
Доминик все же удалось отнять у баронессы свою руку. Девушка встала, налила в кубок вина — к счастью, Очо не добрался до бутылки, — и подала напиток Мадлен, которая с жадностью его выпила.
Баронесса перестала рыдать; но ее била крупная дрожь. Дом закутала ее в одеяло и с жалостью смотрела на бледное лицо Мадлен, опухшее от слез.
- Вы, наверное, устали? Вы всю ночь не спали, бедная графиня… И ради кого?..Ради такой низкой твари, как я!
- Не надо, прошу вас. Вы просто слишком перевозбудились. Я посижу с вами, пока вы не успокоитесь.
- Ах, добрая, великодушная графиня! Если бы вы только могли знать всю правду…
- Так расскажите же мне. Я вижу—вам хочется излить душу. Доверьтесь мне,-ласково сказала Доминик.
- Я доверяю вам целиком и полностью. Как только я увидела вас вчера на приеме у королевы,—я сразу поняла, что вы не такая, как другие придворные дамы. И я, действительно, хочу хоть кому-нибудь все рассказать…
- Поведайте же мне все. Уже близко утро. Я все равно уже не засну.
- Я из бедной, хотя и благородной семьи,- начала баронесса. — Родители мои давно умерли, и меня воспитывала тетка. Но она не любила меня, постоянно напоминала, что приютила у себя только из жалости. Ей удалось, через какие-то связи, добиться для меня должности дамы королевы—и избавиться, таким образом, от меня. Я была рада этому назначению,—оно было почетно, не слишком обременительно, и, что самое главное, — у меня появилась надежда выйти замуж, хоть я и была бесприданницей, потому что ее величество любит сватать своих дам, и часто дарит нравящимся ей девушкам на свадьбу деньги или земли. Я поступила на службу полгода назад,—и уже появился молодой человек, готовый жениться на мне , красивый и благородный…Но все рухнуло! Месяц назад, когда я возвращалась после ночного дежурства из покоев королевы,— это тоже было на рассвете,—и уже открывала дверь своей комнаты ключом, на меня напали сзади… - Она содрогнулась, вспомнив это. — Он приставил мне кинжал к горлу, прошептал: «Закричишь — убью!» и поволок в комнату. Он бросил меня на кровать на спину, — и я увидела, что он одет во все черное… и что на лице у него черная маска. - Она опять вздрогнула. — Этот кошмар… смогу ли я когда-нибудь забыть его? Он разорвал на мне платье… и нижнюю рубашку… Рубашку он разрезал кинжалом на полосы, и привязал мои руки и ноги к столбикам в изголовье и в изножье кровати. Он завязал мне рот. А потом он разделся и лег на меня … Ах, графиня! Вы так юны и невинны… И я не могу рассказать вам, что сделало со мною это чудовище… Я несколько раз лишалась чувств от боли и ужаса. Но он давал мне нюхать соли. Он хотел, чтобы я была в сознании - и видела, и чувствовала, что он делает со мной.
Доминик сидела и слушала, ни жива ни мертва. Боже, до какой степени гнусности мог дойти тот, кто сделал это с несчастной Мадлен!
- И, главное,- продолжала баронесса ,- он делал все это с улыбкой. И какой улыбкой! У меня кровь до сих пор стынет в жилах, когда я вспоминаю ее… Он наслаждался тем, что я была в его власти. Что он мог делать со мной, что ему взбредет в голову.
Дом кивнула. Она слышала о таких мужчинах,- вернее, зверях в мужском обличье. Но чтобы такой зверь обитал здесь, в центре Парижа, да еще в королевском дворце? Это было невероятно!
- И вы думаете, милая Мадлен, что это был герцог де Немюр? Как вы поняли это?
- Я узнала его по глазам,- прошептала баронесса де Гризи.— Только у него, и еще у герцога де Ноайля такие светлые глаза. У него были темные волосы…он был высокого роста и очень силен…
«Да, конечно, это мог быть только де Немюр,» - подумала Доминик.
- Что же было дальше, Мадлен?
- Он развязал меня, вытащил изо рта кляп и ушел. Но я была не в силах даже крикнуть, не то что пошевелиться, не могла пойти и смыть с себя оставленные им на мне следы. Когда утром за мною зашли, я сказала, что плохо себя чувствую. Мне предложили позвать врача, но я отказалась. И весь день провела в постели… А потом пришла герцогиня де Луна, сдернула с меня одеяло, в которое я куталась, и все-все увидела. Она позвала да Сильву, и они осмотрели меня. Тогда герцогиня отхлестала меня по щекам. Сказала, что я — мерзкая тварь… шлюха… Я пыталась все ей объяснить. Но она мне не поверила. Сказала, что я сама привела в свою комнату мужчину и отдалась ему…
- Ненавижу эту женщину! — процедила Доминик.
- А потом Инес де Луна пришла ко мне с ее величеством. И королева спросила меня, как все произошло. Она была на удивление ласкова со мной, в отличие от герцогини. И я все рассказала. Королева спросила: кого я подозреваю? И я сказала,что, мне кажется, это был герцог де Немюр. Я очень боялась, что ее величество закричит на меня…скажет, что я лгу…или тоже ударит, как герцогиня. Потому что де Немюр—ее кузен и дядя короля. И обвинить его в таком страшном преступлении, не имея никаких доказательств, было чересчур смело…Но королева сказала мне: мадемуазель де Гризи, я знаю, что вы говорите правду. Вы—не первая жертва герцога де Немюра…
Тайна герцога была близка к разгадке! Доминик почувствовала это, и сердце ее взволнованно забилось. Как ей хотелось узнать все!
- Ах, Мадлен…Что еще сказала вам королева?
- Это страшный секрет, графиня. И я обещала молчать о нем.
- Раз обещали—не говорите ничего,- разочарованно промолвила девушка.
- Но мы с вами подруги, - поколебавшись, сказала баронесса. - И, я уверена, вы никому ничего не расскажете.
- Клянусь вам в этом жизнью, Мадлен!
…И баронесса начала говорить. И, по мере того, как она рассказывала, глаза Доминик распахивались все больше от изумления и ужаса…
- Известно ли вам, мадемуазель де Гризи,- спросила Бланш де Кастиль,- что мой кузен герцог де Немюр когда-то был помолвлен?
- Я что-то слышала об этом, ваше величество,- отвечала Мадлен.
- Он привез свою невесту из Кастилии. Ее звали Эстефания де Варгас; она была сиротою, дочерью кастильского графа. Это было восемь лет назад, когда герцогу только минуло двадцать лет. Эстефания была красивая и веселая девушка. И герцог был в нее пылко влюблен.
Все это произошло в Фонтене, замке доньи Санчи, моей родной тетки,- продолжала Бланш. — Она была очень рада, что ее единственный сын нашел себе невесту. Уже вовсю шли приготовления к свадьбе. За пять дней до венчания был устроен маскарад. Были приглашены родственники, друзья и соседи семейства; веселье продолжалось за полночь. В два часа ночи все легли. А в три часа ночи донья Санча услыхала страшный вопль и звук падения . Она подбежала к окну своей комнаты — и увидела внизу, на камнях, свою будущую невестку…Несчастная девушка разбилась насмерть.Она упала из окна своей спальни.
Крик услышали многие гости. Но первым к телу Эстефании выбежал де Немюр. Он перевернул свою невесту—и закричал еще страшнее, чем Эстефания. А потом он рыдал над ее телом и даже пытался пронзить себя кинжалом, и его мать велела слугам связать герцога, боясь, что он покончит с собой.
Донья Санча приказала перенести труп несчастной девушки в часовню. Ей показалось странным, что на теле Эстефании слишком много синяков и кровоподтеков. Не похоже было,что это следы от удара о камни.
Тогда в услужении у моей тетки был врач Энрике да Сильва, ныне — мой личный эскулап. Он-то и рассказал мне всю правду об этом ужасном преступлении. Донья Санча приказала ему – но втайне ото всех — осмотреть тело невесты сына. И обнаружилось, что над нею ужасно надругались. Девушка была жестоко изнасилована. Стало понятно, что Эстефанию либо вытолкнули из окна, либо она сама шагнула вниз. Теперь надо было выяснить виновника преступления. Раз оно совершилось в спальне невесты де Немюра, где, кроме юной графини, всегда ночевала еще и камеристка,-эта последняя должна была что-то видеть или хотя бы слышать.
Донья Санча, все так же никого, кроме врача, не посвящая в расследование, вызвала к себе служанку Эстефании. И девушка показала, что , когда ее госпожа легла в постель, к ней пришел ее жених, герцог де Немюр. В спальне было полутемно, он был в маскарадном костюме, но камеристка не могла ошибиться, — это был именно герцог, его фигура, рост, волосы. Он шепотом сказал Эстефании, что ему нужно поговорить с ней наедине, и юная графиня отослала свою девушку. Больше камеристка ничего не видела и не слышала, пока не раздался тот жуткий крик.
Донья Санча пошла в комнату Эстефании… и нашла на полу у кровати черную маску, украшенную крошечными бриллиантами. Именно в такой маске был мой кузен на маскараде. Не оставалось сомнений, что преступление совершил он, Робер де Немюр, ее сын!
Моя тетка бросилась в его комнату — его привязали к кровати — и потребовала, чтобы он немедленно сознался в своем злодеянии. Как он мог — за пять дней до свадьбы! —совершить такое со своей будущей женой? Но де Немюр оказался прекрасным актером, — он делал вид, что ничего не понимает. Тогда донья Санча дала ему пощечину, велела слугам развязать его и вышвырнуть из замка. Сказала, что он больше ей не сын. Что она отрекается от него.
Эстефанию похоронили в Париже, в фамильном склепе де Немюров. Герцога при этом не было, — да его бы и не подпустили к гробу несчастной обесчещенной им девушки. Моя тетка, конечно, так никому и не сказала, что на самом деле произошло с невестой ее сына. И, хотя все удивлялись, отчего Робера нет на похоронах Эстефании, никто ничего не заподозрил. Все решили, что девушка случайно оступилась и упала из окна. После этого ужасного происшествия донья Санча прожила всего месяц. И лишь перед самой смертью она позвала своего сына — и простила его.
- Это было первое, но отнюдь не самое страшное преступление моего кузена, - с горькой улыбкой продолжала королева. — Вы же знаете, баронесса, что он сидел в тюрьме? Но вряд ли даже догадываетесь,за что… Сейчас я поведаю вам это, и вы ужаснетесь!
После того, как мать его умерла, герцог де Немюр прибыл в Париж. Тогда еще принц Людовик, мой супруг, обласкал его, как своего кузена, и приблизил к себе. Вместе с принцем герцог побывал в Святой Земле и в Англии, и везде де Немюр проявлял чудеса доблести и отваги, — уж этого у него отнять нельзя! Он несколько раз спасал Людовику жизнь. И, когда, наконец, войны закончились, и французские войска вернулись в Париж, Робер де Немюр стал лучшим другом моего мужа. Но зверь все еще дремал в нем…И вот он проснулся. И выбрал в свои жертвы—кого бы вы думали, мадемуазель де Гризи?..Меня, меня, свою кузину и жену наследника французского престола!
Сначала я ничего не подозревала. Де Немюр был моим двоюродным братом, благородным дворянином самого утонченного воспитания, настоящим рыцарем по отношению к дамам, – и я свободно принимала его в своих покоях, беседовала с ним часами, и часто оставалась с ним наедине.
Но вот однажды, когда я кормила грудью своего сына принца Альфонса, и герцог в это время вошел в мои комнаты…Я увидела в его взгляде — он глядел на мою грудь, которую я сразу прикрыла, - нечто такое, что испугало меня настолько, что я начала избегать моего кузена. Но он преследовал меня… он не говорил ни слова о своих чувствах, но старался где и когда только можно подойти и незаметно прикоснуться ко мне. Я поняла, что он вожделеет меня; но, конечно, я считала,что мой высокий ранг, наше родство и его благородное происхождение и воспитание являются моими щитами, которые должны удержать в узде низкие желания герцога. Но я ошибалась. Этот человек оказался страшнее и подлее, чем я могла себе представить.-Прекрасное лицо королевы исказилось. Она с трудом сдерживала дрожь в голосе, когда продолжила дальше:
- И вот в один прекрасный день, более пяти лет назад, когда мой любимый супруг опять уехал в Англию, герцог де Немюр пригласил весь королевский двор в свой замок Немюр-сюр-Сен на бал. Я тогда ждала ребенка и была на шестом месяце беременности. После бала я удалилась в отведенные для меня покои, отослала герцогиню де Луна и легла. Как оказалось позже, комната герцога де Немюра соседствовала с моей, и между ними была потайная дверь…
И вот посреди ночи мой кузен неслышно вошел ко мне через эту дверь… подошел к моей кровати, сорвал с меня рубашку и попытался овладеть мною. Я проснулась и начала бороться с ним. Я опасалась даже не столько за себя, сколько за своего не рожденного малыша, боялась, что обезумевший от похоти герцог повредит моему будущему ребенку…- И слезы брызнули из глаз Бланш. Всхлипывая, она говорила:
- Он был, конечно, сильнее меня. Он зажал мне рот рукой… Но я царапалась и отбивалась, хотя и чувствовала, что слабею. Но сам Господь спас меня от насилия! Мне удалось укусить руку де Немюра, и он на мгновение освободил мой рот. И тогда я громко закричала. На крик вбежал первым стоявший на страже Рауль де Ноайль. Он-то и оказался орудием Божьего возмездия, — он оглушил де Немюра и вырвал меня из лап негодяя. Тут прибежала стража и скрутила насильника…
Я приказала отвезти де Немюра в замок Шинон. Король — мой муж тогда только взошел на престол - чуть не отправил негодяя на эшафот, но сжалился над ним в память о заслугах герцога. И именно там, в темнице, в цепях, де Немюр и провел следующие пять лет. Пока перед смертью мой слишком мягкосердечный и великодушный супруг не простил его и не подписал герцогу помилование. Людовик и меня умолил простить моего бесчестного кузена. И я не смогла отказать в последней просьбе умирающему супругу, — и потому герцогу де Немюру вернули и свободу, и все его богатства, и положение в свете. И вот как этот зверь распорядился всем этим! Теперь уже он нападает на мою даму!
Ах, баронесса де Гризи! Я бы с радостью наказала его за надругательство, совершенное им над вами. Но мой сын, Людовик, очень привязан к своему дяде. Если бы у нас были доказательства того, что именно герцог де Немюр обесчестил вас, — я бы сразу же отправила его на плаху. Но будет лишь ваше слово против его. А потому — я повелеваю вам молчать обо всем происшедшем с вами. Если вы будете держать рот закрытым, — вы останетесь моей дамой. И, возможно, мы даже сможем подыскать вам со временем жениха. Конечно, это будет уже не какой-нибудь молодой красавец… Но, я думаю, мужчина лет семидесяти, который закроет глаза на то,что вы не невинны. А о вашем приданом я позабочусь.
Так сказала баронессе де Гризи королева. И несчастная Мадлен молчала…Пока не поведала все Доминик.
Дом слушала — и чувствовала, что все это — правда. Ужасная, жестокая,- но правда!
Рассказ Мадлен был во многом похож на рассказ Очо о де Немюре. История с невестой герцога Эстефанией де Варгас…Карлик сказал, что девушка просто оступилась и упала из окна замка. Впрочем, именно это и было официальной версией смерти Эстефании. И Очо знал именно эту версию.
Потом — карлик говорил про то, что де Немюр сидел в тюрьме. За что-то, чего уродец не мог рассказать Дом, потому что она слишком молода и невинна. «Я уже тогда поняла, что это что-то грязное и подлое!»
Очо назвал это государственной тайной. Теперь все стало ясно. Попытка де Немюра изнасиловать королеву — вот в чем заключалась эта государственная тайна!
А Рауль спас королеву от бесчестия. Ее храбрый, смелый, благородный Рауль герцог Черная Роза! «Наверное, именно за это королева и полюбила его. Он спас жизнь ее ребенку и защитил ее честь.»
Все встало на свои места. Вот почему вчера на приеме воцарилась такая гробовая тишина, когда герцог де Немюр вошел в залу. Наверное, многие догадываются о его гнусном прошлом. Вот почему его так боятся женщины. И презирают мужчины. Вот почему позеленело лицо Бланш де Кастиль. Она страшно ненавидит его. Она простила своего кузена. Но забыть о чуть не совершившемся над нею насилии она не может. И ни одна женщина бы не смогла!
Но как, как такого зверя, такого монстра можно принимать во дворце? Как королева позволяет это? Неужели герцог имеет такое большое влияние на юного короля, сына Бланш?
Де Немюра бы надо держать в клетке. Или, по крайней мере, изгнать его из столицы, велеть ему жить не выезжая в одном из его замков. А он преспокойно ходит по дворцу—да еще и голову так высоко держит! Да за одно его тройное преступление — против женщины, против ее нерожденного ребенка, против самой королевы, наконец! — де Немюра бы следовало четвертовать!
Как его только пускают во дворец,- Доминик понять не могла. Но теперь, когда она знала обо всех его злодеяниях и преступлениях,— она решила твердо, что не подпустит его к себе. Не заговорит больше с ним. Никогда в жизни!
21.Вырванное обещание.
На звоннице собора Нотр-Дам в восточной части острова Ситэ колокол пробил двенадцать часов дня, когда Розамонда де Ноайль вошла в свою спальню и, раздернув портьеры на окнах, обернулась к своей кровати. Герцог де Немюр уже проснулся. Он лежал, закинув руки за голову, и задумчиво смотрел на потолок комнаты, на плафоне которого, по желанию набожной Розамонды, искусным художником были изображены сцены из жизни библейских праведников.
Подойдя к постели, герцогиня мягко спросила:
- Как вы спали, кузен?
- Как убитый, Розамонда…Неужели уже полдень?
- Да, Робер. Вам, кажется, снились хорошие сны? Вы улыбались во сне…
- Да?..Не помню.
Он сел и начал застегивать рубашку. Розамонда давно не видела его таким—слегка небритый, волосы всклокочены—он казался совсем юным и был очень красив. Даже она, его кузина, привыкшая смотреть на герцога глазами сестры, не могла не признать, что он был необычайно привлекателен. « Если бы королева увидела его сейчас,—она бы просто с ума сошла! »
Вспомнив про королеву, Розамонда помрачнела. Стоило ли говорить Роберу, что Бланш была здесь ночью? Не придет ли он снова в бешенство? Но сказать все же было нужно.
-Кузен,-произнесла она,-сегодня ночью в мои покои приходили королева и герцогиня де Луна…
Он перестал застегивать рубашку и пристально посмотрел на девушку своими серыми глазами; но не сказал ничего.
- Бланш де Кастиль…-запинаясь, продолжала Розамонда,-она хотела видеть вас…И я не посмела отказать ей. Я провела ее в спальню…И она велела мне выйти, оставшись с вами наедине.-Она услышала, как герцог скрипнул зубами. Но он все еще молчал.
-А я развлекала в соседней комнате герцогиню де Луна…И не знаю, что Бланш делала в спальне.
-И сколько королева была …со мной?—наконец, спросил герцог.
-Около десяти минут. Может, чуть больше…
Де Немюр почувствовал, как его охватывает бессильная ярость. Руки его затряслись, кровь бросилась в лицо, и он дрожащими пальцами продолжил застегивать рубашку, думая про себя: « Развратная, бесстыжая… шлюха! Да что уж там—шлюхи в борделях стыдливее ее! Что она здесь делала? Не она ли и рубашку расстегнула?...Мерзкая тварь!»
- Кузен…Успокойтесь,-с тревогой сказала Розамонда, видя, что его трясет.—Она вас любит. Вы должны простить ее…Она же просто интересовалась вашим здоровьем.
- Любит?— горько воскликнул де Немюр.— Уж лучше бы она меня ненавидела, кузина! А ее интерес к моему здоровью…Я в это не верю, - да и вы,конечно, тоже!
- Слушайте, что было дальше, Робер. Когда королева через эти десять минут выскочила из спальни— да-да, именно выскочила!—на ней лица не было! Она вся побагровела…рот у нее исказился…глаза чуть не выскакивали из орбит. Словно она увидела какой-то страшный призрак… И она убежала, а за ней Инес де Луна.
Казалось, эти слова Розамонды слегка успокоили герцога.
- Правда, кузина?
- Клянусь, все так и было!
- Что же моя дорогая Бланш могла увидеть? Интересно…
Он встал и подошел к окну, с наслаждением вдыхая свежий воздух. «Значит, вы были здесь, ваше величество? Навестили больного…Как мило с вашей стороны! Все играете-и вам не надоело? Может, и мне поиграть с вами, наконец? И ,боюсь, вам это не слишком понравится!.. Вы просто смотрели на меня ночью? Ни за что не поверю!»
Ему захотелось немедленно вернуться в свои покои, приказать приготовить себе ванну –и смыть с себя все следы, оставленные Бланш.
- Я должен идти, Розамонда.
Но она взяла его за руку.
- Робер…Постойте. Мне надо у вас спросить…
Он знал, о чем она хочет спросить, и очень опасался этого; но деваться было некуда.
- Спрашивайте, кузина.
- Что произошло сегодня ночью? Почему вы ворвались к королеве и хотели расправиться с Раулем?
Де Немюр молчал. Она глядела ему прямо в лицо своими большими зеленоватыми глазами.
- Кузен…Умоляю вас—ответьте! Вы знаете меня—я не упаду в обморок. Со мной не будет истерики. Что бы мой брат ни сделал—я все перенесу! Но я должна знать правду!
« Да…Ты сильная , стойкая и мужественная, - подумал герцог с нежностью и восхищением.— Но разве тебе уже мало известно о гнусностях и преступлениях твоего брата? А ты все еще надеешься, что он встанет на путь истинный. Веришь, что твои молитвы вернут его на стезю добродетели. Ты пытаешься загладить его мерзкие деяния праведной жизнью, делами милосердия, благотворительностью…Но ты ошибаешься, милая Розамонда! Этого зверя ничто не исправит! И его ждет только ад.»
Сказать ли ей о несчастной Мадлен де Гризи? Нанести ли кузине новый удар?..Де Немюр почувствовал, что не в силах сделать это. Что подвергнуть Розамонду еще одному страшному испытанию ее кротости и веры он не в состоянии.
И герцог твердо произнес:
- Дорогая кузина, я не могу сказать вам этого; не спрашивайте меня ни о чем.
Девушка тяжело вздохнула. Она знала де Немюра, и этот его тон ясно говорил—он больше ничего не скажет ей.
Розамонда вспомнила разговор с братом. А вдруг то, что он сказал сегодня ночью—правда? И эта попытка ее кузена убить Рауля вызвана ревностью Робера, влюбившегося в графиню де Руссильон? Девушке очень захотелось проверить это.
- Кузен…Правда ли то, что новая дама королевы, Доминик де Руссильон— родная сестра вашей жены Мари-Флоранс? И что ваша супруга ушла в картезианский монастырь?
Герцог чуть заметно вздрогнул, когда Розамонда неожиданно назвала имя Доминик; и сестра Рауля заметила это.
«Значит, мой брат не солгал! Робер влюблен в графиню…»
- Да, кузина, - сказал де Немюр.— Откуда вам все это известно?
- От Рауля. Он приходил сюда после того, как вы уснули, пожелать мне доброй ночи. А ему сказала королева…Я сочувствую вам всем сердцем, кузен! Брат говорит, что о разводе с вашей женой не может быть и речи…Как же вы поступите теперь?
- Я ничего не могу сделать, Розамонда! Остается только уповать на милость Господа.
- Да-да, Робер! Не теряйте надежды, прошу вас! Бог милосерден…и вознаградит вас за все ваши страдания! И я буду молиться за вас!
Ее наивная вера в Божье провидение не могла оставить герцога равнодушным. Он взял ее руку и нежно поцеловал.
- Благодарю вас, милая кузина.
- Робер! У меня есть к вам просьба…
- Я слушаю вас, Розамонда.
Она замялась.
- Это касается Рауля…Это очень важно и для него, и для меня.
- Вы же знаете, что ВАМ я ни в чем не откажу!
- Кузен…Когда Рауль был здесь ночью, он сказал мне, что влюблен.
Герцог сразу насторожился.
- Влюблен?..
- Да…В эту новую придворную даму королевы, Доминик де Руссильон, вашу свояченицу.
Брови де Немюра сошлись на переносице.
- Вот как?
- Кажется, эта девушка пробудила в моем бедном брате совершенно новые чувства.-Горячо говорила Розамонда.-Он говорил о ней с таким восторгом! С таким преклонением!..Сказал, что хочет жениться на ней и уехать из столицы в Прованс. И взять меня туда.
- А как же его связь с Бланш де Кастиль?— резко спросил де Немюр.
- Он порвал с королевой, Робер! Сегодня ночью он порвал с ней— навсегда!
- Неужели?— недоверчиво произнес герцог.
«Скорее, это Бланш порвала с ним! Она пресытилась этой связью, длящейся слишком долго. И, похоже,опять устремила свой жадный взор на меня… Моя дорогая кузина не может долго прожить без мужчины! А Рауль?..Розамонда хорошо его знает; однако, поверила брату и его чувству к Доминик…Он любит графиню!..Он хочет жениться!.. Нет! Я не позволю ему этого! Отдать ЕЕ этому чудовищу? Да я скорее умру!» - И пальцы его сжались в кулаки.
- Кузен, - продолжала Розамонда.— Я знаю, о чем вы думаете. Вы не верите Раулю…И у вас есть причины на это. Рауль совершил много такого, что нельзя вспомнить без содрогания и ужаса. Его поступок с вашей невестой Эстефанией…Потом, через год — моя несчастная камеристка Люси, которую он,чересчур много выпив, обесчестил и зарезал…Ему нельзя пить, Робер; он звереет, когда выпьет.
Де Немюр покачал головой. Наивно было списывать преступления Рауля на его страсть к вину... «Он пьет столько же, сколько и другие мужчины. Но они ведь не превращаются пьяные в монстров!» Однако, переубеждать Розамонду он не стал. А она говорила дальше:
- Но, похоже, к Доминик он питает настоящее, светлое и чистое, чувство! Эта девушка переродит брата—я уверена в этом. Он вновь станет благородным, честным, справедливым. Но мы должны помочь ему, кузен…Дать ему шанс на исправление!
- Помочь? И в чем же будет заключаться моя помощь, кузина? - криво усмехнулся герцог.
- Только в одном—не вмешивайтесь и не мешайте. Доминик— почти ваша сестра, и я понимаю ваш интерес к этой девушке…И желание защитить ее. Но вы также должны хотеть ее счастья, счастья с любимым человеком, Робер! Мой брат сказал, что он нравится графине, хоть они и виделись в первый раз лишь вчера; он уверен, что не безразличен Доминик…
Де Немюр почувствовал, как ревность затуманила его взор. Доминик нравится Рауль!..Он ей небезразличен!..Даже слышать это было невыносимо.
- Но вы и ваше вмешательство могут повредить моему брату. Умоляю вас, кузен,— дайте Раулю и вашей свояченице возможность обрести взаимное счастье!
- Вы просите у меня невозможного, Розамонда, - глухим голосом сказал герцог.
- Робер!..Я никогда не обращалась к вам с просьбами! Один только раз—восемь лет назад... И вот прошу второй раз в жизни. Вы не представляете, как это важно для меня!
- Нет, Розамонда. Не умоляйте…не настаивайте…я не могу.
- Кузен!..Неужели мне придется напомнить вам — а я этого так не хотела!— о том, что восемь лет назад я спасла вам жизнь…честь…помирила вас с вашей матерью перед ее смертью! Неужели вы забыли все это?
- Нет. Разве я могу забыть все то, что вы сделали тогда? Вам было всего двенадцать лет…Но вы вели себя так отважно! Так благородно и великодушно!
Конечно, герцог помнил всё. В памяти вставала та страшная ночь в замке Фонтене, когда, после гибели Эстефании, слуги связали его, чтобы он не покончил с собой. Его отнесли в его комнату и положили на кровать. Он то рыдал, то посылал проклятия небесам. А потом пришла его мать вместе с врачом, Энрике да Сильва. Герцог полагал, что она пришла утешить его по-матерински. А она устроила ему допрос…требовала признания…И он долго не мог понять, в чем же она обвиняет его. А, когда понял, о чем говорит его мать, и что произошло с его невестой,— с ним случился приступ, подобный тому, что был этой ночью. Да Сильве пришлось взять ланцет и выпустить ему не менее пинты крови. После чего донья Санча разрезала веревки, которыми был связан ее сын, и велела ему немедленно покинуть Фонтене.
Он был настолько ослаблен и измучен душевно и физически, что, не сопротивляясь , позволил ей и врачу довести себя до подъемного моста. Его мать, вся посеревшая от горя, сама вытолкнула его за ворота замка, сказав с невыразимым презрением и гневом: « Убирайтесь прочь, и не смейте никогда в жизни показываться мне на глаза! Вы мне больше не сын. Я отрекаюсь от вас! Я обращусь к королю с просьбой передать майорат вашему кузену, Раулю де Ноайлю…А вам достанется лишь это—на память о вашей гнусности!» И она швырнула ему черную маску, украшенную бриллиантами, в которой он был в тот вечер на маскараде.
Де Немюр вспомнил и то, как он долго стоял у ворот Фонтене, пока не началась гроза и не хлынул ливень. Герцог был в таком состоянии, что не мог даже догадаться спрятаться куда-нибудь от холодного дождя, который сек его по лицу и по телу. А молодой человек был лишь в тонкой рубашке. Потом он повернулся и побрел неведомо куда по мгновенно превратившейся в жидкую грязь дороге.
Он спотыкался, падал, вставал и шел дальше…и опять его ноги скользили по грязи...и он падал опять. Потом он упал — и почувствовал, что встать уже не сможет. Тогда он сорвал с руки наложенную да Сильвой повязку — и при свете молний, то и дело озарявших ночь, с мрачным удовлетворением увидел, как течет из разреза кровь. Он призывал смерть. Но потом вспомнил об Эстефании…О том, что произошло с нею - и сказал себе: « Нет! Я не должен умереть! Я должен отомстить насильнику…Страшно отомстить!»
И он встал, зажал рану и опять пошел по дороге…Пока, наконец, не свалился прямо в грязь лицом уже в глубоком обмороке.
Так его и нашла Розамонда де Ноайль, которая стала свидетельницей того, что случилось с невестой герцога. Розамонде тогда было всего двенадцать лет; и по ее кроткому доброму лицу никто бы не догадался, насколько твердой, хладнокровной и несгибаемой она может быть.
В ту ночь, возможно, из-за приближавшейся грозы, или из-за возбуждения, связанного с веселым праздником, устроенным де Немюрами, девочка не могла заснуть. Комната ее была рядом с комнатой Эстефании. И, когда раздался жуткий крик невесты де Немюра, Розамонда подбежала к двери — и, приоткрыв ее, увидела своего брата Рауля, одетого точь-в точь как Робер де Немюр на маскараде, только без маски, выходящего, шатаясь, из спальни юной маркизы де Варгас. Рауль не заметил сестру и быстро удалился прочь по коридору.
А потом послышались крики — уже снизу, со двора, и Розамонда увидела из своего окна тело несчастной Эстефании и ее жениха, склонившегося над ней. А потом выбежали из дверей с факелами уже другие гости… родственники…мать де Немюра...И там же был и Рауль — одетый уже по-домашнему, в рубашке и штанах, как будто он только что встал из своей постели. И он, как и все, смотрел на рыдающего Робера. И на лице брата, при свете факелов, Розамонда увидела тот же ужас и непонимание случившегося. Он играл прекрасно, хотя явно был сильно пьян!
А потом Робер выхватил кинжал из-за пояса и попытался вонзить себе в сердце. И слуги связали его и унесли в его комнату. А тело Эстефании - в часовню. И туда же пошли врач да Сильва и донья Санча, мать де Немюра.
Розамонда подкралась к двери часовни— и услышала разговор своей тети и врача. И скоро поняла, что юную маркизу изнасиловали, и донья Санча с да Сильвой решили, что Эстефанию обесчестил Робер.
Девочке захотелось немедленно войти и рассказать, что она видела Рауля, выходящего из спальни невесты де Немюра; но что станется тогда с ее братом?..Розамонда решила сначала поговорить с Раулем. Как он объяснит все то, что случилось? Быть может, он сможет оправдаться перед нею?
И она отправилась к нему в спальню. Рауль сидел на кровати, вперив невидящий взгляд в одну точку. Он был пьян, хотя и не так сильно, как сначала показалось его сестре. Он ничего не отрицал; да, он вошел к Эстефании ночью; да, он был одет, как ее жених… Да, он взял ее. Но она сама распахнула ему объятия. А он слишком много выпил на празднике — и не смог устоять перед ее красотой.
« Но она не была девственницей, Розамонда, клянусь тебе, - бормотал он.—Робер уже успел овладеть ею до свадьбы…Видела бы ты, как она отдавалась мне…как целовала и обнимала! Святой Иоанн Богослов—и тот бы не удержался. А потом…потом Эстефания заговорила по-испански. А я не знаю этого языка. И она догадалась, что я — не Робер. Она сорвала с меня маску, увидела мое лицо, страшно закричала, подбежала к окну — и выбросилась из него. Все так и было, клянусь тебе, сестричка!»
На вопрос — где он взял костюм де Немюра? — Рауль ответил, что случайно узнал, у какого портного Робер заказал костюм для маскарада, и попросил того сшить ему такой же. « Я хотел всего лишь пошутить, сестра. Явиться на празднество в такой же одежде и маске, как мой кузен».
«Что ты наделал, Рауль!—вскричала тогда девочка.— Ты должен пойти и немедленно во всем признаться донье Санче!»
«Розамонда!...Как я смогу?...Я был пьян…Почти ничего не помню…И разве она простит меня? Я — всего лишь сын сестры ее умершего супруга. Да она просто прикажет меня повесить на воротах замка, как собаку! Неужели ты хочешь этого, сестричка?»
«Но ведь в твоем преступлении донья Санча готова обвинить родного сына! Робер не заслужил такого!..»
« Он—ее сын. И она пожалеет его, вот увидишь…Сестра!— И Рауль упал перед ней на колени.—Я виновен—но пощади меня! Не выдавай меня моей тетке и Роберу! Их месть будет ужасна! Если я умру — что станет с тобой? Ты останешься одна на белом свете! Я не вынесу этого!»
И Розамонда не выдала брата. Но она не легла спать, а пошла к комнате Робера — и увидела, как его вывели оттуда донья Санча и врач; девочка последовала за ними — и была свидетельницей того, как мать герцога прокляла его и выгнала почти раздетого из замка Фонтене…
Когда Робер оказался за воротами, донья Санча закачалась — и упала без чувств, и да Сильва унес ее в ее комнаты. Тут засверкали молнии, и хлынул ливень.
Розамонда побежала к себе, тепло оделась, взяла кинжал и бутыль с вином, потом побежала на конюшню, оседлала двух лошадей, открыла ворота — и поскакала из замка искать своего кузена. К счастью, далеко он не ушел, — она нашла его лежащим прямо на дороге. Девочка с трудом перевернула Робера, разжала ему зубы кинжалом и начала лить вино из бутыли ему в рот, пока он не очнулся. Тогда, с неимоверными усилиями, она помогла герцогу сесть в седло и повезла его в свой замок Ноайль, находившийся в двух лье от Фонтене.
К утру Робер весь горел, у него началось воспаление легких. Розамонда не отходила от него ни на шаг. Вернувшегося в тот же день Рауля девочка не подпускала к Роберу. Де Немюр пришел в себя лишь через двадцать дней; и тогда же стало известно о тяжелой болезни его матери.
Розамонда не знала, что ей делать. Она видела, как страдает ее кузен… Но и брата ей было нестерпимо жалко. Девочка попросила Рауля уехать из замка на некоторое время — а сама пошла к Роберу.
«Кузен, - сказала она ему, - я спасла вам жизнь; и, надеюсь, вы не откажетесь выполнить мою мольбу…»
Он поклялся честью, что выполнит любое ее желание.
« Вы должны простить моего несчастного брата. И дать клятву, что никогда, никогда не посягнете на его жизнь!» - И Розамонда все рассказала де Немюру. Герцогу ничего не оставалось делать, как подтвердить, что он не нарушит свое обещание.
« А я вам обещаю, что ваша мать все узнает тоже, и простит вас!»
На другое утро Розамонда в паланкине привезла кузена в Фонтене. Она оставила его в носилках, а сама поднялась в покои доньи Санчи. Девочка ужаснулась виду тетки,— сразу было понятно, что той осталось жить считанные дни, если не часы. Упав перед нею на колени, Розамонда все рассказала донье Санче. Мать герцога слушала ее, заливаясь слезами…Затем донья Санча попросила привести к ней сына,— и девочка стала свидетельницей душераздирающей сцены прощения — и прощания. Потому что через два часа донья Санча скончалась.
…И вот сейчас Розамонда напомнила де Немюру о том, как спасла его восемь лет назад. И попросила не мешать ее брату ухаживать за Доминик.
«А если дело дойдет до свадьбы…Боже милосердный! Разве смогу я это выдержать?»
Но сестра Рауля умоляла его. И он не мог отказать ей, хотя это и разбивало ему сердце.
«Доминик…Моя любовь! Прощай! Я не имею на тебя права. Я женат…И ты никогда не сможешь быть моей!» И де Немюр медленно сказал:
- Хорошо, Розамонда. Я не стану мешать вашему брату. Не стану препятствовать его ухаживаниям за графиней де Руссильон. И, если и он, и она полюбят друг друга и захотят пожениться — что ж…Значит, такова Божья воля!
Розамонда вздохнула с облегчением. Лицо ее просияло.
- Но, дорогая кузина, - продолжал герцог глухим голосом, - если Рауль отнесется к Доминик без уважения…Если сделает хоть одну— вы слышите меня?— хоть одну попытку как-то оскорбить ее честь и достоинство…Если он хоть раз обидит или унизит ее, и я узнаю об этом…Пусть тогда он не ждет от меня пощады! И пусть помнит — что я буду следить за ним, что глаз с него не спущу! И не будет места на земле, где бы он смог от меня укрыться!
…Через час в покои королевы принесли письмо от Рауля де Ноайля. В нем говорилось:
«Мадам! Моя сестра имела беседу с герцогом де Немюром. Мы были правы—и Розамонда подтверждает это—он влюблен в графиню де Руссильон, и даже очень. Но он дал моей сестре обещание не вмешиваться в мои отношения с вашей новой дамой, если я буду вести себя с нею по-рыцарски. Я буду спокойно ухаживать за Доминик,— а вы наслаждайтесь страданиями вашего кузена. Игра началась, и я уверен, что мы повеселимся всласть!»
Еще через час Рауль получил ответную записку от Бланш де Кастиль — ее привезла в портшезе Инес де Луна.
« Герцог де Ноайль! Я рада, что план наш начинает осуществляться. Герцог де Немюр как всегда слишком благороден. Розамонда, я уверена, вырвала у него это обещание. Вы правы — он будет страшно мучиться. Но вы не должны теперь ко мне и близко приближаться. Сегодня я при всех разгневаюсь на вас — чтобы все знали, в том числе и Доминик де Руссильон, что вы больше не мой фаворит.
Ухаживайте за нею, будьте ее верным рыцарем. Разрешаю вам даже жениться на ней — лишь бы моему милому кузену было больнее! Будем переписываться очень осторожно через Очо или герцогиню де Луна. Надеюсь, что мы ежедневно будем хохотать до упаду над бедным герцогом Черная Роза!»
В продолжении:
...де Немюр вложил в слова, казалось, кусок своего сердца. Впервые Дом почувствовала истинный смысл этой песни. Это был гимн любви — той любви, которая заставляет мужчину склониться перед силой женской красоты; и то, что песню эту пел не безусый хилый юноша высоким тенорком, а мужчина в полном расцвете сил — низким и необычайно чувственным голосом, лишь усиливало эффект,— любовь торжествовала и властвовала и над таким гордым, сильным и высокомерным человеком, как герцог де Немюр! И он склонял перед ней голову. И он готов был стать рабом прекрасной дамы...
...-Я попала, попала, Рауль!—радостно вскрикнула девушка. Собаки бросились всей сворой на оленя, визжа от нетерпения, чтобы начать рвать его на куски… Но животное вдруг с утробным стоном забило передними ногами—и начало подниматься, сбрасывая с себя гончих. Олень встал—он стоял, шатаясь, и с морды его и с боков текла кровь. Дом заглянула в его темные глаза—и увидела в них такую боль…такую смертную тоску…Это был почти человеческий взгляд. Сердце девушки неожиданно сжалось, нестерпимая жалость охватила Доминик. Она оглянулась на Рауля—он стоял рядом, скрестив руки на груди, и смотрел на умирающего зверя таким же взглядом и с такой же улыбкой, как в тот день, когда де Немюр пел в музыкальной комнате...